Читать книгу: «Книга Белого», страница 6

Они приближались к дому Анны, сохраняя молчание. Когда они подъехали к двухэтажному дому, который временно снимала Аннина семья, было уже почти темно. Её комната, к которой прилагался небольшой балкончик, находилась на втором этаже.

– Она, хотя бы, там? – спросил Грегор на правах безучастного зрителя.

– Должна быть.

– Может, позовём её?!

– Лучше не стоит. Ответит не она, а её отец выстрелом из ружья. Лучше не злить его и позвать только её одну.

– Как?

– У тебя есть её номер телефона?

– Нет. Она не успела мне его дать. Всё происходила так быстро…

– Ладно, воспользуемся прадедовским методом.

Парень в белой шляпе поднял с земли несколько маленьких кусочков асфальта и один за другим стал бросать их в окно Анны – не сильно, чтобы не разбить стекло; но и не слабо, чтобы это имело хоть какой-нибудь смысл.

Анна отозвалась на стук в её окно. Она вышла на балкончик и увидел всех пятерых ребят внизу, поначалу, совершенно не понимая, что происходит; и лишь недовольно смотрела на них за шум.

– Эй, что вы там делаете?! – отозвалась она.

Не долго думая, Серж и Юлий решились сделать это – и вышли вперёд. Сергей вступил из затакта и вскоре, к одинокой трубе присоединился ломанный бас Юлия, который пытался спеть в сто раз лучше, чем легендарный ново-орлеанец – и всё это для Анны – и это было возможно только в предпоследние сумерки лета. Он уже не думал ни о чём. Он пел:

I touche your lips and all at once the sparks go flying,

Those devil lips that know so well the art of lying,

And though I see the danger, still the flame grows higher,

I know I must surrender to your kiss of fire.

Just like a torch, you set the soul within me burning,

I must go on, I`m on the road of no returning,

And though it burns me and it turns me into ashes,

My whole world crashes without your kiss of fire.

I can`t resist you, what good is there in trying?

What good is there denying you`re all that I desire?

Since first I kiss you my heart was yours completely,

If I`m a slave, then it`s a slave I want to be,

Don`t pity me, don`t pity me.

Give me your lips, the lips you only let me borrow,

Love me tonight and let devil take tomorrow,

I know that I must have your kiss although it dooms me,

Though it consumes me, your kiss of fire.

I can`t resist you, what good is there in trying?

What good is there denying you`re all that I desire?

Since first I kiss you my heart was yours completely,

If I`m a slave, then it`s a slave I want to be,

Don`t pity me, don`t pity me.

Give me your lips, the lips you only let me borrow,

Love me tonight and let devil take tomorrow,

I know that I must have your kiss although it dooms me,

Though it consumes me??? The kiss of fire!!!

A-a-a, burn me!!!

Анна то ли смеялась, то ли плакала – слёзы стекали по её щеке, вперемешку со смехом, а её ладони закрыли лицо от всего остального мира. Собравшаяся вокруг дома слушатели всех возрастов и национальностей громко аплодировали и кричали на всех языках: «Браво; так держать!». Но Юлий даже не думал оборачиваться, чтобы встретиться с ними взглядами. Ему сейчас был нужен только её голос.

– А чем она тебе так нравится, что ты даже на такое готов ради неё? – спросил Серж.

– Не знаю. Сегодня, я просто люблю её – и пусть черти возьмут наше завтра, в котором она навсегда покинет меня.

Анна скрылась ушла с балкона, а вскоре, показалась во входных дверях. Её родители, обнимавшие друг друга, смотрели своей дочери в плечо. Сегодня, они не протестовали против наглости её уличных кавалеров; они плакали и смеялись вместе со своей дочерью. Она подбежала к Юлию и сжала в объятиях, целуя его всем телом. Публика одобрительно кричала им в спины, но не слышали остальных, а были поглощены только друг другом.

Они целовались так долго, что толпа, постепенно, начала расходиться. Затем, скрылись и Грегор, Сара, и Серж.

