Читать книгу: «Плейлист для бывшего»

Эту книгу я посвящаю своей бабушке – Спасовой Ирине Михайловне.

Часть 1

Любовь и бабочки

Я этого не планировала. Проснувшись утром, я не подозревала, что сегодня произойдет. Да, на душе слякотно, но в последнее время часто так. Ничего нового. Я просто приехала на работу к девяти тридцати и написала ему сообщение:

«А что дальше? Что мы хотим с тобой дальше?»

Ответ пришел быстро. Не пришлось долго мучиться.

«Что ты имеешь в виду?»

И вдогонку:

«Хочу, чтобы все было так же хорошо, как и сейчас (три сердечка-смайлика)».

Сердце ухнуло вниз, выпустив из клетки пугливых недоверчивых крысят: страхи-крысята сразу же противно закопошились в животе. И я больше не могу делать вид, что их не замечаю. Не могу притворяться, что их нет, когда они щекочут хвостами мое нутро, носясь в панике. Я больше не хочу как сейчас. Не хочу свиданий впопыхах, в те дни и часы, когда наше расписание позволяет. А позволяет оно не так часто: то мои дети заболеют, то его бывшая жена взбеленится и заставит сидеть с дочкой в неурочный день, то мой бывший уедет в срочную командировку, и наши планы на ужин с вином и стейком рухнут, как это бывало не раз.

Хочу жить вместе, как семья, хочу ездить в путешествия к морю и солнцу с детьми, а не только вдвоем, хочу совместные ужины по вечерам с просмотром сериалов на десерт, совместные трудности, которые будем стойко преодолевать, совместные планы не на выходные, а на жизнь. Я хочу – по-другому, о чем и пишу сообщение.

Тр-р, тр-р, тр-р – вибрирует телефон. На экране вижу его позывной «Любимый». Выхожу из опенспейса в коридор у лифта. Беру трубку:

– Привет.

Мимо меня в сторону кухни проходят коллеги. Поджимаю губы, стискиваю зубы. Крысята в животе безудержно скребутся, но надо держать лицо.

– Я не думал, не знал, что ты несчастлива. Ты никогда мне не говорила, что хочешь жить вместе. Но сейчас я не готов. Я недавно развелся с женой. И доча… – с такой нежностью это свое «доча» произносит. Сглатываю горечь во рту. Перед глазами, словно мыльные пузыри, плывут лиловые круги. – Ты же знаешь, как у нас с бывшей все сложно. Она жизни нам не даст, когда узнает, что я съехался с другой женщиной. Ты же сама понимаешь. Тебе это надо?

Молчу. Ох уж это «я не готов». Почему бы не сказать проще: «я не хочу»? Так было бы честнее.

– Ведь было же все хорошо! – в его низком хрипловатом голосе чувствуется отчаяние. Будто он сам пытается себя убедить, а заодно и меня.

Коллеги с кружками в руках выходят из кухни – три девушки и один парень. Классика, хоть и работаем мы в IT, где мужчин, по идее, должно быть больше. До меня доносится запах кофе с молоком, девушка с синими волосами, не помню ее имени, мне кивает.

На линии тишина. Блеклые офисные стены, моросящий дождь за окном, пробирающий до костей разговор, от которого я убегала полгода. Пристально смотрю, как вороны кружат над черными костлявыми деревьями и приземляются на крышу дома напротив.

Я не плачу, нет. Просто зябко и зыбко. Будто я не я и тело не мое, а кого-то другого. Кого-то промерзшего под настырным колким дождем.

– Что ты чувствуешь? – интересуется в своем интимном мурашечном стиле.

– Тянет внизу живота.

– Это страх.

– Да, наверное, мне страшно. Было страшно решиться и сказать тебе как есть. Сама от себя не ожидала. Но мне это очень важно, – слышу себя будто со стороны и не узнаю: голос из подземелья, где нет надежды, трещит и ломается на слове «важно».

– Понимаю. Это нижняя чакра болит. Она про жизнь.

Наставник, учитель, чуть ли не просветленный. Почему же ты прячешься за бывшую жену? Почему ты, такой мудрый, не готов строить что-то глубокое, совместное, прочное, настоящее? Вспоминаю его слова о том, что любовь – это нечто мимолетное, как взмах крыльев бабочки. Ее нужно беречь. Она не терпит насилия и рамок. Так вот что он имел в виду! Он желает любить без рамок, в рамках от выходных до выходных должна жить я.

