Рецепт убийства. Криминалистика Агаты Кристи глазами судмедэксперта

ВПОЛНЕ ВЕРОЯТНО, ЧТО В СВОИХ РАННИХ ПРОИЗВЕДЕНИЯХ КРИСТИ ПОДРАЖАЛА АРТУРУ КОНАНУ ДОЙЛУ, НО ПОТОМ ПУАРО РАЗВИЛСЯ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНЫЙ ПЕРСОНАЖ.

Агата отмечает это в автобиографии и признается, что в то время она была с головой погружена в мир криминалистики.

Возможно, воспоминания Пуаро о службе в полиции свежее в ранних книгах, поэтому ему сложнее побороть стремление к поиску типичных улик. Если это не так, то для чего, бога ради, он берет с собой в отпуск дактилоскопический порошок? Как бы то ни было, важно отметить, что развитие Пуаро как персонажа нелинейно, и он зачастую противоречит сам себе в различных произведениях.

Иногда Пуаро полагается на вещественные доказательства, иногда – на то, что он называет психологией, а иногда – и на то и на другое.

Отпечатки пальцев на месте преступления имеют большое значение, и в детективах Агаты Кристи об этом знают все: и профессионалы, и любители. Но значит ли это, что отсутствие отпечатков на месте преступления – страшный сон любого сыщика? Не обязательно. Кристи был известен важный принцип криминалистики, который мы сейчас уже принимаем как должное: отсутствие определенного типа улик, например отпечатков пальцев, может сказать не меньше, чем их наличие. Часто отсутствие следов рук свидетельствует о том, что предмет был протерт, и это имеет смысл во многих обстоятельствах^[71]. Сегодня такая идея не кажется нам странной, но в период, когда дактилоскопия еще находилась в зачаточном состоянии, для Агаты Кристи это был прыжок вперед – осознать, что отсутствие улик – тоже улика. Писательница прибегает к этому приему, когда ей нужно показать, что убийца был умнее среднестатистического кровожадного маньяка. В романе «Убийства по алфавиту» Эркюль Пуаро, несомненно, имеет дело не с обычным маньяком, а с интеллектуалом, который им притворяется^[72]. В книге присутствуют все виды доказательств, типичные для случаев серийных убийц, например «визитные карточки», организация преступления и неизменность способа совершения убийства. Пуаро завершает разговор с Гастингсом обсуждением вещественных доказательств, найденных на местах нескольких убийств. Он указывает на железнодорожный справочник «Эй-би-си» с расписанием поездов. Гастингс предполагает, что его уронили, но Пуаро отмечает, что на нем нет отпечатков пальцев: «Вечер был вчера по-июньски теплый. Ну кто в подобный вечер выйдет на улицу в перчатках? Такой человек наверняка привлек бы к себе внимание. А значит, если на „Эй-би-си“ нет отпечатков, их аккуратно стерли»^[73].

ЕСТЬ МНОГО СПОСОБОВ НЕ ОСТАВИТЬ ОТПЕЧАТКОВ ПАЛЬЦЕВ. КОНЕЧНО, ИХ МОЖНО СТЕРЕТЬ, НО ЛУЧШЕ НАДЕТЬ ПЕРЧАТКИ, ЧТОБЫ НЕ ДОБАВИТЬ СВОИХ ОТПЕЧАТКОВ К УЖЕ ИМЕЮЩИМСЯ.

Агата не боится указывать конкретные причины, почему убийца был в перчатках, и в некоторых ее произведениях преступники хвалятся своей находчивостью. Так, в романе «Миссис Макгинти с жизнью рассталась» убийца говорит: «Вечер был прохладный, я была в перчатках, значит, отпечатков пальцев оставить не могла…» Однако опытный сыщик, умеющий мыслить нестандартно, увидит в отсутствии следов нечто важное.

Роман «Скрюченный домишко» (1949) Агата всегда называла своим любимым. Он отличается хорошо прописанными персонажами, множеством сюжетных поворотов и шокирующим финалом – Кристи признается, что писать его было «сплошным удовольствием», и я ей верю.