Родители Анны благовоспитанно скрылись в недрах своего дома, не пытаясь воспрепятствовать тому, что вскоре должно произойти с их дочерью в одном доме с ними. Они почти не думали о незнакомом парне, которому доверили свою дочь. Они смотрели друг на друга, вспоминая свои былые годы и поцелуи под звёздным небом. Старый отец прошептал на ухо своей жене:

– Как насчёт ненадолго представить, что нам с тобой снова по двадцать лет и мы снова на Корсике? Ты помнишь то небо?

Жена недоверчиво посмотрела на мужа.

– Я помню небо; я помню как мы пили вино и попросили Мишеля выйти из комнаты… Но ты ведь не сможешь.

– Сегодня, пирожок, думаю, у меня всё получится.

Дама почтенных лет уже давно не позволяла себе резких движений; как и глупых поступков. Но её место заняла другая – та, которая много лет как спала, а теперь – проснулась. Она набросилась на своего мужа, схватила его за ворот рукава и потащила в спальню. Муж с улыбкой позволил ей себя увести. Сегодня, они почувствуют себя молодыми. Даже тиранам, иногда, необходимо отдыхать. И их крики были слышны далеко за пределами дома…

Двое влюблённых одновременно отвели друг от друга губы, не сводя с друг друга глаз. Затем, они вместе пошли на пляж. В это время, он был пустынным. Была тихая, безлунная ночь. Песок, вода, небо – всё было чёрным. Кроме этих двух пятен. Они были оранжевыми. И они слились в один поток…

Под утро, Юлий обнаружил, что остался один. От вчерашней ночи, полной страсти; и от прошлого вечера, полного огня – не осталось и следа. Анна просто исчезла. Не оставила после себя ничего – кроме воспоминаний, которые и грели; и обжигали до ран.

Юлий заметил приближение фигуры со стороны солнца. Яркий свет слепил ему глаза и он не мог как следует её разглядеть. Человек подошел вплотную; только тогда Юлий разглядел белую шляпу на нём, скрывшуюся под световым покровом. Больше не оставалось сомнений, кто сейчас был перед ним.

– Я, конечно, знаю, что ты очень рад меня видеть. Но мне, правда, было бы намного спокойнее, если бы ты надел штаны, – вместо приветствий произнёс он.

Юлий инстинктивно посмотрел вниз и увидел указатель в сторону новоприбывшего. Быстро надев шорты и покраснев от смущения, он тихим, но отчётливым голосов спросил парня в белой шляпе:

– Чего надо?

– Пойдём, прогуляемся, – всё тем же тоном и с его фирменной, еле заметной улыбкой, проговорил наш старый знакомец, двигаясь с места.

Юлий ничего не ответил. Он просто шел рядом с ним, стараясь шагать в такт. Они шли так около ста метров и лёгкие утренние волны еле касались их ног. Оба хранили обоюдное молчание, пока его не нарушил Юлий:

– Куда делась Анна?

– Уехала. Я, разве, тебе вчера не говорил?!

– Говорил, но я думал, она хоть что-нибудь после себя оставит, а не просто уедет и забудет меня. Она ведь меня любила. Всё ведь не просто так было?!!

– Успокойся, дружище, не всё сразу. На твоём месте, я бы не сильно надеялся ни на что из той фигни, которую ты сейчас сказал. Она ничего тебе не должна; ты ничего не должен её. Я уверен, она тебя ещё долго будет помнить; как и ты её. Но в конечном итоге, всё сводится к одному вопросу: «А что остаётся после истории?».

– Какой ещё истории?

– Эта короткая – но самая смелая и насыщенная история из всех пережитых тобою в жизни. Но, ведь она заканчивается, как и это лето. Спустя какое-то время, конечно, обязательно настанет новая – но кто горит, что она будет лучше?! Да и нужна ли она тебе теперь?!

– Я ничего не понимаю.

– После любой истории – остаются лишь воспоминания. Они всегда оседают на дно, как плохо перемешанный сахар на дне пустой кружки – теперь уже бесполезный. Именно это и оставила тебе Анна – память. И с собой, она забрала – только воспоминания о тебе… и твоём маленьком друге, конечно.

– Значит, она никогда и не хотела остаться со мной?!

