Читать книгу: «Заблудшая душа», страница 3
Послушно отвернувшись, я закрыла глаза, для надежности.
– Апельсинка, – сказал малыш.
– Апельсин?
– Да! – истерически завопил Тим. – Давай еще.
– Самолет, – повторила я за Сашей.
– Кира, ты чудо!
Я открыла глаза. Брат не мог закрыть рот от восторга.
– Но всё равно не рассказывай никому.
– И не планировала.
Мы проболтали до поздней ночи. Когда я ложилась спать, уже в своей комнате, на душе было легче. Теперь у меня появился хоть один человек, с которым я могу всё обсудить. И доказательства того, что я не сумасшедшая. Сашка сидел у меня на кровати. После нашего путешествия он больше не раздражал меня, и вообще я смирилась с мыслью, что теперь это не только моя комната.
Глава 5
Следующая неделя прошла без особых событий, не считая того, что мои близким другом стал мальчик-приведение. Пока Сашка был рядом со мной, его связь с нашим миром становилась сильнее, и он мог взаимодействовать с предметами всё увереннее. Мы вместе рисовали, он подарил мне картинку, на которой изобразил меня и себя. Я научила его играть в крестини-нолики. Несколько раз он даже выиграл.
Тим, проходя мимо моей комнаты, перестал удивляться летающим карандашам, движению мышки, а самое главное перестал переспрашивать, о чём я сказала, потому что смирился, что говорю я не ему.
– Ты точно не чокнулась? – как минимум раз в день спрашивал у меня брат.
Но в этот момет Сашка бросал в него что-то мелкое, и вопросы отпадали.
Я так привыкла к малышу, что без него мне уже становилось скучно и грустно. Осознание этого пришло, когда в один из вечеров Саша куда-то пропал. На мои попытки позвать его, он не откликался.
Сна не было ни в одном глазу и я достала планшет и дала волю своему воображению. Вместо ярких картинок на экране появлялись черные и серые штрихи. Через пару часов на меня смотрел ужасный монстр с огненными глазами. Сначала я удивилась такой фантазии. Но всматриваясь в рисунок всё дольше, убеждалась, что это тот демон, который снился мне недавно. Он обещал мне силу. И что-то про души… «Управлять душами». Мне даже стало смешно. О каком управление может идти речь, если я даже малыша позвать не могу.
– Ты просчитался, – ухмыляясь, проговорила я рисунку.
В этот момент мне показалось, что пламя в его глазах зашевелилось. Моя усмешка тут-же испарилась. Я с тревогой начала всматриваться в изображение. Ничего не происходило. Только облик демона завораживал всё сильнее, запуская вереницу темных фантазий. Решительно отложила планшет и закрыла глаза.
– Я слышал тебя, – раздался детский голосок.
Веки резко поднялись.
– Почему же не шёл?
– Ты сказала, что я проблема.
– Что?
– Утром…
– Сашенька, – наши взгляды встретились. – Ты не проблема. Ты мой друг. Просто я не знаю зачем мне этот… дар.
Утром я действительно сказала Тиму нечто подобное, но не про Сашу, а про свои способности в целом.
– Ты помогла мне.
– Показывая мультики?
– Нет. Рядом с мамой больше не больно. Я у нее был весь день.
– Правда?
– Обнимал её, когда она читала книгу.
От его слов стало тепло и радостно. Будто в темном подвале зажгли свечу.
– Поедешь со мной на море? – мой вопрос прозвучал совсем не к месту, но мальчишку это не смутило.
– Конечно! Обожаю море. Мы с мамой и папой ездили. Только я плавать не умею.
Саша затараторил, не давая вставить и слова. Всё утро он рассказывал о своих воспоминаниях. Сейчас рядом со мной был эмоциональный ребёнок с румянцем на щеках и сверкающими радостью глазами. Он был живым.
Надо было собираться в дорогу. Сегодня мы поедем к родителям на выходные. Пока мы с братом складывали вещи в рюкзаки, мой друг снова пропал. Я несколько раз звала Сашку, но он так и не пришел. Внутри поселилась тревога. Неужели я снова его чем-то обидела?
