Читать книгу: «Миры двоедушия. Эхо голодного хаоса», страница 3
Глава 7. Рыхлая «талия». Затишье перед бурей
– Вот, чёрт! – наконец, до меня дошло, что я покинула «камеру» как раз перед плановым приходом санитаров.
Каждое утро, в одно и то же время, они приносили новую порцию лекарств. Естественно, обнаружив комнату пустой, продажные подлизы доложили «Королеве» о моём волшебном исчезновении.
Наверное, я до глупого была наивна, если хоть на мгновение допустила мысль, будто Мегера, сжалившись, приехала меня навестить.
Или даже забрать.
– Кажется, у нас проблемы, – удивительно спокойно выдал Дориус, с интересом рассматривая странные фигурки Гарпий над арочными узкими окнами.
– Ещё какие! Мне – «крышка»! – взвизгнула, не зная, куда себя деть.
– Тише, милая! – остановил меня друг, не дав промчаться сквозь здание. – Последний слой перед миром людей имеет свойство быстро смыкаться. Ты пока неопытна, поэтому можешь пораниться, если попытаешься перемещаться по нему, не освежая прорехи.
– Как это?
– Со временем научишься закрепляться в любых мирах, само твоё присутствие будет расширять горизонты, ничего делать не придётся. Я специально приглушил в себе эту способность, чтобы ты лучше поняла принцип. Так что на данном этапе – нужно быть аккуратнее. Пока ты держишься сильнее всего за мир людей, даже не осознавая этого, – ладонь Рувигрэ вспыхнула. Он провёл ею перед замшелой каменной стеной, отчего та мгновенно утратила практически восстановившуюся плотность. – Теперь вперёд! И не торопись.
Наш дуэт шёл через туманные неуютные предметы интерьера готического пристанища для душевнобольных по межпространственному «силикону», любовно выкладываемому «Пришельцем».
– Ы-ы-а-а-аы-ы…
Растекались где-то искажённые жутковатые вопли пациентов.
К некоторым несчастным мы были вынуждены проникнуть в комнату ради сокращения пути. Зрелище не из приятных.
Каждый раз, для наглядности, Дориус расширял область Голограммы ловкими мазками. Он абсолютно игнорировал окружающее уныние и качающихся из стороны в сторону одиноких лохматых сумасшедших, чей пустой взгляд бесцельно пронзал пустоту…
Тогда я задумалась: «Интересно, какова реальность нового друга? Откуда пришёл этот парень? Что видел, если подобные вещи его не впечатляют?»
* * *
Совсем скоро мы оказались в целевой обшарпанной комнате. Неизменно запертой. По коридору, за её пределами, в ужасе носились санитары, явно не желающие терять солидные чаевые.
– Подожди, – Рувигрэ совершил манёвр другой рукой перед призрачной перегородкой, побудив её вновь «затвердеть». По моим плечам рассыпались желтоватые энергетические сгустки. И быстро растворились. – Теперь ты снова видима для своего мира. Позже я тебя всему научу, а пока – мне пора.
– Стой! Не оставляй меня наедине с этой злюкой! – протараторила я, со страхом покосившись на дверь.
– Ты сильнее, чем думаешь, Мира. Просто сделай так, чтобы безумной в этой ситуации выглядела не ты. А зло неизбежно. И обитает во всех мирах. Ждёт своего выхода. Вот только где-то оно истинно, а где-то условно. Всего лишь унылое подобие. Маска двоедушия, выращенная на почве жалкой нелюбви к себе. И чем раньше ты научишься противостоять любому виду зла, тем будешь счастливее. Запомни – самоутверждаться на ребёнке способно только самое низшее, самое падшее существо. А значит – оно заочно проиграло, пусть так и не считает. Я сделаю всё, чтобы ты выросла сильной. Сделаю всё… Спасу хотя бы тебя! – подмигнул «Пришелец» как-то слишком грустно, и спешно отправился вдаль, рассекая прекрасным эфемерным золотом неоновые грани Призмы измерений.
