Читать книгу: «Огненный портал»

Волшебная красавица

Я увидел ее в холодный февральский день через окно своей квартирки на пятом этаже. Между нашими домами пролетали тысячи пушистых снежинок, которые таяли, едва коснувшись земли. Наши окна находились друг напротив друга, а сталинки располагались так близко, что будь ее окно открыто и скажи она слово, я мог бы прочесть по губам, либо даже услышать ее слова. В нашем тихом районе не вмешивался в размеренную жизнь ни шум машин, ни гудение генераторов, ни суета переполненных спешащими в разные стороны людьми улиц. Я всегда любил это сонное местечко со старыми зданиями и величественными деревьями, особенно в зимнее время. В редкие снежные деньки здесь становилось уютнее. Приятно было проводить вечера после работы отдыхая в полумраке квартиры, впитывая тишину и размышляя о прошедшем дне.

Моя незнакомка сидела на подоконнике, подобрав под себя ножки. Такая хрупкая с тонкой шеей и с копной огненно-рыжих кудрявых волос, ниспадающих до пояса. Она куталась в клетчатый плед и пила что-то из большой чашки (думаю, это был кофе). В своей задумчивости она была прекрасна, и мне захотелось навсегда запечатлеть в своей душе этот образ, красивую картинку, собравшуюся в воздухе словно для меня одного. Наверное, она даже не подозревала, какой загадочной она выглядит со стороны. Да она даже не догадывалась, что за ней кто-то наблюдает.

Кто ты? подумал я, уже рисуя себе возможные варианты ее жизненной истории. Может быть, она бедная студентка из провинции, снимающая здесь квартиру. А возможно она внучатая племянница какой-то древней старушки, которая осталась единственной наследницей этой полузаброшенной квартиры. Возможно… возможно многое, но интересно, кто же она на самом деле.

Я никогда ее раньше не видел. Такую красавицу я бы точно не забыл. Наверное, новая соседка заселилась в наш район совсем недавно.

Я начал представлять себе, какая она вблизи. Какой у нее аромат? Мне казалось, что от нее пахнет камином и корицей, и мне ужасно захотелось проверить, прав ли я. Я не мог отвести от нее глаз. Что-то приковывало меня к ней, казалось, какое-то волшебство. Неужели я мог вот так просто влюбиться с первого взгляда? Даже не зная, кто она и как ее зовут.

Мне захотелось позвать ее, как-то привлечь ее внимание. Но я не мог даже пошевелиться, так сильно билось мое сердце от охватившего все мое существо волнения. Как раз в это мгновение она перевела взор с невидимой точки, на которую до этого смотрела, размышляя о чем-то, и неожиданно взглянула мне прямо в глаза…

Как она почувствовала, что именно из моего окна за ней наблюдают?

Или она все это время знала, что я ее разглядываю? Неудобно получилось, подумал про себя я.

Мне почудилось, что уголки ее пухлых коралловых губ тронула озорная улыбка. Да, она знала, что я тут фантазирую о ней. Я понял это по ее хитрому взгляду. Озорная красавица, вот как я о ней подумал.

Я тогда не знал, что именно этот миг станет началом непредсказуемых событий, которые перевернут всю мою размеренную жизнь с ног на голову, поставят под угрозу само мое существование, изменят мой мир до неузнаваемости.

Я завороженно наблюдал за тем, как девушка грациозно поднялась с подоконника и медленно поставила на него свою чашку. В горле пересохло от одного вида ее силуэта. А затем незнакомка исчезла из виду в полумраке своей квартиры.

Дурак, я спугнул ее! Наверное, лыбился как полоумный, вот девушка и скрылась. Хорошо еще что окно не зашторила, а то это было бы равносильно пощечине.

Так как сердце мое билось с неимоверной скоростью, я не в силах сдвинуться с места все еще стоял перед своим окном, когда увидел ее выходящей из подъезда. Красный устаревший берет, темно-бордовое пальто, кожаные ботфорты, облегающие длиннющие стройные ножки, прикрытые сверху короткой вязаной юбкой. Яркое пятнышко на фоне серо-белого городка.

И вдруг она помахала мне ладонью в винного цвета рукавичке, приглашая спуститься. Улыбка моя растянулась, скорее всего, до самых ушей. Конечно же, я не заставил себя долго ждать. Я рванул с кухни так, что чуть не разнес половину посуды. А ее в моей холостяцкой квартирке и так немного.

Я бежал вниз по лестнице так, словно был готов как ребенок скатиться по перилам. Так я часто делал в детстве, когда друзья звали меня поиграть во двор. Хорошо, что на радостях я не выбросился к ней прямо из окна. Никогда не чувствовал себя таким окрыленным. И все из-за того, что какая-то незнакомка поманила меня на прогулку. Это поведение было не свойственно для меня.

