Гарри и Меган. Выбирая свободу

После смерти Дианы вторым отцом для мальчиков стал капитан Марк Дайер, который раньше служил конюшим у принца Чарльза. Наставник посоветовал Гарри посетить эту беднейшую африканскую страну, когда принц заявил, что хочет больше узнать о том, чем занималась его мать.

Статистика Лесото выглядела безрадостной. Безработица достигала 50 процентов, а продолжительность жизни – менее 40 лет для почти 70 процентов жителей страны. Около 25 процентов взрослого населения было инфицировано ВИЧ, а у женщин детородного возраста этот показатель достигал 35 процентов. Нищета, гендерное неравенство и предубеждения, связанные с заболеванием, – все это стояло на пути профилактики и лечения ВИЧ и СПИДа.

Гарри, который провел два месяца с детьми-сиротами и знал не понаслышке о последствиях ВИЧ-кризиса, познакомился с принцем Сеизо. Представитель местной королевской семьи на тот момент недавно потерял мать – королеву Мамохато. Молодые люди совместно разработали концепцию для Sentebale, организации, официально основанной в 2006 году для поддержания «психического здоровья и благополучия детей и молодежи, пострадавших от ВИЧ в Лесото и Ботсване». Оба принца рассматривали учреждение Sentebale, что на языке сесото означает «незабудка», как способ почтить память своих ушедших матерей. Незабудка была любимым цветком принцессы Дианы.

Африка стала одной из тех тем, которые Гарри и Меган обсуждали в свой первый вечер в Soho House и которые их сразу же объединили. Девушка заявила, что хотела бы вернуться и узнать об этом континенте больше, и принц, вне всяких сомнений, ее услышал.

Согласившись на поездку, Меган, по словам подруги, радовалась, но все же сомневалась, «не будет ли безумием вот так уехать».

«Раньше Меган никогда ничего подобного не совершала, – объясняла подруга, – но за короткое время, проведенное с Гарри, а также по их телефонным разговорам и переписке она поняла, что перед ней хороший человек. И, несомненно, джентльмен. Иногда в таких делах нужно просто позволить себе отбросить сомнения – и она это сделала».

Прилетев из Торонто, Меган провела одну ночь в Кенсингтонском дворце, а на следующее утро влюбленные сели в самолет, чтобы совершить одиннадцатичасовой перелет Лондон – Йоханнесбург. После этого им предстоял двухчасовой полет на частном самолете до международного аэропорта Мауна. Там Гарри и Меган сели в полноприводный спортивный джип, чтобы проехать 75 миль по национальной трассе А3 в глубь местности, которую многие называли последним Эдемом Африки.

Когда речь заходила о красоте африканской природы, для Гарри ничто не могло сравниться с дельтой Окаванго, потрясающей болотистой территорией в центре Ботсваны площадью 5800 квадратных миль. Это было заповедное место обитания редких диких животных, и именно туда Гарри вез Меган. Прежде он посещал его с Челси: в первый раз они путешествовали по воде на «плавучем доме» Kubu Queen в 2005 году, а во второй провели три ночи в пятизвездочном отеле Shakawe River Lodge. Для романтического «побега» с Меган он, как сообщалось, выбрал сафари-лагерь Meno A Kwena (что в переводе означает «зубы крокодила»), расположенный на границе национального парка Макгадикгади-Панз.

Лагерь находился в шести милях от другой стоянки – редкость для данной местности – и должен был обеспечить паре максимальное уединение, защитив не только от прессы, но и от туристов. В отеле висело фото бабушки и дедушки Гарри, королевы и принца Филиппа, сделанное во время их государственного визита в Ботсвану в 1979 году. Также на стене располагался портрет сэра Серетсе Кхама, первого президента Ботсваны, и его жены, англичанки Рут Уильямс. Эта пара произвела фурор своим браком в 1948 году. На основе их истории в 2016 году сняли фильм «Соединенное Королевство» с Дэвидом Ойелоуо и Розамунд Пайк в главных ролях.