Малыш Бо-Бо вдруг разрыдался на крепком плече, забавно открыв маленький ротик, смешно похрюкивая. Мизерные голубоватые «росинки» по-мультяшному забрызгали в разные стороны, зеленея, отражая медовое сияние некогда озорных глаз…
Но новая я не имела возможности утешить кроху или осознать полную суть сказанного Дориусом. Новая я должна была принять реальность так же по-новому. Желательно без слёз, явно доставляющих Мегере удовольствие.
Теперь я понимала, что за полоски и искажения видела вокруг с раннего детства.
Теперь они восхищали и завораживали, а не пугали.
За ними целые таинственные миры, в которые я мечтала однажды попасть…
Что может быть прекраснее?
* * *
Приближающийся ураган «Жанетта» распылял по реальности людей смрад лицемерия… Был неизбежен. Сносил всё на своём пути, с опасной скоростью настигая мою дверь.
Я разгладила волосы, торопливо прибрала разбросанные рисунки, схватила единственную имеющуюся книгу «О прилежном поведении», раскрыла её наугад и села на кровати, укрывшись драным одеялом.
– Что значит, вы не знаете, где Инопланетянка?! Что значит, не можете найти?! За что я плачу, убогие?! Уничтожу! – пронзительно вопила родственница. – Донесу до вышестоящего руководства! Сами сгниёте здесь, псы безродные!
Хотелось промыть уши от улавливаемой ими скрипучей гадости.
– Пожалуйста, – лепетал перепуганный медработник. – Пожалуйста, Госпожа, не нужно… Умоляю!
– Миссис Голдсвамп, прошу прощения, но палата Инопланетянки всегда заперта, как Вы и велели, – еле слышно пытался оправдаться другой санитар.
– Цкух-х…
Громыхнул тяжёлый замок.
– Дуф-ф!
Резко распахнулась исцарапанная железная дверь.
В комнату багряным вихрем влетела взъерошенная «Королева», небрежно растолкав своих подлиз… Но тут же резко вкопалась, едва не сломав тончайшие итальянские шпильки.
– Это что, розыгрыш?! – истеричный ультразвук эхом отразился от обшарпанных серых стен, кажется, добавив им новых трещин. «Примадонна» удивлённо таращилась на меня с полминуты… Затем медленно перевела гневно сузившийся взгляд на тощего рыжего парня, совсем недавно хвалившегося подвигами Нагибатора. – Ничто-о-ожества! Смеете издеваться надо мной?! – каштановые кудри нелепо затряслись, точно желейные.
– Ни в коем случае! – вздрогнул козлобородый, резко поправив толстые очки окуляры. – Но… Как? Девчонки тут абсолютно точно не было, – невнятно забормотал себе под нос, нервно теребя подол засаленного, некогда белого халата. – Мы каждый угол обшарили! Честное слово! – голос подлизы срывался на фальцет. – Миссис Голдсвамп, поверьте!
Бедолага уже не знал куда деться. Казалось, ещё немного, и упадёт на колени, прилипнет языком к лакированным, чудом выжившим Жабьим туфлям.
Всё это время я спокойно смотрела на разборки гостей, словно меня просто отвлекли от чтения.
– Тётушка! – мастерски отыграла удивление, пусть и с небольшой задержкой. – Ты пришла! – подскочила к Змеюке, «радостно» взвизгнув, обхватив руками её рыхлую «талию», объятую бордовым бирманским шёлком.
«Заботливая» опешила, но, нехотя, ответила на объятия.
– Почему мне звонят и сообщают, что ты сбежала? – моё поведение мотивировало Мегеру слегка смягчиться и понизить тон.
– Тётя, как я могла сбежать? На окнах решётки, а стальная дверь – всегда заперта! – изобразила саму невинность, широко раскрыв яркие бирюзовые глаза.
Всё ещё сомневаясь, фактурная родственница просканировала прищуром каждый угол комнаты. Отсутствие видимых шансов побега заставило её окончательно поверить мне.
