Выше солнца. Часть 2

– Если бы, да как-бы? – отмахнулась Лариса. – Если бы они приехали сюда, представила твою маму, как свою сестру. А, твоего отца, как её мужа. Ты, вроде, смышлёная деваха, а такие глупые вопросы мне задаёшь.

– У Вас так мало место в доме. Где бы Вы всех разместили?

– Ну, что, касаемо твоих предков, так я знала, что они не приедут. Твоя мать всегда была тяжела на подъём. А, про Леонида, я вообще, говорить не хочу. Он меня терпеть не может с начала нашего знакомства, что, признаюсь, взаимно. Не в обиду тебе будет сказано. Вот ты – другое дело. Я знала, что ты не сможешь отказаться от предложения совместить работу с отдыхом. Плюс, твоё гипертрофированное, чувство ответственности. Ты думала, что мы тут совсем бедствуем, да? – усмехнулась Лариса и выдвинула средний ящик комода. – Вот, смотри. Катя, привстала с кровати и заглянула в ящик, который до верху был заполнен льняной тканью.

– Но, зачем? – Катя удивлённо уставилась на тётку.

– У меня на тебя были определённые планы. Люба мне пожаловалась на твоё равнодушие к мужскому полу. Я решила помочь своей подруге сделать её счастливой бабкой.

– Что?! – возмутилась Катя. Я вам что – кобыла племенная?! Свести они меня удумали. Я – взрослая женщина! Уже давно вылетела из–под крыла своих родителей, и сама несу ответственность за свою жизнь. Вам ясно?!

– Да, ясно, ясно, – принялась успокаивать гостью Лариса, присев на кровать. – Ты не злись. Просто пойми. От того, что ты живёшь отдельно от своих родителей, не делает их волнение за твою судьбу меньше. Дети, для родителей, всегда остаются детьми. Ладно, – хлопнула она себя по коленям, – это всё лирика. А, дела не ждут, – вскочила на ноги тётка, и исчезла за пёстрым занавесом.

«Не могу поверить. Как я могла попасть в такую дурацкую ситуацию? Ну, спасибо тебе мамулечка. Да и я, тоже – молодец. Всегда же прислушивалась к отцу. С чего вдруг пошла на поводу у мамы? Это всё усталость. Мозги совсем поплыли. А, главное – проделать такой путь, чтобы такое о себе узнать. Вот ужас! Спасибо тебе Макс, что уговорил меня на поход к озеру. Ну, хоть будет, что приятного вспомнить об этом путешествии. Как же там мой Буцик без меня?»

– Так, что сидим, кого ждём! – раздался за шторкой голос Ларисы, выдернув девушку из мысленного вихря, вернув в реальность. – Идём, поможешь мне хлеб до трапезной донести.

«Трапезная», – усмехнулась Катя.

Выйдя из дома, неся в руках разнос, покрытый льняным полотенцем, на котором восседал большой круглый каравай, Катя, с удивлением поняла, что несмотря на вечернее время, посёлок погрузился в густую, ночную тьму, которую разгонял огонь горящих факелов.

– Ну, что встала? – подтолкнула её тётка. – Не зевай. Двигай ножками. Только смотри, осторожнее на ступеньках, хлеб не урони.

– А, вы тётушка – сама доброта, как я погляжу. В женихи мне тоже тирана подобрали? – не сдержалась Катя.

– Женихов сама выбирать будешь. А, от меня сентиментальности не жди. Хочешь жить – умей вертеться! – ответила та, захлопнув ногой дверь. – Ладно, иди за мной, – опередила она девушку, неся на разносе вторую буханку хлеба.

Войдя за тёткой в бревенчатый амбар с большими окнами, посреди которого раскинулся длинный обеденный стол, Катя была приятно удивлена тому, что не придётся ужинать при свечах: помещение освещала большая кованная люстра. Украшенная оленьими рогами, она парила над столом на мощной цепи, берущей своё начало от одной из поперечных балок, отделявших жилое пространство от кровли.

– Видишь мужчину во главе стола – это Владимир – наш председатель. Поднеси ему буханку. Он должен первым преломить хлеб – так у нас заведено.

