Остров Родос – властелин морей

Глава 2. Древнейшие города Родоса. Основание столицы объединенного острова

Древнейшие обитатели Родоса, по новейшим историческим данным, не были греками. Считается, что первыми на острове обосновались карийцы – малоазийская народность, населявшая Карию (юго-запад современной Турции) и, возможно, «догреческий» Крит. В более поздние времена столицей Карии являлся знаменитый Галикарнас. Среди народов Древнего мира карийцы славились одновременно как отважные мореходы и как самые коварные люди на свете. По одной из версий, именно плененные рабыни-карийки стали прообразом такого архитектурного элемента, как несущие тяжести строительных конструкций кариатиды.

Затем на острове появились финикийцы, также знатные мореплаватели и купцы, превратившие Родос в знаковый торговый центр; считается, что из трех древнейших городов острова ими основан Линдос, а также, согласно куратору отдела Античности Британского музея, английскому вице-консулу и археологу XIX века Чарлзу Томасу Ньютону (разыскавшему, кстати, остатки галикарнасского мавзолея), исчезнувший город Ахея. Следами финикийского ваалического культа на острове является глухое упоминание Ньютона со ссылкой на Порфирия о человеческих жертвоприношениях родосцев богу Кроносу, а также почитание женского божества солнца Алектроны (Электрионы), позднее эволюционировавшего в обычную морскую нимфу. При этом, конечно, необходимо помнить, что и Ахея, и Алектрона – имена явно более поздние, восходящие к греческим ахейским переселенцам.

Потом на остров прибывают (или возвращаются) критяне и несут с собой минойскую культуру – в частности ими, по всей вероятности, было заложено первое святилище в Линдосе – либо, по крайней мере, они дали острову его богиню, известную впоследствии как Афина Линдийская. К. М. Колобова в своем фундаментальном труде «Из истории раннегреческого общества: о. Родос 9–7 вв. до н. э.» убедительно доказала, что первоначально богиней Родоса была именно знаменитая критская богиня «со змеями» (представление о ней дают три статуэтки, найденные в Кносском дворце Крита), и линдосская богиня олицетворяла хтонический – змеино-подземный – культ, характерный не только для Крита, но и для Древних Афин (многочисленные находки в родосских некрополях керамики со змеиными мотивами подтверждают это; кроме того древнейшее название острова – Офиусса – означает «змея»). Приведем фрагменты из ее обширной аргументации: «Совсем не случаен на Родосе культ Афины Линдии, самое имя которой явно догреческого происхождения. Храм Афины Линдии, расположенный в линдийском акрополе, очень древен, и сами родосцы считали его основанным в мифические времена, ибо Минос и Кадм, по представлениям островитян, приносили посвятительные дары в уже существующий храм… В одной из своих статей Нильсон интересно показывает, что Афина родилась не из головы Зевса, но одновременно с самим Зевсом, а может быть, и раньше его, в дворцовых культах минойского Крита. Поэтому атрибуты Афины: птица (в позднейшее время – сова, в более раннее – голубь, ласточка или вообще любая птица), змея, оливковое дерево (а первоначально – просто священное дерево минойцев), а затем на том же минойском Крите был получен Афиной и воинственный щит. Две свойственные Афине черты, по мнению Нильсона, могут быть поняты только в свете крито-микенских представлений. Это, во-первых, Палладиум, представление о котором не свойственно греческой религии, но хорошо согласуется с культом микенской богини дома, которая имела внутри дворца свое маленькое святилище и почиталась жрецом-царем. Во-вторых, тесная связь Афины с отдельными людьми и родами, связь чисто личная, которая ярко выступает в ее личном покровительстве героям – Гераклу, Ясону и т. д. Это покровительство передается по наследству – от отца к сыну, от Одиссея к Телемаху, от Тидея к Диомеду. При наследовании культовых обязанностей рода сыном, когда отец является жрецом домашнего культа, такое наследование личных отношений героев к Афине становится понятным… Археологические открытия на Родосе подтверждают выводы Нильсона о минойско-микенском влиянии на греческую идеологию… Хтонический характер культа змеи является общепризнанным… (Далее автор подробно останавливается на культе афинского царя – получеловека-полузмея Эрехтея, мистически продолжающего жить в образе священного змея в акрополе при храме Афины, после чего делает нижеследующий вывод. – Е. С.) Несомненно, что и Афина Линдия родилась из аналогичных представлений крито-микенского мира, и, как кажется, именно поэтому, а не по какой-либо иной причине, одно из древних названий Родоса было „Офиусса“ (греческий перевод догреческого имени „Родос“, что значит „змея“, может быть, семитское arod, rod?). В осмыслении греков остров некогда изобиловал змеями (по Полизелу, на острове кроме змей находился и страшный дракон). Затем змеи были изгнаны тельхинами… Ялисский некрополь и некрополь Камира дают ряд образцов микенской керамики, орнаментированной змеями, иногда лепными. В последних раскопках Маюри в трех погребениях Ялиса обнаружены сосуды со змеями, причем во всех случаях змеи изображены тянущимися к горлышку сосуда для участия в совместной с умершим трапезе. Особенно интересен в этом отношении плоский кувшин с лепным изображением двух змей, склонивших головы к чашке у носика сосуда… По-видимому, женщина со змеями микенского Родоса стала Афиной Родоса архаического. Любопытно, что в ритуал Афины Линдии входили ежедневные бескровные жертвы, которые, по свидетельству Дионисия Галикарнасского, включали в себя нечто подобное тем медовым лепешкам, которые ежедневно, по афинской легенде, должен был получать змей – страж акрополя… Афина Линдия, дева с копьем, несомненно родилась из крито-микенских представлений о великой богине – воинственной и необоримой (ατρυτώνη)».

