Краткий философский словарь

Вторая проблема – производство, в котором Б. выделяет три уровня: технологический (отношения «система – окружающая среда», «человек и природа»); экономический (отношения между людьми как отношения элементов внутри комплекса); идеологический (идеи, нормы, обычаи с точки зрения их содействия организации производства). Между тремя уровнями существует строго упорядоченная взаимосвязь: технология задает параметры экономики; в свою очередь, они обе определяют идеологию, которая, однажды возникнув, влияет и на технику, и на экономику.

Третья проблема – системность культуры. Б. стремится к поискам факторов, стабилизирующих и развивающих культуру. Если в целях приближения к социализму изменить только экономику, то культура, считал Б., спонтанно будет воспроизводить прошлую духовную структуру общества. Поэтому преодоление отчуждения пролетариата от культуры невозможно без развития его собственной культуры. Без этого самые кардинальные политические изменения, по его убеждению, малопродуктивны.

С точки зрения Б., культура задает всю социальную структуру и является каркасом взаимоотношений человека с обществом, поэтому революционные изменения в обществе возможны лишь не просто с установлением политической, но и обязательно культурной гегемонии пролетариата. Революционная ситуация, то есть условия для взятия власти, возникает только в том случае, если прогрессивный класс превзошел правящий по уровню культуры и научился управлять целостной системой. Чтобы культивировать новые ценности и отношения, социальной опорой которых признавался пролетариат, Б. организовал первые «пролетарские университеты» – школу на о. Капри (1909 г.) и в г. Болонье. Движение за пролетарскую культуру («Пролеткульт») как единственную гарантию социалистического пути развития вызвало резкий отпор в официальной послереволюционной среде и было вскоре упразднено. Взгляды Б. интересны как своеобразный ранний неомарксистский вариант «контркультуры», популярной в Европе в послевоенный период. Идеи Б. получили второе рождение в отечественной философской литературе периода «оттепели»: инициировали внимание к проблемам системного подхода. Концепция Б. во многом близка современной структуралистской концепции.

БОГОИСКАТЕЛЬСТВО – философско-религиозное движение в среде русской творческой интеллигенции, «культурной элиты» конца XIX – начала XX веков. В его основе лежат не поиски «нового Бога», не сомнения в божественности Иисуса Христа, но поиск «новых путей к Богу», то есть стремление к обновлению культуры с помощью православия. Объединившись под знаком «нового религиозного сознания», противостоящего официальной религиозности, философы и писатели, поэты и композиторы пытались наметить программу осуществления извечных ценностей Истины, Добра, Красоты, которые до сих пор были для человечества недостижимы. Насыщенное ощущением кризиса эпохи, эсхатологическими ожиданиями, «новое религиозное сознание» направлено на создание утопии «религиозной общественности», то есть тотального оцерковления («воцерковления») общества, государственных институтов и, одновременно, реформации православия в русле идей первоначального христианства. По мнению реформаторов, это позволит обновить все сферы жизни, освободить общество от преобладания в нем социального утилитаризма, создаст условия для осуществления полноты творческих возможностей человека. Идея такой «реформации» не смогла воплотиться в жизнь, однако усилия культурной элиты, направленные на решение назревших проблем, поиск новых путей в философии, религии, искусстве, оказались настолько плодотворными, что духовная атмосфера этого периода запечатлелась в исторической памяти как «русский религиозно-философский Ренессанс».

В конце XIX в. среди русской интеллигенции усиливается протест против позитивизма и эмпиризма в философии, натурализма в эстетике старшего поколения. Предметом увлечения становится философия Я. Бёме, И. Канта, И. Фихте, Фр. Баадера, Ф. Ницше, интерпретированная в неоромантическом ключе. Мотивы критики христианства в творчестве Ф. Достоевского, Л. Толстого, Вл. Соловьева позволили творцам русского Ренессанса начать свою деятельность не на пустом месте, хотя к их высказываниям стали прислушиваться не сразу.