Через час сборов мы выехали в сторону деревушки, где проходило мое детство. Сейчас там «элитный поселок». Ветхие домишки уступили место новым коттеджам. Извилистые тропки, которые жители протоптали сами, превратились в ухоженные тротуары. Но в моих воспоминаниях навсегда останется «бабулина деревня», в которой местные жители, радушно встречали гостей и делились своими историями. То место, где царила умиротворенная атмосфера, наполненная запахом морской воды и шумом волн. Мы с братом приезжали туда каждое лето. Это было прекрасное время, когда бабушка Агата готовила нам свою вкуснейшую шарлотку из домашних яблок. Когда мы бегали по берегу, а волны лизали нам пятки. А по вечерам в воздух поднимались сотни светлячков, мерцая своими пузиками.
Не прошло и десяти минут, как мы встали в пробку.
– Обожаю город, – с сарказмом сказал брат.
– Через пару часов будешь уверенно ехать по сельским дорогам. Правда со скоростью улитки, – усмешка не сползала с моего лица.
– Ой, кто-то сильно умный сейчас поедет на автобусе.
– Как праздник прошел? Подарок понравился? – переводила я тему.
– Да, она уже записалась на завтра к фотографу, поэтому с нами и не поехала.
Тим рассказывал про вечеринку, и как они протанцевали до полуночи. Потом предположил, что, задувая свечи на торте, Ника загадала обручальное кольцо, потому то она в этот момент пристально смотрела ему в глаза, будто ждала чего-то.
– Держи, фотки можешь полистать, – брат протянул мне разблокированный телефон.
На экране появилась красивая девушка в коротком белом платье с глубоким декольте. Даже я невольно засмотрелась на её фигуру. На следующем кадре, кто-то «поймал», как Тим нежно обнимает Нику, словно она хрупкий цветок. На заднем плане танцпол и вспышки света, но эта парочка была словно не там. Ни капли пошлости. Он трепетно держал ее за тонкую талию, а она касалась пальцами его щеки. На секунду меня кольнуло завистью. Я пролистала еще около десяти фотографий, на которых было веселье, любовь, счастье. Но из этой атмосферы меня выдернуло светлое фото, которое было совершенно другим. Эффектная русоволосая Ника стояла обнаженная перед зеркалом. Рама зеркала проходила четко по границы, когда можно было понять, что она без трусиков, но рассмотреть тайные места не получится.
– Ой..
Я листнула фото назад, возвращаясь к вечеринке. Мне стало неловко за то, что я увидела.
– Забыл… – Тим тоже смутился. – Зря не пошла вчера со мной, повеселилась бы с нами.
– Однажды сходила.
– Да перестань ты. Ничего страшного не случилось.
Мы выехали из города. Машина набирала большую скорость. Мелькали отбойники и фонари, установленные вдоль дороги. Через час вид изменился. Вместо прямой дороги началась извилистая, столбы сменились лесом. Тим сбросил скорость, зная эту дорогу наизусть. Он понимал, что повороты, следующие один за другим, опасны для лихачей.
В салоне громко играла музыка, и мы начали подпевать, танцевать и дурачиться. Брат пытался парадировать женский голос, но после того, как я расхохоталась, отдал эту песню мне. Беда в том, что мой вокал далек от хорошего, и даже визг брата звучал лучше. От этого мы хохотали еще больше.
После очередного поворота перед нами развернулась адская картина, от которой сжались все органы. Наш смех стих, словно по щелчку пальцев. Две разбитые машины выглядели как искаженные металлические банки. Музыкальный трек закончился и в тишине, пока не начался другой, даже сквозь закрытые окна проникали скрип стальных конструкций и жуткие человеческие крики, заставляя сердце дрожать от ужаса. Хотелось зажать уши и забыть навсегда этот звук. Под пеленой дыма виднелись спасатели, которые пытались вытащить пострадавших из искореженных машин.
– Не смотри, – голос брата выдернул меня из этого кошмара.
– Они так кричат…
Заиграла музыка. Рука сразу дернулась к магнитоле и выключила её.
– Не правильно как-то, – объяснила я свои действия.
– Хочешь слушать их? – Тим смотрел на дорогу и вёл машину, словно ничего не происходит. – Кира, мы не поможем. Там спасатели, медики…
В этот момент мы проезжали максимально близко к машинам, точнее к тому, что от них осталось.