Патриарх «скрюченного» дома Аристид Леонидис умирает после того, как глазные капли, содержащие токсичное вещество эзерин^[74] вместо инсулина, попадают в его кровоток. Поскольку у Леонидиса было плохое зрение (именно поэтому ему требовались глазные капли), есть вероятность, что он сам перепутал препараты. (Я однажды добавила ибупрофен в форме геля в соус «Болоньезе» вместо томатной пасты, потому что они были в похожих тюбиках и лежали на одной полке в холодильнике!) Или, возможно, лекарство подменил кто-то другой, пока никто не видел. Случайности все же бывают, что бы ни говорили. Однако убийца совершает ошибку, стерев все отпечатки пальцев с пузырька, вместо того чтобы надеть перчатки:

«Пустой пузырек из-под глазных капель мы нашли в мусорном баке. Никаких отпечатков пальцев, что уже само по себе любопытно. Они должны были быть – вашего отца, либо жены, либо слуги…»^[75]

Сыщики понимают, что инсулин намеренно заменили глазными каплями с эзерином, потому что при случайной ошибке на пузырьке остались бы отпечатки пальцев. Убийца пытался остаться невычисленным, но совершил типичную ошибку. Подчистую избавляться от отпечатков пальцев на предметах при совершении преступления не всегда имеет смысл, поскольку их отсутствие привлекает повышенное внимание. Кристи неоднократно повторяла это в своих книгах.

НО ЧТО, ЕСЛИ ОТСУТСТВИЕ ОТПЕЧАТКОВ ПАЛЬЦЕВ – ЭТО ПОПЫТКА ВВЕСТИ СЫЩИКА В ЗАБЛУЖДЕНИЕ?

В некоторых своих произведениях Агата использует этот метод, чтобы запутать нас, и Пуаро тоже. В новелле «Убийство в проходном дворе» (1937) Пуаро узнает о женщине, которую обнаружила мертвой ее соседка, мисс Джейн Плендерли, вернувшаяся домой из деревни. Дело сложнее, чем может показаться на первый взгляд: это может быть как убийство, замаскированное под самоубийство, так и самоубийство, замаскированное под убийство (понимаю, что это трудно!):

«Да, кстати, что с отпечатками пальцев?

– Явное убийство. На пистолете нет ни единого отпечатка. Его сначала протерли, а потом сунули ей в руку. Даже если бы ей удалось выкрутить локоть, словно какой-нибудь акробатке, пистолет должен бы остаться у нее в руке. И протереть после смерти она его никак не могла»^[76].

Персонаж должен обладать острым умом и владеть основами криминалистики, чтобы имитировать убийство, а также быть на шаг впереди сыщиков и понимать, что они будут искать в обоих случаях.

Как говорит Пуаро в этой новелле, человек не может стереть свои отпечатки пальцев с пистолета после смерти. Но может ли это сделать кто-то другой? Есть ли в «Убийстве в проходном дворе» кто-то достаточно умный, чтобы перехитрить «серые клеточки» Пуаро? Прочитайте сами и узнайте.

Однако отпечатки пальцев на месте преступления – не всегда подарок для сыщиков. Если они есть и слишком очевидны, это подозрительно. Они могут быть оставлены с целью сбить детективов со следа. Так дело обстоит в романе «Час зеро», где доктор Лейнзеби настороженно относится к чересчур явным уликам: «На этой клюшке превосходные отпечатки пальцев, полным-полно, – сказал он. – Четкие, как ясный божий день. <…> Странный парень этот убийца, – сказал доктор Лейнзеби, – оставил клюшку, оставил отпечатки – не хватает только визитной карточки!»

Иногда именно расположение отпечатков пальцев делает их подозрительными, как это было со следами на бутылке пива в романе «Пять поросят» (1943):

«Воспользовавшись ситуацией, она, должно быть, вытерла бутылку и стакан и прижала к ним его пальцы. Хотела показать, что не дотрагивалась ни до бутылки, ни до стакана. Старик Рудольф, обвинитель на процессе, здорово повеселился, показывая, как человек может держать бутылку, когда у него пальцы находятся в таком положении!»^[77]

Различные варианты использования отпечатков свидетельствуют о том, что представление Агаты о дактилоскопии меняется со временем, и она изобретает все более творческие пути их применения.