Выслушав наставления тётки, под пристальные взгляды собравшихся за столом поселенцев, среди которых находился уже знакомый ей Витёк, Катя нерешительно направилась в сторону хозяина, который, сквозь густую серую бороду, улыбался гостье, какой-то неестественной улыбкой. И, ей ничего не оставалось, как улыбнуться ему в ответ.

«Вот это – бородища!», – думала она, разглядывая главу поселения. – «По сравнению с этой «лопатой», у моего Макса не бородка, а лёгкая щетинка недельной давности.»

– Катенька! – приветствовал он девушку, встав из-за стола.

– Председатель, – протянула она ему разнос с караваем.

– Можно просто – Владимир, – преломил он хлеб. – А, вот и наша гостья! – обратился он к общине. Это Катерина, племянница нашей Ларисы, – представил он недавно прибывшую. – Добро пожаловать к нам в «Солнцеяр»! – произнёс он, сорвав аплодисменты.

– Спасибо! – ответила девушка.

– Чудесный хлеб! – похвалил он Ларису, откусив от отломленного куска каравая, – в прочим, как и всегда. Присаживайся возле меня – поговорим, – предложил хозяин стола, указывая гостье на место по левую руку от себя.

Поставив разнос на стол, который ломился от обилия еды, Катя заняла указанное ей место.

– Не стесняйся, накладывай. А, то, знаешь, в большой семье…

– Знаю, – улыбнулась девушка.

– Ростик! – обратился Владимир, к парню, сидящему рядом с Катей. – Поухаживай за девушкой. Твоя Миланка не заревнует, – усмехнулся он. – Не заревнуешь? – обратился он к пухленькой рыженькой девушке, сидящей рядом с Ростиславом, и держащей на коленях годовалого карапуза.

– Не заревную, – ответила та, зардевшись румянцем.

Парень быстро наполнил тарелку гостьи всем, до чего смог дотянуться. Катя поблагодарила его за участие и начала свой ужин с куриной ножки.

– Вкусно, тебе? – поинтересовался председатель, наблюдая за тем, с каким аппетитом, девушка накинулась на еду.

– Очень, – ответила она, чуть не поперхнувшись. – И, всегда вы так пируете? – спросила она, прожевав.

– В будни, конечно, наш стол выглядит скромней. Но, никто голодным отсюда не выходит. Ты уж поверь. У нас здесь кухня, как на лучших курортах. Завтрак, обед и ужин – сплошное сбалансированное питание. Вот и Глафира – наш шеф-повар и диетолог в прошлой жизни, не даст соврать, – представил он Кате женщину средних лет, с «мешками» под глазами, что указывало на проблему с почками. Глафира, расслышав своё имя в людском гомоне, приветствовала гостью, кивком головы. – Я, слышал, ты к нам ненадолго?

– Да, буквально на три дня, – ответила Катя, взглянув на свою тётку. – Только, вот, в свете вновь открывшихся обстоятельств, намерена покинуть вас завтра к вечеру.

– Да, и что так? – взглянул он в сторону Ларисы. – Погостила бы у тетушки, недельку другую. Или приём наш не понравился?

– Не в этом дело.

– А, в чём? – отложил председатель вилку.

– Моя тётушка, с чего–то решила, что без её помощи я не выйду замуж. Я всегда была против сводничества.

– А-а-а, – протянул он, поняв причину недовольства гостьи, – теперь начинаю понимать твоё негодование, продолжил он свою трапезу. – Ну, знаешь ли, это ты рассуждаешь с точки зрения своей эмансипации. Нравиться, не нравиться. Как сейчас создают пары твои современники: познакомятся, сойдутся, поживут вместе годик другой не расписавшись, и разбегутся.

– Ну, бывает, – согласилась Катя

– Но, ведь это грех! Для чего Бог создал Адама и Еву – для продолжения рода. А, не для плотских утех.

– Признаюсь – Вы меня сейчас удивили.

– И, чем же?

– Ну, у вас здесь, типа культ поклонения языческим божествам, насколько я поняла. А, Вы говорите про единого Бога, библейский завет.

– Ну, так, подход к религии не меняет человеческой сути, цель которой в продолжении рода.

– Предпочту остаться при своём мнении. Ну, и без вскрытого сводничества моей тётушки, я бы не смогла здесь надолго задержаться. Мне нужно многое успеть за эти полторы недели, что мои работнички в отпуске.