В среде реформаторов-«богоискателей» существовало два взаимосвязанных направления: философское и эстетико-публицистическое. К первому принадлежали профессиональные философы, экономисты, юристы (Н. Бердяев, С. Трубецкой, С. Булгаков, С. Франк, Н. Лосский, Л. Шестов, П. Новгородцев и др.). Мыслители начали с противопоставления позитивизма «идеализму», под которым понималась не только идеалистическая философия, но и восстановление в правах «жизни духа», утратившей свое значение в русской культуре благодаря деятельности старших поколений. Своего рода манифестом и программой нового направления явились сборники «Проблемы идеализма» (1902) и «Вехи» (1909), где авторы наметили путь перехода от «идеализма» к религии. При всех разногласиях (идеи одних еще несли на себе отпечаток марксизма, других – ницшеанства) мыслители единодушны в том, что обновление общества, человека возможно только на путях реставрации «религиозной культуры», способной преодолеть бездуховный прагматизм и «бескультурную религиозность». Необходимы преобразования в официальном православии, чтобы возродить нравственный авторитет христианства, «освятить» дух человеческого творчества, возродить русскую культуру в целом. Церковь, по словам Бердяева, «стала трупным ядом для нового человека, для нового времени». Мысль реформаторов, решающих социально-религиозные проблемы устроения оцерковленной России, вынуждена была либо всё глубже погружаться в философские глубины, либо, балансируя на пределе допустимого, всё больше сближаться с религией, сливаться с ней.

Религиозно-философские построения русской интеллигенции идут по двум руслам. Небольшая группа мыслителей, проникшаяся богословскими идеями (С. Булгаков, кн. С. и Е. Трубецкие, П. Флоренский и др.), продолжая дело сближения философии с религией, постепенно сближается с ортодоксальным учением церкви. Другое течение чувствует себя более свободно в области философско-религиозного новаторства. Бердяев проповедует «религиозный смысл свободы и творчества», Л. Шестов – скептицизм и иррационализм «во имя Божие», Н. Лосский называет свое учение «иерархическим персонализмом», С. Франк – «трансрациональностью бытия», П. Новгородцев требует «стояния перед лицом Абсолютного». За перенасыщенностью религиозно-философской терминологией скрывались прозрения философского экзистенциализма (Бердяев, Шестов), интуитивизма Лосского и Франка, философии права Новгородцева. Многие идеи представителей русского философского Ренессанса впоследствии разрабатывались М. Шелером, Н. Гартманом, Ж. П. Сартром, А. Камю, М. Бубером, Э. Фроммом.

Идеи церковного преобразования, тесно связанные с общим направлением общественной жизни, были выражены в эстетическо-публицистическом направлении (Д. Мережковский, В. Розанов, Вяч. Иванов, А. Белый, А. Скрябин и др.). Самую смелую попытку сближения и примирения традиционной церковности с современными религиозно-философскими воззрениями осуществили З. Гиппиус и Дм. Мережковский, организовав в Петербурге в 1902 г. «религиозно-философское общество», привлекавшее в течение последующих двух лет пристальное внимание интеллигенции. «Дальше идти некуда: исторический путь пройден, дальше обрыв и бездна, падение или полет – путь сверхисторический: религия», – считал Мережковский. У Ницше писатель заимствует свою основную антитезу: «эллинизм» или «галилейское христианство». Он ищет высокий синтез Диониса и Христа, плоти и духа. Пытаясь сочетать бездны плоти и духа, Мережковский весь устремлен к Третьему Завету и Второму пришествию.

Теме примирения Библии и Евангелия, «религии жизни» и «религии смерти», Ветхого завета с его идеей священного земного царства и Благой вести Нового завета об искуплении были посвящены выступления «христианского имморалиста» В. Розанова. Остроту выступлениям сообщали пафос религиозно осознанной свободы, искреннее желание объединить всех людей в лоне обновленного христианства, которое откроет смысл жизни каждому, и романтическая увлеченность идеей духовного преобразования общества. Осуществление этой идеи не предполагает возможности классовой борьбы и пролетарской революции. Впоследствии подобные собрания устраивались в других литературных салонах, например, на так называемых «средах Вячеслава Иванова», одного из самых универсальных по духу представителей русской культуры начала XX века. Там говорили и спорили на темы эстетические и мистические.

