Кровь алая-2. Помни о жизни

– Ну что сказал тебе Смуров? – спросила она. (Смуров был начальником криминальной милиции Нижнего Новгорода).

– Не переживай, дескать всё будет путём, – махнул рукой Вадим, – навешал лапшу на уши как лоху, а через семь дней возбудят уголовное дело и дальше всё пойдёт по накатанной колее. Не я первый, ни я последний, – Вадим встал, прошёлся по кабинету, остановившись перед Ирой, горько усмехнулся, – вот потеха будет, я постоянно молодым операм твержу, что головой, а не кулаками работать надо, а сам за мордобой осуждён буду.

– В Чечню тебе ехать надо, – заявила Ира, – пришла разнарядка на двоих оперов для работы в Чечне, отсидишься там полгода, глядишь, тут всё утихнет.

– Двое говоришь нужно туда? – задумчиво переспросил Храмов.

– Неужели Ромку Аносова за собой тащить собираешься?! – удивилась Ира.

– Кто должен готовить документы на тех, кто в Чечню поедет? – всё продолжал о чём-то размышлять, спросил Вадим.

– Я.

– Отлично! – возликовал Храмов. Он подошёл к шкафу и стал одеваться: – Иди, готовь документы на меня и Аносова.

– Да он же ещё не согласился, – возмутилась Ира.

– Это уже моя забота, – ответил Вадим, выпроваживая Ирину из кабинета, – готовь документы, а мы завтра тебе все, что нужно подпишем.

Русский человек, опрокинув стакан водки, за друга в огнь и в воду полезет. Храмов купил литр водки и к концу первой бутылки завёл с Аносовым разговор о Чечне. К середине второй, он уже имел твёрдое обещание от Ромки ехать туда вместе.

Проснувшись на следующее утро с тяжёлой головой, Аносов вспомнил, в какую авантюру втянул его Храмов, но отступать было поздно, и он сказал жене, что уезжает в командировку в Чечню.

– Сума сошёл! – возмутилась та. – Там же война! Убьют тебя, что я одна с дочерью буду делать?

– Погоди Анжела, давай всё посчитаем, – Аносов усадил жену за кухонный стол. Он налил себе огромную кружку воды, выпил и продолжил: – Пока я там буду жить на всём готовом, ты здесь получаешь за меня полторы моих зарплаты. Ну а если меня убьют, то Кристине, полагается до совершеннолетия, моё денежное содержание, а если поступит учиться в институт, то до окончания учёбы. Вдобавок тебе за меня причитается миллион рублей, – видя интерес в глазах жены, он продолжал, – ты мечтала о песцовой шубе? Так вот, я получу через пару дней командировочные и подъемные, мы её купим, – допив остатки воды, Аносов привёл последний аргумент, – мои похороны за счёт государства.

– Ну, езжай, – задумчиво сказала жена, – раз ты что-то решил, спорить с тобой бесполезно.

Ещё до обеда Храмов и Аносов оформили все необходимые бумаги и сдали имеющиеся у них на руках материалы. В сущности, бумаги сдавал только Аносов, у Вадика уже два дня не было ничего на руках. В уголовном розыске на друзей смотрели как на камикадзе.

В пять часов вечера, Аносов вышел из УВД, домой он не пошёл, а купив бутылку водки, отправился в гости к своему дяде Володе, тот после смерти жены жил один, его дети осели в Москве и Питере.

– Знаешь Рома, – сказал дядя Володя, когда они на кухне попивали водочку, – твой предок Владимир Аносов, в XIX веке тоже воевал в Чечне²⁹. Его могила находится в Казани. Может, съездим туда, посетим могилу предка?

– Я завтра уезжаю, – ответил Аносов, – вернусь, обязательно поедем.

Дядя Володя включил телевизор. Как раз шли «Вести», и вёлся репортаж из Чечни, диктор бодро вещал:

– По заявлению командующего ОГВ генерал – полковника Трошева, под контролем боевиков находится всего лишь 1% территории Чечни.

– Интересно как там сейчас в Чечне? – спросил дядя Володя.

– В горах, наверное, сыро и холодно, – пожал плечами Роман.

– Сейчас в горах сыро и холодно, – сказал Руслан Гелаев, кусая шоколадный батончик «Марс».