– Ясно! Так, ты, типа, босс? О, это ужасное чувство ответственности! Считаешь себя свободным человеком, а сам загоняешь себя в жёсткие рамки. Эти ограничения, как тиски сжимаются на твоём горле всё сильней и сильней от сделки к сделке. И, вот – ты уже раб своего бизнеса – не отдохнуть, не расслабиться, когда этого просит твой организм. Да – мне это знакомо. Я тоже когда-то управлял большой фирмой. Сам то я по образованию инженер–электрик. Ещё в девяностых, работал в бюро по ремонту бытовой техники. Там и стал собирать компьютеры из чего придётся. Потом года три возил ноутбуки из Эмират. Так, крутился, вертелся, стремился к большему обороту и развитию своего дела, что пришлось создать фирму. Это сейчас под моим руководством чуть больше тридцати голов, а тогда я даже не всех своих сотрудников в лицо знал.

– Ну, а в какой момент Вы решили всё бросить и податься в леса?

– У каждого человека бывает переломный момент в его жизни, когда приходит осознание того, что так дальше продолжаться не может. И, тогда жизнь меняется на – до и после. Возможно, ты именно сейчас проживаешь такой момент, сама того не понимая. А, моя жизнь перевернулась в обычный, ничем не примечательный день. Как всегда, пришёл домой в начале девятого вечера, голодный, уставший, раздражённый. Моей бы жене, встретит мужа: накормить, напоить, поинтересоваться, как у меня день прошёл. Но, вместо этого я застаю её общающуюся по скайпу с подругой. А, на меня – ноль внимания. Захожу в комнату к сыну – та же ерунда – режется в свои стрелялки, ничего не замечая. Вот я и решил тогда, что нужно спасать свою семью от этих «благ цивилизации», пока мой ребёнок не схватился за оружие и не перестрелял своих одноклассников, как это часто бывает в штатах.

– И, как Ваша жена восприняла решение променять городскую жизнь на деревенскую?

– Да, никак. Она была сильно избалована. Сколько бы я не зарабатывал – ей всё было мало. А, ведь я всё для неё делал, все её прихоти поощрял: хочу большой дом – пожалуйста; устроить сына в лучшую гимназию – пожалуйста; отдыхать, так Мальдивы. Я уже не говорю про шмотки, от которых шкафы в гардеробной ломились. Конечно, в этом есть и моя вина – видел же на ком женился. Богатая наследница, которой мама с папой никогда не в чём не отказывали. Вот и мне пришлось соответствовать. В общем, любовь и страсть затуманивают разум. Перестаёшь включать логическое мышление и живёшь эмоциями и чувствами. Делаешь всё, чтобы угодить любимому человеку. А, он, тем временем, тебе на шею садиться. И, это ещё один аргумент в пользу того, что раньше родители и свахи занимались выбором женихов и невест. Выбирали с умом, из одного сословия. Даже если в таких парах между мужем и женой не возникало сильного чувства, их связывали общие обязательства по ведению быта, воспитанию детей. И, все были счастливы. Нам пришлось развестись. Но, зато, я обрёл свою семью здесь, в виде моих последователей.

– Понятно! Вы счастливый человек, раз постоянно находитесь в обществе единомышленников!

– Лучше не скажешь, – согласился Владимир.

Ближе к концу ужина, когда на столе появились булочки и сухофрукты, которые с радостью уминала детвора, два парня и две девушки, стали разносить чай, разливая его по бокалам из больших термосов.

– А, это наш особенный чай, приготовленный из сбора лесных трав и ягод, – пояснил председатель. Попробуй. Уверен, что тебе понравиться.

– Пахнет, приятно, – произнесла Катя, вдохнув его аромат, и немного подумав, сделала маленький глоток. Чай был действительно, приятный на вкус: на фоне травяного сбора, чувствовалось присутствие шиповника и барбариса, которые придавали отвару приятную кислинку. И, всё–таки, помня наставления Кирилла, она поставила бокал на стол.

– Что, неужели не понравился? – удивился Владимир, без стеснения заглянув в её бокал.