Гарри и Меган поселились в одной из роскошных палаток. Слово «палатка» вообще-то не очень подходило к полностью благоустроенному жилищу. Королевских размеров кровати из тикового дерева, покрытые сотканными вручную мягкими одеялами на случай прохладных ночей, превращали жилые помещения лагеря в номера люкс. У каждой палатки была своя терраса и полностью оборудованная ванная с нагреваемой на солнце водой, массажными душами и египетскими хлопковыми полотенцами. Все это делало пребывание в лагере максимально комфортным. После дня, проведенного на сафари, было особенно приятно возвращаться в это уютное пространство.

Гарри и Меган поселились в одной из роскошных палаток.

Обычный день начинался с раннего завтрака: яичница с беконом для Гарри и йогурт с фруктами для Меган. Потом они собирали все необходимое, включая ланч, предоставляемый кухней лагеря. Меган обязательно брала с собой солнцезащитные средства, особенно необходимые Гарри, который часто пренебрегал УФ-защитой и легко обгорал.

Также пара провела несколько ночей вне лагеря, во время специально организованной поездки в парк Макгадикгади-Панз. Меган была опытной путешественницей и смелой женщиной, однако, как она признавалась подруге, ночевка на природе сильно отличалась от всего, к чему она привыкла. Внезапные крики птиц или кряхтение гиппопотама и других животных посреди ночи не слишком способствовали крепкому сну. Присутствие рядом Гарри, который привык к звукам буша, было как нельзя кстати.

Тот факт, что Меган с непривычки не могла уснуть в самом сердце дикой природы, в труднодоступной части Африки, был простителен, поскольку она доказала, что является универсальным путешественником, и это оказалось по душе принцу. Она взяла в поездку всего один рюкзак – пусть и большой. Будучи невероятно организованной по натуре, Меган буквально сразила Гарри своим талантом упаковывать вещи. Она всегда гордилась этим умением. Одежда молодой женщины была переложена салфетками с антистатиком для сохранения свежести. В любую поездку она обязательно брала с собой масло чайного дерева – для лечения укусов, порезов или сыпи. Спутник высоко оценил ее навыки.

«То, что Меган чувствовала себя комфортно и без предметов роскоши, в окружении дикой природы, очень импонировало Гарри, – рассказывал один из друзей пары. – Помню, как Меган однажды пошутила, что берет с собой в путешествия меньше вещей, чем он!»

Если поначалу Гарри и беспокоился, что везет с собой на сафари избалованную голливудскую актрису, то почти сразу был приятно удивлен вполне практичным подходом Меган. На природе она очищала лицо детскими влажными салфетками и по нужде преспокойно удалялась в чащу. Пять дней, проведенных вдвоем, подарили недавно образовавшейся паре возможность узнать друг друга и выяснить, что их объединяет интерес к окружающему миру и девственной природе.

«В первую очередь их сблизили именно любовь к приключениям и общие удивительные впечатления, – утверждает близкий друг Гарри и Меган. – По факту оба были счастливы просто взвалить на плечи рюкзак и отправиться исследовать мир… Я искренне надеюсь, что подобное им никогда не приестся».

После поездки в Ботсвану Меган вернулась домой, а принц на три недели отправился в Малави для совместной работы с организацией African Parks, которая занималась различными экологическими проектами, связанными с национальными заповедниками Африки.

После отъезда Меган Гарри вместе с волонтерами, ветеринарами и экспертами принял участие в одном из крупнейших и самых значительных переселений слонов в истории. Было перемещено 500 животных.

Гарри помогал перегонять стада слонов из Маджете и Ливонде, чтобы пополнить поголовье в заповеднике дикой природы Нхотакота. «Слоны просто не могли свободно кочевать, как они привыкли, не вступая в конфликт с сельскими жителями или без угрозы со стороны браконьеров, – пояснял Гарри. – Для сосуществования людей и животных нужно устанавливать больше заграждений, благодаря которым возможно сохранить мир между ними».