Деятелей русского Ренессанса критиковали и слева, и справа: марксисты обвиняли их в реакционности, ретроградстве, эстетстве; представители церкви называли их «дерзкими еретиками». После революции 1905 г. пропасть между духовными исканиями «культурной элиты» и социальной активностью масс усилилась. Утонченная мысль, лишенная воли к практическому изменению жизни, всё больше отходит от жизни, погружается в область «священной любви» (только через нее возможно новое религиозное сознание, писал А. Белый); в мистику «реальнейшего» эстетического символа (Вяч. Иванов); в теургию музыкальной «Мистерии», которая должна стать концом старого мира и рождением нового (А. Скрябин).

Искусство как религиозное исповедание, символизм как мировоззрение объединяют и делают единомышленниками А. Блока, А. Белого, Вяч. Иванова, П. Флоренского, В. Эрна, Н. Лосского, С. Франка, Н. Бердяева, Л. Шестова и др. Перемещение ищущей мысли от проблем реального обновления духовной жизни общества к религиозно-эстетическому символизму выражало кризис «нового религиозного сознания». В исканиях представителей этого направления уже нет единства: художественно-эстетические, литературно-философские течения начинают развиваться в противоположных направлениях. Хотя религиозно-духовная реформация в условиях максимального сближения государства и православной церкви оказалась утопией, идеи обновленного христианского гуманизма оказались плодотворными для последующего развития русской и европейской культуры.

БОГОСТРОИТЕЛЬСТВО – философско-религиозное течение, возникшее в начале XX в. среди революционно настроенной части российской интеллигенции. Его представители пытались создать «новую религию» без Бога. Революционные события 1905–1907 гг. говорили о том, что идеи социальных преобразований почти не затронули массовой психологии. Религиозно-реформистские идеи богоискательства лишь увеличили пропасть между верхними слоями «культурной элиты» и неуправляемой активностью масс. Являясь приверженцами доктрины «научного социализма», А. Луначарский, А. Богданов, В. Базаров, М. Горький пришли к выводу, что социально-политические идеалы марксизма надо наполнить нравственным содержанием. Нравственный пафос этих идей должен вызвать у масс потребность в беззаветном самопожертвовании во имя утверждения всеобщего равенства и справедливости. Необходимо найти эффективные способы, чтобы внедрить в общественное сознание идею приоритета социального над личностным, коллективного над индивидуальным, внешнего над внутренним.

Пересмотрев всю шкалу социальных ценностей, мыслители обратились к традиционному религиозному сознанию, ценности которого изначально «заложены» в глубинах духовного мира каждого. «Синтезируя» марксизм с религией, богостроители пытались придать идеям «научного социализма» характер религиозного верования, насытить марксизм эмоционально. Так появляется концепция «атеистической религии научного социализма – религиознейшей из религий». Стремясь придать марксизму большую действенность, А. Богданов доказывает, что центральной категорией в обновленном марксизме должна стать категория «коллективного опыта», а сама философия должна называться «философией коллективизма». Только перестроив сознание людей, можно начинать осуществление конкретных социальных преобразований.

Для писателя М. Горького Б. есть «устроение народа в духе единения всех по пути коллективной цели – освобождения от рабства внутреннего и внешнего». Недавний ницшеанец Горький, утверждая, что христианство есть «религия трусов и рабов, деспотов и маньяков», настаивал на том, что задачи стимулирования массовой активности требуют отказа от традиционно религиозного типа святости с его подвигами смирения, аскетизма. Необходим переход к «подвигу сознательной, коллективной деятельности, исчезновения личности во власти всесознающего, всевидящего и могучего коллективного духа». Герои художественных произведений Горького этого периода в своей судьбе воплощают переход от богопочитания к народопочитанию, «демотеизму». («Исповедь»). «Бог-народушко», обожествление народа, точнее, его части – класса, выражает вполне однозначную идею: в одиночку зла не победить, борьба должна быть коллективной; «я» должно раствориться в «мы». Нет запредельного Бога, он – «в народе и земле. Люди должны подняться сами и поднять землю до неба, уничтожив разрыв между небом и землей».