– Понравился, – улыбнулась ему гостья, чувствуя, как, за внешним спокойствием и непринуждённой беседой, растёт его напряжение и недовольство. – Просто, чай очень горячий, – объяснила она своё поведение. – «А, сам–то даже не пригубил», – подметила Катя. «Что же у вас здесь, на самом деле происходит?», – задалась она вопросом, вглядываясь в лица поселенцев. – Ну, а врачи у вас здесь имеются? – поинтересовалась гостья, заметив, как один малыш, лет трёх-четырёх сильно кашляет, сидя на коленях у своего отца.

– За наше здоровье у нас Матрёна в ответе, указал Владимир на женщину, лет пятидесяти, плотного телосложения, весело беседующую с соседями по столу. Она у нас и за терапевта, и за акушерку. Со времени основания нашего поселения, уже шесть раз роды принимала.

– Понятно. Значит вы здесь уже не менее пяти лет – большой срок!

– А, ты, у нас – типа – смышлёная?

– Ну, так, профессия обязывает. К, слову о работе. С чего мне лучше начать освещение праздника?

– На рассвете мы воздадим хвалу нашим солнечным божествам, после чего, каждый займётся своим делом. А, после завтрака и до обеда начнутся основные приготовления. Вот тут, то, я думаю, ты сможешь развернуть свою деятельность. Только, есть одно условие: снимать будешь на фотоаппарат. А, телефон придётся отдать.

– Я уже отдала свой телефон тетушке.

– Рад слышать, – расслабился Владимир, откинувшись на спинку стула, в то время, как вся община довольствовалась лавками.

Кирилл, то и дело поглядывал в сторону своей новой знакомой, переживая за неё. Он, всё ждал того момента, когда председатель засобирается покинуть столовую. Владимир никогда не рассиживался подолгу. А, сегодня, беседуя с гостьей, изменил своим привычкам. И, всё же, увидев, направляющегося к нему дядьку Семёна, парень, немного выждав, направился к Кате.

– Привет! Как дела? – обратился он девушке, с радостью отметив, что она прислушалась к нему, и не стала допивать чай.

– Хорошо! – ответила Катя, обернувшись.

– Так, вы уже знакомы? – произнёс Владимир.

– Да. Мы уже познакомились, – ответил парень.

– Очень хорошо! – довольно ответил хозяин. – Вот ты завтра и поухаживай за нашей гостьей. Поможешь, коль что потребуется. В общем, пейте чай, ешьте булки, а я, с вашего позволения, откланиваюсь. С этими словами он встал из-за стола, и в компании Семёна, покинул трапезную.

– Ты много выпила? – шёпотом задал вопрос Кирилл, всматриваясь в её глаза.

– Всего половину бокала.

– Голова кружиться?

– Да, вроде – нет.

– Хорошо. Продолжай, в том же духе. Моя сестрёнка тоже выпивает по пол бокала.

– Эта худенькая девушка – твоя сестра?

– Да.

– Вы здесь с родителями?

– Нет. Все вопросы не здесь, – остановил он Катю…

Глава 2 Жертва

До избы Владимира, стоящей особняком, относительно многоквартирных бараков, мужчины дошли в полной тишине. Лишь войдя в дом и закрыв за собой дверь, председатель позволил себе начать отразговор:

– Ну, и что братец, думаешь о нашей новой поселенке?

– На, твоём месте, я бы раньше времени не зачислял её в свои прихожанки, – ответил тот, разливая по стаканам жидкость тёмно-янтарного цвета. – Что это? – поднёс он бутылку к носу. – По запаху – не коньяк.

– Настойка на кедровых шишках, – ответил Владимир. – Софья сделала.

– У этой бабы талант на алкогольные напитки, – усмехнулся Семён, наблюдая, как его брат, открыв забитый до отвала, холодильник, решает, чем закусить. – Ты, что, завис? Чайку своего волшебного хлебнул, что ли?

– Что, делать мне нечего, – ответил хозяин дома, остановив свой выбор на колбасной нарезке и литровой банке маринованных огурцов.

– Будем! – стукнул Семён свой бокал о бокал Владимира. Залпом осушив тару, он с хрустом откусил нанизанный на вилку огурец, в то время, как его брат решил закусить колбаской.

– Так, что ты о Катьке думаешь? – продолжил разговор Владимир, разливая по второй.

– Думаю, что проблемы у нас будут с этой девахой.

– Да, и почему?

– Умная, больно. Не чета тётке, – произнёс гость, любуясь медовыми искорками в бокале.