Доктор Андре Уйс – специалист по охране дикой природы и ветеринар – летал вместе с Гарри на вертолете, выгоняя слонов из зарослей и направляя их в пойму реки. Андре обездвиживал великанов при помощи транквилизатора, чтобы затем переместить почти на 200 миль в безопасное место, а Гарри помечал их нетоксичной смывающейся краской-спреем. «Преданность принца делу сохранения природы достойна восхищения. Его стремление содействовать спасению диких животных исходит от чистого сердца», – говорил Андре, добавляя, что принц «участвовал в работе наравне со всеми, был частью команды».

По рассказам подруги, вернувшись из Африки, Меган «без конца улыбалась и выглядела очарованной». Ее телефон был забит фотографиями природы, увиденной собственными глазами, а также снимками девушки «без прикрас» и совместными селфи с принцем. Как отмечала приятельница, если бы Меган не нужно было возвращаться к работе, а Гарри – к своей жизни в Лондоне, они «счастливо провели бы там все лето вместе». Столь идиллическим это путешествие сделала не только красота местной природы. Меган призналась, что они с Гарри много беседовали о таких вещах, которыми она редко с кем-либо делилась.

«Я еще никогда не чувствовала себя настолько защищенной и близкой с кем-либо, кого повстречала совсем недавно».

Глава четвертая
Мир все узнал

Гарри ощутил знакомое радостное возбуждение, когда 28 октября его самолет коснулся земли в международном аэропорту Торонто Пирсон. В очередной раз, после мучительной месячной разлуки, оставалось всего несколько минут до воссоединения с его девушкой.

За плечами у них было несколько месяцев тайных встреч, о которых никто не знал, – конспирация удавалась им в полной мере. Принц, как всегда, летал коммерческими рейсами. Правда, он садился в самолет последним и выходил первым. Чтобы привлекать поменьше внимания, Гарри летал в Торонто с одним офицером службы безопасности – конечно же, облаченным в штатское, – а не с двумя, как полагалось. Рядом с терминалом принца ждал обычный седан, на котором он и проезжал 12 миль до двухэтажного темно-красного таунхауса Меган в районе Ситон-Вилледж – до их тихого рая.

После путешествия в Африку их роман развивался стремительно. «По сути, поездка стала их третьим свиданием, – говорила о путешествии в Ботсвану подруга Меган. – Но к тому моменту каждый из них уже размышлял о том, что это может оказаться навсегда».

Что касается Меган, то она с головой ушла в эти отношения, и ничто не могло ее остановить, даже предостережения друзей относительно того, чем чревата связь с принцем. Британская приятельница предупреждала ее о таблоидах. «Они ненавидят королевских жен и подружек. Они будут преследовать тебя, – заверяла она. – Вспомни Диану!» Но ведь со времен леди Ди многое изменилось, рассуждала Меган: «Неужели все настолько плохо?»

Другая знакомая говорила с ней о таблоидах, но в ином контексте: в связи со скандальной репутацией Гарри. Британская пресса, которая почти каждый месяц приписывала ему связь с новой девушкой, тем самым показывала, что он вряд ли угомонится в ближайшее время. Для подруги этого оказалось достаточно, чтобы дать совет «быть осторожной». Но Меган не могла поверить, что герой газетных заголовков и тот серьезный человек, который стал ей так близок, – одно и то же лицо. «Он правда хороший парень, – настаивала она. – Очень милый, очень искренний».

Несмотря на то что Гарри был принцем, он, как и любой молодой мужчина, должен был получить опыт, который подготовил бы его к взрослой жизни. К моменту знакомства с Меган Гарри пережил колоссальную эволюцию благодаря прохождению военной службы.