– В этой тайоте в них больше не нуждаются, – по моим щекам потекли слёзы.
Молодая пара стояла возле красного автомобиля, который сложился гармошкой. Из далека можно было подумать, что это просто люди. Девушка с распущенными каштановыми волосами, а рядом с ней парень в кепке, которая скрывала его лицо. Обычные влюблённые, но они выделялись в этом хаосе и шуме. Они никуда больше не спешили. Он обнимал её за талию. Они, молча, смотрели на свои тела, зажатые железом. А через несколько секунд развернулись и, не отпуская рук друг друга, пошли вдоль дороги в ту сторону, куда ехали мы. Наша машина обгоняла их, я выглянула в окно.
– Тим, почему они улыбаются? – сквозь всхлипы спросила я.
– Кто?
– Они! – у меня начиналась истерика. – Парень и девушка, которых мы обогнали, спокойно идут и улыбаются, будто гуляют по парку.
– Кир, я никого не видел. Но если это и так, то наверно им неплохо? Прекрати, пожалуйста, – Тим быстро смахнул слезу со своих глаз, чтобы не привлекать внимания, и я сделала вид, что у него получилось.
Мы продолжали движение. Брат не пытался перевести тему, начать шутить, как отвлекал меня всегда. Казалось, что и его затянуло этой черной воронкой. Я чувствовала пустоту внутри себя, страх и бессилие перед этим несчастьем. Разбитые машины, переломанные тела, уходящие души – всё это меня натолкнуло на мысли, как хрупка жизнь, как она быстротечна. Сердце забилось сильнее, а дыхание начало сбиваться. Казалось, что моё горло передавлено, и я не могу сделать полный вдох. Хотелось бежать, куда глаза глядят. Всё закружилось. Дрожащими руками я пыталась открыть окно, несмотря на то что в машине работал кондиционер. Мне срочно нужен был воздух.
– Эй, ты чего? – как-то отдалённо послышался голос брата.
Я посмотрела на него не в силах что-либо сказать. Тим свернул на обочину и затормозил, поднимая дорожную пыль в воздух.
– Малая… – он провёл по моей щеке. – Посмотри на меня.
Я не могла сконцентрироваться, по всему телу пошла дрожь. Брат вышел из машины, от чего паника начала нарастать еще больше. Он меня оставил. Оставил одну. Через несколько секунд, которые ему потребовались, чтобы обойти машину, он открыл пассажирскую дверь и наклонился ко мне.
– Смотри на меня! – наши взгляды встретились не сразу. – Чшш… дыши со мной. Дыши, как я.
Тим взял мою руку и положил себе в область солнечного сплетения. Я чувствовала, как он делает медленный глубокий вдох, а затем спокойный выдох. У меня не получалось делать так же. Внутри будто всё сжалось в один ком, не давая воздуху наполнить легкие. Через несколько попыток, моё дыхание стало восстанавливаться. Тело стало расслабляться.
– Умница. Теперь сама. Сделай 20 вдохов. Считай, – спокойно, но твердо сказала Тим.
Он отпустил мою руку и, оставив дверь открытой, снова обошел машину, чтобы сесть на водительское место.
– Держи, – брат протянул мне бутылку с водой.
– Спасибо. Извини, я не хотела тебя пугать, – я начала быстро тараторить. – Я не знаю, что…
– Замолчи. Не истери. И пей, – словно объясняя ребёнку элементарные вещи, четко говорил Тим.
Мы постояли еще минут пятнадцать, я слушала рассказ брата про то, как на последней детской тренировке ему прилетел мяч в нос. Состояние нормализовалось, будто ничего и не было. Я старалась не думать про это, чтобы снова не запустить приступ. Когда Тим убедился, что со мной всё в порядке, мы поехали дальше. Чтобы контролировать свои мысли, я начала считать дорожные знаки.
Когда я дошла до 1032 знака, на горизонте появилась темно-синяя полоса воды – ехать оставалась совсем немного. Я позвонила маме, чтобы узнать дома она, или её нужно подобрать в центре. Раньше там был единственный на всю деревушку сельский магазин, а теперь расположились рестораны, кафе, торгово-развлекательный центр. Мама сказала, что ждет нас дома.
