Читать книгу: «Надо жить умеючи. Архетипы нового века», страница 2
Мужичок в кепке, глядя на возню, понял: его лошадка, на которую он ставил и выигрывал, выдохлась и плетется еле-еле. Что делать? Одно: чтобы не оказаться в проигрыше, надо менять игру. И он начинает публично пофыркивать на своего вчерашнего покровителя; вместо прежних хвалебных од и здравиц, полилась из его уст хула. И такая, что… С подачи мужичка в кепке заговорили о том, что семья правителя погрязла в коррупции, что жиреет до неприличных размеров. Конечно, никаких конкретных фактов не было (во всяком случае, в вездесущем списке журнала «Форбс» среди самых богатых россиян ни одной фамилии членов этой семьи не значилось), но… Главное облить помоями, а пусть-ка они отмоются потом. К тому же у русских есть поговорка: дыма без огня не бывает.
Этот правитель, оболганный своими же соратниками, ушел в отставку. Уходя, попросил у народа прощения, если что-то сделал не так.
Его место занял другой, но с благословения уходящего. Более того, уходящий создал приходящему решим наибольшего благоприятствования, стало быть, укрепиться на вершине властной пирамиды последнему было проще пареной репы.
Пришедший, оглядевшись и оправившись от свалившегося нежданно-негаданно счастья, поманил пальчиком мужичка в кепке и шепнул на ушко:
– Помню… Хвалю… Молодчина…
Мужичок в кепке, ухмыльнувшись, сделал вид, что не понимает нового правителя, и заскромничал:
– Так это… Ну… Рад стараться, конечно, но… Не за что… Пока не заслужил…
Новый правитель, чуть-чуть сердясь, прервал:
– Не валяй Ваньку! Кто, как не ты, первым повернул паруса своей шхуны, изменил курс, выбрав самый правильный?
Мужичок в кепке понял сплошные аллегории, но, опустив махонькие глазки и продолжая скромничать, заметил:
– Не только я… Были и другие.
– Верно, были, но ты, как шкипер, оказался проворнее и ловчее всех; сразу разнюхал, где и с кем тебе будет счастливее, штурвал крутанул смело и в нужную сторону.
– Знаете ли…
Новый правитель прервал: он не любитель слушать чужие разглагольствования, он любит, чтобы другие внимали ему.
– Ловок, ничего не скажешь, ловок… Видел, как твои меткие хуки справа и хуки слева чувствительно бьют по старому правителю, бьют по самому больному его месту.
– Не хотел… Как-то само собой получалось…
– Не оправдывайся… Не стоит, ибо одобряю и приветствую… За что ценю… Я и сам с отвращением смотрел на происходившее в той «семье»…
– Но…
– Да, молчал… Тактику такую выбрал… Дал возможность таким, как ты, высказаться, самоопределиться… Мне надо было понять, с кем ты, товарищ, и на чьей платформе стоишь.
– И… поняли? – зондируя почву, осторожно спросил мужичок в кепке.
– Из наших ты…
– То есть… Ну…
– Ты, как и я, на дух не переносишь дерьмократов и либералов.
– Да я бы… Да если бы… Всех их, как клопов, передавил!
По скукоженному лицу нового правителя пронеслась молнией ядовитая ухмылка.
– Придет время – всех, по одному перещелкаю.
Услышав этакое откровение из уст нового правителя, мужичок в кепке возрадовался и почувствовал себя счастливее прежнего. Потому что понял, что птицу удачи, именуемую еще фортуной, он вновь крепко держит в своих руках. Поверил, но боялся, что все это всего лишь сон, а не реальность. Вот это напрасно: новый правитель явно стал демонстрировать и с первых же шагов суровую реальность. Окончательно уверовав, что дело имеет не с мистификацией, мужичок в кепке развернулся во всю ширь своей широкой натуры. Ему в этом никто не мешал, да и если бы посмел кто с ним бодаться, получил бы по рогам – со стороны нового правителя-единомышленника, который привык в доску своих не сдавать, чего бы ему это ни стоило. За ценой не стоял, не стоит и стоять не будет. И это вызвало у мужичка в кепке особенное почтение, можно сказать, даже преклонение, ибо сам был таким.
Это ли не счастье, когда судьба сводит и крепко вяжет с родственными душами?!
2. Пластиковая эпопея
Тихой сапой на сцене появляется второй член семьи, о которой я рассказываю, – некая мадам Баторлина2. О ней мне известно немногое, но даже оно, то самое «немногое», дошло до меня благодаря одному телеведущему одного популярного телеканала, а именно: Серёжке Даренко.
Вот этот самый журналист-проныра, то есть Сережка Даренко, покопавшись в прошлом, установил следующее…
Во-первых, Елена Баторлина – инженер-химик, то есть именно тот самый специалист, который умеет и любит химичить, случайно оказалась в одном из далеко не самых важных отделов столичной мэрии, где целыми днями шуршала деловыми циркулярами, раскладывая и подшивая их по папкам.