Наиболее теоретически обоснованным Б. представлено в сочинениях А. Луначарского. Его «богочеловек» и «новый бог – человеческий вид» есть доведенное до конца на спекулятивно-атеистических основаниях учение Вл. Соловьева о богочеловечестве, «сверхчеловеке» Ф. Ницше и обожествленная Л. Фейербахом коллективность человеческого рода. «Бог» Луначарского должен привести каждого к сознанию своего творческого призвания в коллективной деятельности, объединенной «религией марксизма». Луначарский пытается обосновать религиозную веру в идеологически значимые сверхиндивидуальные объекты, которые политически являются «целевыми причинами» изменения общества. В отличие от традиционной религии, утверждающей бесконечное совершенство Абсолюта и его личностные характеристики, богом «новой религии» фактически становилась любая логически завершенная социально-политическая ценность. В зависимости от идеологических нужд богом могло стать то «человечество в высшей потенции», то «пролетарский класс», то «коллективный труд», то «перспективы социалистического строительства» или «учение марксизма». Бог «новой религии», оставаясь в повседневной народной памяти как гарант веры, надежды, любви, фактически оказывался социологической категорией, идеологическим символом, поддерживающим уверенность в правильности избранного пути и убежденность наперекор всему в успехе строительства «царства Божьего» на земле.

В идее Б. была своя правда, которая раскрывала возможности объединенного человечества, нации, народа. Но в целом духовные основания Б., «новой религии», воплощали пафос безличности, отрицали уникальность человека, вели к сужению горизонта человеческого сознания. Б., главным идеологом которого был Луначарский, явилось своеобразным направлением русского революционного просветительства, конструирующим героический миф о необходимости страданий, жертвенности, подвига во имя лучшего будущего, которое не наступит «само по себе». Много позже сам Луначарский, имея в виду свое увлечение Б., неоднократно повторял: «Нельзя серьезные идеи давать массам в облегченном изложении. Любое приспособление к вкусам неразвитого сознания несет громадный вред в широких социальных масштабах».

БОГОЧЕЛОВЕЧЕСТВО – понятие русской религиозной философии, восходящее к христианскому учению о единстве «неслитном, неизменном, нераздельном, непреложном» божественной и человеческой природы Иисуса Христа. Б. – сложное понятие. Это и идеальное состояние человечества как предел, завершение земного исторического процесса, и одновременно уподобление отдельного человека Богу как предел развития его личного совершенства.

Идея Б. получила философскую интерпретацию в работах Вл. Соловьева. Воплощение для мыслителя есть не единичный факт явления Богочеловека Иисуса, а постоянный процесс, происходящий в душе человека и ведущий всё человечество к спасению. Б. по Соловьеву заключается в становлении «свободно-разумной личности», отрицающей в себе злую волю, осознающей себя частью универсальной личности, постоянно соотносящейся с ней. Поднимаясь к Б., люди вместе с тем поднимают и природу, которая в конце концов обратится в светлую телесность «царства очищенных духом». Идея Б., вытесняя самодовлеющий гуманизм европейской культуры, одухотворит общество, социальные отношения и приведет к «всеединству» как идеальному строю мира «вселенской культуры».

Для Н. Бердяева Б. возможно лишь как «символика духовного опыта», как предельный символ человеческих возможностей, показывающий перспективы будущего. Б. – это образ-мечта, которая сопровождает, по Бердяеву, человечество, стремящееся к «истине – смыслу собственного существования и свободе». «Миф Богочеловечества Христа», по словам Бердяева, есть удачно найденное именование пронизанности тварного духовным, творческим, знак возможностей расширения достоинства и свободы человека. Богословско-философские аспекты идеи Б. разрабатывались также Е. Н. Трубецким, о. С. Булгаковым, Н. Лосским.

БОЭЦИЙ Аниций Манлий Торкват Северин (480–524) – римский философ раннего Средневековья; консул и первый министр остготского императора Теодориха. Воспитанный в традициях языческой греческой культуры и христианских духовных завоеваний, Б. поставил задачу сделать перевод греческих авторов по четырем «свободным искусствам квадривиума» (арифметике, геометрии, музыке, астрономии). Другой его задачей было представить философию Аристотеля и Платона в некоей гармонии, доказать, что «большинство людей ошибается, считая, что эти философы во всем между собою расходятся, тогда как на самом деле в большинстве вопросов, к тому же наиболее важных, они находятся в согласии друг с другом». Сделано из задуманного было сравнительно немного, однако до XVII в. в его сочинениях видели наиболее полное и глубокое изложение достижений античности. Научный авторитет Б. был велик настолько, что ему приписывали все сколько-нибудь значительные идеи, появившиеся много позже. Фраза «Sic dixit Boethius» не сходила со страниц сочинений европейских авторов. Наследие Б. включает работы по логико-гносеологическим проблемам, теологические трактаты, разработку философии и теории музыки («Наставления к музыке»), этико-философское сочинение «Утешение философией».