Служба в армии – своего рода обряд инициации для членов королевской семьи. Принц Чарльз, как и его отец, принц Филипп, служил в Королевском флоте. Принц Уильям отдал военной службе более семи лет и к моменту женитьбы на Кейт являлся действующим пилотом поисково-спасательной авиации. Однако для Гарри военная служба стала чем-то большим, нежели ритуалом. У него появился шанс увидеть мир глазами обычного человека. В его руках было средство достижения важной для него цели.

Еще в мальчишеские годы Гарри довелось прокатиться на броне танка, когда он сопровождал родителей на официальном мероприятии. Однако для него было важно служить своей стране по-настоящему. Когда обучение в Сандхерсте было завершено, разгорелись дебаты – как публичные, так и закрытые – относительно возможности его отправки в Ирак, где уже несколько лет шли военные действия. В зоне конфликта требовались офицеры авианаводчики, но высокий статус военнослужащего создавал серьезные проблемы. Однако Гарри был непоколебим в своем нежелании «отсиживаться дома и бить баклуши». И вот в феврале 2007 года его, казалось, были готовы отправить на передовую. Министерство обороны опубликовало заявление о том, что принц отправится в Ирак, чтобы «выполнять обычные функции офицера, и возглавит группу из 12 человек, обслуживающих четыре боевые разведывательные машины Scimitar – по три человека на каждую». Однако иракские повстанцы сделали встречное заявление, которое мгновенно отменило назначение Гарри.

«Затаив дыхание ждем прибытия юного, избалованного принца-красавчика и рассчитываем, что он открыто выйдет на поле боя, – провозгласил Абу Саид, предводитель бригады „Аль-Аштар“. – Мы будем великодушны по отношению к нему. И обязательно вернем его бабушке – только без ушей».

«Затаив дыхание ждем прибытия юного, избалованного принца-красавчика и рассчитываем, что он открыто выйдет на поле боя, – провозгласил Абу Саид, предводитель бригады „Аль-Аштар“. – Мы будем великодушны по отношению к нему. И обязательно вернем его бабушке – только без ушей».

На публике Гарри делал вид, что ничего не произошло. Но в действительности его мечты рухнули. Все, к чему он так стремился, было поставлено под угрозу из-за королевского происхождения. Гарри чувствовал себя опустошенным. Высшие военные чины понимали – необходимо что-то предпринять.

Патриотично настроенный принц не отправился на Ближний Восток. Был организован информационный блэкаут, чтобы Талибан^[12] не мог отслеживать местонахождение Гарри, а затем сама королева, она же Главнокомандующий Британскими вооруженными силами, сообщила о принятом решении. «Она сказала мне, что я отправляюсь в Афганистан», – рассказывал принц. 14 декабря 2007 года на военном самолете С-17 он вылетел в Кандагар.

Два дня спустя он уже находился на борту вертолета «Чинук» в составе специальных войск, направлявшихся на передовую оперативную базу «Кэмп Дуайер» в афганской провинции Гильменд. Эта местность, расположившаяся рядом с пакистанской границей, слыла одним из самых опасных мест на земле. В военной школе Гарри был известен как Второй лейтенант Уэльский. Приземлившись в Афганистане, он стал зваться Вдовой Шесть Семь.

Подобно остальным бойцам, Гарри в любой момент могли вызвать на дежурство. Нужно было в ночной темноте выскочить из мобильной палатки. «Случалось, ты мирно спишь, – рассказывал он, – а через шесть с половиной минут уже пытаешься связаться с кем-то, по кому ведут огонь на поле боя».

Приближалось Рождество, пресса продолжала хранить молчание, и никто в мире не знал, что Гарри получил приказ присоединиться к гуркхским стрелкам^[13] на передовой оперативной базе «Дели», военной экспедиционной базе в Гармшире^[14], занятой корпусом морской пехоты США.