По пути мы купили торт и хлеб, второе не по нашей инициативе, но мамино поручение надо было выполнить. Когда мы свернули на родную улочку, я увидела вдали крышу родительского дома. Три минуты по гравийке и мы на месте. Внутри всё сжалось. Скоро мама снова посмотрит на меня своим осуждающим взглядом. «Теперь ты ведьма?! А дальше что? Наверное, единорога заведешь!» – скажет она мне. Ну или что-то в этом роде.
Среди живописной природы, возвышался двухэтажный белый дом с большими панорамными окнами. От калитки до крыльца вела каменная дорожка, вдоль которой росли кусты туи. Не успел Тим заглушить двигатель, как мама уже вышла на улицу. Я захлопнула дверь машины и пошла на встречу к ней.
– Как я рада видеть вас, мои любимые! – она сжала меня в объятиях.
«Какая любовь… Надолго ли хватит этого запаса чувству?», – подумала я, обнимая маму в ответ.
Не то чтобы я была обделена материнской любовью, но нам намного проще принимать друг друга на расстояние. В отличие от маминого любимчика – Тимми, я всегда становилась для нее разочарованием. За что часто выслушивала как надо поступать, как не надо, а еще то, что я вечный источник сложностей. Со временем я научилась решать свои проблемы сама, только бы не слушать лекций, которые всегда заканчивались словами: «Я желаю тебе только лучшего, солнышко!».
– Это что за красота нас встретила?! – вышел из машины Тим.
– Ой, прекрати. Проказник какой, – мама засмущалась.
Видимо пару дней назад она сделала себе новую стрижку – вместо темного каре, теперь была пикси цвета дыма.
– Тебе правда очень идет, такая стильная, красивая, – я чмокнула её в щеку. – Папе понравилась смена имиджа?
Мама сдержано кивнула головой.
– Всё прекратили обсуждения меня, пойдем в дом, чайник закипел уже дважды. Я думала вы раньше будете.
Я испуганно посмотрела на Тима, мысленно умоляя его, не рассказывать ничего маме.
– Пробки, – коротко объяснился он.
Мама шла впереди нас. На ней был домашний костюм тёмно-зелёного цвета. Но это мы знаем, что он домашний, соседка бы и в центр так пошла. Мама всегда следила за собой и выглядела очень стильно. Даже дома не позволяла себе ходить в халате или рваной футболке.
– Весь дом перемыла? Сейчас буду проверять, – подшучивал Тим.
– Ну, попробуй, – мама наиграно грозно помахала кулаком.
Внутри дома, как всегда, была атмосфера уюта и комфорта. На пыль тут не было и намёка. Мы вошли в просторную гостиную с высокими потолками, в которой наши пути разошлись: брат пошел в ванную, а мама на кухню заваривать чай, я с тортиком направилась мимо мамы в столовую, откуда открывался вид на бескрайнее море.
– Ножик захвати! – крикнула я маме.
Море в окне гипнотизировало меня, не давая оторвать глаз. Вдалеке спокойное темно-синее полотно сообщало о своем величие.
– Деловая какая, – я подпрыгнула на месте от неожиданного голоса Тима. – Забыла, где ножи лежат? Держи.
Мама принесла чай, когда я заканчивала нарезать торт.
– Ой, блюдца с ложечками забыла, – снова удалилась она.
– А папа на работе? – уточнила я.
– Да, где ж ему быть? «Добрый доктор Айболит, он под деревом сидит…», – процитировала она, расставляя тарелочки на столе.
– Всегда удивлялся, как с такой любовью к животным, он до сих пор не смог тебя уболтать завести собаку или хоть хомячка.
– Я убирать за ними не буду! Мне и так есть чем заняться. Я сад бабули восстанавливать начала. Пока строители работали тут, почти все деревья испортили своей техникой. Орешник тоже пришлось убирать.
– Мой грецкий орех?! – вскрикнула я и подбежала к окну.