Он и Арби Бараев сумели вывезти свои отряды из Грозного без потерь, и теперь дислоцировались в Аргунском ущелье. Здесь, у села Дуба юрт, находятся знаменитые «Волчьи ворота» – вход в Аргунское ущелье.

Именно около этих скал лагерем встал Абу Валид со своим отрядом. Примерно три километра вглубь Аргунского ущелья, находится село Улускерт, где со своим штабом расположился Аслан Масхадов.

Из Аргунского ущелья, а точнее от высокогорного села Итум Кале, проходит дорога до грузинского села Шатили. Прокладывали её русские пленные солдаты, оставшиеся здесь ещё с первой чеченской компании. Они же построили военные укрепления в высокогорных сёлах. Так что даже с малой численностью моджахедов, удавалось полностью контролировать здесь всё.

Едва отряд Руслана Гелаева вошёл в Аргунское ущелье, Аслан Масхадов поставил ему задачу атаковать высоту 950, на которой находилась рота мотострелков.

С заданием Гелаев справился играючи. Его отряд сходу ворвался на позиции кафаров и всех перебили. Несколько человек прижали к краю обрыва, а потом, когда у солдат закончились патроны, их сбросили в пропасть.

После этого Масхадов приказал Гелаеву взять высоту 835, и тут у Руслана дело застопорилось. Позиции кафаров были хорошо укреплены и пристреляны станковыми пулемётами «Утёс» и АГС³⁰. По всему было видно, что ротный там опытный вояка.

Руслан с ходу атаковал высоту 835, но получив с десяток шахидов и вдвое больше раненых, больше в лоб на высоту не пёр. Он расположил на позициях снайперов и те вели беспокоящий огонь. Жизнь у кафаров на высоте стала не сахар. Обитали они в четырёх ямах, накрытых хворостом, и наверняка все завшивели.

«Подожду, – решил Гелаев, – кафары измождены и деморализованы. Они голодают. Спустя пару недель они полностью ослабнут, и я легко возьму высоту».

На равнине, перед селом Дуба юрт, у кафаров дела тоже были неважные: грязь, колебания командования и полная деморализация солдат.

Жители Дуба юрта по спутниковым телефонам, выданным Масхадовым, регулярно звонили журналистам и рассказывали об обстрелах «мирного» села, федеральными силами. Сюда постоянно наведывались журналисты западных каналов и снимали репортажи о зверствах российских военнослужащих. Командиры перепугались и приказали солдатам, ни при каких обстоятельствах огня не открывать.

Дошло до того, что моджахеды угнали танк у кафаров, а те молча смотрели, как Т-72 уходит в сторону Дуба юрта, боясь стрелять по нему.

Кафары были не способны воевать, и поредевшие отряды моджахедов, вырвавшиеся из Грозного, смогли благополучно пройти в Аргунское ущелье.

В отряд Гелаева влился изрядно потрёпанный отряд Абдул – Малика Меджидова. Присоединился к нему и бригадный генерал Хизир Хачукаев, который полностью потерял свой отряд.

Изрядно потрёпанный отряд Шамиля Басаева привёл Рыжий Супьян. Самого Шамиля, которому в Алхан Кале ампутировали ногу, отправили в больницу села Шатой.

Однако вдруг поведение кафаров резко поменялось, вероятно, генералы поняли, что так воевать нельзя, а тут ещё прибыл 276 уральский мотострелковый полк. Сами себя уральцы звали: «двести семьдесят смешной полк». К Дуба Юрт уральцы прибыли двенадцатого февраля.

В ночь с 12 на 13 февраля две роты «двести семьдесят смешного полка» подняли на высоту 835 боеприпасы, миномёты, несколько АГС – 17. крупнокалиберные пулемёты. Несколько сот килограммов по обледенелому склону, перетаскали уральцы на своих плечах, а утром начали пристрелку местности.

Двести семьдесят смешной полк состоял из одних контрактников прошедших не одну войну. Вот тебе оборотная сторона разрушения промышленности на Урале. Там где повальная безработица, проблем с набором военнослужащих на контрактную службу нет. Для этих разухабистых парней, война стала чем-то вроде развлечения. Тем более ещё не прошёл хмель от побед в Грозном.