Когда я, наконец, вырвался на морозный воздух, девушка медленно прогуливалась по двору. Опустив голову, она разглядывала тонкий слой снега, начинающий покрывать землю. Вблизи она была еще привлекательней. От нее словно исходила аура волшебства. Мне казалось, что где-то вдали заиграли рождественские колокольчики.

– Привет, – услышал я свой собственный голос, который зазвучал как-то по-мальчишески.

Жаль, не успел его сделать более низким, с хрипотцой. Так я звучал бы загадочней. Но что случилось, то случилось. Спасибо и на том, что я не пустил петуха от волнения.

Девушка лишь снова улыбнулась, увидев мою счастливую физиономию, и мы стали молча гулять по двору. В принципе, я и не знал, что сказать. Только дурацкая улыбка все лезла на лицо, выставляя меня глупым юнцом. Но не улыбаться я не мог. А еще мне со стыдом чудилось, что даже ей слышно с каким гулом бьется в груди мое сердце.

– Как тебя зовут? – наконец спросила она, рассматривая меня смеющимся взглядом прищуренных глаз медового цвета.

– Рафаэль, – выдохнул я, даже не додумавшись в ответ спросить ее имя хотя бы ради приличия.

– Красивое имя, – в ее глазах заплясали веселые огоньки.

Я продолжал осоловело разглядывать ее лицо так, будто никогда в жизни не видел девушек. Хотя к двадцати четырем годам у меня набрался довольно приличный список отношений, эта девушка казалась мне каким-то инопланетным существом: крошечные веснушки украшали ее вздернутый носик и раскрасневшиеся на морозе щеки, слегка раскосые глаза глядели словно в самую душу, высокие скулы, подбородок с очаровательной ямочкой и губы… О эти манящие губы. Теперь я понял, почему поэты сравнивают их с лепестками роз.

– Я Эллея, – наконец представилась она сама, не дождавшись от меня вежливости.

– Необычное имя, – в свою очередь отметил я.

А сам подумал: вот ты какая, Эллея – девушка, в которую я смог влюбиться без памяти за одну секунду.

– Ты станешь моим другом? – спросила она, вдруг взяв меня за руку.

От ее прикосновения, мне показалось, что даже снежинки на миг замерли в воздухе. Также замер и я сам, мое дыхание и мое сердце. Я чувствовал себя глупо. Словно неотесанный юнец, Маугли, впервые увидевший человеческое существо. Хотелось выглядеть спокойней и уверенней, но я не мог контролировать собственные эмоции.

Мне почудилась какая-то едва уловимая грусть и мольба в ее взгляде. Мне даже показалось странным, зачем такой необыкновенной девушке сдался я. Но счастливая музыка громыхала фанфарами в моем мозгу (должно быть ее исполняло сердце), и я благополучно забыл все сопутствующие вопросы, безвозвратно утопая в этих янтарных глазках.

Предложение дружбы она огласила очень торжественно, поэтому я с полной серьезностью кивнул, подтверждая свое безоговорочное согласие, и, воспользовавшись случаем, крепче сжал ее ладошку.

Так называемое провозглашение дружбы, конечно, вовсе не означало, что я собираюсь навсегда оставаться в подобном статусе. Но ей пока об этом знать незачем. Достаточно и того, что она обратила на меня внимание. Я не урод, но и не брутальный качок, какие, как мне кажется, сразу же привлекают девушек. Высокий, худощавый, темноволосый, с угловатыми чертами лица. Жилистая рокерская внешность, за которой скрывается самый обыкновенный айтишник. Айтишник, который зарабатывает очень неплохо, но предпочитает жить в старом родительском доме и вести простую жизнь. Я из тех, кто любит путешествовать и гулять по миру, не задумываясь о том, от какого бренда на мне кроссовки. Главное – чтобы они были выносливыми и удобными. Поэтому я и на внешности своей особо никогда не зацикливался – помылся, причесался и дело с концом. Короче, обычный парень, на которого навряд ли обратила бы внимание такая яркая лесная нимфа.

Но она все же посвятила меня себе в друзья. И это меня радовало.

Так начался круговорот моих сумасшедших приключений, которые не приснились бы мне даже в самом запутанном гротескном сне…

Странное поведение

Так мы стали встречаться с Эллеей каждый вечер. Заранее мы об этом не уславливались, но я был очень рад тому, что вижу ее.