Кстати, Диодор Сицилийский в своей «Исторической библиотеке» приводит интересный миф, позволяющий осмыслить связь двух древнегреческих центров поклонения Афине – в Афинах и на Родосе: «Когда Гелиады возмужали, Гелиос сообщил им, что богиня Афина будет пребывать с теми, кто первым принесет ей жертвы. То же самое было объявлено и жителям Аттики. Гелиады тогда же и принесли жертвы, позабыв в спешке зажечь огонь, а царствовавший тогда в Афинах Кекроп (кстати, получеловек-полузмея. – Е. С.) совершил жертвоприношение при горящем огне, хотя и позже. Поэтому до сих пор на Родосе сохранился особый обряд жертвоприношений, а богиня обосновалась на острове». Он же прямо пишет о том, что «Афина родилась от Зевса на Крите у истоков реки Тритона, почему ее и прозвали Тритогенеей. У истоков этой реки до сих пор сохранился священный храм богини, стоящий на том месте, где она и родилась, согласно мифу» – таким образом, для древних критское происхождение Афины вопросов не вызывало. Рассматривая далее вопрос об отождествлении пра-Афины с богиней со змеями, увидим, что в принципе эту же точку зрения о родстве позднейшей Афины с божеством Крита разделяет и профессор В. Сергеев: «Критская система верований и ритуал оказали большое влияние на религию малоазийских народов, а также и на греческую религию. Некоторые греческие божества, например Афина, имеют своей родиной Крит, откуда они были заимствованы греками и в трансформированном виде введены в пантеон греческих божеств». Вот великолепное описание критских «богинь со змеями», сделанное замечательным исследователем минойского мира Б. Л. Богаевским в 1926 г. в книге «Крит и Микены», откуда оно ныне без указания источника практически без переработки заимствуется в разного рода современные «издания»: «Одна из этих статуэток полной сохранности (34 см высотой) представляет женщину, одетую в стилизованную юбку „cloche“, внизу украшенную прошивкой и покрытую полосами. Поверх юбки надет так называемый польский передник, покрывающий своим овалом, спереди и сзади, часть юбки. Передник заткан по краям волнистым прерывистым орнаментом и спереди усеян белыми крупными точками… Вокруг талии лежит широкий мягкой материи пояс, образующий спереди толстый, замысловато завязанный узел. Корсаж… представляет расшитую спиралями и другим орнаментом кофточку с короткими рукавами до локтя и стягивает талию, как будто корсетом, оставляя обнаженной крепкую грудь. На голове надета высокая, видимо, кожаная, суживающаяся кверху шапка, из-под которой по плечам рассыпаются темные волосы. Женщина представлена в напряженной позе. Она жестким движением вытягивает вперед руки и, широко раскрыв большие подведенные глаза, неподвижным сосредоточенным взором смотрит пристально перед собой. Поза женщины объяснима. Это богиня, или жрица, заклинательница змей: две змеи обвивают ее талию, одна из них кладет свою голову на край высокой шапки, третья, извиваясь по переднику и обвивая бедра, кладет голову в правую руку богини, а хвост – в ее левую. Вторая статуэтка, несколько меньших размеров, представляет шедевр фаянсового производства. Женщина изящна и тонка. Одета она в светлое с темными полосами платье. Оранжевый корсаж, с короткими рукавами, сильно стянут в талии, обнажая нежное розовато-желтое тело с небольшой, тонко моделированной грудью. Как и у первой статуэтки, у этой имеется желтый с темным узором передник, накинутый на юбку, сшитую из целого ряда оборочек, выступающих одна над другой и составленных из светло-желтых с коричневыми или голубыми полосок и коричневых кусочков. В поднятых и отставленных руках, согнутых в локтях, женщина держит по небольшой желтой с черными полосками змейке, потрясая ими. Восстановленная, соответственно фрагменту третьей фигуры, голова показывает молодое, нежное лицо с черными блестящими глазами. На голове надет низкий венец, из-под которого струятся черные волосы, а на венце сидит желтая с темными крапинками дикая кошка. Эта женская фигура в профиль показывает волнистую линию контура тела. По-видимому, надо себе представить жрицу или богиню изображенной в тот момент, когда она, потрясая змеями, выступает, мерно и слегка приседая, в движении кругового танца».