– Ты хочешь еще что-то сказать? – спрашиваю на всякий последний случай. Уже без надежды. Но вдруг? Вдруг там что-то осталось.

– Нет. Я все сказал.

– Ок. Поняла.

– Я тебя люблю, Женя, – говорит проникновенно, с чувством. У меня предательски сжимается горло и щиплет в носу.

– Я знаю. Пока.

Кажется, плачу. Вытираю слезы рукавом. Сажусь за компьютер. Через пятнадцать минут созвон с коллегами. Готовлюсь, перечитывая агенду. На встрече задаю вопросы. Пока другие вещают, не спускаю глаз с телефона. Молчит, зараза! Одно совещание, второе, третье. Начальник вызывает к себе. Надо что-то подготовить, что-то отправить, с кем-то назначить встречу. Будет сделано! – отдаю под козырек. Возвращаюсь к себе. Остался час до конца рабочего дня. Телефон словно умер.

Это все? Это все.

Ребята в опенспейсе перекидываются шутками. Смеются. А я продолжаю сжимать челюсти, чтобы снова не заплакать. Кажется, что крысята из живота разбежались по всему телу и наводят там свои порядки – царапаются, щекочут лысыми упругими хвостами, семенят маленькими лапками то туда, то сюда. Руки, ноги, плечи, шея, голова будто перестали быть моими – теперь они принадлежат крысятам. Только живот болит. В нем умирает надежда.

Восемнадцать ровно. Выхожу из офиса, направляюсь к метро (жаль, что машина в ремонте), слушаю музыку из плейлиста. Не слякоть больше, цунами на душе. Телефон, сколько я его ни гипнотизирую, так и молчит.

Вспоминаю, как отмечали Новый год с детьми. Как он бегал за лекарством для моего разболевшегося сына. Как, уложив ребят, мы расположились в ночи на детской площадке и пили шампанское из горла. Какой был классный секс после. Как поехали вместе на дачу и он тащил мою дочь Варю по сугробам на санках. Как готовил на ужин рагу из баранины. Как летали на Гоа в феврале, и как я боялась гонять с ним на мотоцикле по безумным индийским дорогам…

В переходе между станциями пробивается сообщение. Вздрагиваю. Копошусь в сумке в поисках телефона. Послание от бывшего мужа:

«Когда забирать детей?»

«Сегодня. Забери сегодня».

У меня нет сил на детей.

От любимого ни слова.

Это все?

Это все.

День рождения

Зачем я это сделала? Как я могла? Почему я не потерпела еще?

В честь похорон Любви крашу ногти в черный. По вечерам неистово тренируюсь с гантелями, словно со шпагами наперевес. Будто накачанный зад спасет меня от нагрянувшего одиночества. Будто гантелями я смогу отразить нападение тоски, которая захватывает меня в свои цепкие, покрытые болотной слизью лапы.

Спорт полирую домашкой по немецкому. Читаю тексты, выписываю незнакомые слова в толстую тетрадь на пружинах, перевожу каждое из них, тщательно выводя буквы. Так старательно немецким я не занималась никогда.

Тружусь на работе как не в себя. Календарь забит до отказа – встреча, подготовка к еще одной, совещание онлайн, протоколы.

– А может, проведем мероприятие для сотрудников в новом формате? И почему бы нам не рассказать в статье на корпоративном портале, как прошло предыдущее? – предлагаю искристые идеи начальнику.

– Отлично, Женя, дерзай.

Я дерзаю и приезжаю в офис к восьми утра вместо девяти, чтобы успеть все.

Навожу порядок в комнате, убираю подальше подарки от любимого. Вот вязаный гномик в серой шапке и шарфике, которого он купил мне в Стокгольме, вот фигурка будды с круглым выпяченным животом из Индии, вот фоторамка с нашими счастливыми лицами – убираю гнома, рамку и будду в коробку из-под обуви. Вот платье, которое я выпросила у него в одном прикольном бутике. Его, пожалуй, оставлю. Кольцо с сапфиром. Вручил его на день рождения, прямо в самолете, когда летели в первое совместное путешествие в Швецию. Я тогда подумала: «О боже, какое красивое! Золотое кольцо с сапфиром и бриллиантами через четыре месяца знакомства. Это сказка и я в ней принцесса?!»