– Я же обещала, что буду лечиться. Ради мамы. И никогда больше не опозорю тебя! – говорила это, на самом же деле – мечтала послать тщеславную Стерву куда подальше.
Но на тот момент у меня не было другого выхода, кроме как подыгрывать ей.
Пока не было…
«Однажды я стану взрослой!» – импульсом промчалась согревающая душу мысль.
Следующие десять минут встречи прошли более или менее спокойно (за исключением «нагибания» продажных санитаров за некомпетентность).
И я ещё не догадывалась, что это всего лишь затишье перед бурей, в последствии навсегда уничтожившей моего внутреннего ребёнка…
Глава 8. Демонесса садовой утвари
ЖаБетта даже особо не поинтересовалась, каково мне, не простудилась ли… Её яростнее беспокоило, сохранена ли конфиденциальность. И не опозорится ли славное семейство Голдсвамп перед высшим обществом.
Впрочем, ничего нового.
– Хорошо, дорогая! – прозвучало ужасно приторно.
Кобра величала «дорогими» всех, с кем вела фальшивую, показушную дружбу. И иногда меня. При посторонних. Видимо, забыла, что элиты в палате нет, как нет и надобности изображать святую.
– Я смотрю, ты осознала своё отвратительное поведение, – оцарапала строгим карим взглядом исподлобья.
Родственница очень любила подчёркивать собственную важность. А мне – лишь оставалось мило улыбаться, дабы не провоцировать.
В груди сверкнула искорка надежды на легальное освобождение из пристанища для душевнобольных, но…
– Не мечтай! Твоё наказание пока не окончено! – …погасла так же стремительно, как и возникла. – Во-первых, будешь жить здесь до конца июля, чтобы наверняка испарилось желание позорить меня жалкими рассказами о монстрах. А когда вернёшься в особняк, готовься исполнять список условий. Иначе выйдешь отсюда только после восемнадцати лет! Если доживёшь, – с упоением вынесла Мегера громогласный вердикт, жутковато смакуя последние слова.
И не шутила. Ей действительно не составило бы ни морального, ни материального труда испортить мне жизнь. Поэтому пришлось покорно кивать.
Однако мысль, что отныне стены для меня не преграда – приятно согревала. Я решительно настроилась узнать как можно больше о своей природе и научиться рассекать золотистым светом рубежи Призмы измерений.
– А во-вторых? – с опаской уточнила я.
«Сверчок» вновь расшалился, переместился в горло. Но нужно было учиться стойкости.
– А во-вторых… – ехидно растянулись тонкие губы, обведённые выше контура бордовым карандашом. – Тащи садовые ножницы, убогий! – выплюнула Стерва в сторону дрожащего «Терминатора», так и держа меня под прицелом хищных «лазеров».
– Садовые? Но есть и…
– Ты не только страшный, но и тупой?! Или глухой?!
– Нет, что Вы! Конечно, Госпожа, как прикажете! Сиюминутно исполню! – пулей умчался в коридор подлиза, будто и правда не расслышал оскорблений. Видимо, реализация вечерних шаловливых планов требовала серьёзных растрат.
Топот частых шагов всё дальше…
– Ножницы? – шумно задышала, теряя власть над ногами. – Зачем? – попятилась назад, оборонительно выставив перед собой ладонь.
– Будешь платить по счетам, неблагодарная! За испорченные вещи, репутацию, настроение, удовольствие и за трату моего драгоценного времени! За то, что вообще родилась!
Жаба сияла в предвкушении чего-то отвратительного… Я отлично знала этот алчный взгляд.
Второй противный санитар боязливо крутил головой по сторонам, сверкая гнилым зубом, словно в происходящем нет ничего дикого. А тучная женщина надвигалась на меня голодной, обвешанной бриллиантами медведицей…
– Что? Что ты хочешь сделать, тётя?! Я же пообещала! Пообещала вести себя хорошо! Так и будет! – тело трясло… Неуютно, страшно, одиноко. Весь воинственный настрой улетучился.