В «Убийстве на поле для гольфа» Пуаро говорит: «Однако все равно я удивлен, что на ноже нет отпечатков. Ведь так заманчиво оставить чьи-то чужие отпечатки!» Но действительно ли это так просто? В определенных обстоятельствах, может быть, да. В одной из книг Агаты Кристи, написанных в 1940-х годах, которую я не стану называть, чтобы избежать спойлеров, отпечатки пальцев совершенно непричастного человека были нанесены на предмет весьма необычным образом, что сбило сыщиков со следа. Ближе к концу книги Пуаро обсуждает это с виновным, поскольку не совсем понимает, как это было сделано:

«Но отпечатки пальцев… Как вы это устроили?

– Слепой старик, который продает спички на улице».

Однако если у вас вдруг нет поблизости знакомого слепого старика, можно ли «пересадить» чужие отпечатки пальцев – скажем, оставить их на клейкой ленте, а затем применить в другом месте? Получится ли использовать такие отпечатки, чтобы, к примеру, разблокировать чужой смартфон? И да и нет. Возможность обмануть сканер зависит от его типа. Существуют две основные модели, и более ранние оптические сканеры просто используют сенсоры для измерения световых пространств между папиллярными валиками и бороздками. Поскольку такие сканеры просто «смотрят и фиксируют», их можно с легкостью обмануть даже фотографией отпечатка пальца. Более современные емкостные сканеры основаны на принципе электропроводности, и это означает, что они распознают папиллярный узор с помощью крошечного количества электрического тока, который высвобождается при соприкосновении папиллярных линий с сенсором (валики выступают над поверхностью подушечек пальцев). Без электричества, которое вырабатывают организмы всех живых существ, сканер не сработает. Таким образом, отпечаток, оставленный липкой лентой или пальцем мертвого человека (это касается как нетронутых пальцев, так и «кожных наперстков») не будет распознан сенсором.

ЕСЛИ ВЫ ПЛАНИРОВАЛИ ПРОНИКНУТЬ В ЗДАНИЕ, ЗАЩИЩЕННОЕ ЧУВСТВИТЕЛЬНОЙ СИСТЕМОЙ РАСПОЗНАВАНИЯ ОТПЕЧАТКОВ ПАЛЬЦЕВ, ПОДУМАЙТЕ ЕЩЕ РАЗ!

Возможно, гораздо проще солгать о наличии отпечатков пальцев, чтобы подловить преступника.

В романе «Смерть в облаках» (1935) убийца совершает роковую оговорку, чем выдает себя с головой. После долгого и напряженного диалога Пуаро намеренно заявляет о неосторожности преступника, оставившего отпечатки на пузырьке ядовитой синильной кислоты. Убийца восклицает, что это невозможно, поскольку он был в перчатках.

Подозрения Пуаро подтверждаются: убийца настолько тщеславен, что даже слышать не желает о том, будто совершил ошибку.

Через год Пуаро прибегает к тому же рискованному приему в «Убийствах по алфавиту», потому что в прошлый раз он отлично сработал! Детектив говорит подозреваемому, что тот оставил отпечаток на пишущей машинке, что использовали для написания подстрекательских писем об убийствах. В них содержались детали, которые могли быть известны лишь преступнику. После упоминания этой «улики» подозреваемый во всем признается, хоть и он не помнит, как убивал. Эти убийства наверняка совершил именно он, ведь ему сообщили о наличии его отпечатков на пишущей машинке… Думая, что дело раскрыто, Гастингс наивно – и с благодарностью – говорит: «Венец всего – отпечатки пальцев, Пуаро». На это Пуаро уклончиво отвечает: «Да, отпечатки очень полезная вещь, друг мой».