Характерно, что храмы Афины имелись во всех трех древнейших родосских городах, а затем и во вновь обустроенной столице острова. К. М. Колобова отмечает интересный факт сохранения духовной связи с Критом во времена более поздние, когда, как казалось бы, в этом не было уже никакой необходимости: «В линдийской храмовой хронике также подчеркнута… связь с Критом, хотя у позднейших историков Родоса она воспринималась уже чисто мифологически». Составитель хроники, историк и грамматик Тимахид, ссылаясь на четырех родосских историков – Ксенагора, Горгона, Горгосфена и Иеробула, – вносит в число посвящений Афине Линдии серебряный кубок – дар Миноса с надписью «Минос – Афине Полиаде и Зевсу Полиею». Остается также еще добавить, что следы микенской культуры обнаружены в Филеримосе, возникшем на месте древнего Ялиссоса. Некоторые найденные при раскопках тамошнего некрополя местные (!) сосуды несут изображение знаменитого критского лабриса – двухлезвийного топора, кроме того, древнейшие захоронения являются трупоположениями, а не кремацией, привнесенной позже дорийцами и также наблюдающейся в ялиссоском некрополе.

Критская – минойская – культура была сменена на острове микенской, а затем – дорийской, сообразно миграции древнего средиземноморского населения. Появление ахейцев на острове относится к 1400 г. до н. э. С приходом два века спустя дорийцев возникают наконец три города в полном смысле этого слова – Линдос в середине восточного побережья острова, Ялиссос на северо-западной оконечности Родоса и Камирос в верхней трети западного побережья. Правда, имеются еще глухие указания на существование по крайней мере двух древнейших родосских городов – финикийской Ахеи близ Ялиссоса и Кирбы (или Кирбии). Суммируя имеющиеся сведения, следует полагать, что Ахея, отбитая у финикийца Фаланта греком Ификлом, с течением времени слилась с Ялиссосом (возможно, она располагалась на нынешней горе Филеримос и стала акрополем Ялиссоса), а Кирбия, располагавшаяся на северной оконечности острова практически на месте нынешнего города Родос, погибла в результате наводнения.