– Не грей, – провоцировал его на выпивку председатель. Долго не думая, Семён осушил бокал.

– Я, думаю, она не смириться с нашей житухой.

– Да-а, Лариска иначе описывала мне свою племянницу – скромная, доверчивая. А приехала медной горы хозяйка. Ты в курсе, что она владелица собственного журнала?

– Нет. Да, когда бы я это узнал?

– А-а, – протянул Владимир, – то-то и оно! Ну, Лариска, ну удружила! Ну, ничего, и не таких ломали. Подстелю под парня. Понесёт, а там, и деваться ей некуда будет. Какая мать оставит своё дитя.

– И, под кого подложишь?

– Да, хоть, под Кирюху, – ответил бородач, продолжая подливать настойку.

– А, если откажется? Мягкотелый он какой-то. Вряд-ли ему по силам изнасиловать девку.

– А, мы ему поможем – замотивируем, так сказать: подержим его сестрёнку на заимке денёк другой – он и трахнет, на кого покажем.

– Будь по-твоему, – согласился собутыльник, выпив не чокаясь. Ну, что, когда наш благодетель соизволит на кабанчика поохотиться? Я уже приметил одну тропу, – перевёл Семён разговор в новое русло.

– Не будет охоты, – резко ответил Владимир, раскрасневшись от настойки. – Слили нашего благодетеля. Уволили за коррупцию, – наполнил он бокалы, неуверенной рукой, пролив несколько капель пойла на белую скатерть. И, тупо наблюдая за тем, как впитывая жидкость материя окрашивается в жёлтый цвет, снова проглотил обжигающий горло напиток.

– И, что, будешь налаживать отношения с новой властью?

– Попробую договориться.

– А, если не получиться?

– Тогда, по старой схеме.

– И, что, рука подымиться на деток малых? Ты меня начинаешь пугать.

– Не боись! – притянул к себе Владимир брата, обхватив за плечи. – Я, же, не фашист, какой-то. Сделаем всё вполне гуманно. Мы, с тобой, не просто родственники – мы подельники, – прошипел он в ухо Семёна. – Да, расслабься ты! – вернулся он в исходное положение, разжав свои объятия, – Ещё ничего не случилось. А, что закопано, то забыто.

– Может, хватит тебе на сегодня? – произнёс гость, наблюдая за тщетными попытками своего брата откупорить новую бутылку, на что тот лишь отмахнулся, впившись зубами в пробку…

* * *

Не смотря на усталость Катерина твёрдо решила перестирать свои походные вещи. Её даже не пугала мысль, что за водой придётся идти к ручью с километр в абсолютной темноте. Выйдя из трапезной, она поделилась своими планами с тёткой:

– Да, зачем тебе к ручью одной топать? Ещё на волка напорешься. Сбегай в баньку, пока девки не набежали, и слей с котла, сколько тебе нужно.

– Спасибо за совет! – обрадовалась девушка, и ускорила шаг, по потом обернулась, и вопросительно взглянула на Ларису.

– Беги давай! – крикнула хозяйка. – Мы дома не закрываем. Здесь все свои.

Забежав в дом не включая свет, и нащупав ведро, что оставила возле умывальника, Катя, оглушая лес лязганьем ведра, бросилась бегом в сторону бани.

Войдя в предбанник, отбиваясь от комаров, Катя, огляделась:

«По мне – так все бани на одно лицо», – подумала она. Не найдя заветного крана, девушка с ужасом поняла, что ей придётся войти в парилку. И, если, в предбаннике было так жарко, что на лбу выступили капли пота, то, что же творилось там? Но, Катя не намерена была отступать, и собравшись с духом, открыла дверь в парную. Клубы горячего пара, тут же, окружили её, обжигая кожу, нос, глаза. От резкого перепада температуры она чуть не потеряла сознание. Но, сделав шаг назад, и отдышавшись, девушка переступила порог. Установив ведро под краном, она открыла воду и выбежала в предбанник, откуда на слух попыталась определить степень его наполняемости. Почувствовав, что уже пора, она вбежала в парилку и схватившись за раскалённую ручку, выбежала на улицу. Ладонь правой руки ныла от ожога, и дальше ведро, наполненное до краёв горячей водой, пришлось тащить в левой.

У дома «племянницу» уже поджидала Лариска:

– Ну, где ты ходишь? Что с рукой?