Отпечатки, безусловно, полезны, независимо от того, реальные они или вымышленные!

Неправильное использование отпечатков пальцев, а также тот факт, что их можно переносить и стирать, делает их роль на месте преступления не такой однозначной, как можно было бы предположить. В своем втором романе под названием «Убийство на поле для гольфа» Агата приводит такой диалог:

«Бывало, отпечаток пальца приводил к аресту и осуждению убийцы, – сказал Гастингс.

– И, несомненно, привел на виселицу не одного невиновного человека, – заметил Пуаро сухо»^[78].

Это означает, что Агата Кристи была хорошо знакома с использованием отпечатков пальцев и знала, что оно не лишено рисков. Не стоит забывать, что в то время наказанием за убийство было повешение, и эта практика была отменена только в 1965 году, всего за 10 лет до смерти писательницы. Отпечатки пальцев на месте преступления не должны быть единственным основанием для наказания человека, потому что это недостаточно надежная улика.

ВО ВРЕМЕНА, КОГДА ПРИМЕНЯЛАСЬ СМЕРТНАЯ КАЗНЬ, ПРИЗНАНИЕ ЧЕЛОВЕКА ВИНОВНЫМ В УБИЙСТВЕ ИМЕЛО НЕОБРАТИМЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ.

В «Убийствах по алфавиту» одного из персонажей чуть не повесили по этой причине. Я не буду объяснять, как именно это вышло, но скажу, что Эркюль Пуаро спас человека, оказавшись в нужное время в нужном месте.

Кристи хорошо знакома с отпечатками пальцев. Она демонстрирует понимание их значимости для раскрытия преступлений, следит за научным прогрессом и наделяет своими знаниями сметливых персонажей. Кристи даже придумывает ложные, вымышленные отпечатки, чтобы заставить подозреваемых во всем сознаться. Реальные отпечатки Агата использует, чтобы инкриминировать приговор виновным… или безвинным. Одного их наличия достаточно, чтобы указать пальцем не на того человека. Она многое знает о дактилоскопии и использует ее в качестве оружия при определенных обстоятельствах.

Однако отпечатки пальцев – это лишь один вид «оружия» в арсенале криминалистов. Есть еще кое-что, что мы не оставляем на месте преступления в результате прямого контакта с предметами и от чего не можем избавиться, используя салфетки или надев перчатки. Следы, которые мы оставляем, сами того не подозревая.

Глава 2
Трасологические доказательства

Гастингс: Я говорю о мельчайших уликах, которые неизбежно приведут нас к убийцам.

Пуаро: Mon ami, улика – всегда улика, будь она длиной в два фута или в два миллиметра! Почему улики непременно должны быть микроскопическими? Какие романтические бредни!

АГАТА КРИСТИ. «УБИЙСТВО НА ПОЛЕ ДЛЯ ГОЛЬФА»

В вышеприведенной цитате Эркюль Пуаро проницателен, как всегда. Он насмехается над тем, что большинство обычных людей хотят, чтобы преступления раскрывались благодаря мельчайшим деталям. Люди испытывают удовлетворение, узнав, что реальное или вымышленное преступление могло остаться нераскрытым, если бы удивительно наблюдательный сыщик не обратил внимания на шерстинку экзотического животного, определенную марку сигарет или песчинку с конкретного пляжа. Такие ожидания во многом обусловлены ранними детективами о Шерлоке Холмсе, которые, как известно, вдохновляли Кристи. Она упоминает об этом в автобиографии, рассказывая об «Убийстве на поле для гольфа»: «Я все еще писала в русле шерлокхолмсовской традиции: эксцентричный сыщик, подыгрывающий ему ассистент, детектив из Скотленд-Ярда типа Лестрейда – инспектор Джепп…»^[79]. Исходя из этого, мы можем предположить, что писательница получила знания о трасологии в основном благодаря книгам Конана Дойла. Впервые знания Шерлока Холмса о табачном пепле упоминаются в «Этюде в багровых тонах» (1887), и отсылка к ним сделана еще в нескольких произведениях. В рассказе «Тайна Боскомской долины» Шерлок говорит: «Я, как вам известно, немного занимался этим вопросом и написал небольшую монографию о пепле ста сорока различных сортов трубочного, сигарного и папиросного табака» ^{[80] [81]}. Здесь присутствует намек на то, что именно крошечные улики часто помогают ему раскрывать преступления. В повестях «Собака Баскервилей», «Долина ужаса» и «Постоянный пациент» также встречаются улики, связанные с табаком.