Пока Гарри патрулировал пыльные, изрытые бомбардировками земли Гильменда – с тех пор как британцы заняли базу, талибы постоянно обстреливали ее из гранатометов, минометов и пулеметов, – его бабушка выступила с ежегодным рождественским обращением, в котором в том числе выразила благодарность британским военным в Афганистане. «Хочу привлечь внимание к еще одной группе людей, которые заслуживают наших мыслей в это Рождество, – заявила она. – Мы все помним о тех, кто отдал свои жизни или был тяжело ранен, неся службу в рядах вооруженных сил в Ираке и Афганистане». Это было далеко не безопасное место для британского принца, тем более для третьего^[15] претендента в очереди на трон.

На десятой неделе командировки австралийский таблоид нарушил новостное эмбарго, сообщив, что принц тайно служит в Афганистане. В течение часа он был эвакуирован из зоны военных действий. Дома, на авиабазе британских ВВС «Брайз-Нортон», расстроенного Гарри встречали его отец и брат.

Пока о принце писали, что он «сломлен» необходимостью покинуть своих солдат, сам он практически сразу же начал готовиться к возвращению на передовую – на этот раз в качестве пилота вертолета «Апач».

В начале 2009 года Гарри был зачислен в военно-воздушный корпус, чтобы начать обучение пилотированию вертолета на базе ВВС «Мидл-Уоллоп» в Гэмпшире^[16]. Прежде чем получить лицензию пилота, принц прошел сложнейшую подготовку и сдал экзамены. К середине 2009 года первая фаза подготовки была завершена. По словам Гарри, это был «самый легкий способ вернуться на фронт – вероятно, наиболее безопасный, а может, и нет». Летом 2010 года он перешел ко второй фазе. Молодой человек произвел на старших офицеров большое впечатление тем, что обучался пилотированию вертолета «Апач», чего достигают только два процента британских пилотов. Ударный вертолет, обладающий убойной мощью, вооруженный противотанковыми снарядами, авиационными ракетами и автоматической пушкой, участвовал в тысячах боевых и спасательных операций в Афганистане.

В октябре 2011 года Гарри вылетел в США для прохождения завершающей фазы подготовки. Последние дни стажировки он провел на военно-морской авиабазе «Эль-Центро», к северу от Сан-Диего (ее часто называют школой «Топ Ган»), и на базе вспомогательных ВВС «Джила-Бенд» в южной Аризоне, близ мексиканской границы. Тренировки в пустыне, во время которых пилоты учатся наносить бомбовые удары по наземным целям, вести ракетный огонь, поражать движущиеся мишени, максимально приближены к условиям реальных воздушных боев. На авиабазе «Эль-Центро» дается самая серьезная подготовка в мире. Здесь обучаются военные моряки и морпехи, а также «зеленые береты» – спецназ армии США – и пилоты союзных войск из Британии, Франции, Германии и Италии. Когда учения были завершены, Гарри получил разрешение вернуться в Афганистан.

Он прибыл в Исламскую Республику в сентябре 2012 года в качестве второго пилота-стрелка в составе 662-й эскадрильи третьего полка корпуса армейской авиации. На сей раз это событие сразу стало достоянием общественности, и уже через неделю группа из 19 талибов, вооруженных гранатометами, минометами и автоматами, атаковала укрепленный базовый лагерь. Проникшие на территорию вооруженные люди открыли огонь из РПГ и АК-47. Бой продолжался более пяти часов.

За несколько дней до этого Талибан^[17] объявил о начале «Операции Гарри», суть которой была отражена в названии. Ее целью было убить или ранить принца. Под покровом ночи мятежники, переодетые крестьянами, избежав света прожекторов и вооруженной охраны на вышках, проделали брешь в тридцатифутовой решетчатой ограде с колючей проволокой, протянутой поверху. «Мы напали на базу, потому что там находился принц Гарри», – заявил представитель Талибана.