В углу действительно остался только пень от величественного дерева. Раньше я пряталась в тени ветвей в летний зной. Там был мой личный «домик». Бабушка каждое лето цепляла на нижние ветви несколько простынок, создавая укромный уголок специально для меня. Я расстилала покрывало, ложилась, и меня окружал совершенно волшебный зеленый мир. Купол из листьев шуршал от бриза. Бабуля иногда заглядывала ко мне в гости, и мы лежали с ней вдвоем придумывали, о чем сейчас могли шептаться листочки. Она рассказывала мне легенды и волшебные сказки.
– Зачем вы согласились?! – разочарование окутало меня.
– Да у нас и выбора не было. И так до последнего тянули, – мама резко перевела тему. – Как у вас дела? Учёба? Работа?
– Нормально, экзамены сдала. Есть заказ на роспись рекламного стенда в кафе, – безразлично отвечала я.
– А работу на лето смотрела?
– Это и есть «работа на лето», – повторила я с её интонацией. – У меня же может быть не один клиент.
– Может и не быть…
– А я тоже молодец, мам! Я работаю, – перебил её брат. – Сейчас будем подготавливать план тренировок для малявок. Хотим попробовать лет с 5 набрать детей.
Наши с ним взгляды встретились, и я едва заметно кивнула ему, благодаря за спасение.
– Тими, а что ты без Ники?
Пока мама со своим любимым ребёнком обсуждала его личную жизнь, я погрузилась в размышления о своем маленьком друге. Слова Тима про маленьких баскетболистов запустили воспоминания о смерти Саши. Руки стали холодными, и я обняла ладошками свою кружку с чаем.
– Кира!
От неожиданного маминого возгласа, я подпрыгнула.
– Что с маникюром?
– Упала, – руки машинально опустились обратно под стол.
– Ма, ты говорила, что нужно в магазин, – Тим встал из-за стола. – Поехали, а то я еще хотел масло в машине поменять.
В очередной раз мысленно поблагодарила брата. Мама начала собираться, а я так и сидела за столом, боясь лишний раз пошевелиться. Лучше стать хамелеоном и слиться с кухней, чем снова привлечь её внимание. Когда они уехали, я поднялась наверх. На втором этаже три просторные комнаты, оформленные с маминым вкусом. Одна из них моя, туда я и пошла. Свежий ремонт в светлых тонах. Минимализм во всем. Удивительно, что тут остался мой старый мольберт, который теперь стоял в углу. А посередине комнаты была большая кровать. Небольшой белый столик в противоположном от мольберта углу. Красивое пространство, но совершенно холодное по энергетике. Не моё. Когда-то я мечтала жить тут. Эта деревушка дарит мне особые эмоции, наполняет спокойствием. Но как оказалось покой мне дарила бабушка, и отсутствие маминого мнение, которое почти всегда отличается от моего. Этот же дом красивый, ухоженный, но не уютный и строгий со своими правилами. Как и его хозяйка. Грустно, что и в городе меня ничто и никто не держит. Тим по итогу съедется со своей черлидершей, а я буду там лишняя. Не сказать, что я не люблю Нику, но мы с ней и не подружки, скорее знакомые, которые не трогают друг друга без острой необходимости. Продолжая размышлять о жизни с родителями, я достала планшет. Последняя моя работа – демон из сна – показалась мне незаконченной. Рука скользила по экрану, всё детальнее прорисовывая пасть монстра. Длинные клыки, кусочки плоти между ними, смеющаяся пасть…
– Такой страшный, – за спиной раздался знакомы детский голосок.
– Ты вернулся! Ты не слышал меня, когда звала?
– Слышал. Моё место теперь не тут.
– Ты больше не придешь ко мне? – душу сдавило тоской.
– Не знаю, – малыш был отстраненней, чем раньше. Словно этот мир его больше совсем не интересовал.
– Ты ведь хотел со мной на море. Пойдем? Тут недалеко.
– Давай! – на секунду в детских глазах блеснули искорки.
Я спустилась на первый этаж, и вышла во двор. Только направилась не к воротам, а в противоположную сторону. Обойдя дом, я попала в сад, точнее в то, что от него осталось. Те деревья, что были ближе к забору уцелели, на месте остальных мама высадила новые саженцы. Недалеко от пня, который торчал теперь вместо векового орешника, была маленькая калитка. Выйдя за пределы участка, я направилась вниз по холму в сторону пляжа. Сашка молча шел следом. Когда мы дошли до воды, мой друг вышел из своего транса.