Кристи изначально вдохновляли произведения Конана Дойла, а на того, в свою очередь, повлиял шотландский врач по имени Джозеф Белл^[82], так что Агата была погружена в трасологию, бурно развивавшуюся в то время. Позднее ее вдохновили методы Конана Дойла из реальной жизни, например, создание закрытого клуба для обсуждения недавних преступлений. Вообще, Агата, расширяя свои знания и позднее используя их при написании книг, брала пример и с Конана Дойла, и с Белла.

Шерлок Холмс стал источником вдохновения не только для Кристи. Такие же впечатляющие энциклопедические знания о, казалось бы, малозначительных деталях имеются у Гила Гриссома из сериала «CSI. Место преступления»^[83].

ПРИНЯТО СЧИТАТЬ, ЧТО ЛЮБОЙ СТОЯЩИЙ ДЕТЕКТИВ СРАЗУ ЖЕ СКАЖЕТ, ЧТО ПРЕСТУПНИК КУРИЛ, ГДЕ ОН ХОДИЛ, КАКИЕ У НЕГО ДОМАШНИЕ ЖИВОТНЫЕ, ГДЕ ОН КУПИЛ СВОИ КОВРЫ И МНОГОЕ, МНОГОЕ ДРУГОЕ.

Очень часто именно такие детали позволяют раскрыть преступление в детективных историях – это безумно захватывает! Как правило, по тексту разбросаны подсказки и красные флаги, и, чтобы решить головоломку, читатель должен вовремя их заметить. Чем детали меньше, тем лучше. Возможно, это намек, что нам нужно быть внимательнее и тщательнее изучать улики. Или, быть может, столь ничтожные зацепки, связанные с подозреваемыми и местом преступления, никто не в состоянии заметить… кроме лучших детективов и самых проницательных читателей.

Разумеется, Эркюль Пуаро действительно лучший – по крайней мере, таков он в своей голове и в художественном мире Агаты Кристи. В «Случае с итальянским вельможей» Гастингс восклицает: «Пуаро оказался прав. Как всегда, черт возьми!»^[84] И Пуаро действительно берет верх над сбитым с толку напарником.

Что именно делает Пуаро первоклассным детективом? Он объясняет свой талант невероятными способностями «серых клеточек» и гордится тем, что подходит к каждому расследованию обстоятельно. «Система и порядок – в этом всё», – говорит он^[85]. В книге «Пять поросят» Пуаро хвалит Анджелу Уоррен за ее прекрасную способность к дедукции. Кристи пишет: «Эркюль Пуаро всей душой порадовался за нее. Какой мощный интеллект!» В поведении Пуаро, можно сказать, проявляются легкие признаки обсессивно-компульсивного расстройства: он поправляет неровно висящие картины, предпочитает «современную» мебель с прямыми углами и нервничает из-за того, что курицы не откладывают яйца абсолютно одинакового размера (вообще, он предпочел бы, чтобы они были квадратными). В романе «Хикори Дикори Док» (1955), последнем из серии «Детские считалочки», Пуаро ест квадратные пышки, которые, вероятно, было непросто приготовить! По всей вероятности, его не менее организованная и расторопная секретарь мисс Лемон их испекла или специально нашла для своего придирчивого начальника^[86]. Он описан как чрезмерно аккуратный человек, его чувства оскорбляет все, что нарушает заведенный порядок: «воображаемая» пылинка на костюме или волосок, торчащий из усов, – ничтожные мелочи, незаметные ни для кого, кроме Пуаро. Означает ли это, что он с особым вниманием относился к трасологическим доказательствам? Необязательно. Пуаро презрительно относился к следам и «типичным» уликам. В романе «Смерть лорда Эджвера», написанном в 1930-х годах, он говорит Гастингсу: «Вам хочется, чтобы я измерял отпечатки подошв, разглядывал сигаретный пепел и ползал бы по полу в поисках доказательств. Мне никак не удается убедить вас, что, если удобно устроиться в кресле и закрыть глаза, решить любую проблему становится гораздо легче»^[87]. Здесь говорит, скорее, Пуаро-криминолог, чем Пуаро-криминалист, но он с легкостью умеет переключаться с одной роли на другую.

