Читать книгу: «Антология немецкой поэзии (XVII – XX века)»

Переводчик Ирина Назарова

Составитель Ирина Назарова

© Ирина Назарова, перевод, 2025

© Ирина Назарова, составитель, 2025

ISBN 978-5-0065-3209-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Антология немецкой поэзии (XVII – XX века)

Пауль Флеминг (1609 – 1640)

Ода Новому году 1633

От войн и битв, Марс, отрекись!

Быть милосердным научись,

Доспехи прочь и меч сложи:

«Ты утомил» – ему скажи.

И шлем твой пользу принесет,

В нем ласточка гнездо совьёт,

Когда весны взойдут ковры

Под щебет птичьей детворы.

Плоть невозделанных полей,

С обломками от пик, мечей,

Должна быть вспахана сохой,

Лопатой, заступом, киркой.

Пусть зло исчезнет навсегда,

А вместе с ним чума, беда,

И маета, и недород…

И да наступит Новый год!

Христиан Фюрхтеготт Геллерт (1715 – 1769)

Юноша и старик

Спросил юнец однажды старика:

«Как мне достичь величия в судьбе?»

Старик изрек: «Задача нелегка,

Но средство есть, я помогу тебе.

Стань храбрецом! Искусством побеждать,

Презреньем к неге, лени и покою,

Сумеешь славу ратную стяжать,

Возвысишься, обласканный судьбою.

Стань мудрецом! Сословных нет преград,

Тут надобны лишь ум и обхожденье,

И добрый нрав, и прозорливый взгляд,

Но это путь усилий и терпенья.

Таков удел душой высокородных…»

«Нельзя ли путь полегче отыскать?»

«Коль ищешь ты путей удобных,

Будь дураком. И им дано взлетать».

Глейм Иоганн Вильгельм Людвиг (1719- 1603)

Лев и лиса

Лиса сказала как-то льву:

«Всесильный царь, я слов не нахожу от возмущенья,

Я слышала, что о тебе осёл дурного мненья.

Тобой всеобщего не разделяя восхищенья,

Возводит на тебя напраслину повсюду:

Кричит на всех углах, как ты несправедлив,

И за свое коварство неподсуден,

Что ищешь ссор и попусту гневлив,

Что угнетаешь только слабых и невинных,

Что мужество хваленое твое

Придумали лакеи-лизоблюды,

Что в их числе он не был и не будет….

Минуту лев молчал и, как бы между прочим,

Сказал потом: «Лиса, пусть говорит, что хочет,

Ведь то, что мог осёл сболтнуть,

Меня не трогает ничуть».

Лошадь и осёл

Однажды осёл непосильную ношу

на худенькой спинке покорно тащил.

Из сил выбиваясь, свободную лошадь

шагавшую рядом, он слезно молил:

«Лошадка, дружок, помоги, ты ж без клади.

Прошу, помоги, помоги, Бога ради».

«Ещё чего! – грубая лошадь сказала, —

Ленивцу такому и этого мало!

Тащи!“ – „Для тебя половина – пустяк.

Возьми, я не в силах весь груз унести.

О сжалься, лишь ты меня можешь спасти».

Ответила лошадь: «Нет, как бы не так!»

Осла стопудовый мешок раздавил.

Осёл надорвался и дух испустил.

Поклажу сгрузили на грубую клячу

И шкуру осла положили в придачу.

Фридрих Шиллер (1759 – 1805)

Вольный стрелок

По горному раздолью

С алеющей зарей

Идет охотник вольный

С колчаном за спиной.

Воздушным царством правит

Бесстрашный сильный гриф,

Охотника держава —

Средь горных круч и нив.

Куда стрела домчится,

Тот край в его руках,

Добычей станет птица

И дикий зверь в горах.

Иоганн Готфрид Гердер (1744 – 1803)

Дочь лесного царя

Герр Олуф ночной возвращался порой,

На свадьбу свою торопился домой.

Глядь! – эльфы по лугу ведут хоровод,

Ему дочь лесного царя предстаёт.

«Пожалуй к нам, Олуф, куда так спешишь?

Войди в хоровод и со мною спляши».

«Нет, я не могу, танцевать мне нельзя,

Наутро назначена свадьба моя».

«Станцуй же, послушай, что я говорю,

Я шпоры златые тебе подарю

И шелковый плащ белизны неземной,

Его отбелили полночной луной».

«Нет, я не могу, танцевать мне нельзя,

Наутро назначена свадьба моя».

«Постой же, послушай, что я говорю,

Я золота груду тебе подарю»,

«Эх, золота груду не прочь бы я взять,

И всё ж не могу я с тобой танцевать».

«Что ж, Олуф, раз ты отвергаешь меня

Болезни смертельные сгубят тебя».

И в сердце ударила! Олуф упал,

Подобную боль он дотоле не знал.

Она подсадила его на коня:

«К зазнобе скачи, и попомни меня».

Лишь Олуф подъехал к родным воротам,

Дрожащая мать его встретила там.

«Скажи мне, сынок, что случилось с тобой?

Ты бледен, как смерть, будто впрямь неживой».

«Где ж быть мне здоровым, что спрашивать зря,

Я был во владеньях лесного царя».

«Скажи мне, сынок, посоветуй скорей,

Что завтра скажу я невесте твоей?»