На следующую ночь, уральцы спустились с высоты 835, проделали проходы в минных заграждениях, которые установили боевики у высоты 825, и наставили мин, прямо в окопах гелаевцев, пока те спали. Утром моджахеды стали подрываться.

Уральцам надоело сидеть на одних консервах, и они в поисках вкусной жратвы, полезли в дома на окраине Дуба юрта, вступая в стычки с боевиками. Минировали дорогу Улускерт – Дуба Юрт, на ней начались подрывы транспортов боевиков, подвозящих боеприпасы.

А потом, федералы подтянули к Дуба Юрт артиллерию, и боевикам стало совсем худо. Не смотря на вой правозащитников, начался регулярный обстрел села.

Без всякой команды, батальон уральцев стал брать один за другим дома в селе. Снайперы полка начали охоту на боевиков и пока генералы решали, когда приступать к штурму Дуба Юрта, почти всё село уже было под контролем федералов. Вот именно в таких условиях и собрал Аслан Масхадов на совещание амиров.

– Сейчас в горах сыро и холодно, – говорил Гелаев, поедая батончик «Марса», – но это мелочь по сравнению с тем, что в будущем ждёт нас. К кафарам подтянулась артиллерия, но что хуже всего, подошла какая-то новая часть. Это не щенки – срочники, что стояли против нас прежде. Это волкодавы и воюют они очень хорошо. Дуба Юрт мы уже потеряли и кафары теперь могут войти в Аргунское ущелье. Пройдёт неделя и нас здесь начнут бить как клопов, пользуясь тем, что у кафаров есть артиллерия и авиация.

– Они уже бьют нас, – заявил Хаттаб, – Абу Саид день назад стоял со своим отрядом у подножия высоты 950, его накрыла артиллерия. Сам Абу Саид и ещё восемьдесят моджахедов шахиды, и вдвое больше раненных. Как корректировщики кафаров, смогли подойти к лагерю Абу Якуба?! Там же все подходы заминированы?

– Кафары называют этот полк «двести семьдесят смешной полк», – сказал Руслан Хачубаров по кличке Полковник. Именно он с Рыжим Супьяном вывел отряд Шамиля Басаева в Аргунское ущелье. В отряде Басаева Полковник занимался разведкой. Неделю назад, Аслан Масхадов назначил Полковника амиром разведки при своём штабе.

– Кафары высадили десанты на высотах вдоль грузинской дороги, – сказал Масхадов, – пройдёт несколько дней и они прервут сообщение с Шатили, и мы не сможем получать боеприпасы из Панкийского ущелья.

Абу Валид в свою очередь заметил:

– Уже сейчас Дуба Юрт и Улус Керт связывает только одна тропа, которая ведёт по руслу реки Аргун. Она не удобная, тащить боеприпасы по ней приходится на лошадях. Скоро к тому же её начнут простреливать и снабжение моджахедов защищающих Дуба – Юрт прекратиться совсем. Потом кафары возьмут Дуба Юрт. В свою очередь, моджахеды, обороняющие «Волчьи ворота», там не устоят, и дорога в Аргунское ущелье будет свободна. Оборона Улус Керта кафаров надолго не задержит.

– Единственная дорога, по которой мы ещё сможем уйти, на Ведено, – вставил Рыжий Супьян.

– Решено, – согласился Масхадов, – мы уходим по ней, первыми пойдут Хаттаб, Абу Валид и Рыжий Супьян, – Аслан Масхадов обернулся к Гелаеву, – Хамзат, мы с тобой остаёмся у Шатоя и свяжем кафаров боем. После этого, уходим на Ведено. В Шатое остаётся отряд Рамзана, все его моджахеды местные и скроются от кафаров в своих сёлах.

27 февраля, отряды Хаттаба, Абу Валида и Рыжего Супьяна оставив свои позиции у «Волчьих ворот» и Дуба Юрта, ушли в направлении Улус Керта. В эту ночь повалил густой снег, и наблюдатели 276 полка отход боевиков с позиций не заметили.

Утром 28 февраля, разведчики обнаружили отсутствие боевиков в селе Дуба Юрт, и полк полностью занял его. Дальше всего два километра до села Улус Керт, к тому же дорога хорошо простреливается с окружающих высот, которые заняты двести семьдесят смешным полком. Однако командир полка вояка опытный, и сломя голову на Улус Керт не понёсся. Он выслал вперёд разведку.