И что сейчас, спустя год? Совместная жизнь, свадьба, общие планы? Нет, я держу телефон на беззвучном, чтобы не вздрагивать от каждого сообщения в надежде, что это он. Держу лицо, сжав зубы, чтобы не заплакать ненароком, отчего к вечеру сводит челюсть. Интересно, если продолжать хвататься то за одно дело, то за другое, может, пронесет и сильно больно не будет?

Прошло три дня с нашего последнего разговора. От него ни слова. Зато мне пишет фотомаркет, что альбом можно забирать. Черт! Я совсем про него забыла. Это тот альбом, который я готовила ему на день рождения. Как обычно, продолбала все сроки и делала это в последний момент – ковырялась до двух часов ночи, собирая из разных кадров нашу общую жизнь длиною в полтора года. Ресторан в Стокгольме, где мы праздновали мой день рождения, песчаный пляж и океан в Индии – мой дорогой пьет пиво под разноцветным зонтиком. Довольный. Наш пикник на горе Монжуик в Барселоне – густая не по-осеннему сочная трава, ласковое небо, малиново-страстная бугенвиллия и его загорелый голый торс. А вот я, парю в облаке пушистых колосков с закрытыми глазами и улыбаюсь испанскому солнцу, счастливая, как кот, только что поймавший бабочку. Мои любимые моменты вместе.

Его день рождения завтра. День, который я ждала, к которому готовилась. И стоило ли портить его той дурацкой сценой? Стоило ли выяснять отношения? Если бы я могла все отменить! Если бы у меня была волшебная палочка – я бы вернулась в прошлое и переиграла все, что написала, что сказала. И я бы точно ответила на его слова о любви в конце разговора: «Я тоже, тоже тебя люблю. Очень-очень!»

Но я все сломала. И теперь надо понять, как быть с его днем.

«Конечно, поздравить!» – заявляет хорошая девочка внутри меня. Ее учили, что значимых людей надо поздравлять с праздниками.

«Даже и не думай! Ты же его „послала“, дело сделано. Сиди теперь и терпи», – утверждает ее визави.

«Поздравлять правильно!»

«Нет, если вы расстались».

«Мы еще не расстались! Я его люблю».

«Ах, вот оно что… – плохая девочка ехидно ухмыляется, будто бы глядя на хорошую свысока. – День рождения, пожалуй, неплохой повод, чтобы ему написать… Если тебе, конечно, нужен повод».

На следующий день встаю с больной головой, как с похмелья. Внутренние конфликты изматывают не меньше, чем авралы на работе. В обед иду в кафе. Заказываю рамен, смотрю из окна, как люди хаотично двигаются по пешеходной улице – кто-то торопится, взгляд внутри, кто-то болтает с собеседником, кто-то гуляет на чилле, посматривая по сторонам. Мы тоже тут с ним гуляли. Вон на той скамейке ели бургеры после того, как намотали двадцать тысяч шагов по центру Питера. Он тогда признался, что я не перестаю его удивлять: сильная, выносливая и легкая одновременно, как у меня так получается? И даже если мы когда-то расстанемся, то он всегда будет меня любить.

Набираю сообщение:

«С днем рождения, будь счастлив!»

«Спасибо, Женя», – приходит в ответ.

И все? И все.

Вино и разговоры

Перед землетрясением бывают слабые толчки. Если их вовремя заметить и укрыться, то шансы спастись больше. Однако в сейсмоопасных регионах люди спокойно относятся к небольшим потряхиваниям. Это часть жизни. Для них легкие колебания стен, дребезжание посуды в буфете пару раз в месяц и ощущение, будто ты куда-то плывешь, хотя стоишь на месте, – дело привычное. А потом происходят трагедии.