Мы уже говорили о криминалисте Эдмоне Локаре и его основном принципе криминалистики: «Каждый контакт оставляет след». Этот принцип лучше всего иллюстрирует трасология, потому что Локар говорил о маленьких разрозненных уликах. В отрывке из книги Пола Лиланда Кирка^[88], опубликованной в 1953 году, прекрасно объяснена важность следов:

«Куда бы он ни ступил, к чему бы он ни прикоснулся, что бы он ни оставил, пусть даже неосознанно, – все это будет молчаливо свидетельствовать против него. Не только отпечатки пальцев или подошв, но и волосы, ворсинки одежды, разбитое стекло, след от орудия, поцарапанная краска, кровь или семя… Все это фактические доказательства»^[89].

Однако далее Кирк объясняет, что вещественные доказательства редко бывают ложными, и в действительности лишь человеческий фактор может снижать их ценность.

Кажется, что Гастингс в основном сосредоточен на материальных уликах, в то время как Пуаро – нет, что странно, учитывая особенности его личности. В «Убийствах по алфавиту» Гастингс огорченно вздыхает: «Если бы он оставил какие-то улики…» На что Пуаро отвечает: «Да, улики – именно они вас и привлекают. Жаль, что он не курил, не уронил пепел и не наступил на него ботинком, подбитым гвоздиком с фигурными шляпками. Нет, он не столь любезен».

Следы преступления позволяют связать подозреваемых, места и вещи. К несчастью для Пуаро, при раскрытии реальных преступлений детективы полагаются именно на них. Я собираюсь доставить удовольствие бедному Гастингсу с его любовью к вещественным доказательствам и погрузиться в увлекательный мир мелочей, помогающих раскрывать убийства.

Что такое трасологическая экспертиза?

Слыша об основном принципе криминалистики, сформулированном Локаром, мы сразу думаем о микротрасологии. При упоминании этого термина многие из нас представляют специалистов, которые, согнувшись над мощными микроскопами, анализируют ворсинки ткани, тончайшие волоски, частицы стекла или кусочки краски. Микроследы и микрочастицы сложно увидеть невооруженным глазом из-за их крошечного размера, и они включают, помимо прочего, грязь и растительные материалы, например пыльцу. Другими словами, это любой микроскопический физический материал, который переносится с человека на человека или с человека на место преступления. Возможно, именно благодаря своему маленькому размеру они внушают доверие. В книге «Смерть лорда Эджвера» (1933) Пуаро смеется над любовью людей к крошечным уликам, ссылаясь на дело из романа «Убийство на поле для гольфа», раскрытое 10 лет назад: «Я однажды нашел улику, но, поскольку длина ее исчислялась не сантиметрами, а превышала метр, никто не хотел в нее верить».

ОПРЕДЕЛЕНИЕ «МИКРОСКОПИЧЕСКИЙ» ВЕСЬМА ОТНОСИТЕЛЬНО И ЗАВИСИТ ОТ ЭПОХИ ИЛИ ДЕСЯТИЛЕТИЯ. ТАК, СЫЩИК В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ КРИСТИ, В ОТЛИЧИЕ ОТ СОВРЕМЕННЫХ ЭКСПЕРТОВ-КРИМИНАЛИСТОВ, МОГ ИСПОЛЬЗОВАТЬ РУЧНУЮ ЛИНЗУ ИЛИ ЛУПУ, УВЕЛИЧИВАВШУЮ ПРЕДМЕТ В 10 РАЗ (ЛЮБИМАЯ ТАКТИКА МИСС МАРПЛ).

