Читать книгу: «Биологическая мать», страница 3
– После полдника отпустим всех. Живо иди на завтрак.
Девочка подчинилась как луноход ЦУПу: неуверенно поменяла направление и побуксовав пару секунд двинулась вперед. Недовольная вожатая отконвоировала Амира к школьному психологу.
– Вот, Лариса Геннадьевна, Гатауллин избил Евстафьеву. – Сказала Дина , брезгливо оглядывая помещение. При входе в кабинет психолога, бывшей пионервожатой еще стоял пропылившийся длинный ящик с пустыми пазами для красных флагов и горнов.
Психолог, мирно завершавшая макияж, сразу приняла стойку, как охотничья собака. Черные бусинки зрачков, всплывшие в бурой тине глаз, сфокусировались на переносице правонарушителя. Лариса Геннадьевна с радостью взялась за дело.
– Амир, дорогой, ты же будущий мужчина. Защитник! Разве можно девочек бить?
– Я не бил. Она сама наехала. Ненавидит меня, просто. Всегда обзывает, а потом жаловаться бежит. Она, вообще, сама упала, а я у вас всегда виноват. – Глядя прямо в черные бусинки, убежденно заговорил мальчик.
– Ну ты же джентельмен! Будущий муж и отец. Нельзя с кулаками на девочек. – Обрадовалась психолог, что ребенок вступил в диалог: сделала сочувственную мину.
– Сил нет терпеть.
– Ну ты уж держись. Как она тебя обзывает? – Важно начала записывать в блокнот психолог.
– Ну тупым, татарином и двоечником.
– А ты переживаешь из-за всего этого?
– Конечно, переживаю. – Неожиданно для самого себя, Амир начал плакать.
– Сейчас мы с тобой поработаем над этой травмой. Давай придумаем с тобой сказку. Какой герой тебе нравится?
– Колобок!
– О, отлично! Нарисуй Колобка. – Психолог достала из ящика стола цветные карандаши и листок бумаги.
Амир добросовестно начал рисовать круг простым карандашом, ровным он не получился, и мальчик попытался выровнять его, жирно обведя несколько раз, но и это не спасло ситуацию. В итоге он изобразил черный запутанный клубок, не остановился и чиркал по нему, пока не сломался карандаш.
– Очень хорошо. – Похвалила психолог и что-то записала в свой блокнот. – А теперь расскажи, как Колобок победит всех обидчиков. Сказку помнишь?
– Зайца зажарит и съест. И будет пирожок с мясом. А из остальных шубу сошьет.
– Нет, я имела ввиду: как ему не дать себя в обиду? – Ласково выспрашивала психолог.
– Ну я и говорю. Как еще-то? – Недоуменно смотрел ребенок.
– Наверное нужно поговорить? – Немного подтолкнула его к предпочтительному выводу Лариса Геннадьевна.
– Так он говорил. Вот его и сожрали. – Впервые в жизни Амир заинтересованно ждал: что ответит взрослый.
– Вот, дурашка! Не дерись больше. – Ласково потрепала его по голове белой нежной рукой со свежим лаком бывшая пионервожатая и нежно вытолкала за дверь.
***
– О, Лиза уже прихорашивается! Серьги носит! – С елейной улыбкой классный руководитель прицеливалась к очередной жертве. Многолетние обиды, нанесенные злыми детьми и их, вечно недовольными родителями, превратили педагога в настоящий вулкан, в котором кипящая магма постоянно просится наружу.
– Серьги мама подарила. За победу на конкурсе. – Отчаянно пытаясь сохранять достоинство, ответила девочка.
– Ну, пацаны держитесь! Елизавета скоро краситься начнет. – Продолжала избиение младенцев классный руководитель.
– Все носят. Мне почему нельзя? – Девочка прекрасно понимала, какая лютая ненависть кроется за лучезарной улыбкой.
Дети начали проявлять интерес к истязанию одноклассницы. Множество бойких мышиных глаз из разных точек сошлись на ее лице ожидая потока слез. Лиза судорожно сглотнула и решилась на обманный маневр.
– А что на завтра приготовить? Я домашку не записала.
– Тебе домашка не нужна. Щеголихам незачем учиться. Они же сначала у родителей на шее сидят. Потом у мужиков. – Просветила детей учительница.
Дети ждали не зря. Тридцать пар мышиных глаз кровожадно блеснуло от нового восхитительного прозвища для странноватой одноклассницы.
– Щеглиха! – В упоении повторил Амир, но прозвенел звонок, после которого, нужно было во весь опор, изо всех сил, радостно топая ногами, нестись по первому этажу школы из одного конца коридора в другой к столовой.
– Обед! – Радостно взвизгннул он, дернул пробегая Лизу за серьгу на правом ухе с единственным наивным цветочком и быстро исчез в дверях.
Из разорванного уха немедленно полилась кровь, забрызгав отложной воротничок, взявший в плотное окружение тощую гусиную шею. Классный руководитель тяжко вздохнула, тоскуя всем сердцем по недоступному теперь теплому запаху оладьев.
– Сейчас перекисью обработают. Не реви. Украшения провоцируют хулиганов. Не носи в школу, целее будешь. – Бездумно говорила учительница, поливая над раковиной у входа в класс не только ухо, но и капли крови на воротнике, что бы мать девочки не увидела их. Получалось плохо: ткань была очень белая и незаношенная, и сердито шкворчавшая перекись, не могла вернуть прежнюю кипенную чистоту.
– Амир, это что такое? – Учительница со страдальческой миной, наконец-то, добралась до столовой.
– Я нечаянно. – Сразу отозвался увлеченно чавкавший мальчик. Всех удивляла эта способность с одинаковым энтузиазмом пожирать что угодно, лишь бы набить желудок.
– Родителей что ли в школу вызвать?
– Мама Вам покажет. – Убежденно парировал он.
– И то верно. – Как взрослому, ответила учительница и пошла на раздачу за оладьями.
***
Физрук с трудовиком мирно курили за школой возле запасного выхода, наслаждаясь майским теплом.
– Много двоек вывел? – Неуклюже шутил физрук.
– Пятерки им что ли ставить? – Как на насекомых, смотрел на детей трудовик.
Школьники вроде сунулись туда же на перекур, но оробели и с визгами убежали куда-то в кусты. Неутоленная жажда безобразий кипела и клокотала в мальчишках, когда они вернулись в помещение. На свою беду, в коридоре попался тихий рыжий шестиклассник. Он не успел отойти, и кто-то уже сильно пнул его по голеням. Ребенок упал и сильно разбил губу. Вид крови, растекающейся по полу, некоторых одернул, но Амир совсем не испугался: он один остался в круге оторопевших школьников- и пинал, и пинал рыжего неудачника, ощущая странную кошачью радость в мышцах спины. Казалось: еще немного, и он взлетит.
– Будешь знать, как на дороге торчать! Понос! – Амир вдруг вспомнил старинное прозвище робкого отличника, которое тот сам уже забыл с младших классов.
–Амир, это что такое? – Рассмотрела творящееся в центре коридора, пожилая учительница истории.
– А что не так? – Приветливо ответил Амир, не прерываясь. Ему было лестно, что на глазах у одноклассников, он без страха и, даже на равных, разговаривает со старой занудой, которую все дети не любили.
– Что бы завтра мать в школе была. – Растерянно пробормотала учительница и робко ушла вдоль стенки, провожаемая звуками ударов.
Вечером мать Амира совсем не расстроилась приглашению на педсовет, а даже как-то приосанилась. Особенную радость вызвало, что в шкафу имелись новые ботинки на платформе и модные брюки из лоснящейся ткани.