Таким образом, далее речь пойдет все о тех же трех великих городах – Линдосе, Ялиссосе и Камиросе. Эти города в период 1000-600 гг. до н. э. начинают активное выселение колоний на побережье Малой Азии, Сицилии, Галлии, Иберии… Страбон, в частности, весьма часто упоминает родосские колонии в Средиземноморье. «Между Иберией и Кельтикой… (в современной Испании. – Е. С.) есть Родос, городок, принадлежащий эмпоритам, хотя некоторые говорят, что он был основан родосцами… Некоторые считают, что Сиритида и Сибарис на Траисе (в совр. Италии. – Е. С.) основаны родосцами… Солы – значительный город, начало другой Киликии (в совр. Турции. – Е. С.), что вокруг Исса. Город был основан ахейцами и родосцами из Линда…» Также считается, что именно родосцы в начале VII в. до н. э. вдохнули вторую жизнь в древний город Парха, впоследствии более известный как Пергия в Памфилии (Малая Азия, 19 км от Анталии, место проповеди свв. апостолов Павла, Варнавы и Иоанна-Марка; поклонение Артемиде Пергийской в Линдосе подтверждает взаимосвязь Пергии и Родоса). Но самыми знаменитыми колониями были Гела и Акрагант в Сицилии, Аполлония на Черноморском побережье, Кирена в Северной Африке, Навкратис в дельте Нила, Дафны между дельтой Нила и Суэцем и Фасилида (Фаселис) в малоазийской Ликии (вопрос о том, были ли ликийские города Родиаполис, Гагы и Меланиппа родосскими колониями, до сих пор не разрешен). Последняя, в отличие от прочих, являлась воинственным форпостом во враждебной Родосу Ликии, одно время подчиненной тираном Линдоса Клеобулом, сыном Эвагора – одним из семи великих мудрецов Древней Греции (600–530 гг. до н. э.), который на протяжении 40 лет являлся правителем города-государства Линдоса и многое сделал для его благоукрашения и развития (часть устроенного им водопровода функционирует до сих пор!), причем осуществлял он это за счет специально введенного налога. Куда менее Клеобул известен завоеванием малоазийской Ликии. В конце концов, в истории он остался все равно как мудрец, а не как политик и воин. Первый историк философии Диоген Лаэртский (II–III вв. н. э.) пишет о нем следующее: «Некоторые сообщают, что род свой он возводил к Гераклу, что отличался силой и красотой, что был знаком с египетской философией. У него была дочь Клеобулина, сочинительница загадок в гексаметрических стихах, упоминаемая Кратином в драме, названной по ней во множественном числе: „Клеобулины“. Этот же Клеобул, говорят, обновил храм Афины, основанный Данаем. Он сочинял песни и загадки объемом до 3000 строк… Он говорил, что дочерей надобно выдавать замуж по возрасту девицами, по разуму женщинами; это означает, что воспитание нужно и девицам. Он говорил, что нужно услужать друзьям, чтобы укрепить их дружбу, и врагам, чтобы приобрести их дружбу, ибо должно остерегаться поношения от друзей и злоумышления от врагов. Кто выходит из дома, спроси сперва зачем; кто возвращается домой, спроси с чем. Далее он советовал упражнять тело как следует; больше слушать, чем говорить; больше любить знание, чем незнание; язык держать в благоречии; добродетели будь своим, пороку – чужим; неправды убегай; государству советы давай наилучшие; наслаждением властвуй; силой ничего не верши; детей воспитывай; с враждой развязывайся. С женой при чужих не ласкайся и не ссорься: первое – знак глупости, второе – бешенства. Пьяного раба не наказывай: покажешься пьян. Жену бери ровню, а возьмешь выше себя – родня ее будет над тобой хозяйничать. Над осмеиваемыми не тешься – наживешь в них врагов. В счастье не возносись, в несчастье не унижайся. Превратности судьбы умей выносить с благородством. Скончался он в преклонном возрасте, семидесяти лет. Надпись ему такая: „О мудреце Клеобуле скорбит великою скорбью //Линд, отчизна его, в море вознесшийся град“. Изречение его: „Лучшее – мера“.

Также ему приписываются следующие мудрые мысли: „Добрых людей легко обмануть. Лучше поздно научиться, чем оставаться невеждой“. Павсаний пишет, что изречение Клеобула о мере, как и великие мысли прочих шести мудрецов, „полезные людям для поведения в жизни правила“, были написаны в притворе храма Аполлона в Дельфах.