Я не знала, когда начались толчки у нас. Вернее, у меня внутри. Может быть, когда я стала плакать после наших встреч? Открывала дверь ключом, тихонько проскальзывала в свою комнату, чтобы никого не разбудить, и, сидя на кровати, вытирала слезы обиды и тоски. Или когда меня все взбесило и я купила билет в Барселону ему назло, а он потом приобрел себе тоже и присоединился. А может, когда я смотрела на безразличное солнце, садящееся в Индийский океан, во время нашего отпуска на Гоа, и мне жутко хотелось разрыдаться – такой одинокой я себя чувствовала, несмотря на то, что он был рядом. Но я упорно не хотела замечать эти сигналы. Наверное, я надеялась, что, если делать вид, будто все ок, то землетрясения не случится и наша счастливая жизнь продлится еще немного.

Иногда сложно понять умом, что тебе хреново, но тело скажет. Вернее, настойчиво заявит: эй, матушка, куда ты смотришь? Моя голова регулярно гудела, словно перегруженный и порядком изношенный состав, чего с ней не бывало раньше, сон прерывался под утро и отказывался возвращаться, а засыпание превратилось в настоящий квест. Одной бессонной ночью я слушала Christina Aguilera и прислала ему песню Save me from myself¹. Раньше я такого себе не разрешала – старалась блюсти оптимальную дистанцию, сохраняя ореол загадочности и поддерживая образ уверенной в себе женщины, которая нуждается в мужчине, но не слишком.

– Что с тобой, Женя? – удивился он. – Пожалуйста, успокойся. Добрых снов.

Успокойся. Успокойся. Черт! Лучше бы я молчала. Лучше бы и дальше продолжала делать вид, что я «сильная и независимая».

Возможно, я и чувствовала, что землетрясение произойдет, и не случайно написала любимому сообщение тогда утром с работы. Кто знает, может быть, я неосознанно желала, чтобы разлом наконец случился? Но даже сейчас я не могу признаться себе, что мне было плохо. Ибо это значило – финал.

Когда он подвозил меня к офису после встреч у него дома, то целовал мои губы. Целовал веки. Повторял: «Я люблю тебя, люблю!» И внутри меня разливался мед – будто я снова дома у бабушки, где она потчевала меня импортными шоколадными конфетами, позволяла смотреть телек без ограничений и поддерживала любую мою затею. И с этим чувством было так классно жить! Так хорошо и уютно с мужчиной мне не было никогда.

Осенью он помог мне купить машину. Сначала мы ходили по салонам и выбирали. Смотрели разные – Nissan Juke, Skoda Yeti, Renault Captur, но мне сильно приглянулась одна модель – Kia Soul. Мы прокатились на ней, узнали условия покупки, и он дал мне часть денег. Сказал, что видит, как мне нравится авто, и хочет помочь. А через пару месяцев подарил мне модный ноутбук с тачскрином. Чтобы мне было удобно, а то старый совсем не годился.

Почти при каждой нашей встрече он вручал мне цветы. Я даже купила вазу в офис, потому что он регулярно привозил букеты, когда заезжал за мной на обед. И я гордо водружала розы, лилии, ирисы, хризантемы или пионы в вазу на глазах у коллег, чувствуя себя самой прекрасной на свете.

Как я могла от этого отказаться? Как я решилась? Зачем? Ведь я все испортила! Да, сейчас он не готов, но, может, через какое-то время созрел бы. Надо было всего лишь подождать…

– Катя, кажется, я облажалась, – чтобы унять разогнавшуюся мыслемешалку, звоню подруге.

– Что случилось?

– Я рассталась с К.

– Да ты что?! Как? Зачем?

Действительно, зачем? Я даже не могу этого объяснить. Не то что Кате – самой себе.

Я позвонила ей, потому что знала: она мудрая, и позитивная, и хорошо дружит с реальностью, в отличие от меня. И она оказалась первой из моих питерских друзей, кто познакомился с К. Она знала его лично.

– Ну, я хотела, чтобы мы жили вместе, а он сказал, что не готов, – мямлю я, сама до конца не веря в то, что говорю. – И вроде бы я с ним рассталась. Теперь я не знаю, что делать. Я же его люблю! Как быть? Может, позвонить ему? Но, наверное, уже поздно.

– Конечно, позвони! – не сомневается она. – За спрос не бьют. Скажет «да» – отлично, «нет» – ты хотя бы попробовала. Пригласи его выпить вина. Мы так решаем вопросы с мужем. Идем в ресторан и за бокальчиком обсуждаем все, что накопилось. Вино всегда помогает разобраться.

Я не думаю долго. Сразу после разговора с Катей набираю его номер.