Однако создание и распространение сканирующих электронных микроскопов (СЭМ) в 1960-х годах привели к изменениям во всех науках, а не только в криминалистике. СЭМ, имеющий совсем не такой механизм, как микроскопы, применяемые в эпоху Кристи, способны увеличивать предметы в поразительные 500 тысяч раз, благодаря чему они совершили революцию в трасологии. Хотя микроскопы такой силы – ультрасовременное изобретение, трасологическую экспертизу проводили еще в то время, когда специалисты работали с более крупными уликами, применяя менее мощные микроскопы. По этой причине я буду говорить о следах преступления, которые были видны невооруженным глазом, но, возможно, не изучены должным образом. Это волоски, ворсинки, сигаретный пепел, лоскуты ткани, ногти, осколки стекла, кусочки краски, почва, грязь и растения. Все эти вещи не нуждались в значительном увеличении, чтобы сыграть ключевую роль в произведениях Агаты и преступлениях, описанных в газетах того времени. В качестве интересного примера вещественного доказательства того периода можно привести… ушную серу! У портовых рабочих, разгружавших уголь за год до проведения эксперимента, взяли на анализ ушную серу, и в ней были обнаружены частицы угля, несмотря на то что прошло уже немало времени. То же самое касалось и других работников: в ушной сере людей, обжаривавших кофе, были его частицы, хотя они давно оставили свою работу, а в сере парикмахеров нашлись частицы волос, как бы мерзко это ни звучало^[90].

Любопытно, что в произведениях Кристи персонажи обычно тоже группируют улики. Так, Генриетта из романа «Лощина» (1946) спрашивает: «…вещественные доказательства. Разве не их ищет полиция? Пепел сигарет, следы, горелые спички»^[91]. (К счастью, Агата не упоминает в своих книгах ушную серу, потому что это специальные знания.)

В некотором смысле следы преступления действительно можно сгруппировать подобным образом. Сейчас, как и во времена Кристи, многие типы улик изначально изучаются одинаковым образом: невооруженным глазом и с помощью увеличительного стекла при правильном освещении. Свет можно выставить под таким углом, чтобы создать глубину и тень и сделать заметными все детали. Это немного напоминает контрастный фильтр в фоторедакторе: если переместить бегунок в одну сторону, ваши мешки под глазами станут еще заметнее, но если сдвинуть его в противоположную, то они – раз! – и исчезнут. Вещественные доказательства, а также все остальное, что заинтересовало полицейских, подробно изучаются под многократным увеличением.

В настоящее время применяется несколько типов микроскопов, и в основе большинства из них лежит наиболее знакомый нам оптический. В него встроена линза, увеличивающая образец, помещенный на стекло, и подсветка, благодаря которой специалисту лучше видно изучаемый объект.

Такие микроскопы использовали криминалисты времен Агаты Кристи для изучения улик малого размера, но мы бегло рассмотрим и другие типы микроскопов (вышеупомянутые СЭМ и сравнительные) по мере обсуждения различных наук.

Методы сбора улик тоже изменились со времен золотого века детективного жанра. Тогда многие типы вещественных доказательств собирали с помощью клейкой ленты (как и отпечатки пальцев), однако так больше никто не делает.

Поскольку современные аналитические тесты стали более точными и способными распознать крошечное количество химических веществ, помогающих определить происхождение объекта, криминалисты в основном собирают доказательства вручную с помощью пинцета, щипцов или специальных пылесосов. Дело в том, что следы клейкой ленты могут контаминировать доказательства, поэтому сегодня улики собирают ацетатной лентой, которая притягивает микрочастицы с помощью статического электричества. Такой способ не менее эффективен: все мы видели пыль, которая налипает на надутый воздушный шарик, какое-то время полетавший по комнате.

Так что же такое трасологическая экспертиза и как она описана в произведениях Агаты Кристи?