Б. много сделал в области теории логики («О категорическом силлогизме», «О гипотетическом силлогизме», «О делении», «О различии»). Однако сочинения мыслителя выходили за узкоспециальные рамки и носили общефилософский характер, хотя традиционно в античности и в Средние века вопросы о формах знания, о ступенях познания, о критерии истины относили к логике. С именем Б. связывали судьбу диалектики как общей теории знания, включающей вопрос о реальности объекта познания в понятиях. Вопрос вызвал нескончаемые дискуссии и вошел в историю как философская проблема «универсалий». Б. ввел в философский обиход понятия, которые употребляются до сих пор: «субстанция», «акциденция», «интеллектуальный», «рациональный», «иррациональный», «спекулятивный», «интенция», «дефиниция», «темпоральный» и другие латинизмы.

На страницах своих теологических трактатов «Книга о Троице», «Книга против Евтихия и Нестория» и др. Б. включается в обсуждение христологической и теопасхической проблем (проблем божественного триединства, богочеловеческой природы Христа, совмещения в его личности человеческой смертности и божественного бессмертия). Б. рассматривает данные проблемы скорее как философ, стремясь к логико-рациональному обоснованию божественной Истины. Его логическая реконструкция догматов и способы постижения церковных истин оказали существенное влияние на развитие западной теологии, на формирование схоластического метода, на философию Эриугены, Ансельма Кентерберийского, Фомы Аквинского.

В сочинении Б. «Наставления к музыке» она анализируется в специальном «техническом» (звук и высота, интервалика в связи со слуховыми ассоциациями и т. д.) и философском аспектах. Ссылаясь на античных авторов, Б. высказывает мысль, согласно которой музыка есть фундамент бытия, важнейшая сфера знания, целью которой является постижение мира. Разъясняя значение музыки для Вселенной и человеческого мира, показывая конструктивную роль ладов во всеобщих закономерностях мироздания и в человеческой культуре, Б. так систематизирует музыкальные начала: «musica mundana» («мировая, космическая музыка») является олицетворением гармонии Вселенной; «musica humana» («человеческая музыка») – олицетворением гармонии души и тела, ее может слышать каждый, углубившись в себя; «musica instrumentalis» («музыка инструментальная») – подражающая музыка, воспроизводящая музыку мировую и человеческую. Совмещение этих трех родов музыки в звучащем произведении доставляет душе радость, поскольку приобщает ее к совершенству космоса.

Музыкальные идеи Б. изучались и комментировались на философских и богословских факультетах европейских университетов. Его идея «мировой музыки» получила второе рождение в теории и композиторской практике XX в.: в философии музыки А. Ф. Лосева, в музыкальных проектах Я. Ксенакиса, К.-Х. Штокхаузена, А. Шнитке, Э. Денисова.

Итогом жизни и своеобразным завещанием Б. стало его сочинение «Утешение философией». Основная тема свободного философствования мыслителя – человек и его судьба в мире. Б. размышляет о сущности добра и зла, условного и безусловного в основаниях общечеловеческой нравственности, о достоинствах человеческой души и суетности повседневных иллюзий, о вечности бытия и скоротечности человеческой жизни. Вывод мыслителя однозначен: человеку предопределено быть свободным и самому творить свою судьбу. «Следовательно, – пишет Б., – остается в неприкосновенности свобода воли смертных, и справедливы законы, определяющие меру наград и наказаний, так как человеческие желания не связаны необходимостью». Многие века «Утешение» являлось настольной книгой интеллектуалов Средневековья и гуманистов Возрождения. «Утешению» подражали и им восхищались Данте, Петрарка, Боккаччо. Идея величия Бога и достоинства человека становится центральной в творчестве Мирандолы, Паскаля, Декарта.