– Привет!

– Привет, – звучит знакомый голос. Знакомый и в то же время другой, с новым оттенком – теперь он не нежный и переливчатый, а колючий и сухой, будто голос странника из пустыни.

– Хочешь сходить в среду в винный бар на Ваське? Тот, в котором мы с тобой слушали блюз и пробовали разные оливки?

– Я сейчас не шибко могу говорить. Давай позже напишу, – на его линии шумно, играет музыка и слышны веселые громкие возгласы. Видимо, он не дома, а пустыня находится где-то в районе Лас-Вегаса.

Плоско. Коротко. Холодно. Я опоздала.

Мужчина мечты

Когда мы познакомились, он казался мне рыцарем. Каким-то невероятным. Мужчиной мечты. Я не думала, что такие бывают. Открытый, уверенный в себе, откровенно заинтересованный в сближении, он совсем не боялся показывать свои чувства.

В первый же день он взял меня за руку и держал ее крепко-крепко. Его ладонь была горячей, оберегающей и мозолистой у основания пальцев. Ладонь-колыбель. В ней хотелось утонуть. Тогда же он меня поцеловал. Мы гуляли у пруда с лебедями в Воронцовском парке в Крыму, его дочка с осторожностью и любопытством наблюдала за птицами, он взял меня за плечи и спокойно, решительно, будто никак по-другому быть не могло, захватил мои губы. От него пахло эвкалиптом, морем и потом, и я качалась в этом запахе, будто на волнах, – закрыв глаза, отпустив опору под ногами, растворившись в «сейчас».

Потом мы возвращались в наш поселок. Шли пешком – у него на спине рюкзак, на плечах дочка, в ладони – моя рука. Он ни за что не хотел ее отпускать. Я плыла рядом, подол короткого хлопкового платья касался его бедра, и мне казалось, будто я в раю. Наверное, тогда я в него и влюбилась. В первый же день нашей встречи.

А теперь, спустя полтора года, он мне не пишет, несмотря на то, что обещал. Раньше он всегда исполнял свои обещания. Выходит, что встречаться в винном баре мужчина мечты не хочет. Я этого боялась, но все равно ждала его сообщения до последнего. Что ж, наш с Катей план «вино и разговоры» провалился. А ведь именно с этого плана мне и стоило начинать, перед тем как пороть горячку и расставаться с любимым. Но уже поздно.

Однако свободному вечеру среды пропадать не стоит. Вместо свидания иду в ресторан при яхт-клубе с девочками.

– Как ты? – спрашивает Карина. Мы еще не успели как следует усесться на глубоких серо-голубых диванах и пристроить сумки, а вопрос о насущном уже задает тон вечера.

– Не знаю, – мне не хочется жаловаться, – вроде ничего, могло быть и хуже.

– Он не писал? – продолжает тему Вика.

– Нет, – невольно вздыхаю.

Молчим. Время заглянуть в меню и выбрать коктейль.

– Я не думала с ним расставаться. Я просто не могла больше терпеть. Оно как-то само получилось, – почему-то мне стыдно на них смотреть, и я разглядываю зыбкие огни причала за окном.

– Мне кажется, ты поспешила. Иногда осознаешь: «Да, не мое, так быть не должно…» Но нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Смириться. Понимаешь? – рассуждает Карина.

– Не очень.

– Ты слишком резко с ним порвала. Это тяжело. Если бы ты дала себе время разочароваться в нем, было бы легче.

– Расставаться всегда тяжело, – философствует Вика.

С Кариной и Викой мы дружим со школы. Уже больше двадцати лет. Когда называю эту цифру, удивляюсь – неужели мы такие старые? Не верится. Помню, как с Кариной ели бутерброды, выданные нам мамами, в школьном туалете (чтобы ни с кем не делиться). Добирались домой после школы минут сорок, хотя идти там не больше десяти, – стояли на пятачке у парка, трещали обо всем подряд и не могли расстаться. Как списывала у Карины математику, в которой она была сильна, и ревновала ее к другим девочкам, которые хотели с ней водиться. Карина нравилась всем.