От Жанетты Лукреции можно ожидать чего угодно. В гадостях ей нет равных.
Топот частых шагов всё ближе…
– Вот, Миссис Голдсвамп, пожалуйста! По вашей многоуважаемой просьбе! – запыхавшийся «Нагибатор» влетел в палату, держа на раскрытых потных ладонях огромные, ржавые, как его бородка, очень старые садовые ножницы.
Прямо по классике триллеров.
– Дай сюда, чмошник! – вырвала Мегера, очевидно, орудие моего убийства из псевдомужских рук, едва не распоров их. Словно ненасытная Демонесса, получившая подношение и теперь жаждущая крови. – А ну, иди сюда, мерзавка! – попыталась схватить меня за полосатый рукав.
– А-а-а! Переста-а-ань! Тётя, пожа-а-алуйста! – как ни старалась побороть слёзы – не смогла. – За что ты так?! Я же ничего плохого не сде-е-елала! – запрыгнула на скрипучую кровать, уклоняясь от опасных ножничных пластин и наманикюренных рук.
Видимо, родственница решила по-настоящему со мной покончить.
Может, если бы Дориус был рядом, то сжалился бы, забрал в Голограмму, спас от этой ужасной женщины.
Однако я снова осталась одна.
– Ещё как сделала! Взять её, отбросы!
Всё циклично. В моей жизни уж точно.
Меня снова схватили двое взрослых муж… отбросов, снова скрутили.
Больно.
Жгучий укол в плечо…
– А-а-а… – голос медленно угасал, будто во мне садилась батарейка.
Сил сопротивляться не осталось. Обмякла. Время замедлилось, спуталось.
Только что была на кровати, и вот – уже бессильно валяюсь у ног «Королевы».
Реальность поплыла. Ирреальность тоже.
Кажется, я разбила колени…
– Так, значит, тебя усмирять надо, Мутантка! Каждый раз, только посмеешь перечить, будешь получать транквилизаторы! Посадить её!
Приказ мгновенно привели в исполнение.
– Ш-шис! Ш-шис! Ш-шис…
Заскрипели и защёлкали ножницы. То над одним ухом, то над другим, то над макушкой.
– Вот тебе, мелкая тварюшка! Получай! – Жаба остервенело отстригала мои волосы, беспощадно дёргая их… То бранясь, то сардонически хохоча.
Я не могла сопротивляться, не могла говорить, и уж тем более – кричать. Мышцы лица расслабились. Меня мотало из стороны в сторону, как марионетку. Только нитями служили «спасительные травинки», за которые так любила держаться в моменты волнения.
Теперь планомерно лишалась и этого…
– Удивительно, пациентка уже должна была отключиться! – выразил искреннее негодование один из отбросов, придерживающих за бок. – Не понимаю, в чём проблема…
– Госпожа, если прикажете, увеличим дозу! – подсуетился второй.
– Не нужно! Так даже лучше. Пусть Инопланетянка помнит, кто главный. Пусть ходит плешивая! Побрею налысо потом, чтобы не позорила неряшливыми клочками!
– Шлёп!
В облысевший затылок больно впечаталась тяжеленная ладонь.
– Для всех у этой безотцовщины страшная болезнь! С которой семья Голдсвамп самоотверженно сражается. Ясно?!
– Конечно-конечно!
– И если в прессу поступит хоть слово, противоречащее…
– Что Вы? Что Вы! Никогда! Это место засекречено, тщательно охраняется…
Продажные ещё долго ублажали неудержимую Повелительницу садовой утвари рассказами о своих потрясающих талантах хранить тайны, но…
«Ма-а-амочка! Где же ты?! – пронзительно кричал мой внутренний голос, перебивая подлиз. – Вернись, умоляю, любимая! Я так тоскую…»
По щекам бесконечно текли горячие потоки. Видимое утратило стабильность из-за густой, дрожащей пелены слёз. Не было сил даже их сморгнуть.
И почему возникло абсурдное ощущение, будто ЖаБетта соревнуется со мной? Но в чём? Разве наш возраст и позиции в мире людей равны?