– Обожглась, – тихо ответила девушка.

– За ведро, пади, без тряпки вцепилась? – догадалась она. – Ну, ничего. У меня мазь облепиховая есть – хорошо от ожогов помогает. Я что подумала, что ты будешь в доме греметь. Располагайся на террасе. Постираешь свои вещи и здесь же и вывесишь. Видишь, верёвки натянуты. Я уже вытащила тебе мыло и таз. С этими словами, она зашла в дом.

– Да! – обратилась она к своей гостье, выглянув из-за двери, – Я постелю тебе на раскладушке. Не переживай, задницей пол цеплять не будешь – она новая.

– Весьма благодарна! – ответила Катя, отвесив русский земной поклон. На, что, хозяйка, что-то фыркнула себе под нос и закрыла дверь.

Замочив бельё, девушка решила было снова отправиться в баню за чистой водой, но увидев, направляющихся туда юных поселенок, среди которых была и сестрёнка Кирилла, – передумала.

– Что, стирку задумала на ночь глядя? – послышался за спиной голос Кирилла.

– Слабо тебе проводить девушку до ручья под покровом ночи? – заявила она ему с ходу.

– Пошли, коль сама не боишься.

– А, я только, что видела твою сестрёнку, – прервала тишину Катя, шагая рядом с парнем.

– Ника, – произнёс он, как–то печально.

– Прости, что? – переспросила гостья.

– Мою сестру зовут Ника, ну, то есть, Вероника.

– Понятно. А, как вы с ней здесь оказались?

– Прошлой осенью мы с друзьями приехали на Алтай сплавляться на рафте по Катуни. Нам не везло с погодой – постоянно шёл дождь. Река сильно разлилась. Сами мы из Новосиба. Новосибирска, – поправил он себя. Мы с пацанами год копили на этот тур. Такой путь проделали. А, нас инструкторы каждый день то футболят, то завтраками кормят. У нас уже и бабки заканчивались, когда мы нашли одного, который согласился сплавиться с нами. Вышли на двух рафтах, по шесть человек на каждом. Первая группа была с инструктором. Они так быстро скрылись из вида, что наша команда второго рафта, где были мы с Никой, как ни пытались их догнать, так и не догнали. А, потом начались такие пороги. Мы еле успевали грести и отбиваться от каменюг. Вот проходя очередной порог, мы в такую мощную бочку попали – думали, что всё – перевернёмся. А, нас как выплюнет вода, да на скалы. И, всё – я провалился в темноту. Очнулся – лежу на сене и движусь куда-то. А, потом надо мной склонилось заплаканное лицо Ники. Это я потом уже узнал, находясь здесь, что нас нашёл дядька Семён, увидев с моста наши тела, прибитые к берегу. Он вытащил нас из воды и погрузив на телегу, привёз сюда.

– А, что с остальными?

– Не знаю. Их судьба мне не известна.

– А, почему решили тут остаться?

– Сначала нас здесь всё устраивало. Да, если честно, мне было всё равно – из-за сильно травмированной головы. Ходил по посёлку как зомбик. А, когда стало получше, попросил Владимира сообщить нашим родителям о том, что мы живы. Он согласился, при условии, что я напишу письмо, по старинке. Я – написал. Он – отправил. Получили мы от родителей письмо, в котором говорилось, что они очень рады, что мы живы и, что хотят приехать за нами на Алтай. И, тут началось: теперь уже Владимир кормил нас завтраками, что вот-вот отправит нас в Горно-Алтайск. Но, проходили дни, а он находил всё новые причины, чтобы не вести нас в город. Тогда мы решили уйти сами. Нашли редко охраняемый участок забора, выбрались наружу и бежать. Так, нас у топи догнали его архаровцы на квадроциклах и доставили в домик охотника. Даже не знаю – где это. Нас везли всю дорогу с завязанными глазами. Привезли нас на заимку. Меня бросили в волчью яму. Нику заперли в сарае. Через сутки, что мы находились без еды и воды, и жуткого холода, что я испытал, находясь в яме, сказали нам, чтобы мы, если хотим жить, выкинули из головы мысли о побеге. А, если мы хоть слово скажем кому-нибудь из поселенцев о том, где были, и что с нами произошло, то они мою сестрёнку, – произнёс Кирилл дрожащим голосом, – они мою Нику, принесут в дар богам. Твари. Ненавижу, – прошипел парень, сдерживая слёзы.