БРУНО Джордано (1548–1600) – итальянский мыслитель эпохи Возрождения, сожжен на костре по приговору инквизиции. Сторонник натуралистического пантеизма и гилозоизма. Основные произведения: «О причине, начале и едином», «О бесконечности, Вселенной и мирах», «Изгнание торжествующего зверя», «О героическом энтузиазме». Своим учителем Б. считал Николая Кузанского, которого ставил «выше Пифагора, Коперника и Аристотеля», он также обращался к идеям неоплатонизма.

Важнейшее положение, сформулированное Б., заключалось в утверждении бесконечности природы. Бесконечное могущество Бога, согласно Б., не может ограничиться созданием конечного мира. Бесконечные свойства Бога в учении Кузанского у Б. превратились в бесконечность природы, причем это представление у него, в отличие от Кузанского, не осталось умозрением. Опираясь на открытие Коперника, Б. дал физическую и астрономическую конкретизацию этого принципа. Переосмысливая теорию Коперника, Б. освободил ее от традиционных представлений о конечности мироздания, замкнутого сферой неподвижных звезд, от взгляда, согласно которому неподвижное Солнце составляет абсолютный центр Вселенной. Любое небесное светило можно рассматривать в качестве центра мироздания потому, что этот центр находится повсюду и нигде; Вселенная бесконечна. Во Вселенной есть бесконечное множество обитаемых планет: «другие миры так же обитаемы, как этот».

Формообразующее активное начало в мире – материя, которая всё производит из собственного лона. Развитие материи подчинено закономерностям, развертывающимся из единого субстанционального принципа через многочисленные диалектические переходы, борьбу противоположностей, являющихся результатом деятельности «мировой души». Мировая душа исходит из «Всеобщего ума», сверхразума. Не существует различия между земным и небесными мирами, между духом и материей нет пропасти, «Бог в вещах».

Познание «Бога в вещах» возможно с помощью особой способности – «героического энтузиазма», в котором человек сливается с Богом: «Из твари становлюсь я божеством… меня любовь преображает в Бога». Интеллектуально-эмоциональное отношение Б. к Богу противопоставляется им традиционной религии, необходимой для «наставления грубых народов». Одушевление природы заключает в себе скрытое стремление не просто приблизиться к недоступному Богу, но овладеть субстанциональными началами природы в целях ее практического использования. Попытка овладеть «душой» вещей приводит Б. к особой магии противоположностей: «Кто хочет познать наибольшие тайны природы, пусть рассматривает и наблюдает максимумы противоположностей и противоречий. Глубокая магия заключается в умении вывести противоположность, предварительно найдя точку объединения». Опыт оказывается лишь символическим выражением преобразования не самих материальных вещей, а стоящих за ними мировых сил.

БУБЕР Мартин (евр. Мордехай) (1878–1965) – еврейский философ, создавший своеобразную версию религиозного экзистенциализма, так называемую «диалогическую онтологию». В творчестве Б. заметно влияние философии Паскаля, Кьеркегора, Ницше. Б. испытал определенное воздействие хасидизма – мистического направления в иудаизме. Основные произведения: «Я и Ты», «Речи о воспитании», «Диалог», «Образы добра и зла», «Проблема человека», «Два образа веры», «Затмение Бога» и др.

Основная тема философствования Б. – двойственность человека и его бытия. Отказываясь строить философскую систему («у меня нет учения, есть только диалог»), Б. беседует с читателем, рассчитывая на его «понимающее сознание». Человек, говорит он, стремится к самотождественности, к отделению себя от всего окружающего, к выяснению основ собственного существования. Эту задачу можно решить, только выходя вовне, то есть в процессе соприкосновения с миром культуры, в процессе коммуникации, диалога с другими.

Существуют два типа возможной взаимосвязи с внешним: отношения с вещным миром, миром объективаций или с «другими». «Двойственный способ бытия человека соответствует двойственности основных слов, которые он может сказать. Основные слова суть не отдельные слова, но пары слов. Одно основное слово – это сочетание Я-Ты. Другое основное слово – это сочетание Я-Оно; причем, не меняя основного слова, на место Оно может встать одно из слов Он и Она. Таким образом, двойственно также и Я человека. Ибо Я основного слова Я-Ты отлично от основного слова Я-Оно. Не бывает Я в себе, а только Я пары Я-Ты и Я пары Я – Оно. Когда человек говорит Я, он имеет в виду одно из этих двух». В оппозиции «Я-Оно» (объективированный мир, мир вещей) Я предстает как индивидуальность, как субъект действия; в отношении «Я-Ты» Я достигает осознания своей субъективной самотождественности и предстает как личность. Задача Б. – показать, что неизбежность оппозиций «Я-Ты», «Я-Оно» является результатом отчуждения человека от вещного мира, других человеческих существ и самого себя, точнее, от собственной индивидуальности, которая осталась тайной для существующих форм мышления и общения.