За несколько дней до этого Талибан объявил о начале «Операции Гарри»… Ее целью было убить или ранить принца.

Хотя предполагалось, что в случае чрезвычайных ситуаций Гарри должен быть помещен в «специально оборудованное убежище», близкий к нему источник сообщил, что никаких особых укрытий ни на базе, ни где-либо еще не существовало. В случае нападения принц должен был реагировать так же, как любой другой военнослужащий. Помимо всего прочего, его не зря обучали пользоваться огнестрельным оружием. «Гарри знал о рисках своего пребывания в зоне военных действий, и договоренность о молчании была достигнута с прессой неспроста – она позволяла скрыть от врага местонахождение наследника Британского престола и не дать целенаправленно атаковать его», – пояснил инсайдер.

Несмотря на очевидную угрозу, Гарри был благодарен за то, что на этот раз ему позволили завершить двадцатинедельную командировку. Военная служба дала принцу возможность развить в себе столь необходимую для него организованность, ощутить, что значит товарищество и равенство. В Афганистане он жил, как и остальные бойцы, в лагере «Бэстион». В ограниченном пространстве пыльной палатки «повышенной боеготовности» он сам заправлял постель и проводил время за битвой в Uckers – настольной игрой, популярной среди служащих Королевских ВМС, – или в FIFA 07 на Xbox. Молодой человек старался быть как можно менее заметным и даже приходил в столовую позже других, чтобы поменьше народу собиралось поглазеть на него во время еды.

«Отец всегда напоминал мне о моем статусе и все в таком духе, – заявил Гарри, вернувшись домой в январе 2013 года. – Но в армии очень легко забыть о том, кто ты есть на самом деле». Не будучи фанатом пафосной стороны королевских обязанностей, Гарри, больше известный как Капитан Уэльс, чувствовал себя как дома в аскетичном и практичном мире военных.

Неудивительно, что, приняв в 2015 году «трудное решение» о завершении десятилетней карьеры в Британской армии, Гарри чувствовал себя потерянным. Гнев и тревога стали подниматься на поверхность, а эти эмоции не подходили для официального имиджа принца. На королевских мероприятиях он испытывал панические атаки. Даже во время наиболее нужных и официальных встреч у него срабатывал инстинкт пилота «Апач»: «атакуй или улетай». Так случилось на приеме MapAction, который был организован в честь взятого принцем шефства над благотворительной организацией, занимающейся оказанием помощи в чрезвычайных ситуациях. По воспоминаниям очевидца, покинув мероприятие, проходившее в лондонском Королевском обществе, Гарри какое-то время пришлось успокаиваться, «делая глубокие вдохи». Люди, камеры, внимание. Все это выводило его из себя. Он был на грани.

Сам Гарри в интервью телеканалу Британских вооруженных сил описывал свое состояние следующими словами: «Каждый раз, оказавшись в помещении с большим количеством народа, а происходило это достаточно часто, я мгновенно покрывался испариной. Сердце начинало стучать – бум, бум, бум, – словно работающая стиральная машина».

В обеих командировках Гарри наблюдал вещи, воспоминания о которых не покидают солдата по возвращении домой. Как-то раз во время первой поездки в Афганистан, когда принц был авиационным наводчиком, он направил вспомогательную авиацию для срочной медицинской эвакуации. В этот момент Афганская национальная армия, оказавшись под огнем талибов, несла тяжелые потери. Раненых переправляли на базу вертолетом «Чинук», когда позиция Гарри подверглась атаке талибов. Принцу было приказано окопаться и оставаться в укрытии, пока вокруг падали снаряды. Один из них разорвался, произведя огромные разрушения, всего в 50 метрах от места, где укрывался Гарри.