Характерно, что на протяжении всей древней истории Линдос, Камирос и Ялиссос никогда не воевали между собой, но напротив – всячески поддерживали друг друга. Иногда разве что возникала конкуренция в торговле. Доминировал Линдос, начавший чеканить свою монету (с изображением льва) в VI в. до н. э. (что являлось признаком экономического могущества); в это же время начинает чеканить свою монету Камирос (с фиговым листом), а веком позже – и Ялиссос (с крылатым кабаном). Притом монеты родосских городов ориентированы на разные стандарты: Линдос чеканит их по финикийскому образцу, а Камирос – по эгинскому, из серебра и электрона. Линдийцы рьяно распространяли культ Афины-Линдии в своих колониях, и даже фараон Амасис Второй (правил ок. 570–526 гг. до н. э.) послал в дар Афине Линдосской две каменные статуи и какой-то льняной златотканый панцирь с бахромой. К. М. Колобова пишет, что после объединения острова в 406–405 гг. до н. э. в единое государство, „вся политическая жизнь Линда… сосредоточилась на вопросах культа, на ревности к богам и святыням Линда, на контроле избрания жрецов, на проведении священных церемоний и на почетных постановлениях лицам, отличившимся своим особым рвением к линдийским богам и храмам“.

Первоначальный храм Афины был возведен в VIII в. до н. э. на руинах древнего микенского святилища еще более древней критско-минойской „богини со змеями“, этой своеобразной пра-Афины – на высокой горе на территории городского акрополя, о котором говорят, что по своей красоте он уступает только афинскому. Клеобул в 550 г. до н. э. реконструировал древний храм, но он погиб в пожаре 342 г. до н. э., после чего был отстроен заново. Таким образом, руины нынешнего сооружения размером 22 на 8 м датируются IV в. до н. э. Когда-то там находилась статуя Афины, выполненная из мрамора, золота и слоновой кости. Ники Дросу-Панайоту в своей книге „Древняя Греция“ пишет, что в левой руке линдосская Афина держала щит, а в правой – чашу. Как и многие иные сокровища древнегреческой скульптуры, она впоследствии была вывезена в Константинополь – Ю. Кулаковский пишет, что Константин Великий выстроил в новой столице роскошное здание на площади Августеон для заседаний сената и украсил его произведениями античного искусства, в числе коих были статуи девяти муз из Геликона, Зевса из Додонского прорицалища и Афины из Линдоса. Две последние статуи стояли у входа, и это на время спасло их при пожаре 404 г., при императоре Аркадии, вызванном кровопролитием, учиненным императорскими войсками при подавлении возмущения константинопольцев от известия о низложении и ссылке Иоанна Златоуста. Пожар начался с софийского храма, и растопленный свинец с его крыши лился на здание сената и статуи Зевса и Афины – как ни странно, заливший их свинец спас их от уничтожения огнем. Статуи же муз погибли, равно как и многие иные античные шедевры. По сообщению Зонары, статуи Афины Линдийской, Афродиты Книдской и Геры Самосской погибли вместе с публичной библиотекой, насчитывавшей 120 тысяч томов, при пожаре во время столичного бунта, приведшего к свержению императора Василиска (476 г.). Однако возможно, что Афина Линдийская погибла не ранее Х в., когда ее еще видел Кедрин. С храмом Афины в Линдосе также связана постройка храма неким Селевком (явно не эллинистическим царем) в честь некоего героизированного… Шептуна, о чем сохранилось соответствующее свидетельство самого Селевка: „Здесь я, Селевк, Шептуну храм выстроил многоколонный, // Я ж и украсил его, как он мне сам приказал. // Пусть его жертвами чтут, у кого безупречная совесть, // Драхмой героя даря (менее он не хотел). // Будет посредником он для допущенных к храму Афины, // Чтоб вожделенный успех жертве сопутствовал их“. Ф. Ф. Зелинский так шутливо комментирует этот факт, придавая ему, тем не менее, особый благочестивый смысл – требование безупречной совести жертвоприносителя: „Был ли этот герой или демон Шептун (Psithyros) назван так потому, что шепотом внушал верующим свои наставления, или потому, что полагалось шепотом поверять ему свои просьбы, или по обеим причинам – во всяком случае, читатель согласится со мною в том, что этот непрошеный посредник, за драхму обещающий паломникам протекцию у своей госпожи, никакого доверия не заслуживает; оттого-то я и выбрал его предпочтительно перед ней и многими другими почтенными богами и богинями. В самом деле, не знаменательно ли, что даже он не довольствуется своей драхмой, а требует от жертвователей еще „безукоризненной совести“? После этого образчика нас уже не удивит „священный закон“, относящийся к тому же Линду и, быть может, даже к той же Афине: „должно следовать во святилище благочестиво, прежде всего и главным образом соблюдая свои руки и свою душу чистыми и здравыми и ничего грешного за собою не сознавая“. Завершая разговор о храме Афины, отметим, что он действовал до конца IV в н. э. Жрецы Афины Линдийской отказались подчиниться повелению императора Феодосия Первого Великого (346–395 гг., правил с 379) о запрете языческих культов (381–385 гг.) и были казнены. Склонность Феодосия к кровопролитию отмечена, кстати, в житии Св. Амвросия Медиоланского. Земляк автора, протоиерей Олег Стеняев, в частности, отмечал: „В Житии святителя Амвросия Медиоланского рассказывается о том, что святому стало известно, что император Феодосий запятнал свои руки кровью жителей Фессалоники. Погибло много невинных людей, в том числе женщин и детей. Вскоре император, который был православным, отправился в храм на богослужение. Святитель Амвросий не пустил императора в храм, остановив его при пороге дома Божия. Святитель сказал ошарашенному императору прямо в лицо: «Не надлежит тебе, царь, приступать к святому причащению вместе с верными христианами, после того как ты сделался виновником таких убийств и не принес в том покаяния. Как же ты примешь тело Христово руками, обагренными неповинною кровью, или как станешь пить кровь Господню теми устами, которыми отдал повеление о жестоком избиении людей?» Император возразил: «Ведь и Давид согрешил, он совершил убийство и прелюбодеяние, однако не был лишен милосердия Божия». На что святитель Амвросий ответил: «Если ты подражал Давиду в его грехах, то подражай ему и в его покаянии». (Как не вспомнить просветителя XVIII в. г-на барона Гольбаха, писавшего: «Предлагать королю Давида как образец – это, очевидно, значит дать ему понять, что он может уподобиться какому-нибудь Тиберию, Нерону, Калигуле, лишь бы он был преисполнен веры, тщательно соблюдал религиозные обряды, был щедр к служителям церкви, ревностно уничтожал тех, кто ей не угодил».)