– Кто её знает! В одно время – очень хотела; в одно время – совсем не хотела. Лучше и не пытайся её понять, если не хочешь посвятить всю свою жизнь одному только этому. Просто, разберись с тем, что у тебя осталось.

– А что у меня осталось, кроме этих твоих дурацких, ненужных воспоминаний?!

– Подумай сам.

– Пустой дом; ещё боле пустая жизнь. Скука, поиски работы, пыльные полки с книгами, граммофон; молчание. Разве этого достаточно, чтобы жить? Что я буду делать дальше? Вернусь в свою коморку на побережье и буду сидеть там, пока не сдохну?! Ты это мне предлагаешь?!

– Теперь, хотя бы, ты знаешь, чего не хочешь.

– Конечно! К чему мне эта бестолковая жизнь?!

– Вот видишь. Наконец-то ты понял.

– Что ещё, чёрт возьми, я понял?!

– Помнишь, как я впервые пришел к тебе в гости несколько дней назад? Да, это было совсем недавно, но кажется, что это происходило ещё в самом начале июня – целую вечность назад. Я пришел тогда к тебе и убедил выйти, подышать свежим воздухом; даже убедил ребят взять тебя с собой. Всё это время – я боролся за тебя, пытаясь сделать так, что бы эти дни стали для тебя лучшими в твоей жизни; и что бы ты забыл, наконец, про ту трагедию, которая произошла в далёком прошлом, и о которой, действительно, поры бы забыть. Жизнь не прерывается со смертью других. Да, она кардинально меняется, но кто сказал, что она обязательно должна перевернуться в ту сторону, в которую развернул её ты?!

– Но… для чего ты делал всё это?

– Для того, дурачок, чтобы ты почувствовал вкус той, настоящей жизни, полной неописуемых чудес, которые приключаются со всеми, кто готов к ним; и которые всегда проходят стороной тех, кто слишком труслив и замкнут для них. Разве, ты не видишь, как изменился?! Ты уже никогда не сможешь вернуться в ту пещеру, которую называл своим домом – она для самого тебя стала противна.

– Ты убил меня прежнего! Как мне теперь жить?!

– Нет. Это был не я. У меня бы никогда не хватило бы на это сил. Мы, духи, должны быть всегда сильнее людей, с которыми имеем дело – разве иначе – мы смогли бы их защитить?! Ты сам хотел собственной гибели. Ты хотел стать другим. Рано или поздно, гусеница сама стремится покинуть кокон, а птенец – разбить яйцо, даже если не представляет, что будет делать дальше; и как будет с этим жить. Ты прежний никогда бы не смог сыграть Армстронга для Анны в присутствии стольких людей – разве не так?! Разве, это ли не то, чего ты хотел?!

– Что мне делать?

– Я не могу решать за тебя. Но, я бы советовал сделать тебе то, чего ты больше всего хочешь – и никак не можешь признаться в этом себе даже в мыслях: уехать отсюда. Начать новую жизнь. Найти себе ещё сто любовей. Объехать весь этот мир – узнать, наконец, что лежит по ту сторону этого моря. Этого я желаю тебе. Всё остальное – это уже в твоих руках, которые в десятки раз сильнее моих. Ты сделал так много ради этого – чего же будет стоить ещё одно усилие?!

– Почему я должен тебя слушать?! А если, я не хочу никуда езжать?! А если, я просто хочу умереть в тёмной комнатке, чтобы никто и никогда не мог до меня дотянуться?! Почему я должен делать так, как ты говоришь?

Парень в белой шляпе тяжело вздохнул и посмотрел себе под ноги. Затем, он поднял голову и сказал Юлию:

– Потому что я – единственный, кому ты нравишься.