Помню, как тусили с Викой в Швеции. Я тогда училась в университете Лунда по программе студенческого обмена, а она приехала ко мне в гости. Мы гуляли в осеннем парке, топча заледеневшие лужи сапогами, устроили шопинг в поисках пальто для Вики, разговаривали по душам, поедая пиццу в итальянском ресторане, даже завернули на дискотеку, после которой «гасились» от навязчивых марокканцев, которым приглянулась Вика.

Заказываем «Апероль Шприц», вдогонку кальян: «Нам что-нибудь свежее, можно ягоды и мяту». Даже танцуем под забойную мелодию начала 2000-х. Карина пробует очередной коктейль, поправляя длинные светлые волосы, которые так и норовят соскользнуть в бокал. Вика строчит что-то в телефоне, по экрану порхают ее аккуратные ногти с неизменным французским маникюром. Как всегда по работе, наверное. Затем со вздохом убирает гаджет в сумку Chanel – сто процентов настоящую.

А я смотрю на это все, будто пришла в кинотеатр на разрекламированный, но не особо увлекательный фильм. Будто все это происходит не со мной. Оглядываю зал. Перевожу взгляд от одного мужчины к другому – они сливаются в бесформенный серый комок без запаха и вкуса.

– Я ненавижу себя! Я ненавижу себя за то, что предала любовь, – выдаю я наконец. И как-то сразу становится легче, будто я выдохнула после того, как долго задерживала воздух.

– Женя, тебе не за что себя ненавидеть. Ты же мучилась. Помнишь, как ты плакала?

– Ну и что, поплакала бы еще, – сопротивляюсь я.

– После расставания обычно вспоминается все самое хорошее. Но было и плохое. Ты просто сейчас не хочешь об этом думать, – вещает рассудительная Карина. Она всего на один месяц старше меня, но кажется, что жизненного опыта у нее в полтора раза больше.

– Тебе надо его забыть, – утверждает Вика с присущей ей уверенностью в своей правоте, – у тебя есть своя жизнь. Работа, дети. Вот ею и занимайся. А он, если захочет быть с тобой, – напишет. Если нет – значит, он не любит тебя достаточно сильно, чтобы что-то поменять.

– Ну как забыть? Я только о нем и думаю.

– Думай. Значит, так надо. А потом забудь.

Мужчины за соседним столиком присылают коктейли. Больше апероля! Почему бы и нет. Похоже, они хотят познакомиться. Что ж, я не против. Через пару минут меня приглашают на медленный танец. Топчемся по кругу, стараясь не задеть другие пары. Я себе нравлюсь. В узком черном секси-платье я хороша и изящна, а вот он мне не нравится. Полноватый восточный мужчина со вторым подбородком и прокисшим запахом сигарет и алкоголя изо рта, который явно хочет чего-то большего, чем танцы. Я делаю вид, что не замечаю его все более тесные объятия, стараюсь отодвинуться от прилипшего ко мне живота, но почему-то даю ему свой номер телефона. Зачем? Он же мне неприятен.

Могла бы сказать, что в ту ночь напилась в хлам и мне даже этого хотелось, но не вышло. После пары бокалов и непродолжительных подрыгиваний на танцполе стало нестерпимо скучно и потянуло домой. Тут мои подруги реально забеспокоились. Обычно я самозабвенно пляшу до утра и меня сложно вытащить из клуба, но не сегодня.

– Женя, все будет хорошо! Я уверена, – обнимает меня Вика на прощание.

– Спасибо вам, девочки, – всхлипываю я.

Забыть. Как же мне его забыть? Вместо того чтобы забывать, я вспоминаю, как мужчина мечты впервые сказал, что любит меня. Это было у него дома, мы засыпали после немного скомканного нетерпением секса.

– Я тебя люблю, – прошептал он мне на ухо. Было щекотно от его щетины и таких важных слов.

– И я тебя, – закопалась у него в подмышке, сердце брыкалось как сумасшедшее, а в теле ликером разливалась нега. М-м-м-м… «Бейлис» внутри меня.

Мне не уснуть, и я слушаю его любимого Morten Harket. Плачу под звуки чистого и пронзительного голоса. Кто бы мне тогда сказал, что если человек твердит «я тебя люблю», это совсем не значит, что он готов к серьезным отношениям? Кто бы мне сказал, что за фразой «я тебя люблю» не стоит никакой ответственности? Кто бы мне сказал, что порой слова – это просто слова?

Но мне никто этого не говорил.