Во время оккупации острова итальянцами в 1912–1943 гг. на акрополе Линдоса ими были реконструированы некоторые древние постройки, включая храм Афины и эллинистическую галерею, так что некое общее представление о древнем храмовом комплексе наверху возвышающейся над морем горы получить можно.

Бурный экономический подъем привел три дорийских города острова к объединению с городом Кос на одноименном острове, Книдом и Галикарнасом. Образовалось, таким образом, Дорийское Шестиградие, впоследствии Пятиградие ввиду отпадения Галикарнаса – федерация вольных городов-государств, объединение изначально религиозное, а затем политическое, процветавшее до VI в. до н. э. – то есть до времен персидского владычества. Надо отметить, что из бывшего союзника Галикарнас обратился в злейшего врага Родоса, часто с ним воевавшего – позднее, в 355 г. до н. э., карийский царь Мавсол, после смерти прославившийся своей усыпальницей – Мавзолеем, – утвердил на острове власть своего ставленника, тирана Игисилоха; затем с родосцами успешно воевала и покорила их сестра-жена Мавсола Артемисия Вторая, и только в 343 г. до н. э. родосцы изгнали карийцев.

Политический строй родосских городов за рассматриваемый античный период (с дорийского поселения до римского времени) изменился от власти местных царьков-«басилеев» через поддержанную персами олигархию до своеобразной олигархической демократии, когда, по сути, олигархия под личиной демократии заботилась о народе, не допуская его к управлению.