По мнению Сережки Даренко (спаси Боже, мое мнение тут ни при чем), та Ленка так и сидела бы, как серая мышка, по сию пору да шуршала бумажками, но, на ее счастье, однажды в отдел (совершенно случайно) заглянул на минутку мужичок в кепке, который на тот момент не был еще важной птицей. Заглянул, взглянул на всю в бумажной пыли Ленку и ахнул. Он сказал: «Это моё!» И она стала его, несмотря на то, что у мужичка в кепке были законные жена и дети. Чувства, извините, большие чувства возникли, а с ними попробуй поборись. Осуждать и злословить может лишь тот, кого никогда не посещала любовная страсть. Так сказать, не суди да не судим будешь.
Во-вторых, опять-таки по мнению Сережки Даренко, на первых порах ничто не предвещало, что гадкий утенок, то есть Ленка, обратится однажды в прекрасную лебёдушку, сверкающую драгоценностями, как большой и модный ювелирный бутик, по которой впоследствии обзавидуется и лопнет от злобы вся женская половина страны.
Преобразования станут заметны тотчас же, как только мужичок в кепке, то есть сожитель Ленкин, воссядет в кресло столичного градоначальника и возьмет бразды правления городским хозяйством в свои маленькие, но крепкие руки.
Как-то раз мужичок в кепке заглянул на один из самых больших стадионов города. Взглянул и вчистую расстроился, нет, не раскраснелся, а позеленел.
– Возмутительно! – вскричал он. – Как можно?!
Свита сначала ничего не поняла и стала перешептываться между собой: «Что вызвало гнев градоначальника?» Все лишь плечами пожимали.
А мужичок в кепке продолжил ругаться.
– Это, – он ткнул пальцем-коротышкой в одно из неказистых зрительских сидений, – что такое, а?! Стыдно! Позорно для столицы!
Кто-то из свиты попробовал объясниться:
– Так это… Оно, конечно, рухлядь… Понимаем… Но замена нескольких десятков тысяч кресел влетит в копеечку… Где взять такие большие деньги, когда страна в долгах, как в шелках?
– Я дам деньги! – воскликнул мужичок в кепке. – И столько, сколько надо. Но, – он прищурился, – расходование возьму под личный контроль.
Опасные деньги, которые дает градоначальник и трату которых он намерен лично контролировать, но… выбора нет. Все согласились. Через полгода на стадионе сверкали всеми цветами радуги новенькие кресла. Зрители – в восторге, мэрия – тоже. Нет, зрители счастливы были больше. Потому что преимущества пластиковых кресел они оценили первыми. Они, то есть новые кресла, легко делятся на части, поэтому во время спортивных страстей, которые не редки во время футбольных или хоккейных баталий, могут служить одновременно как орудием нападения на противника, так и средством самозащиты от нападающих. Иной раз, будто бы, после матча гренадеров до половины кресел приходится менять. Ничего: поставщик этой продукции – надежный и, значит, какие проблемы, особенно, когда затраты несет мэрия.
Всем хорошо и никто не в обиде. Но влез в эту проблему всё тот же препротивный Сережка Даренко. И стал вещать с телеэкрана, нести всякую околесицу.
– Я знаю тайну, – загадочно говорил он телезрителям, – кто стоит за проблемой пластиковых кресел. Это, – выпаливал он на одном дыхании, – столичный градоначальник, который платит, а также его сожительница, которая распоряжается деньгами, изготовляя на своем кустарном полуподпольном производстве эти самые кресла. Так что бизнес поставлен на широкую ногу. Под сурдинку, – добавлял он, – Ленка Баторлина завалила торговые сети своей пластиковой продукцией – ведерками, тазиками, ванночками, лейками. ковшиками.
Намек понятен: речь шла об успешном семейном бизнесе, где одни (имея в виду городской бюджет) финансируют, а другие тратят на всякую ерунду.
Столичную общественность до крайности возмутили злобные нападки телевизионного крикуна. Оно понятно: мужичок в кепке (в купе с семьей) делает для народа доброе дело, поощряет частную инициативу, поддерживает предпринимательство, а ему – палки в колеса. Ну, кому это понравится? Извините, никому!
Пластиковая эпопея, наконец, стала забываться. Этому способствовало то обстоятельство, что крикуна, то есть того самого злобного Сережку Даренко, сначала лишили телеэфира, а потом и вовсе выперли с телеканала. У других журналистов смелости и отваги сильно поубавилось и они постарались зажмурить глаза на всё, что связано со «счастливой семейкой». Долго-долго обходили стороной, приговаривая: «Ничего не видим, ничего не знаем и знать ничего не хотим». И я на их стороне. В самом деле, дураки, что ли, чтобы самим рубить сук, на котором сидят и где самодовольно кормятся? К тому же хорошо с детства усвоили народную мудрость: с сильным – не борись, с богатым – не судись. Ну, в том смысле, что себе дороже.