– Как здорово! – кричал он.
Волны лениво набегали на гальку, и возвращались обратно. Я подошла к ним, оставив босоножки в стороне. Море лизнуло ноги. Тёплая вода приятно щекотала кожу. Я присела и опустила кисть в воду, будто здоровалась с самым мудрым человеком в моей жизни. Словно касалась до нежных, теплых рук бабушки. Пальцы запекло от соли. Я зашипела и резко встала.
Недалеко от воды лежала большая коряга. Я села на неё, впитывая этот момент, растворяясь в нем. Сашка бегал недалеко от меня. Он смеялся, подбегал к воде, играл с волнами, убегая от них. Я наблюдала за ним, и губы сами растянулись в улыбке. На пляже было мало людей, и те в стороне от нас. Мы с мальчиком наслаждались природой и компанией друг друга. Я спокойно могла с ним говорить, не опасаясь, что кто-то услышит. Так странно осознавать, что маленький призрак за несколько дней стал мне ближе живых, с которыми я знакома годами. С ним было легко, он рассказывал свои истории и внимательно слушал мои, давая такие комментарии, на которые способен ни каждый взрослый. Прошло пару часов, когда у меня зазвонил телефон – мама.
– А ты где? – раздался родной голос.
– На пляже. Что-то надо помочь?
– Нет. Мы думали ты в комнате, только сейчас увидели, что тебя дома нет.
– Скоро вернусь.
Я убрала телефон и уже хотела вставать, чтобы идти в сторону дома, но Саша сидел на гальке около меня и молча смотрел вдаль, не реагируя ни на что.
– Пойдем? – повторила я ему уже в третий раз.
Я села перед ним на колени. Его глаза были, словно стеклянными.
– Саш? – меня пугало его состояние.
Я попыталась коснуться его, готовая к погружению в то, о чем он сейчас думал. Моя рука прошла сквозь, не ощутив ничего.
– Эй… малыш, – пыталась я вывести его из этого состояния, помахав рукой ему перед глазами.
Его зрачки медленно сфокусировались на моем лице. Совершенно безразличный ледяной взгляд.
– Мне пора, – безразлично произнес он. – Спасибо, что помогла, когда я был один. Но твое место в этом мире. Моё в том.
Он начал медленно махать мне рукой «пока».
– Подожди! – я не знала, что мне делать. – Не оставляй меня!
Саша ничего больше не говорил. Его силуэт становился прозрачнее. Кукольный взгляд пугающе смотрел мне прямо в глаза.
– Пожалуйста… – молила я.
Моё маленькое приведение растворилось в воздухе. Я сидела на коленях перед корягой, наполняясь чувством одиночества. И злостью.
– Зачем ты вообще тогда приходил?! – крикнула я в пустоту.
Мимо проходила пара, они обернулись на мой голос. В следующую секунду они ускорили шаг, отдаляясь от меня. Я взяла камень и со всей силы бросила в воду. Села, облокотившись спиной на искорёженное бревно. Море спокойно дышало. Но никто уже не скакал, не играл с ним, и моя радость испарилась вместе с Сашей. Не было никаких мыслей, никаких желаний, было только чувство, что я потеряла часть себя. Слезы так и не катились по щекам. Они пропали где-то в глазницах. Я продолжала сидеть, не двигаясь. Взгляд смотрел в одну точку и не фокусировался на чем-то конкретном. Прошло около часа, мое тело совершенно расслабилось, глаза стали закрываться. Отчаяние выжгло все чувства. Теперь я ощущала только пустоту. Мне был неинтересен ветер, игривые солнечные лучи или пушистые облака. Для меня все потеряло цвет. Мир стал безразлично серым.
– Даже призраки оставляют меня, – жаловалась я морю.
Волны стали активнее. Я медленно встала и направилась в сторону дома. Дорога обратно всегда была сложнее – подниматься на холм тяжело. Но сейчас, помимо этого, на меня давил еще и груз разочарования. Скрипнула старая калитка, и, не найдя в себе силы зайти в дом, я села на пенек у забора. Через несколько минут послышались шаги.