Очутившись в эпицентре Греко-персидских войн, принесших Родосу независимость от персов (в 491 г. до н. э. персидский полководец Датис безуспешно осаждает Линдос), а затем многочисленных гражданских междугреческих войн, когда остров страдал попеременно то от афинян (в частности, его разорил Алкивиад), то от спартанцев, родосцы пришли к идее синойкизма, то есть всеостровного объединения с основанием новой столицы, чтобы формально не дать преференции ни одному из древних городов. Сформулировал ее Дорией, сын Диагора из Ялиссоса, представитель знаменитого и могущественного рода, давшего Родосу нескольких олимпийских чемпионов, – кстати, участие в древних Олимпиадах, в целом, было уделом богатых и знатных, поскольку простому человеку было совершенно не по карману (о Диагоре и Диагоридах много и подробно пишет Павсаний, к сочинению которого мы и отсылаем заинтересовавшегося этой темой читателя; отмечу одно: ныне на Родосе Диагор затмил всех выдающихся соотечественников – полководцев, философов, деятелей искусства, что кажется, конечно, несправедливым; впрочем, само такое преклонение тоже чревато несуразностями – Диагору есть памятник в городе Родосе, его именем названы паром, стадион, футбольный клуб, аэропорт, но даже подрабатывающий фотомоделью у родосской крепости гигантский попугай-ара утверждает, что его тоже зовут Диагор!). Но вернемся к синойкизму. Договор об объединении был подписан около 411 г. до н. э., и в 408 г. началось строительство нового города, получившего наименование Родос – как и сам остров. Спланирован он был по известной Гипподамовой системе, изобретенной инженером и философом Гипподамом из Милета (498–408 гг. до н. э.), характеризующейся «решетчатой» схемой улиц. Пьер Левек так характеризует ее в своей работе «Эллинистический мир»: «Система основывалась на двух новых принципах: а) улицы пересекались под прямым углом, что давало шашечное расположение; выделение двух главных улиц, как это будет в римских городах, не обязательно; б) городской план предусматривал различные типы деятельности людей, оставляя кварталы, специально предназначенные для порта, общественных зданий, жилых районов и т. п.». Прибавим к этому развитые системы водоснабжения и канализации. Историк философии А. Н. Чанышев отмечает, что Гипподам, «…распланировавший при Перикле Пирей, находился под влиянием пифагореизма с его культом меры. Его город распадался на строго прямоугольные квадраты. Гипподам занимался и социальными проблемами. Здесь над ним довлеет число 3. Он создал проект наилучшего государственного устройства. Там три класса: ремесленники, земледельцы и воины, три части территории: священная, общественная и частная, три вида законов». Г. Дильс немного конкретизирует вышеизложенное: Гипподам «…не только чертил планы городов, но и составлял планы конституции, основывавшиеся на тройном делении: 3 сословия – крестьяне, ремесленники, воины; 3 вида земельной собственности – государственная земля, храмовая и принадлежащая частным лицам; 3 вида жалоб – за оскорбление, убыток и убийство; 3 вида судебных решений – обвинение, оправдание и ни то, ни другое с мотивировкой. Разумеется, это вдохновленное треугольниками управление осталось на бумаге». Часто пишут о том, что Гипподам лично контролировал строительство города Родос, однако также для многих это все же сомнительно, даже если согласиться с датой его смерти – 408 г. до н. э.; он, вероятно, был уже слишком стар для подобной работы.

Вот как описывал город Родос Страбон: «В отношении гаваней, дорог, стен и прочих сооружений он настолько выгодно отличается от всех прочих городов, что я не могу назвать другого приблизительно равного или тем более несколько лучшего его. Удивительно также основанное на законах благоустройство города родосцев и то заботливое внимание, которое они уделяют государственным делам вообще и в частности флоту, благодаря которому они долгое время господствовали на море, уничтожили пиратство и стали „друзьями“ римлян и всех царей, приверженцев римлян и греков. Вследствие этого Родос не только оставался независимым, но даже украсился множеством посвятительных даров, которые большей частью находятся в храме Диониса и гимнасии, отчасти же в других местах… Родосцы заботятся о народных интересах, хотя у них и нет демократического правления, но они все же желают поддерживать массу бедняков. Таким образом, народ снабжают хлебом или люди состоятельные помогают беднякам по обычаю предков; существуют известные общественные повинности по поставке продовольствия, так что не только бедняк получает свое пропитание, но и у города нет недостатка в полезных людях, в особенности для пополнения флота. Что касается якорных стоянок, то некоторые из них были скрыты и недоступны народу; и всякому, кто их осматривал или проникал внутрь, было установлено наказание смертью. Здесь… все, что имеет отношение к архитекторам, изготовлению военных орудий и складам оружия и прочего, служит предметом особой заботы и даже в большей степени, чем где бы то ни было». К описанию Страбона можно добавить, что античный город Родос был украшен великолепными храмами Гелиоса на нижнем акрополе (на его месте позднее были выстроены византийская крепость и дворец Великих магистров ордена иоаннитов), Асклепия, Зевса Сотера, Геры, Диониса, Афины и Аполлона Пифийского на верхнем акрополе – доныне только от последнего сохранились несколько колонн, да еще в юго-восточном районе крепости крестоносцев раскопан фундамент дорийского храма Афродиты III в. до н. э. Также известно, что во многих местах города были установлены морские трофеи родосцев – украшения и тараны, снятые с вражеских кораблей (некое подобие такого рода монументов дают знаменитые ростральные колонны на стрелке Васильевского острова в Санкт-Петербурге).