– Нет…

– Да, это так. Остальным – ты не нужен. Ты – счастливый человек, потому что у тебя есть я. У меня осталось не так уж много времени. Если точнее – у меня его вообще нет. Ты, конечно же, можешь делать всё, что хочешь. Всё равно – лето закончилось. Ты можешь вернуться в свою коморку – на этот раз – уже навсегда. А можешь сделать так, как я советовал тебе. Продай этот дом – покупатели найдётся очень быстро. Перезимовать сможешь на юге. Весной – запишись в матросы – тебе это как щелкнуть пальцами. Перестань сидеть на месте. Никогда надолго не останавливайся – увеличивай количество движения, умножая свою массу на скорость, в конце концов – вынеси себя за скобки этого безумия. Следуй за солнцем. Знакомься, приобретай и теряй. Но только не проживи эту жизнь зря. Лето – кончилось. Дальше…

Парень в белой шляпе улыбнулся:

– А потом – наступит осень. Ветер в спину и дождь в лицо. Одиночество, которым пропитана вся твоя жизнь, не зависимо от времени года; но когда наступают холода – ещё более заметно. Ну, а впрочем, это – грустно, но так смешно. Улыбаясь, ты уходишь от старой жизни. Становишься старше и понимаешь, что перерезав себе пути назад – ты приобретаешь новый шанс; и что нет ничего красивее этого – каждый день просыпаться под новым солнцем.

– Кто ты?! Вообще, человек?

– Кто сказал тебе такую глупость?!

Парень в белой шляпе подмигнул Юлию и протянул ему тоненький, запечатанный конверт.

– Считай, что это мой прощальный подарок. Я надеюсь, он пригодится тебе.

– Что это?

– Фрагмент рукописи одного древнего волшебника, который пытался найти способ подчинить мир. Я слышал, что первая часть его трактата-повести о семи цветах, много лет назад, была у старого полковника, служившего последнему тирану, давно уже мёртвому; так же, третья часть повести находится у одного чародея в далёком северном городе… Но они и не важны для тебя. То, что касается тебя, в этом письме. А теперь, мне пора идти.

Юлий внимательно посмотрел на своего спутника. Парень в белой шляпе всё так же улыбался. Затем, в одну секунду, он исчез – его просто не стало в этом мире, будто и не было никогда; и следов его не осталось на золотых песках. Юлий раскрыл конверт и увидел пожелтевшую от старости страницу, без полей расписанную плотным, едва различимым текстом. Юлий принялся за чтение:

«…тогда, я увидел её. Она – была молодая женщина, волнами выброшенная на берег Х. Я смотрел на неё. И в её спокойствии – я видел своё спасение. Я отнёс её в своё особняк и применил все свои неглубокие познания в медицине, чудом оставшиеся у меня, чтобы вылечить её. Я не знаю, что точно произошло со мной тогда, но я серьёзно задумался об истинности красного цвета. Он – был моим эгом. Я горел и сгорал в нём дотла. Я сделал из него своего бога; но он – оказался лишь песчинкой. Как нельзя добыть сыр из коровьего мяса, так красный – был лишь частью моего долгого пути… Так или иначе, но с её приходом в мой дом, вся моя жизнь изменилась. Она появилась здесь для того, чтобы сообщить мне, что срок моего пребывания здесь – подходит к концу. Она долго лежала без сознания, пока однажды на рассвете, она не покинула комнату, в которой я оставил её, ухаживая за ней и с нетерпением дожидаясь того момента, когда впервые за сорок лет смогу заговорить с настоящим человеком. Но меня не было рядом – в тот миг, когда она проснулась. Я стоял на скалах, близ своего особняка и любовался ночью, медленно переходящей в день. В последнее время – я мало спал. Сон приходил ко мне только днём, в моменты глубокого бесчувствия, а оставлял он меня больным до мозга костей. Всю ту ночь, после которой я увидел Её бодрой, я бродил по лабиринтам своего необъятного жилища, не в силах найти себе прията ни в одной из пыльных комнат, которые я не посещал уже много лет. Под конец той ночи – я любовался оранжевым небом и только море, и ветер – были моими спутникам. Существует три вида оранжевого: один из них как фрукт; два других – как небо. Богиня Вуриупранили на закате зажигает факел и раскрашивает своё тело охрой оттенка умирания, но не тона смерти – оранжевого, цвета начала конца. А на рассвете, зажигая факел, она раскрашивала своё тело охрой оттенка, который древние бы назвали «киноварным» – оранжевый цвет рождения. С этого – начинается день; с этого – он кончается… И если на красный я потратил сорок лет своей жизни, то для оранжевого – у меня есть только одно мгновение, чтобы схватить его образ. Одна минута, чтобы понять. И вот, что я скажу об оранжевом – это тои момент, с которого начнётся самая незабываемая история, спустя самую длинную ночь… Она вышла из моего особняка и подошла ко мне. Она спросила меня: «Где я?». Я спокойно ответил: «В Х.». «Где это?» – «Если бы я знал» – «А кто вы?» – «Если бы я помнил; а вы помните, что с вами произошло?» – «Да, я была на корабле и направлялась к отцу в Афины; шторм накрыл нас внезапно и последнее, что я помню, это как волны сбивали с ног бедных моряков и захватывали их в море…» – «Это ужасно» – «В этом мире есть вещи и пострашнее… у меня раны» – «Я знаю» – «Они почти зажили – вы отличный доктор – как вам это удалось?» – «Неподалёку растёт несколько трав и если знать, сколько нужно, получается отличная мазь с волшебными свойствами» – «Вы – врач?» – «Нет» – «Это ваш особняк?» – «Да» – «Чем вы занимаетесь здесь?» – «Жду» – «Здесь есть другие люди?» – «Есть, но вряд ли они будут вам рады – здесь не любят чужаков» – «Вы – их главарь?» – «Скорее, я их призрак, которого они не замечают» – «Как это?» – «Я – невидим» – «Но я отлично вижу вас!» – «Я бы сошел с ума, если бы узнал, что во всём мире не осталось никого, кто бы заметил меня» – «Значит, вы здесь совсем один?» – «Да» – «Как долго?» – «Уже сорок лет» – «На вид, вам нет сорока» – «Я намного старше, чем кажусь» – «Этот остров называется Х?» – «Да» – «А в той стороне – деревня?» – «Так и есть» – «У жителей есть лодки?» – «Да, они выходят на них в море за рыбой» – «Вы не знаете, как далеко мы от Родоса?» – «Не знаю» – «Вы никогда не пытались покинуть остров?» – «Я не могу» – «Почему?» – «Это – моя тюрьма без стен; видимо, только вы можете помочь мне выбраться – крестьяне плохие люди и жизни их нелегки» – «Я всё равно пойду к ним; я ещё немного хромаю, но вы ваша мазь действительно волшебна – спасибо вам за помощь» – «Я надеюсь, вы ещё вернётесь ко мне?» – «Я обещаю» – «Я буду ждать» – «Я должна всё узнать – вижу, что прожив здесь сорок лет, вы так ничего и не узнали» – «Да» – «До встречи». Она ушла. Я был счастлив, что хоть ненадолго, я снова стал человеком. Я хотел бы, что бы она никогда не уходила от меня, но я не мог её удержать. Она напомнила мне, что такое счастье и обещала вернуться – что мне ещё нужно? Я смотрел на рассвет. Я мечтал о других берегах. Мир ждал меня. Я покину тюрьму. В моё сердце наполнилось оранжевой магией. Я был полон надежд. Когда она вернулась…»

Солнце медленно стремилось к своей гибели, проливая оранжевую кровь героев на сапфировое небо. После смены караула, настанет очередь богам ночи взять мир в свои руки. Но пока этого не произошло – возможно всё.

Юлий предпочёл бы растаять в этом лёгком воздухе. Исчезнуть, чтобы запечатлеть этот момент в памяти Вечности. Вся жизнь была этой секундой. Он смотрел на окружившие его предметы и видел их так, будто они были лишь лёгкими и неуловимыми колебаниями воздуха, по каким-то своим причинам – застывшими. Он видел стол, показывающий всем своим видом: «все столы должны выглядеть вот так и никак иначе». Он смотрел на людей. И видел в их глазах всё то же, окаменелое мраморное выражение, мечтающего избавиться от тирании чёрно-бело-серого – и стать оранжевыми.

Этим цветом был апельсин – свет, отображённый во вкусе. Апельсиновый сок с видом на море глазами человека, увидевшего однажды тень просветления – не это ли идеал искусства созерцания?! Именно этим и был последний день лета – как последний день божественного ремесла – устав от созидания, он созерцал свой новый мир, в котором, наконец, он избавится от скуки.