Фотограф Джон Стиллвелл, который находился в Афганистане в составе команды информагентства Press Association, работавшей с Гарри, сначала думал, что принца будут прикрывать в ходе наиболее опасных миссий. Но это предположение оказалось несостоятельным, когда, ожидая помощи в высохшем русле реки, сам фотограф и все остальные, кто был в боевой машине принца, стали легкими мишенями для снайперских пуль. Стиллвелл, находившийся в танке вместе с принцем, вспоминал, как они подъехали к окраине города и собирались пересечь русло, когда передовая машина конвоя подорвалась на растяжке.

«До приезда в Афганистан я думал „ну, Гарри будет в „Кэмп Бэстион“, в 30 футах под землей, вдали от опасности“, – говорил фотограф. – Я заблуждался. Он подвергался реальной опасности в течение длительного времени, но воспринимал это как должное. Когда ты представляешь себе принца, внука королевы, то видишь его за легкой офисной работой. Но он выбрал для себя кое-что посложнее, отправившись на передовую».

Героизм принца снискал одобрение публики и сослуживцев, однако война не прошла для него бесследно. Когда Гарри, отслужив, вернулся домой, то периоды тревожности сменялись у него вспышками гнева. «Я стал боксировать, ведь считается, что бокс может помочь как хороший способ избавиться от агрессии, – рассказывал он. – И это буквально спасло меня, поскольку я постоянно был готов нанести удар, и возможность бить противника, у которого надеты тренировочные „лапы“, была очень кстати».

Когда Гарри, отслужив, вернулся домой, то периоды тревожности сменялись у него вспышками гнева.

Однако бокса оказалось недостаточно для разрешения бушевавшего в его душе конфликта. Гарри был, по его собственным словам, «очень близок к полному срыву во многих ситуациях, когда горе, ложь и непонимание обступали со всех сторон».

Фронтовой опыт являлся лишь одной из причин такого эмоционального состояния, проблема заключалась не только в нем. И хуже всего было то, что Гарри сам не понимал, что происходит. «Мне не удавалось разобраться в себе, – говорил он. – Я просто не знал, что со мной не так».

Если кто-то в тот момент и испытывал похожие душевные терзания, так это Уильям. Братья были связаны не только кровными узами и королевскими титулами, но и невероятной трагедией, в результате которой они в юном возрасте потеряли мать, причем случилось это на глазах у всего мира. «С каждым годом мы все более сближались, – рассказывал Гарри репортерам в 2005 году. – Мы сплотились после того, как не стало нашей матери. Брат был единственным человеком на земле, которому я мог рассказать обо всем. Мы понимали друг друга и проявляли взаимную заботу».

Братская поддержка принимала различные формы: от совместной аренды коттеджа во время учебы в летной школе в Шропшире в 2009 году на одной и той же специальности – пилота вертолета – до учреждения в том же году Королевского фонда – многопрофильной организации, под эгидой которой велась вся их благотворительная деятельность. Даже когда Уильям завел семью, братья находили время для совместного досуга. Согласно источнику, они нередко выбирались, чтобы вместе перекусить и выпить в заведение под названием Mari Vanna, расположенное примерно в миле от дворца. Русский ресторан, пользовавшийся популярностью у богатейших олигархов, гарантировал посетителям полную приватность. По словам офицера охраны, «ярмарка тщеславия разворачивалась через дорогу, в Mr. Chow». А внутри излюбленного братьями ресторана – с его вычурными хрустальными люстрами, матрешками и огромными книжными шкафами, забитыми антикварными фолиантами, – молодые люди могли рассчитывать на редкое для них уединение. Как-то ночью в начале 2016 года они оба, по свидетельству инсайдера, «изрядно набрались». Все бы ничего, если бы Гарри не вышел на улицу покурить. «Он не удержался на ногах и свалился в небольшой куст. Кто-то попытался снять его на телефон, но один из охранников буквально бросился на этого человека, чтобы помешать сделать фото. А Гарри как ни в чем не бывало вернулся к Уильяму, и они продолжили выпивать».