– Они – это кто? – спросила Катя, с ужасом выслушав парня.

– Владимир и его брат Семён.

– Дядька Семён брат председателя?

– Да. Но, не родной. Двоюродный, кажется.

– Прости, я знаю, что для тебя это больная тема. Но, что значит «принести в дар богам»?

– Это значит, девственницу прилюдно трахнет тот, на кого укажет наш вожак стаи.

– Какой кошмар! И, что ты теперь будешь делать?

– Жить. Просто жить.

– Ты смерился?

– И, ты смеришься, – грустно усмехнулся парень. – Мы уже пришли. Давай ведро.

Пока Кирилл наполнял ведро, Катя огляделась и с изумлением поняла, что здесь светло. По крайней мере, она прекрасно могла рассмотреть своего спутника, чья судьба легла тяжёлым грузом на её сердце.

– А, почему, здесь так светло?

– Так здесь, как в Питере – белые ночи летом. Может быть хоть этот факт тебя утешит?

– Чтобы я смирилась тем фактом, что кто-то решает за меня, то как мне жить – ну уж не дождётесь!

– Я решила уехать от сюда через два дня – значит так оно и будет! Ясно тебе!

– Как скажешь, – усмехнулся парень, и направился в обратный путь…

Закончив стирку в десятом часу ночи, Катя вошла в дом. Обнаружив своё ложе за столом возле шторки в горох, она присела на своё низкое ложе.

«Куда я попала?», – задалась она вопросом, откинувшись на спину.

Длинный день, наполненный событиями и эмоциями, отправил её в сонное царство, стоило девушке коснуться щекой подушки. Сон был сумбурный и тревожный: перед глазами проносились лица бородача и его брата, тётки и Витька, и семейки рафтингистов.

«Всё не то, всё не то! Что-то хорошее. Катя, цепляйся за что-то хорошее!», – внушала она себе, пытаясь заставить разум переключиться на позитивный лад. И, когда у неё получилось пробить чёрный занавес негативных мыслей, сначала в сон ворвался Буцефал, резвящийся в загоне, а после, Макс и воспоминания о проведённой с ним ночи. Образ парня, то приближался, то отдалялся, становясь аморфным пятном, ухватить которое Катя была не в силах. Её рука просто простиралась в воздухе, очерчивая пальцами контур его исчезающей фигуры. И, тогда девушке становилось, по-настоящему, страшно, отчего слёзы лились рекой. А, когда отчаяние практически, поглотило её, на свет вышел тот самый старик, что подарил оберег. Он улыбнулся такой чистой, такой светлой улыбкой, словно делясь с ней своей энергетикой.

– Что мне делать? Как выбраться отсюда? Помоги мне вернуться к Максу! – вопрошала она мудреца.

– Помощь придёт. Верь, – ответил он. – И, береги мой подарок.

– Я сберегу! – крикнула Катя.

– Что ты собралась беречь? – проворчал над самым ухом, голос Лариски. – Вставай давай. Уже пять. Нам пора на место силы, воздать хвалу солнцу и его богам.

«Страшный сон – продолжение!» – подумала Катя, силясь открыть глаза.

– Вставай давай! – не унималась хозяйка. – Ну, надо же, уснула в одежде. Юбка, теперь, не бойсь, как из жопы, вся помятая будет. А, уж про рубаху, вообще, молчу!

– Да, поглажу я её. Только не орите с самого утра. Голова раскалывается! – ответила девушка на поток обвинений.

– Да, и чем же ты собралась гладить? – нависла над ней тётка. – Утюга то у меня нет.

– А, утюг вы тоже к зомбоящику приурочили? – усмехнулась Катя, опустив ноги на пол и сев.

– Поговори мне тут. Вот пожалуюсь на тебя председателю – запрёт он тебя в сарайке на заимке, – оговорилась в пылу Лариска, и поджав губу, поспешила выйти дома.

«Так, она в курсе!» – с ужасом поняла Катя.

– Ну, ты где там?! – крикнула с террасы хозяйка дома.

– Да, иду я, иду!