Разведгруппа, перешла ручей Абазулгол и отправилась к селу. На окраине разведчики наткнулись на УАЗ – «буханку», в которой лежали деньги и какие-то штабные документы. Перебив в бою шестерых, и троих взяв в плен, разведчики узнали, что это штабная машина Аслана Масхадова. Пленные пояснили, что отряд Руслана Гелаева и штаб Аслана Масхадова недавно вышли из Улус Керта, а ещё раньше, отряды Хаттаба, Абу Валида и Шамиля Басаева ушли по направлению на Ведено. В данный момент они сконцентрировались у склона горы 776. Разведчики передали эти данные в штаб своего полка.

Таким образом, именно 28 февраля стало известно о сосредоточении крупных сил боевиков около высоты 776, и, тем не менее, 29 февраля майор – десантник Молодов получает от командования приказ занять высоту Исты Корд и его не информируют о скоплении боевиков у соседней высоты 776.

6-я рота ВДВ, которой командовал Молодов, выдвинулась выполнять боевую задачу. На высоту Исты Корд пошла группа из двенадцати разведчиков. Эта высота находится примерно в четырёх километрах от высоты 776.

В это время Хаттаб отправляет своего наиба Идриса, который командует отрядом в сто пятьдесят человек на высоту Исты Корд. Десантники, столкнувшись с боевиками, стали отходить к своей роте.

Именно тогда Хаттаб понял, что около высоты 776 находятся кафары. Он послал отряд Абу Валида в обход высоты, по склону. В тот момент, когда разведывательный дозор 6-ой роты, отбиваясь от боевиков Идриса, отходил к высоте 776, туда поднялись два взвода 6-ой роты, третий, замыкающий, растянувшись цепочкой, шёл по склону горы.

Этот взвод нарвался на отряд Абу Валида. Десантники вышли на высоту без тяжёлого вооружения, без мин. В таких условиях серьёзного сопротивления оказать они не могли.

Горы в Аргунском ущелье невысокие. Они не более 1000 метров, покрыты лиственными лесами из бука и граба. Кустарник и стволы деревьев растут так густо, что создать здесь огневую позицию крайне сложно. К тому же десантники были вооружены автоматами Ак-74, с острым патроном калибра 5,45 миллиметров, они рикошетят от кустов, и стрелять прицельно из АК-74 в таком густом лесу бессмысленно, всё равно в цель не попадёшь. Напротив, боевики имели автоматы АКМ, у которого, тупой патрон калибра 7,62 мм, ломая ветки, летит прямо.

В буковых лесах Аргунского ущелья не проблема подкрасться к врагу метров на тридцать и закидать его гранатами. Единственное спасение в таких условиях, минировать подходы к своим позициям, а мин-то как раз у десантников не было, так же как и тяжёлого стрелкового вооружения.

Отряд Абу Валида, наткнувшись на третий взвод, практически сразу уничтожил его. Лишь двое счастливчиков: Христолюбов и Комаров выжили. В суматохе боя, когда погибли все их товарищи, они смогли затеряться в кустах и боевики их не заметили.

Таким образом, высоту держало два взвода 6-ой роты. Вскоре майор Молодов был тяжело ранен, и командование принял на себя командир 2-го батальона 104 парашютно-десантного полка Псковской дивизии ВДВ подполковник Марк Евтюхин. Он пошёл с 6-ой ротой, потому, что ротный Молодов, только что прибыл в роту, и с солдатами познакомиться не успел.

Тем временем к высоте 776 уже шёл отряд Руслана Гелаева. Однако несмотря ни на что, десантники смогли дать бой и сковали крупные силы боевиков. В ночь с 29 февраля на 1 марта умирает от ран Молодов.

1 марта в 4 часа утра командир 4-ой роты 104 полка майор Достовалов, нарушив приказ командира полка, с пятнадцатью десантниками прорывается к 6-ой роте.

Командование направило на помощь 1-ю роту этого же батальона, но на реке Аргун, она нарвалась на отряд Рыжего Супьяна и вынуждена была занять оборону, а потом с боем отходить назад. Другой помощи командование 6-ой роте не оказало и к пяти часам утра боевики взяли высоту.