Но затем, настанет время снова взяться за дело. И он возьмётся – со всем своим упорством и энергией. Во что бы то ни стало.

Юлий держал в руке стакан с апельсиновым соком. Появление Сержа – никак не входило в его планы – остаться в этот вечер одному. Но, не смотря на это, он внимательно выслушал его:

– Я уезжаю, дружище. Не хочешь проводить меня и, за одно, немного прогуляться?

Юлий встал и всем своим видом выразил свою полною готовность; он сказал этим больше, чем когда-либо смог повторить то же словами. Они шли какое-то время в тишине, пока её не нарушил Серж:

– Как ты думаешь, кто создаёт всё это?

Юлий нисколько не удивился, что его друг, внезапно, начал задавать сложные вопросы. Вместо приходящих в его голову бесполезных действий, он сказал следующее:

– Это создают лишь твои мысли об этом. Сам мир представляет собой лишь прозрачный, неподвижный сосуд, который необходимо чем-нибудь заполнить и двигать в какую-нибудь из шести сторон света; а иначе – он раздавит тебя, не оставив даже памяти о тебе. Я понял это на своём собственном опыте. Лучше поздно, чем никогда.

– А в какую сторону двигать?.. Образно выражаясь, конечно. Чем его наполнять?

– А это – уже дело вкуса и настроения на сегодняшний день. Здесь нет каких-либо правил или инструкций. Каждому игроку предоставляется возможность самому выбирать второстепенные правила и направления. Если повезёт, ты даже сможешь найти себе спутников. Если нет – всё придётся преодолевать в одиночку – но так даже лучше.

– А что выбрал ты?

– Трудно сказать. Многие наполняют свою жизнь знаниями из всех областей памяти человечества: названиями тканей и научными статьями о социологии. Многие из умнейших людей нашего времени скатывались в бездонную пропасть восточной философии; японскими мультиками аниме, корейскими песнями и просвещённым социализмом Китая. Кто-то выбрал бога; но только потому, что ему лень принять то, что он и есть бог. Печально то, что те, кто определился со своим направлением, обычно, этим и кончают. Решив для себя, куда двигаться, больше ничего значительного для себя – они сделать не сумели. Поэтому, я решил наметить контур направления и понять, что значит быть живым. Я решил наполнить свою жизнь летом.

– И что это значит?

– Я пока не знаю. И когда узнаю, возможно, это будет значить, что я дошел до самого конца.

– Но ведь лето уже почти кончилось; тебе придётся ждать ещё девять месяцев.

– Лету – не обязательно быть только временем года. Это может быть и состоянием души. Идеальной тоски не бывает, но лето – это та светлая грусть, с которой хочется быть всегда и смеяться с нею сквозь слёзы.

– Я не знаю. Мне больше нравится осень – со всеми её приключениями. С дыханием приближающегося нового года и со вздохами уходящего. С дождями. Со свитерами, напитками и вечерами. С длинными и тихими ночами. С вальсом падающих листьев и танго ветров. С теплом и холодом… я люблю осень.

– Тогда, возможно, ты уже выбрал свой путь.

– Эй, Сергей, – послышалось вдалеке, – почему ты так медленно идёшь?! Попрощайся с другом и бегом сюда. Мы опаздываем.

– Кажется, меня зовут, – сказал Серж, протягивая Юлию руку; тот с уважением пожал её, – мне было очень приятно познакомиться с тобой, Юлий, надеюсь, мы ещё встретимся.

– Я тоже.

Юлий смотрел, как ещё один его друг скрывается за стенами машины, а затем и само транспортное средство медленно исчезает за горизонтом.

– Что ты хочешь увидеть?! – услышал Юлий свой собственный голос, ни то спрашивая, ни то восклицая себе самому.

Девочки уехали ещё утром. Из туристов в обеих городах остался лишь один Грегор и его семья. Сам швед тихо бегал по пляжу вместе с Юлием, стараясь вымотать его, но вместо этого – сам упал на колени с тяжелой отдышкой.

– Эй, ты чего? – удивился Юлий, – мы пробежали всего километров восемь – это меньше четверти марафона – я только разогрелся.