– Ты чего тут? – папа радостно двигался ко мне. – В окно тебя заметил.
– Привет, папуль, – я была ему очень рада, но выразить сполна свои эмоции не смогла.
Папа подошел и сел рядом со мной, приобняв за плечи.
– Как погуляла?
– Нормально. Па, а у тебя было так, чтобы ты привязался к человеку за несколько дней? – мне хотелось с кем-нибудь поговорить.
– Бывало, – он задумался. – Как ты знаешь, мой отец ушел, когда мне и года не было, и я с ранних лет старался помогать твоей бабушке, как мог. Летом, например, мы собирали фрукты и ягоды, а потом я продавал их на местном рыночке. Мне уже было около 14 на тот момент. И я как обычно сидел на своей табуретке под огромным зонтиком, на котором пальмы были нарисованы, как сейчас помню, не нравился он мне, девчачий какой-то. Передо мной самодельный прилавок из перевернутых вёдер, на которых стояли стаканы со смородиной. Так мне хотелось скорее распродать, чтобы побежать с друзьями гулять. А людей в этот день почти не было.
Папа прервался. Я терпеливо ждала продолжения. На его лице появилась добрая улыбка, такая бывает от очень теплых воспоминаний, которые навсегда остаются в сердце.
– Я тогда уже начал сам подъедать эту чертову смородину, только бы избавиться от неё. Выкинуть жалко было, я же сам собирал, – засмеялся он. – Пока я закипал на солнце, и искал в себе силы ослушаться маму, ко мне подошла девчонка примерно моих лет. Такая она была необычная для меня. Рыжая, как лисёнок. А лицо всё усыпано веснушками, будто солнышко чихнуло на неё. И такая деловая, в соломенной шляпе с большими полями. С серьёзным видом спрашивает: «Ягода сладкая?». А я ей с насмешкой: «Городская… какой там сладкая?! Это ж смородина!». Она посмотрела на меня своими огромными карими глазами с такой обидой. Развернулась и молча стала уходить. Мне стыдно стало, как никогда еще не было. Я всю смородину в кулёк из газеты пересыпал, за ней побежал.
Папа снова замолчал, прокручивая в голове минувшие года.
– Простила? – моё любопытство не давало покоя.
– Простила, – засиял он. – Мы вдвоем эту смородину полвечера ели, кислая зараза. Мне было легко с Леттой. Виолетта звали, а я её Лета называл. Впервые с девочкой так разговаривал, как будто всю жизнь её знал. И безумно не хотелось с ней прощаться. Но темнело, я провел ее до дома, где её семья снимала комнату, и побрел к себе. Иду, понимаю, что от мамы влетит – смородины нет, и денег нет, но счастливый. Думаю, чтобы сильно дома не получить, нарву маме цветов, порадую. У соседки на клумбе надербанил пионов, домой пришел, мама с порога поняла, что я набедакурил. Не просто так же цветы притащил. В общем отругала, но несильно. Понимающая женщина была, даже ругала с любовью. Я всю ночь лежал об этой солнечной девчонке думал. Только утро, нарвал в саду персиков. Помнишь у бабушки персики какие были, медовые?
– Конечно, я их весь год ждала, – слюна стала вырабатываться сильнее от этих воспоминаний. – Ни разу еще вкуснее не ела.
– Воот, и я нарвал их в чашку и к Летте. Мама видела, что я удираю со двора, но не стала обратно звать, выходной мне дала. Прибегаю, лисёнок сонная, лохматая, словно язычки пламени на голове, смешная такая. Меня увидела застеснялась, спряталась. Я под забором её больше часа ждал. Потом вышла нарядная, платьице в цветочек, шляпка ее эта соломенная. Персики забрала и убежала опять во двор. Снова сидел ее ждал, но не зря. В тот день я впервые с девочкой за ручку гулял. Вечером, когда домой провожал ее, она в щечку разрешила поцеловать. Что ты.. я тогда таким героем себя чувствовал. Горы ради нее свернул бы. Так сильно влюбился в эту лису.
– Она отвергла тебя?
