Цитаты из книги «Жизнь», страница 20

Ничего нет ужасней, когда мы, став стариками, начинаем перетряхивать нашу молодость.

Он посмотрел на нее долгим взглядом.

— Можно мечтать и вдвоем.

Она опустила глаза. Это был намек? Вероятно. Она всматривалась в даль, словно надеясь заглянуть за черту горизонта, затем произнесла с расстановкой:

— Мне хотелось бы побывать в Италии… и в Греции… ах, да, в Греции… и еще на Корсике! Какая там, должно быть, дикая красота!

Его больше привлекала Швейцария, ее горные шале и озера.

— Нет, по-моему, лучше совсем неизведанные страны, вроде Корсики, или уж очень древние, полные воспоминаний, вроде Греции. Как, должно быть, приятно находить следы тех народов, историю которых мы знаем с детства, и видеть места, где Совершались великие деяния.

Виконт, человек более положительный, возразил:

— Меня очень интересует Англия, там есть чему поучиться.

Боженька - он везде, только в церкви его нет.

— Пуле

Неведомая сила заставляла встречаться их глаза, поднимавшиеся одновременно, словно по приказу какой-то родственной воли; ведь между ними уже возникла та тонкая и неопределённая нежность, которая быстро образовывается между молодыми людьми, когда юноша не безобразен, а девушка красива. Они чувствовали себя счастливыми друг возле друга, потому, быть может, что думали один о другом....её любили, но какою-то неопределённой любовью, включавшей в себя безразличную нежность, бессознательное сострадание и инстинктивное расположение.Они обменялись одним из тех пристальных, острых, проникающих вглубь взглядов, в которых как бы сливаются души. Они искали друг друга в глазах и глубже - в непроницаемом неизвестном человеческого существа; они измеряли себя немым и упорным вопросом. Чем будут они друг для друга? Какова будет эта жизнь, которую они начинали вместе? Какие радости, какие счастливые минуты или разочарования готовят они друг другу в этом долгом совместном, неразрывном брачном союзе? И им показалось обоим, что они видят друг друга в первый раз....она чувствовала между ним и собою словно какую-то завесу, какое-то препятствие, и в первый раз заметила, что два человека никогда не могут проникнуть друг другу в душу, в самую глубь мыслей, что они могут идти всю жизнь рядом, иногда тесно сплетаясь в объятьях, но никогда не сливаясь окончательно, и что нравственное существо каждого из нас остаётся вечно одиноким в жизни.

Жизнь: не так хороша, да и не так уж плоха, как думается.

(Глава 14)

- Рано ли, поздно ли, а разлучаться приходиться...

(Глава 14)

Ничего нет ужаснее, как на старости лет окунаться в свою молодость.

(Глава 9)

И другие воспоминания возникли у нее, воспоминания из ее собственной жизни — Розали, Жильберта, разочарования сердца. Значит, все на свете только горе, мука, скорбь и смерть. Все обманывает, все лжет, все заставляет страдать и плакать. Где же найти немножко радости и покоя? Должно быть, в другой жизни! Когда душа освобождается от земных испытаний. Душа! И она задумалась над этой непостижимой тайной, вдаваясь в поэтические вымыслы и тотчас опровергая их другими, столь же туманными гипотезами. Где же была теперь душа ее матери? Душа этого недвижного и окоченевшего тела? Может быть, очень далеко. Где-то в пространстве. Но где? Испарилась, как аромат засохшего цветка? Или летала, как невидимая птица, вырвавшаяся из клетки?

Значит, все на свете коварны, лживы, двоедушны? И слезы навернулись ей на глаза. Иллюзии свои оплакиваешь порой так же горько, как покойников.

Однако она решила притвориться, будто ничего не знает, закрыть свою душу для недолговечных привязанностей, любить только Поля и родителей, а остальных терпеть невозмутимо.

Мальчик рос быстро, и самым любимым занятием его близких, или, как говорил барон, «его трех матерей», было измерение его роста.