К тому времени, как я возвращался с работы, она уже ждала меня во дворе. Она всегда приносила с собой свежеиспеченные булочки. Ароматные, безумно воздушные булочки могли свести с ума любого сладкоежку. А я был именно им.

Она пекла превосходно, и я съедал все до последней крошки.

– Я бы еще дюжину съел, – жаловался я, прожевывая последний кусок.

– Столько сдобы может навредить твоему желудку, – учительским тоном говорила она, – хорошего понемножку.

Во время наших пеших прогулок по зимним аллеям в парке около дома я становился все радостнее (не знаю, влияла ли на это сладкая выпечка или ее звонкий смех). Смех Эллеи был музыкой для моих ушей, ни на что не похожий, добрый как рождественский колокольчик. А если еще она и улыбалась, прищуривая свои миндалевидные глаза…

С ней было очень легко. Я невольно задумывался: а сохраняется ли эта легкость, если люди женятся и их начинает заедать быт? Не знаю, почему я стал задумываться о женитьбе. Было просто любопытно. Чисто теоретически.

После встречи с Эллеей моя повседневная рутина стала обретать некий смысл. Даже работалось теперь веселее в ожидании вечера. Мы гуляли часами, болтали обо всем на свете. У Эллеи всегда было много вопросов и мне нравилось отвечать на них, особенно если она просила меня пояснить что-то связанное с моей работой. С ней я чувствовал себя экспертом в сфере компьютерных технологий. Но также она расспрашивала меня о городе и интересных музеях. Я особо в этом не разбирался, но так как она была приезжая, любая информация казалась ей достаточной и занимательной. Поэтому я просто выкладывал все, что знал и проходил с детства, а она слушала с неподдельным интересом.

Желтый, приглушенный свет фонарей стал неизменной декорацией к нашим встречам. Мне нравилось разглядывать ее лицо при таком освещении.

Когда становилось совсем поздно, я провожал ее до подъезда, прощался и шел к себе домой. Войдя в квартиру, я сразу же бросался к окну, чтобы проследить, как включается свет в ее доме, как она проходит на кухню, машет мне, улыбается и идет ставить чайник на плиту. Дальше я старался больше не разглядывать ее в окно, чтобы ей не было дискомфортно. Думаю, никому не понравится ощущение того, что за ним постоянно наблюдают.

Так продолжалось некоторое время, до тех пор, пока не случилось нечто странное.

Однажды, вернувшись с работы, я обнаружил, что Эллеи нет во дворе. Конечно, она не обязана была меня постоянно поджидать и кормить меня булочками. Но это меня насторожило. Пусть мы никогда не уславливались о встрече, но я забеспокоился, все ли с ней в порядке.

Я сразу взглянул в ее окно и увидел слабый отсвет, словно в квартире горела лишь одна лампа. Не раздумывая, я направился к ее дому. Скорее всего она простудилась, каждый вечер проводя по нескольку часов на зимнем воздухе.

Сердце мое начало колотиться, когда я поднимался по лестнице. Я был непрошенным гостем, но мне нужно было убедиться, что с ней все в порядке. Мобильными номерами мы не обменивались. Что было глупо для современного мира. Но я просто не чувствовал в этом надобности, ведь мы жили так близко.

Я постучал, замечая, что стук резонирует с громким биением моего сердца. Конечно, это мог слышать только я сам. Какой-то своей внутренней стороной уха.

Я стучал долго, а Эллея все не открывала. Возможно, она спит, а я ее тревожу. Но мне нужно было убедиться, что ей не надобна помощь. Поэтому я стал стучать громче. Я услышал тихое шевеление за дверью и остановился. Наконец дверь распахнулась.

Я увидел ее побледневшее подавленное лицо, и сердце мое словно ухнуло вниз. Было неприятно понимать, что ей нездоровится. Хотелось, чтобы она всегда чувствовала себя хорошо и улыбалась. И вновь мне подумалось: возможно, так пары и отдаляются друг от друга – парень хочет, чтобы девушка всегда была счастлива, а уставшая девушка истолковывает это как эгоизм, ведь тяжело улыбаться, когда тебе нездоровится. А он злится на себя, если не удается вернуть все на круги своя. Они начинают копить обиды… Зачем я сейчас об этом подумал?

– Привет, – сказал я, тепло улыбнувшись.

– Привет, – проговорила она осипшим голосом.

На ней было старомодное бордовое платье, с длинными рукавами до кончиков пальцев. Платье из тончайшей уже растянувшейся шерсти, кое-где скатавшееся. В нем выделялась ее узенькая талия и хрупкость. Захотелось сжать ее в объятиях, приласкать длинные непокорные локоны и поцеловать в макушку.