По дороге до истуканов, Катя, то и дело отвечала на приветствие сельчан. Шествующие по центральной аллее с факелами в руках, разгоняя утреннюю тьму леса, они представали перед ней с пугающими гримасами. Свет, исходящий от горящих головёшек, падая сверху вниз, касаясь лба и скул, обделял своим вниманием глаза и впалые щёки, превращая обряд в марш живых мертвецов.

«Им бы ещё черные накидки с капюшонами», – усмехнулась Катя. На ум пришли фильмы «Таинственный лес», «Код да Винчи», «Дети кукурузы». Последний, был, в самое яблочко, поскольку, из-за пригорка с местом силы начиналось кукурузное поле.

Выстроившись в круг на поляне, огороженной деревянными божками, поселенцы, все как один, развернулись на лево, в сторону востока, и застыли в ожидании.

Катя, которой разрешено было фотографировать обряд восхваления светила, наблюдала за процессом со стороны, что не мешало ей любоваться, происходящими на небесном холсте метаморфозами: сперва малиновый цвет вытеснил синеву, становясь всё ярче и насыщенней, постепенно перевоплощаясь в оранжевый. И, вот на горизонте, окрашенном в жёлтый цвет заиграла белая вспышка, вызвав у толпы зевак восторженный ропот.

– Вознесём же хвалу нашему светочу! – провозгласил миссия, простирая свои руки навстречу первым лучам солнца.

Его адепты, все как один, последовали примеру своего лидера. Наблюдая за ними, при мысли, что ей грозит стать частью этого безумия, девушка поёжилась от холодка, пробежавшего по её телу. Утренняя прохлада, нервное напряжение или всё вместе взятое, отразились на Кате в виде сильного озноба, от которого никак не спасала жилетка из овчины, что дала ей впопыхах тётка. Девушке пришлось сжать челюсти, чтобы стучащие друг о друга зубы не сбили эмаль. Руки тоже приходилось изрядно контролировать, чтобы сделать удачные кадры. Опасаясь того, что её лишат фотоаппарата, она дублировала съёмку на свой телефон, скрываясь в тени истуканов.

По окончании церемонии, поселенцы стали расходиться, чтобы заняться своими делами, и Катя, было последовала за Ларисой, но была остановлена Владимиром:

– Доброе утро, Катенька! Как спалось на новом месте? Женихи не снились?

– Снились, – подыграла ему Катя, включив режим тупой курицы.

– Ну, так дело, значит к свадьбе!

– Всё возможно.

– Я думаю, что из тебя получиться хорошая жена и мать.

– Я в этом и не сомневаюсь. Но, уверена, что всему своё время. А, я пока не готова к брачным узам и бессонным ночам из-за ребёнка.

– А-а, понятно, куда ты клонишь. Ты снова о заговоре двух подруг, решивших выдать тебя замуж.

– Ну, да, – ответила девушка. – Откуда раздаётся ржание? – спросила она, переведя тему.

– Да, вот там, ниже по склону, за леском, находится загон с лошадьми. Если хочешь, могу проводить?

– С удовольствием.

Взяв гостью за руку, председатель помог ей спуститься по глиняной насыпи на дно оврага, вдоль которого струилась речушка. Пойма, богатая обилием сочной травы в купе с практически пологими склонами узкой долины, делали это место идеальным для выпаса скота. Дойдя до загона с лошадьми, Катя увидела уже знакомого ей Ростислава.

– Доброе утро! – приветствовал их коневод. – Решили на лошадках покататься?

– А, и действительно. Что бы нам не прокатиться? – обратился хозяин к спутнице.

– Ну, если Вы покажете: где газ, где тормоз, – пошутила Катя, выставив себя полным профаном, рассмешив мужчин.

– Да, ничего, что ты не умеешь сидеть верхом. Дело это поправимое. Ростик, выбери нашей гостье лошадку покладистей.

Парень оглядел табун и вывел серого мерина, которому, навскидку, Катя дала лет двадцать–двадцать пять. К её удивлению, конь, несмотря на столь ранний час, был уже под седлом. Вывод напрашивался сам собой: с коня не снимали сбрую на ночь, и похоже, совсем не ухаживали за старым трудягой. Слезящиеся глаза коняги атаковали мошки, из сухого носа, текли сопли. Было видно, что он простужен. Ночная прохлада и взмокшая под подстилкой спина, могли спровоцировать у животного воспаление лёгких.