Мегера дорвалась. Развлекалась по полной, извергая помойные словесные потоки, когда пряди отказывались покоряться ржавой «гильотине».
– Ш-шис! Ш-шис! Ш-шис…
– Если бы не угроза репутации… С удовольствием бы выколола и твои инопланетные глаза! Чтобы не смотрели, куда не надо.
Даже не сомневаюсь…
– Ш-шис! Ш-шис! Ш-шис…
Белоснежные локоны падали на пол, на мои кровоточащие колени…
Рядом, искажаясь, парил крупный синий Эфират, похожий на аллигатора-бабочку. Теперь я цеплялась за него, как за чудесную ниточку, связывающую с чем-то таинственно-потрясающим. Никогда не думала, что пугавшие много лет чудовища могут однажды стать спасением. Якорем, питающим жаждой жизни.
В тот миг я чётко поняла – чтобы быть монстром, не нужен фантастический облик.
Достаточно человеческой кожи.
Глава 9. Ёжик без тумана
Наконец, издевательства закончились.
Клочковато подстриженную, ослабленную меня даже не перенесли на кровать. Так и оставили лежать на каменном полу. Не обработали раны.
Демонесса садовой утвари то визжала, то шипела… Но я не вслушивалась. Лишь следила за четырьмя руками, прямо перед носом собирающими рассыпавшиеся белые волосы. Отныне не мои.
Уловила пробежавшую вдоль дальнего плинтуса крысу с мордочкой-морковкой… И вновь задержала усталый взгляд на порхающем частично в стене крокодилоподобном чудище.
– Живее! Шевелитесь, никчёмные! – наполнил душное пространство новый скрипучий залп.
– Конечно-конечно, мы как раз закончили!
– Вот, многоуважаемая Госпожа, пожалуйста. Здесь всё.
Теперь мне не перекрывали обзор на Эфирата, уже полностью переместившегося в палату.
– Дай сюда!
– Хлясть!
Кажется, кому-то прилетело по лицу.
Тётя – тонкая ценительница раздавать оплеухи работникам. И мне.
– Чтобы больше не беспокоили по пустякам!
– Хлясть! Хлясть!
Громоздкие украшения звенели в такт буйства Бестии.
– М-м-м… Ни за что, Миссис Голдсвамп!
– Вы правы. Невероятно правы! Произошло непростительное недоразумение! Умоляем, умоляем…
– Хлясть!
– Обрюзгшие гномы с карликовыми корешками!
– Цок-цок-цок…
Цокот, порождаемый итальянскими шпильками, всё дальше…
Дальше и быстрый шаркающий топот семенящих перед злой ведьмой гномов…
– Дуф-ф!
Захлопнулась железная дверь.
Я вздрогнула.
– Цкух-х…
Поставил точку в посещении древний замок.
Ещё минуту я лежала неподвижно, притаившись, каждое мгновение ожидая засаду. Проводить проверки на «вшивость» – в стиле Змеи.
Но до тошноты знакомый визг, в отдалении разорвавший стены наследия Носферату, позволил выдохнуть.
Ушла.
Удивительно…
Едва я осознала это, вновь ощутила прилив энергии. Пусть и неспешный.
Смогла подняться. Пусть и не с первого раза.
Смогла доковылять до окна, за которым хищное июльское солнце прожигало растрескавшихся Церберов, грызущих шипастую табличку. Раскаляло чёрную колючую проволоку и статуи, усеянные птичьим помётом.
Белый «набрызг» выделялся мистичнее всего при лунном свете, но и днём выглядел эффектно.
Однако сегодня было ещё кое-что яркое, выбивающееся из привычной неуютной картины… Бордовый шёлк, объявший тучную фигуру. И белоснежные пряди, терзаемые цепкими «когтистыми» руками.
К огромной радости, двоедушная Жанетта Лукреция Голдсвамп под карканье ворон покидала «Portus Animarum Amissarum». Вальяжно вышагивала по брусчатой дорожке в сопровождении санитаров, по-собачьи открывших рты в ожидании «кости». И победно размахивала трофеем – толстой копной некогда моих волос.