– Нет. Не знаю. Я так и не признался. На следующий день прибежал опять к этому домику с охапкой ромашек, а там только хозяйка, баб Зина. Сказала, что уехали они. Отпуск закончился. А у меня адреса Летты не было, даже фамилию не узнал. И она не оставила никакой записки. Как горько мне стало. Ромашки бабушке Зине отдал, а сам там же у ворот сел, и ничего мне больше не хотелось. Потом каждое лето ждал, надеялся встретить мою Виолетту. Так и не вернулась больше.
– Какая грустная история.
– Светлая. Сейчас я люблю твою маму, а Летта далекое доброе воспоминание первой влюбленности, – папа сжал мою руку. – Расскажешь свою историю любви?
– Нет, – папа с пониманием отпустил меня, но я снова взяла его за руку и посмотрела в глаза. – Не потому, что не хочу, просто моя история не про любовь. Про дружбу.
Я рассказала папе всё. И было мне это невероятно легко. Папочка был тем человеком, с которым я могла поделиться, чем угодно, и он никогда бы не осудил меня. Его мягкий характер и понимание то, что мне сейчас нужно было. Он спокойно слушал меня, не делая круглых испуганных глаз, не перебивая, веря каждому моему слову.
– Девочка моя, – он бережно осмотрел мои руки. – Так истязала себя, столько пропустила сквозь свою неопытную душу.
Он крепко прижал меня к себе, как маленькую. Мои глаза наполнились слезами от воспоминаний о боли мамы Саши, о своих страхах, от чувства одиночества, которое всегда преследовало меня. Я заплакала от жалости к себе.
– Ну брось, я всегда с тобой.
Он еще крепче обнял меня.
– Уверен, ты научишься не переживать боль каждого, как свою. А по поводу Сашеньки, родная, ну ты же сама понимаешь, что его место не тут. Не держи его, не зови.
– Знаю, – всхлипывала я. – Просто никогда не чувствовала такой потребности в друге. Научилась быть без них. Но этот мальчишка показал мне обратное. Будто вытащил из меня то, что я сама так старательно запирала глубоко в душе. И потеряв его, я словно опустела.
– Всем нужны друзья.
Мы просидели так еще долго, папа рассказывал про бабушку, в основном то, что я и сама знала. Когда мама начала кричать с окна, чтобы мы шли в дом, у нас не оставалось выбор, и мы направились к столу.
– Маме надо тоже рассказать, – сказал папа, пока мы шли.
– Испугается. Опять будет скандал.
– Я поддержу и тебя, и её, – подмигнул он.
Прислушавшись к папе, я поделилась с мамой своей историей за ужином. Весь вечер был посвящен обсуждениям меня, от чего я чувствовала себя неловко. Как и ожидалось, мама начала нервничать, предлагала даже меня «излечить».
– Ма, я не проклятая! – моему возмущению не было предела.
– Зачем тебе это? – настаивала на своем она. – Почему нельзя быть нормальной?
– Нормальной?
– Может есть какие-то варианты закрыть этот… дар, – Тим встал из-за стола, чтобы налить чай.
– Предатель!
– Прекратите, – спокойно сказал папа.
– Я говорила они боятся! Смотрят на меня, словно я сумасшедшая, которая кинется на них, – обращалась я к отцу.
– Ты знал? – мама перевела взгляд на него.
Он молча кивнул.
– Тут все знали. Все. И пока не узнала ты, никто не считал меня «ненормальной». А мамин любимчик Тими почувствовал поддержку и потерял свое мнение!
– Ты не офигела, малая?! – донеслось с кухни.
– Спасибо за поддержку и понимание, нормальные мои. Мне очень жаль, что я порчу вашу нормальную семью, – акцентировав каждый раз на слове «нормальный», я покинула столовую.
Только одна мысль крутилась в моей голове – все против меня. Никто не пытается даже понять, что я чувствую. Семья называется. Папа туда же, обещал помочь, в итоге молча сидел! Я закрылась в своей комнате. Темно, только фонарь с улицы освещает пространство.
– Я больше не хочу быть одна! – злобно прошипела я.
Я села на пол и мысленно начала звать его. Того, кто мог исполнить любое желание. Того, кого я так старательно рисовала последние дни.