Каждый из принцев по-настоящему желал другому счастья. Именно поэтому в 2015 году Уильям, обеспокоенный душевным состоянием брата, вступил с ним в настоящее противостояние. Как впоследствии признавался Гарри в интервью журналистке и своему другу Бриони Гордон, которая тоже страдала обсессивно-компульсивным расстройством, брат заявил ему: «Тебе действительно нужно с этим разобраться. Думать, что с тобой все в порядке, это ненормально».

Эти слова повлияли на Гарри, заставив его встать на трудный путь подлинной переоценки ценностей, включавший в себя терапию, – не так уж мало для представителя Дома Виндзоров.

В присущей ему открытой и честной манере Гарри поведал о том, насколько подавляли его условия общественной жизни до того, как он смог разобраться с собственной болью. Два года, по словам принца, он пребывал в состоянии «полного хаоса».

Потребовалось не так уж много бесед о собственных чувствах, чтобы Гарри сумел осознать, что у него скопилось много невысказанной скорби после смерти матери. Это была травма, с которой прежде у него не было шансов справиться. Когда в возрасте двенадцати лет мальчик потерял мать, его личная печаль немедленно утонула в скорби целой страны, что затем вылилось в конспирологические теории и навязчивые идеи на национальном уровне. При этом Гарри и Уильям должны были сдерживать эмоции, ради всей Англии и остального мира. Первый и последний раз, когда Гарри позволил себе на людях заплакать о маме, произошел на ее похоронах 6 сентября 1997 года, на острове посреди озера, расположенного в Олторпе, поместье семьи Спенсеров.

Сам Гарри объяснял, что «закрыл» для себя все мысли и чувства о смерти матери почти на два десятилетия. «Я считал, что воспоминания о ней только расстроят меня, но не вернут ее, – рассуждал он. – Все так, но никогда не позволяйте эмоциям влиять на вашу жизнь».

Беседы о чувствах стали для Гарри лучшим лекарством и отчасти вдохновили его на самый большой совместный семейный проект. В апреле 2016 года Уильям, Кейт и Гарри запустили Heads Together, кампанию, призванную победить общественное неприятие проблемы ментального здоровья. Целью было изменить отношение к теме душевного здоровья, чтобы миллионы людей чувствовали себя спокойнее, обращаясь за профессиональной помощью. Как надеялись Уильям, Кейт и Гарри, если об этом открыто заговорят они, то и другие жители Великобритании, где ценится пресловутая английская выдержка, поймут, что могут сделать то же самое.

Уильям и Гарри благодарили Кейт за разработку инициативы, признаваясь, что первоначальная концепция была однажды ночью нацарапана на пачке сигарет. Герцогиня Кембриджская, со всем своим опытом гуманитарной работы, сосредоточенной на проблемах раннего развития и привязанности, стала убежденной сторонницей идеи осознанного подхода к ментальному здоровью. Она верила, что корень многих проблем, накопившихся к взрослому возрасту, можно отыскать в душевном заболевании, которое, оставшись без внимания, в дальнейшем приводит к серьезным последствиям.

Но, хотя Heads Together, важнейшую инициативу Королевского фонда, можно считать детищем Кейт, именно публичное признание принцем Гарри своих личных трудностей, с которыми ему довелось столкнуться в один из самых сложных для него периодов, вдохнуло в это начинание настоящую жизнь. Через год после старта благотворительного проекта он поразил мир, храбро признавшись в многолетнем подавлении скорби, в последующей борьбе с гневом и тревогой, а также в непонимании источника своих проблем. Его откровения были озвучены в подкасте Бриони Гордон, который, дав истории широкую огласку, одновременно разрушил шаблоны.

Уильям и Гарри никогда так открыто не говорили о своей матери и не делились с прессой той безграничной болью, которую испытывали вследствие ее смерти. Это был решающий момент, сломавший стереотип восприятия королевской семьи.