Цель подлинного философствования заключается в том, чтобы сформулировать альтернативный классическому рационализму взгляд на мышление. Необходимо, чтобы читатели поняли: только экзистенциальное соприкосновение, общение, диалог человека с окружением делает его причастным к реальности бытия, которое и не в нем, и не вне его; оно в пространстве «между Я и Ты», месте, где реализуется подлинное человеческое бытие. Такой человек далек как от коллективизма, так и от индивидуализма. Я не есть ни субъект, ни объект, но личность, которая рождается и растет только в процессе коммуникации, экзистенциального диалога. «Я берет исток из моего отношения с Ты, – пишет Б., – только став Я, я могу сказать Ты». Только в процессе подлинной коммуникации, экзистенциального диалога выявляется человеческое присутствие в мире, стремящемся свести человека к Оно. Не классическая формула субъектно-объектных отношений, но субъект-субъектное взаимодействие «понимающих» сознаний в процессе диалога конституирует мир человеческой культуры, поэтому философия должна стать «диалогической онтологией».

Теологическим обоснованием экзистенциального диалога для Б. является хасидизм, стремящийся преобразовать внутренний мир верующего. Распространенное отношение к Богу как к объекту познания и интеллектуального обладания должно быть преобразовано в отношение к Богу как к вечному Ты, посылающему нас в мир, взывающему к нам и спрашивающему с каждого Я всю полноту его человечности. Человек есть существо, «в бытии которого обретает себя покоящийся в своей истине Абсолют». Вечное присутствие Бога в каждом является гарантом мистической встречи каждого Я с вечным Ты, или, что то же самое, экзистенциального диалога Я с каждым Ты. Экзистенциальная ситуация, по мнению Б., существует не для отдельного человека или ограниченного круга лиц, но для всего человечества. Чем шире диалог, тем скорее человечество вернется к Богу. В процессе диалога, выявив свою личностную самотождественность и свое человеческое родство, люди станут частью мирового божественного целого.

БУДДИЗМ – религиозно-философское учение, возникшее в VI–V вв. до н. э. в Индии. Основатель его – Сиддхартха Гаутама Шакьямуни, прозванный Буддой (санскр. – «просветленный»). Возникнув как оппозиция кастовому обществу, Б. утверждает равенство всех людей в страдании и праве каждого на спасение. Мир исполнен страданий. Б. не утверждает, что счастья вообще нет. Он доказывает, что страдание в той или иной форме присутствует в любом аспекте существования. «Подобно тому, как океан имеет лишь один вкус – вкус соли, – говорит Будда, – так и мое учение имеет лишь один вкус – вкус освобождения от страдания». Все космические процессы Будда выводит из незнания или «омраченности» сознания; всё, что ведет к спасению, – из прекращения незнания. К освобождению от неизбежного зла, страданий текучего мира, круговорота бытия («сансары») ведет «Срединный» или «Восьмеричный благородный Путь»: правильное Мнение, Мысль, Слово, Действие, Образ жизни, Усилие, Внимание и Созерцание.

Будучи в период своего возникновения весьма простым, учение Б. приняло затем весьма сложные догматические формы. Пример этому – учение «цепи зависимого происхождения» или «двенадцатичленной последовательности», комментируемое современными учеными с совершенно различных позиций. Из незнания возникает воображение, из него – содеянное, которое порождает самосознание, из него – контакт, соприкосновение, из него – чувство, из него – страстное желание, из него – привязанность, из него – бытие, из него – рождение, из него – старость, смерть, перерождение со всеми несчастьями, являющимися уделом плоти. Единственным лекарством является преодоление «омраченности» сознания, принятие закона («дхармы») Будды.