Фокус обзора невольно сместился. В мутном стекле, сдавленном толстой ржавой решёткой, я увидела свой жалкий силуэт…
«Какое же уродство», – неуверенно коснулась ладонью головы.
Где-то ощутила колючий ёжик, где-то клочки, а на затылке, в качестве издёвки, вилась тонюсенькая длинная прядь. Потянула за неё, поднесла к лицу…
«Травинку» мне всё же оставили.
То ли психотропные так повлияли, то ли переосмысление реальности, то ли отчаяние, то ли и правда лишилась доли рассудка… Но на меня внезапно напал дикий хохот.
Вскоре он вылился в немой плач, а потом – и в сиплый крик.
Любая трансформация болезненна. Но необходима.
– Ма-а-а-амочка-а-а…
– Это всего лишь волосы, Русалочка моя! Они имеют свойство отрастать. Сколько бы тётя ни пыталась тебя изуродовать внешне, сражайся изнутри! Считай это закалкой. Ты должна стать сильной! – ободряюще звучало в голове призрачным голосом мамы, частично повторяющей слова Дориуса.
Я научилась перекладывать в её воображаемые уста утешительные мысли.
Это ещё одна незримая «травинка». Лишь слышимая.
* * *
По явной задумке мачехи, этот ужасающий эпизод с принудительным облысением должен был меня сломить.
Наверное, так бы и случилось с большинством детей, окажись они в котле подобной несправедливости.
Да, не спорю, во мне однозначно что-то хрустнуло. Вот только не там, где надеялась Мегера. Я рассыпалась, но не стала бесформенной кучей обломков, а собрала себя из них заново, в ином порядке.
Переродилась. Повзрослела сквозь боль и разочарование.
И всё же душа дала трещину…
Чрезмерно остро ощутила эту резкую внутреннюю трансформацию.
Как ёжик, за миг вырвавшийся из тумана.
Реальность окончательно утратила розовые оттенки. Ирреальность же – вспыхнула ярче. Обнажила неоновые грани, наполнила их эхом, тональность которого постоянно менялась.
Если изначально слова Рувигрэ о важности тренировок воспринимались, как нечто несерьёзное и даже глупое, то отныне я так не считала. Отныне я не ревела и мечтала лишь о захватывающих путешествиях между мирами, о предстоящих приключениях, ждала скорейшего пробуждения способностей и, конечно же, появление своего Склерра, воображая, каким он будет…
Большим или маленьким?
Милым или устрашающим?
Ползающим? Прыгающим?
Шипастым или пушистым?
Будут ли у него когти и зубы? А, может, крылья? Длинный хвост?
Да и вообще…
«Я даже не спросила у Дориуса, откуда приходят эти невероятные существа! Они выбирают хозяина или наоборот?..»
«Интересно, как выглядела бы душа тёти, если бы у неё был такой же портрет, как у Дориана Грея?»
«Волосы имеют свойство отрастать… Пусть это случится поскорее!»
В пытливом нестабильном сознании роились хаотичные мысли, тревоги и фантазии. Погружённая в них, я незаметно заснула.
* * *
Сумрак отступал.
– Мира… – вспыхнул над ухом осторожный знакомый полушёпот.
– М-м-м… – медленно приоткрыла глаза, потягиваясь, блаженно улыбаясь, предвкушая новый весёлый денёк «без границ». Зато с друзьями. И плешью.
– Акыр-р-р! – тут же прыгнул на живот сапфировый «Мячик» из другого измерения, заставивший резко напрячь мышцы пресса.
– Я должен тебя кое с кем познакомить, – выдал с небывалой серьёзностью Дориус, изучая меня сверху пристальным золотистым взглядом.
– А! – взвизгнула, охваченная стремительным приливом обжигающего ужаса.
За спиной Рувигрэ возвышался тёмный, устрашающий, массивный силуэт…