К тому времени старшим в роте был капитан Романов, а в живых их осталось четверо: он, лейтенант Кожемякин, рядовые Супонин и Поршнев. Романов, отправил их прорываться, а сам по рации вызвал огонь на себя.

Артиллерия накрыла высоту и, воспользовавшись этим, Кожемякин, Супони и Поршнев стали спускаться по склону, но лес буквально кишел боевиками, и они нарвались на отряд Полковника.

Кожемякин приказал солдатам отходить к обрыву и прыгать, а сам остался прикрывать отход. Расстреляв все патроны, он последней гранатой подорвал себя и несколько боевиков. Супонин с Поршневым, спрыгнув с обрыва, смогли выбраться к своим.

Однако на высоте выжили и другие десантники. Во время боя, рядовой Тимошенко был отправлен уничтожить из гранатомёта пулемётный расчёт боевиков. Сделав дело, он возвращался на свои позиции, но был оглушён взрывом мины и провалялся без сознания. Очнувшись, ночью 1 марта смог выбраться с высоты.

Остался ещё один счастливчик, Евгений Владыкин. Расстреляв все патроны, он получил от араба удар прикладом по голове и потерял сознание. Араб достал нож и собрался перерезать кафару горло, и тут, как раз начался артиллерийский обстрел, получив осколок в спину, боевик повалился на Владыкина.

Кода Евгений очнулся, на нём лежал араб с ножом в руках. Он столкнул его с себя и осмотрелся, кругом валялись убитые арабы. Живых по близости никого не было, и Владыкин стал выбираться с высоты.

Днём первого марта боевики вышли из Аргунского ущелья. Руслан Гелаев со своим отрядом ушёл на север. Он решил укрыться в родном селе Комсомольское. Отряды Хаттаба, Абу Валида и Рыжего Супьяна, в котором был раненный Шамиля Басаев, уходили на северо-восток.

Лишь третьего марта 1-я рота, 1-го батальона 104 полка ВДВ смогла подняться на высоту 776. Трупов боевиков там естественно уже не было, только тела наших ребят. Всего погибло 84 человека, из них 13 офицеров.

Боевики заявляли, что в этом бою у них стали шахидами двадцать человек, командование федеральных сил заявляло о 400-500 убитых боевиках. Истина оказалась где-то посередине, боевиков погибло порядка 120 человек. В основном это были арабы, поднявшиеся на высоту и попавшие под артиллерийский налёт.

Через неделю о гибели 6-ой роты узнали газетчики и посыпались запросы в штаб группировки в Ханкале. Вот тогда, из трагической гибели десантников по чьей-то безалаберности, командование быстренько слепило подвиг.

Что тут скажешь? Ребята действительно герои, но не они одни. Никто не вспоминал о гибели роты мотострелков на высоте 950, потому что о них не узнали газетчики. На войне постоянно случаются подвиги, но мы мало знаем о них.

Генералы как всегда учились воевать на крови солдат и офицеров, свои жизни отдавали самые лучшие из нас.

Глава 3

«Мы предписали им в ней: жизнь за жизнь, глаз – за глаз, нос – за нос, зуб – за зуб, за раны возмездие. Если же кто-либо окажется от возмездия, то это искуплением ему за прошлые грехи. А если кто-либо не следует соответственно ниспосланному Аллахом, те нечестивцы».

Коран: сура «Маида» (Трапеза) аят 45.

Март 2000 года.

Сумев без потерь выйти из Грозного, отряд Гелаева был измотан боями в Аргунском ущелье. Потому Руслан и решил уводить моджахедов в своё родное село, и привести там отряд в порядок. Заместитель Гелаева, Хамзат Идигов предложил не входить в село, а разбить отряд на мелкие группы и отсидеться в горах около Комсомольского, но Руслан отверг его предложение.

– Среди наших моджахедов больше половины иностранцев, – сказал Гелаев, – мы не вправе бросать их, а если разделить отряд на мелкие группы, они не зная местности, будут попадать в лапы кафаров.

– Но большой отряд легче блокировать, – не соглашался Идигов.

– Не беспокойся Хамзат, кафары очень медлительны. Пока они соберутся силами, что бы заблокировать нас, мы отдохнём и уйдём из села.

Утром 5 марта отряд Гелаева подошёл к Комсомольскому, и тут же нарвался на заслоны 503 мотострелкового полка. Бой был скоротечным и жестоким. Мотострелки косили боевиков из АГС, но силы были не равны, боевики буквально завалили мотострелков своими трупами. Командир роты погиб, прикрывая отход последних выживших в этой мясорубке солдат.

– Мы плохо начали Хамзат, – сказал Идигов своему амиру.

. В этом бою стали шахидами двадцать шесть человек и более полусотни раненых, а им нужна медицинская помощь, так что короткой стоянки в селе не получилось.

Седьмого марта к Руслану пришли старейшины:

– Федералы собирают силы вокруг села, – сказал Али Бедаев, сосед Гелаевых, – Руслан не гневи Аллаха, не делай лишних жертв, позволь людям уйти из села.

– Идите, – кивнул Гелаев. Когда старейшины ушли, он сказал Идигову:

– Хамзат, собери большую толпу. Раненные моджахеды, затеряются, среди выходящих из села людей.

Однако уловка не удалась, федералы полностью контролировали толпу и выявляли боевиков, затерявшихся в ней.

Блокированный в селе Гелаев не раз выходил в эфир и просил помощи у других амиров, но на связь с ним вышел один Арби Бараев.

– Тарзан помоги, – просил Гелаев.

– Я понял тебя Хамзат, – отвечал Бараев, – выходи сегодня ночью по направлению к горе Сахарная голова. Я ударю в спину кафарам и Иншалла мы вместе пробьём коридор.

Кольцо вокруг села ещё было не плотным, и Гелаев отправил в прорыв двести человек. Следом вторая группа несла раненных моджахедов, именно в ней шёл Гелаев.

Хамзат Идигов остался руководить обороной Комсомольского. Руслан подозвал к себе двоих боевиков: Михаила Збора и Александра Сладковского.

– Держитесь, всё время рядом со мной, – сказал он им, – что бы ни случилось, пробиваться будем вместе.

Расчёт Гелаева был прост: он решил оторваться от своего отряда и уходить в одиночку. Руслан рассуждал, что кафары не выпустят его отряд просто так. Здесь под Комсомольским, Гелаев впервые применил свою тактику, которая выручала его не раз: в минуты крайней опасности, он бросал свой отряд, и в одиночку выбирался из окружения. Здора и Сладковского он выбрал потому, что оба были блондинами и при случае могут сойти за федералов.

Михаил Здор был родом из Грузии, в отряде Хункар – Паши Исрапилова воевал в Абхазии. В 1998 году вляпался в неприятную историю в Грозном, участвуя в покушении на Аслана Масхадова. С началом второй чеченской компании он вступил в отряд Руслана Гелаева. Сладковский же, был боевиком УНА-УНСО³¹, и в отряде Гелаева, воевал несколько месяцев.

«Эти будут драться отчаянно, – думал Гелаев, – знают, что живыми им в руки кафаров лучше не попадать, лёгкой смерти не будет».

С другой стороны, без Гелаева они так же пропадут, не смогут спрятаться, а он здесь каждый камушек знает.

Обещая помочь Гелаеву, Тарзан и не думал идти к Комсомольскому. Он просто развлекался, таким образом, совершенно не заботясь о том, что будет с Гелаевым и его моджахедами, ведь наверняка кафары подслушивали их разговор.

В ночь на 9 марта двести человек Гелаева пошли в прорыв. Заслон не был плотным и боевики случайным образом попали встык между двумя полками. Однако на этом везение закончилось и двести моджахедов попали на минное поле, где полегли все, но своими телами они проделали проход, по которому второй отряд, унося раненных, прорвался.

Хамзат Идигов, собрал остатки отряда и двинулся следом, но его головной дозор, численностью в двадцать человек, был полностью уничтожен кафарами и Идигов вернулся в село.

Отряд Гелаева вырвавшись из окружения, уходил в горы. Гелаев понимал, что, как только рассветёт, кафары поднимут в небо вертолёты и уничтожат их всех. Он снова вышел на связь:

– Тарзан, мы в горах.

– Извини Хамзат, кафары не дали мне соединиться с тобой, – отвечал Бараев, – но ты двигайся к Сахарной голове.

– Я не могу туда идти, – отвечал Гелаев, – у нас слишком много раненных, а Сахарная голова почти без леса и хорошо просматривается. Мы там будем беззащитны, и кафары легко расстреляют нас с воздуха.

– Они не успеют, – ответил Арби Бараев, – около этой горы вас дожидаются пять автобусов. Вы туда погрузитесь и быстро уедете.

Известие об автобусах взбодрило боевиков.

– Хамзат, нам нужно скорее идти к Сахарной голове, – сказал Аюба Биктаев.

– Хорошо Аюба, – кивнул Гелаев, – ты поведёшь отряд к Сахарной голове, я с несколькими моджахедами останусь, и буду прикрывать ваш отход.

Руслан оставил с собой Здора, Сладковского, Ису Котиева и Арби Лечиева. Каким-то звериным чутьём Гелаев уловил опасность.

У горы Сахарная голова, боевиков ждали не автобусы, а разведгруппы федералов. Они навели на них вертолёты, и всё кончилось, Аюба только успел крикнуть по рации:

– Хамзат, Тарзан обманул нас. Никаких автобусов здесь нет. Нас расстреливают «вертушки», мы все шахиды!

– Клянусь Аллахом, Арби дорого заплати за своё предательство! – орал в рацию Гелаев, но Аюба его уже не слышал. Взрывом НУРСа³², его разорвало пополам.

Когда вертолёты улетели, разведчики добили уцелевших, отметили место на карте и пошли дальше искать прорвавшихся боевиков. Одна из таких разведгрупп и натолкнулась на Гелаева с его охраной. Боевики сумели оторваться, но угодили под огонь вертолётов, вызванных разведчиками. Гелаев был ранен в бедро и живот, а Арби Лечиев убит. Руслан поступил как лиса, запутывая свой след, он пошёл обратно к горе Сахарная голова. Збор и Иса Котиев несли труп Лечиева, а Сладковский помогал идти Гелаеву.

Добравшись до горы, они укрылись среди камней. В бинокль Гелаев наблюдал, как подъехавшие кафары грузили трупы его моджахедов на грузовики.

– Иса, я знаю, у тебя есть Коран, – сказал моджахеду Гелаев, – дай его сюда!

Котиев передал ему книгу и Гелаев, положив на неё ладонь, сказал:

– О Аллах, я, как ты предписываешь, следую законам кровной мести и объявляю Арби Бараева своим кровником. Да попадёт он в обитель Ада после своей смерти!

Пока Руслан Гелаев обещал ад Бараеву в последующей жизни, федеральные войска устроили в этой жизни ад оставшимся в селе боевикам.

В небе над селом кружили вертолёты, обстреливая его с воздуха. Хамзат Идигов полностью потерял управление отрядом. В ночь на одиннадцатое марта, он, собрав человек пятьдесят, попытался вырваться из села, но попал на минное поле. Сам Идигов погиб одним из первых, подорвавшись на мине, тех, кто уцелел, танки расстреляли из пушек. В село из этих пятидесяти боевиков, не вернулся никто.

Но ещё оставалось несколько сотен боевиков. Разбившись на маленькие группы, они прятались по подвалам разрушенных домов.

Дополнительно стянули ещё два полка ВДВ. Двенадцатого числа, полк в котором служил Абрамин, успевший к тому времени получить звание майора, прибыл под Комсомольское.

– Мы в село входить не будем, – сказал Абрамину командир полка, его блокируем так, что ни один дух³³ не проскочит. Туда пойдут вованы.³⁴

Тринадцатого марта на Комсомольское опустился густой туман. В этот день, в село стали входить штурмовые группы. Приходилось действовать буквально на ощупь, и к тому же, с двух сторон учувствовали люди в одинаковом камуфляже и с одним вооружением, все небриты, штурмующие были из разных подразделений, незнакомые друг с другом. Поначалу случилась неразбериха, но быстро сориентировались. Пользовались паролями и отзывами, на левую руку навязывали повязку из бинтов. Хоть так, пытались отличаться от боевиков.

В лабиринтах дворов постоянно вспыхивали перестрелки, перераставшие в рукопашные схватки. За несколько часов, удалось наладить полное взаимодействие и дело пошло веселее. Ночами боевики ещё пытались нащупать разрывы в кольце осаждающих войск, и вырваться, однако после пятнадцатого марта это сделать было уже не возможно, кругом минные поля и бронетехника, которая хорошо пристрелялась.

Началась сдача боевиков в плен, но были и те, кто в плен не собирался. Отряд Гелаева больше чем на половину состоял из наёмников-иностранцев. Кого здесь только не было: таджики, узбеки, афганцы-пуштуны и арабы. Этим пощады ждать не приходилось, потому дрались они отчаянно.

Разбившись на маленькие группы, в лабиринтах дворов и переулков, они жгли из гранатомётов, вошедшую в село бронетехнику, за которой прятались штурмовые группы, расстреливали бойцов. С боеприпасами у них был полный порядок, Гелаев в своё время позаботился об этом, но с медикаментами туго. К тому же штурм села проходил круглосуточно, без перерывов. Федеральная группировка, блокировавшая село накопила достаточно сил и производила постоянную ротацию штурмующих групп, а боевики в селе возможности замениться не имели. Покоя им не было ни днём, ни ночью. В такой изматывающей круговерти, они не могли выдержать долго.

20 марта собравшись в отряд свыше восьмидесяти человек, наиболее сильных и выносливых, боевики попытались выйти из села, но все были уничтожены на минном поле. Танки и БМП хорошо пристреляли местность.

После этого сопротивление боевиков резко спало, и они просто стали прятаться по подвалам, не ведя активных действий. Штурмующие, закидывали подвалы гранатами, а огневые точки, танки расстреливали в упор.

Оставшиеся в живых боевики, имели по несколько ранений, у многих началась гангрена, они стали умирать от ран. Одурев от контузий, голода, без сна, они не оказывали сопротивление. Штурмующие группы, обнаружив подвал, закидывали его гранатами, и только потом входили туда.

21 марта окончательно добили тех, кто из подвалов выйти не хотел или не мог. В этот день, Мишка Пахомов с бойцами своей роты, обнаружили двух уйгуров. Те сопротивление не оказали и предъявили свои паспорта граждан Китая.

– Смотри, даже китайцы воюют, – усмехнулся Мишка, рассматривая паспорта.

– Китай, Китай, – дружно закивали уйгуры, – мы не стреляли, мы повара. У хозяина работали. Хозяина нет, мы остались.³⁵

– Мишель, проводи этих кашеваров в штаб, – распорядился подошедший Абрамин, – некогда с ними разбираться.

Мишка увёл уйгуров, а Абрамин со своей ротой в другом подвале обнаружили боевика. Ему предложили выйти с поднятыми руками, но тот упрямо сидел в своём подвале, правда, не стрелял.

Подвал закидали гранатами и вошли туда. В дальнем углу, привалившись к стене, лежал боевик в причудливой чалме, его совершенно не задело осколками гранат. Он слабо шевельнул рукой и Абрамин на всякий случай, ногой оттолкнул его автомат, проверил, нет ли у того пояса шахида, потом приказал вытащить боевика наверх. Пока его несли, он не издал ни звука, едва положили на землю, умер.

– Гангрена, – сказал солдат, глядя на перебинтованную каким-то тряпьём ногу боевика, – уже гнить начал, вон как воняет.

Солдат достал из нагрудного кармана паспорт умершего.

– Али бин Хан, родился в городе Дода, – прочитал парень. Он отдал паспорт Абрамину и спросил: – Интересно, где это?

– Паспорт гражданина Индии, – ответил Абрамин, – значит где-то там.

Больше в селе не стреляли. Теперь следовало убирать мины и трупы боевиков. Необходимо было поторопиться, наступала весна, а, следовательно, скоро станет тепло.

5 марта, в тот самый день, когда Руслан Гелаев со своим отрядом вошёл в своё родовое село, Хоза Нугаев принимал у себя гостя из Чечни.

Нугаев обосновался в Азербайджане. Он открыл здесь несколько фирм и накупил много недвижимости. В посёлке Джарат, что в двадцати пяти километрах от Баку, Нугаев приобрёл роскошную виллу на берегу Каспийского моря. Куплена она была на подставное лицо, и Хоза использовал её для конфиденциальных встреч. Сейчас он принимал Ису Рамшиева из Старых Атагов.

– Совсем Титаник безумным стал, – со вздохом жаловался Иса.