С постройкой новой столицы образуется Родосское государство, объединившее не только бывшие независимые города острова – Ялиссос, Камирос и Линдос, начинающие с этого времени медленно, но неуклонно угасать, но и близлежащие территории – острова Эгейского моря и малоазийские страны Карию и Ликию. Свое существование новое государство позиционировало таким образом, что поставило себя в независимость равным образом и от Афин, и от Спарты, чье междоусобие раздирало Древнюю Грецию на радость персам. Эта коалиция Эгейских городов чеканит свою монету с изображением младенца Геракла, душащего посланных на него богиней Герой змей. Родос становится процветающим торговым центром благодаря своему расположению на «перекрестке» торговых путей трех континентов – Европы, Азии и Африки: через остров идет торговля с Египтом, Сирией, Палестиной, Пергамом, Сузами, Сицилией, Южной Италией, Карфагеном и т. д. Главные товары – зерно (которое родосцы не выращивали, а перепродавали), местные оливки, финики, великолепное вино и рабы (обычно захватываемые на карийском побережье Малой Азии). Если говорить о юге современной России и Крыме, то данные археологических раскопок в Северном Причерноморье свидетельствуют об оживленной торговле Родоса с Боспором, Ольвией и, в меньшей степени, с Херсонесом Таврическим. На основании амфорных клейм, согласно работе Ю. С. Бадальянц «Торгово-экономические связи Родоса с Северным Причерноморьем в эпоху эллинизма (по материалам керамической эпиграфики)», вырисовывается следующая картина: торговля Боспора, Ольвии и Херсонеса с Родосом имела место с 332 по 30 гг. до н. э., при этом самое оживленное время этих связей выпадает на период с 220 по 180 гг. до н. э. Более того, с середины II в. до н. э. два боспорских города – Фанагория и Горгиппия – начинают чеканку серебряных монет с родосскими эмблемами – цветком граната, головой Гелиоса и рогом изобилия меж двух звезд, что свидетельствует об однозначной экономической и политической ориентации некоторых городов Северного Причерноморья на Родос. Интересные данные по родосскому винному экспорту приведены в работе Ю. С. Крушкол «О значении вторых имен родосских амфорных клейм». Во-первых, только родосские амфоры имели клейма на обеих ручках, несших следующую информацию: имя эпонима, равносильное датировке года, так как эпонимы избирались только на год, затем месяц и имя торговца-экспортера, разливавшего скупленное вино в изготовленные в своих мастерских амфоры, причем среди экспортеров встречались и женщины. Известны имена родосских виноторговцев Античности: Павсаний (один из крупнейших), Аминта, Марсий, Стратон, Дискос (также весьма крупный виноторговец), Истрос, Аристос, Дамократ, Иерон, Кратид, Ксенофан, Пратофан, Архократ, Тимасагор, Филодам, Менипп и Андроник (из них первые трое и двое последних торговали с Северным Причерноморьем). Во-вторых, родосское вино не сбывалось однолетним, но выдерживалось; различалось сладкое вино осеннего, полусухое зимнего, ранневесеннего и весеннего и сухое летнего разлива. В каждой партии продаваемого вина обязательно было и сухое, и сладкое, причем разных лет.