– Прости, но я больше не могу.

– Ладно.

Юлий помог Грегору подняться. Затем, оба сели на песок почти у самого моря, подставив ноги воде.

– Очень жаль, что приходится уезжать, – сказал швед, – если честно, то я, когда постарею, хотел бы купить в этих местах какой-нибудь домик и встретить тихую смерть у моря. Да, мне кажется – лучшего конца придумать нельзя.

– А я – наоборот. Когда наступит осень, я продам всё своё имущество и уеду в другую страну.

– Куда?

– Пока не знаю. Но куда бы я ни приехал, я не собираюсь останавливаться там надолго. Кто знает, возможно, я когда-нибудь попаду в Стокгольм и на одной из его улиц – я встречу тебя.

– Знай, там – тебе всегда будут рады – могу тебе это гарантировать. Ты – очень хороший парень. Надеюсь, что в какое-нибудь из своих будущих лет – встречу тебя вновь.

– Кажется, это – отличное начало великой дружбы, – смотря на Грегора и улыбаясь, трижды похлопал себя по носу Юлий.

Происходил закат. От солнца – почти ничего не осталось. Грегор тоже улыбнулся и поцеловал Юлия в щёку.

– Мне тоже так кажется, – грустно сказал он.

Затем, Грегор встал и ушел. Юлий не стал смотреть ему вслед. Он смотрел, как оранжевый шар тонул в синем море. Затем, наступили сумерки, после которых, придёт тьма. А за тьмой – лежала осень. А вместе с ней – новая жизнь. Юлий, внезапно увидел её такой, какой она была на самом деле – в самом своём начале.

Бесконечное множество лучей света, многие из которых стремились объединиться в единый поток. Они сливались друг с другом в вечно растущем пространстве тьмы – в нём время отступило на шаг назад.

Все эти потоки преследовали разные цели. Ими двигали, иногда, противоположные мотивы. Они поклонялись сущностям, смотрящими влево и смотрящими вправо. Многие из них – жутко страдали, что не могут объединиться с другими. И все они чувствовали себя одинокими, хоть никогда не были такими. Здесь – количество судеб на квадратный миллиметр превышало скорость света в вакууме в квадрате. Здесь – количество движения сливалось в Абсолют.

И среди всей этой безграничности, Юлий сумел отыскать себя. Он был маленьким лучиком света, ничего особенно не отличавшимся от других. Он двигался вперёд, хоть для многие – это было влево, а для некоторых – вниз. Но ничего не тревожило его душу. Он двигался в своём направлении, воплощая свои мысли и идеи в действия. Он страдал от того же, от чего и другие. Много хромал и спотыкался на своём пути. Сколько раз он уже задумывался над тем, что бы взять – и просто всё бросить. Но никогда не прекращал своё движение – ни на миг не давал своей искре погаснуть. И всё, что он делал – все свои победы и поражения – он добивался сам. Вперёд. Сквозь тернии к звёздам…

Юлий встал и ушел с пляжа. Он остался один. Но это – стало началом. Теперь, он открыт и свободен для нового. Лето кончилось. Настала первая ночь осени. А вместе с ней – и новое солнце.

And nothing else matters…

Книга Жёлтого

Исповедь

Путешествовать – полезно; это заставляет работать воображение. Всё остальное – лишь разочарование и усталость. Наше путешествие – целиком выдумано. В этом – его сила.

– Луи-Фердинанд Селин

«Путешествие на край ночи»

Жёлтый круг в небе – жарил мне мозги.

Был яркий, солнечный день. Он настолько прекрасен, настолько красив и необычен, что в пору было умереть – но только для того, чтобы не видеть других дней, которые – и я знал это – никогда не будут столь чудесными. А уж этого я точно не вынесу! Как жестоко дать человеку понять, что значит лучшая жизнь; а потом – лишить его всего.

Я буду вспоминать этот день и много лет спустя, лежа у порога смерти вдалеке от людей. В этот день – я перечеркнул половину своей жизни; в этот же день – я начал её заново. Воспоминания буду сводить меня с ума – прекрасное всегда губить с больше жестокостью, чем отвратительное. И теперь, когда смерть почти настигла меня, старого и измученного, я понимаю, что у омерзительного – больше прав на существование, чем у красоты. В нём больше правды об этом мире. И мы знаем – это пройдёт – обязательно; это другая форма эстетики.