«Скажи ей, на зорьке он в лес ускакал,

Коня и борзую охотиться взял».

Лишь утро лучами омыло восток,

Невеста ступила на брачный порог.

По кубкам вино разливают и мед:

«Но где мой жених, почему не идет?»

«Твой Олуф давно уже в лес ускакал,

Коня и борзую охотиться взял».

Недоброе чуя, невеста вошла

И полог багряный рукой отвела.

Там Олуф недвижно и тихо лежал,

Смертельный покой его тело сковал.

***

Горе вам, сильные мира сего,

Во имя сокровищ и власти

Вы не щадите вокруг никого

И подданных рвёте на части.

Народ захлебнулся в слезах и крови,

Пока вы стяжали богатства свои;

В погоне за призраком славы

Вы след оставляли кровавый.

Горькие слезы в бокалы нальют

И выпьют за ваше здоровье,

А после в душе всех вас проклянут

За детские слёзы и вдовьи.

Когда вы умрёте, столпится народ,

Но даже слезинки никто не прольёт.

За все преступленья ответят

Своей головой ваши дети.

Готфрид Август Бюргер (1747 – 1794)

Кладоискатели

На смертном ложе винодел

Детей к себе позвать велел:

«Наш виноградник клад хранит…

Копайте только…» – «Где зарыт?!» —

Раздался братьев дружный вскрик.

«Копайте…» – о горе! Тут умер старик.

Едва земле предали тело,

В саду работа закипела.

Лопатой, заступом, киркой,

Надел перекопали свой,

Комочков даже не осталось,

Земля сквозь сито пропускалась,

Граблями вдоль и поперёк

Взрыхляли почву кто как мог,

Но клад исчез. И каждый мнил,

Что братом брат обманут был.

Но вот на следующий год

Их удивление берёт:

Все лозы втрое потучнели,

Вот тут и братья поумнели.

Им год за годом щедрый клад

Приносит благодарный сад.

Луи Шарль Аделаид де Шамиссо де Бонкур (1781 – 1838)

Нищий и его собака

«Где ж взять мне три талера штрафа за пса?!

Пусть в прах меня лучше сотрут небеса!

Взбредет же такое на ум господам?!

Я пса моего живодёрам не дам.

Ни крова, ни хлеба, карман мой пустой,

Я с голодом свыкся, сроднился с нуждой.

В болезнях и горестях длится мой век,

И мне не помог ни один человек.

Когда я по свету скитался, кто был

Со мною всегда и мой жребий делил?

Кто в лютые зимы меня согревал,

Служил беззаветно и не предавал?

Когда я кручинился, долю кляня,

Лишь пёс утешением был для меня.

Кто голода пытки со мной перенёс

Без ропота, стойко, без воя и слёз.

Жизнь кончена. Наши часы сочтены,

Мы оба с тобою больны и бедны.

Я должен тебя утопить, старина,

Вот плата за верность, за дружбу цена.

Узнай благодарность земных сыновей,

Хотя ты страдал, как любой из людей.

К чертям! Я солдат, мне и смерть нипочем,

но я никогда не бывал палачом.

Вот видишь – веревка, вот камень, вода…

За что мне, о Господи, эта беда!

В глаза не смотри и ко мне подойди.

Пинок напоследок… и все позади».

Виляя хвостом, пёс навстречу шагнул,

И нищему руку, ласкаясь, лизнул.

А тот у обрыва на самом краю

Вдруг петлю накинул на шею свою.

Истошный с проклятьями вырвался крик,

Тут с духом последним собрался старик,

И бросился в лоно шумящей реки,

Над ним разошлись и сомкнулись круги.

Пёс прыгнул за ним, он метался и выл,

Скулил и о помощи будто просил…

Когда рыбаки его тело нашли,

Он был уже мертвым. Его не спасли.

Потом схоронили в тиши, второпях,

Лишь пёс провожал утонувшего прах.

Он лёг на могильный разбросанный мох,

И не шевельнулся, покуда не сдох.

***

Не могу осознать и поверить,

Прельстил меня сказочный сон,

Как будто из многих красавиц,

Лишь мною одной он пленён.

И будто бы в страстном порыве

Шепнул он: «Я твой навсегда»,

Сон длится, но я понимаю —

Не сбудется он никогда.

Мне б сном этим вечным забыться,

Прильнув к его сердцу в слезах,

В блаженной любви погибая,

Желаньем упившись в мечтах.

Молитва вдовы

Старушка не спит и в глубокой ночи

Молитвы возносит при свете свечи:

«Прошу тебя, Боже, молитве внемли,

Их милости многие лета пошли.

Научит молиться нужда»

Вельможа случайно подслушал мольбу

И тут же явился во вдовью избу.

Ему показалось – свихнулась вдова,

Спросил он, что значат такие слова:

Как учит молиться нужда?

«Жила я в достатке и восемь коров

Имела, но дед ваш сосал нашу кровь,

Он взял себе лучшую. С этого дня

Ни разу он больше не вспомнил меня.

Научит молиться нужда.

И я прокляла его! Бог услыхал

Безумство моё и меня наказал:

Он умер, но сразу на смену ему

Пришел ваш отец и увёл еще двух.

Научит молиться нужда.

Как я проклинала его, кто бы знал?!

И шею ваш батюшка вскоре сломал.

Но вот, ваша милость, прости меня Бог,