День прекрасен. Он создан, чтобы умирать. Но нет. Я не умру, пока мне ещё есть, что сказать. А когда моя рука остановится и не сможет вывести на бумаге ни единого символа – что ж, тогда, что мне ещё останется делать в этом мире?

Я буду жить вечно – хоть и не в этом солнечном дне. Но в мире мыслей людей, в котором есть место как для прекрасного, так и для отвратительного – всё это эстетика – то, что жжёт глаза и трогает души.

О нет, я слишком далеко зашел – пора поворачивать обратно. Да-да – именно в ту точку, откуда я пришел. Я всегда смотрю в своё прошлой, будто что-то там ищу; и никогда в будущее – там нет ничего. Меня всё не покидает ощущение, что я что-то забыл, что-то упустил в своём прошлом – и я обязан это найти. Может быть – это счастье?! А может и мучения?! Там хватит места всему. Говорят, что перед смертью вся прожитая жизнь сливается в одну картину. Но почему я ничего не вижу?

Каждый раз, когда я смотрю на восток, я делаю это с особым трепетом. Я вижу и слышу – я был другим. Теперь, я не могу даже покинуть границ своей кровати. У меня есть лишь мои воспоминания – и моё путешествие в них. Мне предстоит долгая дорога. И чтобы преодолеть её – я готов на всё.

Я направился к трамвайной остановке. Я уже вижу, как реальность-проказница играется со мной – как бы я сейчас хотел оказаться в той же ловушки, в которую она заманила меня тогда. В тот миг – у меня не осталось больше ни капли рационального ума, которым я гордился больше всего, чего имел. На той остановке стоял парень. Одинокий и несчастный. Я теряю от него голову.

Кем он может быть?! Губы его залиты кроваво-алым цветом роз. Волосы распущены. Они цвета апельсинового заката. Щёки покрыты веснушками как плодородные поля цветами. Но я не мог насладиться им – я наблюдал за ним тайно. К остановке, тем временам, медленно прихрамывала нужная мне передвигающаяся общественная коробка. Видимо, мне придётся пропустить её – я не могу покинуть своего золотого дракона. О нет – он заходит в автобус и уже внутри. Я бегу за ним и в последний миг влетаю в салон, сбив с ног какую-то старушку – в тот же миг, двери с нервным свистом закрываются за моей спиной.

Тем временем, я наталкиваюсь на самого жуткого врага, которого можно встретить внутри автобусов – теснота. Каким бы полным наш транспорт ни казался – в него всегда может влезть ещё больше авантюристов-смельчаков, из-за особой формы садомазохизма, отказывающихся иметь свои машины. Нормальный человек – просто задохнётся в этом котле. Но об аномальной живучести нашего народа ходят легенды – и некрасиво было бы их опровергать.

Это парень стоял от меня совсем близко – через каких-то три человека; на вид, ему было лет двадцать три. И сквозь чью-то подмышку у меня был шанс разглядеть этого дракона – этого солнечного человека. Я думал о том, что бы подойти к нему – даже не смотря на плотность в десять человек на квадратный метр. Но я всё никак не мог найти должного предлога, с помощью которого два незнакомца становятся лучшими друзьями на всю жизнь – и я оставался на месте, мучаясь собственной нерешительностью и стыдливостью.

Тем временем, мы проезжали остановку за остановкой. Чего уж говорить – я начал не на шутку волноваться. Я уже давно проехал и переехал свой назначения, углубившись в такую даль, в которой и за сорок лет жизни в этом районе – я так бы и не нашел повода побывать. Ах ты ж чёрт проклятый, етить тебя трём чертям со мной на льду! Уж не на краю ли известного мира ты живёшь?!

К тому времени, я уже понял, что если буду продолжать медлить – то ничего из моей внезапной затеи не выйдет. И я совершил подвиг, за который потом сотни раз проклинал себя и тысячи раз благодарил за храбрость – я подошел к нему и сказал: