Читать книгу: «Это была любовь», страница 5

Часть 5

***

Пелена воспоминаний спала, и Даша вернулась в реальность. Несколько секунд она ещё пребывала в состоянии беззаботного забытья, но осознание всё же пришло, болезненно вонзившись в грудь. Девушка крепче прижалась к Марку, пытаясь не думать о том, что это их последняя встреча, и продлить это счастливое мгновение, хоть оно и было болезненным. Даша не хотела плакать, но тяжелый всхлип вырвался против её воли. Она сжала челюсти и спрятала голову у Марка на груди. Мужчина начал нежно гладить её по волосам.

– Марк, не уходи, пожалуйста, – бессильно прошептала Даша, сжимая ткань его рубашки.

– Ты же знаешь, что я не могу. Прошу, не начинай опять всё сначала, хорошо? – Голос Марка был ровным, но его дыхание было сбито – Даша чувствовала, как часто вздымается и опускается его грудь.

– Это всё несправедливо. Мы должны были быть счастливы. Мы должны были… – на одном дыхании начала девушка, но Марк её прервал:

– Чш-ш-ш. Нет смысла говорить о том, что прошло, – твёрдо произнёс он.

– Марк… – пробормотала девушка, пытаясь сдержать подкатывающие к горлу слёзы. Она хотела, чтобы он замолчал. Она всё ещё не хотела принимать реальность. Не хотела верить, что их история закончится вот так. Не хотела возвращаться в холодный и опротивевший ей мир, в котором уже никогда не будет его. С её онемевших губ сорвалась еле слышная просьба: – Пожалуйста, обними меня.

– Я обнимаю.

– Сильнее обними.

Марк послушно исполнил просьбу девушки, крепко прижав её к себе.

– А теперь поцелуй, – приказала девушка.

Марк тепло улыбнулся. Приказной тон Даши его рассмешил. Он никогда не мог сопротивляться её просьбам. Марк закрыл глаза и прикоснулся губами к щеке девушки, мокрой от слёз. Из её груди вырвался нетерпеливый выдох. Она чувствовала себя бомбой замедленного действия: одно неосторожное движение со стороны Марка – и она разлетится на части от боли. Марк на ощупь нашёл руку Даши, сжал её, а потом поднёс к губам и начал целовать её ладонь, переходя от запястья к пальцам. Даша закрыла глаза, сосредоточившись на своих ощущениях. Она надеялась хоть немного успокоиться, но вместо этого напряглась ещё больше. Марк был очень нежен, но Даша сжималась от каждого прикосновения его губ, словно они жалили её. Это была какая-то фантомная, нереальная боль, вызванная излишним нервным напряжением, но девушка ощущала её как реальную и поэтому инстинктивно хотела отдёрнуть руку, но почему-то не делала этого. Она наслаждалась этими колючими поцелуями, этими мучительными ощущениями.

Даша подумала о том, что он всегда целовал её руки, когда хотел отвлечь от чего-то, потому что знал, что это приводит её в состояние полной беспомощности и покорности. Его прикосновения всегда сводили её с ума, и Марк умело пользовался этим. У Даши внутри проснулась какая-то необъяснимая злость, которая требовала выражения – она вдруг поймала себя на мысли, что хочет выдернуть свою руку из рук Марка и сомкнуть свои пальцы на его шее.

– В губы поцелуй, – бессильно выдавила девушка, предпринимая слабые попытки высвободить свою руку из цепких пальцев мужчины. Она хотела быть сильной, хотела показать, что может сопротивляться его выверенным приёмам, но она не могла. И ненавидела себя за эту слабость.

– Почему ты такая нетерпеливая? – с фальшивым укором прошептал Марк и наконец выпустил её руку из своей. На самом деле всё, чего он хотел, это поцеловать её, и желание это было настолько сильным, что он еле стоял на ногах, но он знал, что поцелуй этот – последний шаг перед прощанием, и поэтому медлил. Тогда Даша сама потянулась к нему, но он отвернулся, и губы девушки мазнули по его скуле. Даша раздражённо смяла его рубашку. В ней всё кипело от негодования, а Марку было смешно. Он и сам не знал, что с ним творилось – его губы растянулись в улыбке будто против его воли.

– Ты издеваешься надо мной? – недовольно выдохнула девушка. – Поцелуй меня, говорю, – повторила свою просьбу Даша, но уже более требовательно. Марк застыл, не в силах сдвинуться с места, и тогда Даша сама накрыла его губы своими, вцепившись ногтями в его плечи. Марк неуклюже положил руки девушке на талию и ответил на поцелуй. Даша начала жёстко сминать его губы, словно хотела отобрать у него весь воздух. Девушка как будто пыталась утолить какой-то зверский голод. Зарывшись пальцами в волосы Марка, она жадно целовала его, пока Марк пытался подстроиться под порывистое, судорожное движение её губ. Марк чувствовал, как лоб покрывается холодной испариной, а горло сжимается от нехватки воздуха.

– Полегче, ладно? – прошептал он, задыхаясь, когда Даша наконец оторвалась от его губ.

– Ты был тем ещё козлом, – выпалила девушка, отстранившись, и бросила на Марка решительный взгляд. – Почти всегда думал только о себе. Вёл себя как идиот. Даже манипулировал моими чувствами. – Даша и сама не понимала, зачем сейчас это говорит, но слова эти шли откуда-то изнутри, и она чувствовала, что должна сейчас их сказать, потому что другого шанса не будет. Никогда. – Да и вообще много чего о себе думал. У тебя же на лице написано – «Я чёртов эгоист. А ещё у меня куча психологических травм, так что я буду проецировать их на тебя, дорогая. А ещё я очень холодный и скрытный, но иногда буду становиться очень заботливым и мягким, и этот контраст будет причинять тебе боль и заставлять думать, что с тобой что-то не так». Как я могла влюбиться в тебя? Хотя нет, не так… Зачем я влюбилась в тебя? – Её голос звучал насмешливо и даже зло. Девушка пыталась оставаться спокойной, но Марк видел, как дрожат её руки. Даша смотрела на него обвиняюще, враждебно. Он чувствовал себя так, словно его обухом по голове ударили – земля начала уходить из-под ног, всё закружилось с бешеной скоростью, а во рту появился странный горький привкус. Он всё ещё тяжело дышал, пытаясь выровнять дыхание, но Даша, похоже, не собиралась давать ему шанс прийти в себя – словами била наотмашь. Ему было слишком больно осознавать, что девушка, которая всегда смотрела на него с обожанием, сейчас смотрит с такой ненавистью. Он хотел прижать её к себе, нежно поцеловать в щёку, прошептать спутанные извинения, получить прощение и вновь почувствовать себя любимым, но знал, что это больше не сработает. Что-то надломилось между ними.

– Я во многом был не прав, знаю, – заплетающимся языком произнёс Марк, но Даша будто не слышала его. Она стояла, полностью погружённая в себя, и остекленевшими глазами смотрела вперёд.

– Я полностью растворилась в тебе, поэтому мне сейчас так больно, – прошептала она скорее самой себе, чем ему. – Но это, конечно, не твоя вина. Я сама виновата. Идиотка. – Даша говорила так тихо, что Марку приходилось прислушиваться. – Слишком долго ходила в «розовых очках». Считала тебя своей судьбой. Мой мир словно разделился на «до тебя» и «после тебя». Я наивно думала, что любить – это отдавать себя без остатка другому человеку. Не замечала тревожные огонёчки, оповещающие о том, что я себя теряю. И я потеряла. Как я могла быть такой бестолковой, Марк? И почему ты меня не остановил? – Девушка подняла глаза на Марка, подошла к нему и вопрошающе заглянула ему в глаза. Марк не знал, что на это ответить, поэтому просто беспомощно смотрел на Дашу, чувствуя, как липкое чувство вины накрывает его с головы до ног. В доверчиво распахнутых глазах девушки он видел какую-то хрупкую надежду, что он сейчас разубедит её в том, что она говорит, прижмёт к себе и успокоит, скажет, что всё было совсем не так; то, что даже сейчас Даша пыталась найти в нём опору, делало Марку ещё больнее. Его сердце судорожно сжалось, пытаясь справиться с обездвиживающей болью, которая остервенело вгрызлась в него. И Марк бы хотел всё исправить, но не мог. Он внезапно понял, насколько болезненно они оба были привязаны друг к другу.

– Не надо было меня любить? – беззлобно спросил Марк и опять взял девушку за руку. Он переплёл свои пальцы с её и поднёс к губам, а потом замер, виновато глядя на Дашу.

Даша горько усмехнулась. Её глаза зажглись каким-то злым весельем, но потом снова потухли.

– Надо было. Но не так, – сухо ответила она и нервно облизнула пересохшие губы.

– Не так сильно? – тихо спросил Марк, боясь сделать лишнее движение. Спокойствие девушки его пугало, и он не сомневался, что это всего лишь затишье перед бурей. Всё вокруг них словно замерло, ожидая, когда же грянет гром.

– Нет.

– А как? – Марк продолжал допытываться. Он смотрел на неё с какой-то раболепной покорностью, боясь упустить хоть слово. Он чувствовал, что Даша наконец смогла вырваться из клетки, которую он сам смастерил для неё, чувствовал, что она на пути к самой себе, что она наконец отпускает его.

– Так, чтобы я была не «с тобой», а «рядом с тобой». Так, чтобы я могла дышать, чёрт возьми.

Губы Марка растянулись в кривой усмешке. Он вспомнил, как они с Дашей смеялись, как подкалывали друг друга, как подолгу целовались, пока не начинали саднить губы, как беззаботно дурачились, как писали друг другу глупые сообщения… И как он не заметил, что в их отношениях есть что-то неправильное, что-то губительное для Даши? Почему он не замечал, что девушка привязана к нему слишком сильно? Но на самом деле он знал ответ на этот вопрос, вот только сам боялся себе в этом признаться. Потому что ему слишком нравилось, что она всегда рядом. Потому что он хотел, чтобы её любовь принадлежала только ему, и не мог допустить, чтобы она тратила её на что-то ещё. Потому что не мог побороть своё чертово собственничество. Как маленький ребёнок не хочет отдавать свою любимую игрушку, так и Марк не хотел никому отдавать Дашу. Марк почувствовал себя паршиво. Также паршиво, как тогда, когда оставил на шее Даши красный след, целуя её, чтобы убедить себя, что она, такая родная и светлая, принадлежит ему. В этом было что-то неправильное, и он это прекрасно знал. С самого начала он целенаправленно привязывал к себе Дашу, манипулируя её чувствами, и то, что часто он делал это неосознанно, не освобождало его от ответственности. Он стал для неё центром вселенной, наркотиком, без которого жизнь стала бы серой, ничем незаменимой дозой дофамина. Он слишком сильно жаждал её безоговорочной, только ему посвященной любви, и он её получил, вот только эта любовь сломала что-то важное внутри Даши. Она разучилась дышать без него. Любовь к нему заполнила в ней всё; она стала её светом, её маяком, её убежищем, и она сияла, но когда Марк умер, лампочки безвозвратно сгорели, и всё потеряло смысл. И теперь внутри у Даши промозглый холод.

– Жаль, что всё это я поняла слишком поздно. – Хриплый голос девушки, полный горечи, вывел Марка из раздумий, и он устало произнёс:

– Жаль, что я тоже.

Наступила тишина. Оба стояли, не зная, что делать дальше. Оба хотели броситься друг к другу, но что-то им мешало. Словно нужно было ещё немного подождать, прежде чем едкая горечь, заполнившая всё пространство, разобьётся в так долго сдерживаемых эмоциях.

– Так, как я любила тебя, нельзя было любить. Сейчас я чувствую, как будто половину меня оторвали и выбросили, причём большую половину, ту, которая отвечала за самые важные жизненные функции, и когда её не стало, осталась лишь пустая оболочка. А так не должно быть, Марк, ты сам знаешь, – нарушила тишину Даша.

– У тебя ещё всё впереди, Даш. Ты обязательно научишься любить кого-то без вреда для себя. – Марк хотел произнести эту фразу уверенно и твёрдо, но на последнем слове его голос дрогнул. И казалось бы, всё очевидно: он умер, а Даша должна жить дальше, но в груди у Марка что-то нещадно ныло и больно сжималось при мысли о том, что она будет счастлива с кем-то другим. До этого он словно находился в каком-то вакууме, он пытался убедить Дашу отпустить его, будто бы просто выполнял чье-то поручение, безэмоционально и отстранённо, но сейчас всё его нутро взвыло от боли. Так было всегда: он долго держал свои чувства под жёстким контролем, но потом случалось что-то, что ломало эту защитную стену, и его накрывала огромная лавина из невыраженных чувств, и каждый раз это было похоже на сумасшествие – болезненное, отчаянное, с привкусом когда-то невыплаканных детских слёз. Марк чувствовал, как внутри поднимается то, что он не в силах контролировать. Что-то неотвратимое. И прямо сейчас ему как никогда раньше хотелось прижаться к Даше, вдохнуть её такой родной запах и заплакать навзрыд, чувствуя, как вся боль выходит со слезами.

Девушка взяла лицо Марка в свои ладони и посмотрела на него так, как раньше – с нежностью и тихой, исцеляющей любые раны любовью. Марк накрыл её руки своими, боясь, что Даша передумает и уберёт их.

– Не хочу. Не хочу никого, кроме тебя, – обреченно прошептала девушка. Несмотря на всё то, что она говорила сейчас про нездоровую привязанность к нему, Даша опять искала в нём поддержки. Опять хотела быть маленькой девочкой, которую он крепко прижмёт к себе, поцелует в лоб и приласкает. – Так сильно люблю тебя. И ненавижу также чертовски сильно, слышишь? И как бы я не пыталась подавить в себе эту всепоглощающую любовь, я не могу. – Руки Даши переместились Марку на плечи, и она прижалась к нему так близко, что он ощутил её дыхание прямо над ухом, и от этого его бросило в дрожь.

Оба они были сломанными. Оба искали поддержку друг в друге. И это отчаянное желание любви, которое двигало обоими, делали их любовь надломленной, неправильной.

Марк нервно рассмеялся. Девушка почувствовала, как затряслась его грудь, и поморщилась.

– Даш, это твой последний шанс выговориться. Скажи всё, о чём давно думала, но не решалась сказать мне лично. Я знаю, у тебя много претензий накопилось.

Даша подняла голову и решительно посмотрела на Марка.

– Даже когда кажется, что ты даёшь мне выбор, ты на самом деле мне его не даёшь. Тебе всегда надо быть главным, я это поняла ещё тогда, когда впервые встретила тебя. Даже когда пытаешься дать мне свободу, получается так, что ограничиваешь ещё больше. Твоё собственничество душило меня очень сильно, но я этого даже не осознавала. Перепутала грёбаную одержимость со светлой и чистой любовью, а самозабвение – с самоотверженностью.

– Я никогда не хотел причинить тебе боль. Но делал это много раз. Был слишком сосредоточен на себе, на том, чтобы заполучить твою любовь, и не заметил, что ты теряешь себя. Прости. – Марк поставил подбородок девушке на макушку. Даша уткнулась носом ему в шею, вдыхая его запах. Она осторожно прикасалась губами к его шее, оставляя на коже смазанные, полные нежности поцелуи, заставляющие Марка задушенно ловить ртом воздух.

– Знаю, но от этого не легче. И что бы я ни делала, по-другому любить тебя я бы не смогла. Потому что моя любовь к тебе именно такая – самоотверженная, спасающая, полностью покоряющаяся. Я бы могла научиться любить тебя с минимальным вредом для себя, но по-другому – нет. Не смогу. Возможно, это из-за тебя. Возможно, из-за меня. Я не знаю почему. Я лишь знаю, что несмотря на всё это рядом с тобой я была очень счастлива.

Остального мира для них словно не существовало, только они одни – два человека, которые наконец позволили своей боли говорить.

– Даже если я любил тебя неправильно, я любил тебя очень сильно. Любил так, что задыхался от собственной любви. И боялся её. С ума сходил от мысли, что ты уйдёшь, поэтому и держал тебя так крепко. И даже не подозревал о том, что подавляю тебя.

Марк заключил лицо девушки в свои ладони и осторожно поцеловал её в лоб, потом в нос, потом оставил совсем невесомый поцелуй на губах, потом спустился к шее. В том, что он целовал Дашу вот так, осторожно, медленно, исследуя каждый сантиметр её кожи, будто каждым поцелуем привязывая её к себе, проявлялось его собственничество. И даже если в каждом его поцелуе таилась безграничная нежность, это не отменяло того, что такими действиями он хотел обезоружить её и подчинить себе. Марк осторожно развернул её к себе спиной и сомкнул руки у неё на животе. Из груди Даши вырвался удивлённый вдох, но она не сопротивлялась. Не могла сопротивляться. Она опять стала размягчённой глиной в его руках. Марк прижался губами к её виску и еле слышно произнёс:

– Когда я делаю вот так, ты забываешь, как дышать верно? Мозг отключается, и ты уже не можешь мыслить здраво.

Девушка сглотнула, пытаясь справиться с наваждением. Перед глазами всё плыло, стало невыносимо жарко, и она поймала себя на мысли, что хочет ощущать Марка ещё ближе.

– Это как лихорадка, – подтвердила Даша..

– А если… – Марк приблизился к уху девушки и прошептал: – А если я скажу, что ты самая лучшая девушка, которую я когда-либо встречал, и что я до безумия влюблен в тебя?

Девушка прикрыла глаза, понимая, к чему он клонит. Её губы искривились в улыбке.

– То я просто сойду с ума. Знаешь ведь, – произнесла она пересохшими губами.

Девушка хотела закричать. Только сейчас она поняла, что даже в нежности Марка была манипуляция, которую он и сам не до конца осознавал. Манипуляция, заставляющая её чувствовать себя особенной.

Марк горько улыбнулся.

– Не сходи с ума, – произнёс он. В его словах не было ни укора, ни насмешки, ни самодовольного превосходства. Он сказал это, чтобы девушка вынесла урок.

Не в силах больше бороться с собой, девушка развернулась и хотела впиться в губы Марка, но он аккуратно остановил её, взяв за плечи, и приложил палец к её губам. Даша обессиленно выдохнула, сгорая от желания наконец-то по-настоящему его поцеловать. Её сердце бещено стучало, и его надломленный стук отдавался где-то в висках.

– Прости меня. Прости за то, что так крепко держал тебя. Прости, что порой был так жесток с тобой. Прости, что заставлял тебя чувствовать себя глупо. Прости, что так сильно привязал тебя к себе. Прости, слышишь?

– Я научусь быть эмоционально независимой от всех, клянусь, – прошептала девушка, давая обещание самой себе, и опять потянулась к мужчине за поцелуем. Марк потянулся в ответ, но потом замер, как бы спрашивая у Даши, действительно ли она этого хочет. И Даша ответила положительно, сделав первый шаг: невесомо прикоснулась своими губами к губам Марка. И только тогда, когда Марк несмело ответил, обхватила руками его шею и прижалась всем телом, углубляя поцелуй. Они будто заново узнавали друг друга, проверяя, насколько близко они готовы быть друг к другу. Марк несмело обнял девушку за талию, подчиняясь ей. Он был так робок, как будто это был их первый поцелуй, и он не знал, как себя вести. Он чувствовал, что не имеет права целовать её так, как раньше. Даша, заметив его скованность, отстранилась, накрыла его ладони своими и произнесла, заглядывая Марку в глаза:

– Не бойся. Я люблю тебя, слышишь? Несмотря на всё, что я сказала, я люблю тебя. Ты хороший. Просто поломанный, как и я. И мы, два сломанных человека, потянулись друг к другу, но стали зависимы слишком сильно. Нам просто нужно было чуть больше времени, чтобы понять, как без вреда взаимодействовать друг с другом. И мы бы смогли научиться, я уверена.

Из груди Марка вырвался задушенный смех, и он уже смелее провёл руками по спине девушки. Даша приблизилась к Марку, и её нос скользнул по его носу, потом она прижалась губами к его щеке и прочертила путь от маленькой родинки около носа до мочки его уха, двигаясь по линии его скул. Она обхватила губами мочку и слегка прикусила, слушая, как его сердце оглушительно бьётся о рёбра, подстраиваясь под сумасшедший ритм её собственного. И в этой сокровенной нежности выражалось её прощение. Потом Даша начала целовать его шею, прикусывая горячую кожу, потом расстегнула две верхние пуговицы его рубашки и приникла губами к его ключицам. Марк опять засмеялся, закинув голову назад, а потом, уткнувшись носом ей в висок, произнёс:

– Оставлять засосы – моя прерогатива.

– Уже нет, – сквозь улыбку ответила девушка.

Руки Даши проскользнули ему под рубашку, она жадно провела ладонями по его груди и сразу, не дав ему возразить, поцеловала его в губы. На этот раз поцелуй был нежным. В нём не было никакой болезненности и отчаяния – только любовь. Уверенная и тихая. Марк не пытался подчинить Дашу себе, да и сама Даша больше не пыталась отомстить ему за то, что он так долго подавлял её. Их губы соприкасались мягко.

Потом Марк неуклюже прижался своей щекой к щеке девушки, заключив её в объятия, и оба почувствовали себя в безопасности. Марк безмолвно каялся, а Даша безоговорочно принимала его, и сейчас она чувствовала внутри себя огромную силу. Она чувствовала, что наконец может эмоционально противостоять Марку. Хотя ей это было и не нужно, ведь она уже победила, и Марк признавал это, пряча свою взлохмоченную, виноватую голову в изгибе её шеи. Даша гладила его по спутанным волосам, пытаясь сказать, что простила его за всё. Совсем как Марк делал это всегда, когда девушка переживала из-за пустяков. Девушка ходила по квартире туда-сюда, накручивая себя, а Марк просто брал её в охапку, прижимал к себе, начинал гладить по волосам и просил перестать изводить себя. Он всегда был для неё безопасным пристанищем.

Они были просто людьми. Обычными людьми, которые любили друг друга. Марк не хотел причинять Даше боль, не хотел, чтобы она теряла себя рядом с ним; он любил её, любил её до боли. И Даша любила его. Любила его самоотверженно и всепоглощающе. Так сильно, что забывала о себе. Так было, и они уже ничего не могли с этим поделать.

– Ну раз мы во всём разобрались, теперь ты отпустишь меня? – шутливо спросил Марк, поднимая голову.

Даша улыбнулась. И улыбка эта хоть и была улыбкой облегчения, но в ней чувствовалась безграничная печаль.

– Надеюсь, – прошептала девушка.

Даша прижалась лбом ко лбу мужчины.

– Люблю тебя. Ты даже не представляешь, как сильно.

– Даш, у тебя биполярка, что ли?

– Зай, если ты еще не понял, она у тебя.

Марк хохотнул, а Даша сильнее прижалась к нему. Марк прикрыл глаза, но спокойствие было недолгим – через несколько минут он услышал, что девушка начала всхлипывать. Марк открыл глаза, опустил голову и увидел, как по лицу девушки бегут слёзы.

– Ты опять эту сопливую фигню разводишь? Ты же решила стать сильной и независимой.

– Отстань, – пробурчала девушка, – я просто хочу поплакать у тебя на плече.

– Ты уверена, что сильные и независимые так делают? – лукаво спросил Марк, улыбаясь уголками губ.

– Я просто люблю тебя.

Марк устало вздохнул.

– Я тоже, Даш. Я тоже люблю тебя. Очень сильно, сама знаешь.

Марк поцеловал девушку в лоб и опять прижал к себе. Даша неуклюже обхватила его руками и уткнулась носом ему в ложбинку между ключицами. Им было мало друг друга, мало прикосновений, мало поцелуев. Катастрофически мало. Так мало, что хотелось кричать. Но они молчали, в очередной раз сплетаясь телами.

– Как я буду без тебя? Скажи? Я ведь не смогу.

– Ты можешь стать кем угодно, Даш. И ты прекрасно справишься и без меня. – Его голос прозвучал так спокойно, словно они были обычной парой, проводившей вечер в кофейне, и сейчас уже пойдут домой, где заснут в обнимку. Так, словно все эти жадные объятия не были слишком болезненным прощанием. – Если ты захочешь, ты станешь самой счастливой.

Даша улыбнулась, закрыла глаза и замерла, жалея о том, что она не может остановить время, чтобы навсегда остаться в этом моменте. Чтобы навсегда запомнить это сладкое тепло, которое она испытывала рядом с Марком. А ещё чтобы быть всегда рядом с ним такой – сильной и смелой, решительной и гордой; не бояться потерять себя, а стоять твёрдо на ногах.

Из транса её вывел голос Марка:

– Нам пора. Пойдём, я провожу тебя до дома.

Девушка смиренно кивнула, вложила свою ладонь в протянутую ладонь Марка, и они направились к выходу.

На улице был уже поздний вечер. Было так же спокойно и безлюдно, как и тогда, когда Даша и Марк впервые встретились и он провожал её до дома. Вот только тогда оба чувствовали трепетный, упоительный восторг, а сейчас – внутри у обоих загнанным зверем скреблась тоска. Они медленно пошли по улице.

– Куда ты отправишься? – спросила Даша.

– Сначала ты должна отпустить меня.

– Я отпущу, – твёрдо произнесла она, а потом, как и в прошлый раз, добавила: – Обещаю.

Марк ответил не сразу:

– Я не знаю.

Он и правда не знал. Он мог соврать, чтобы успокоить Дашу, но не стал. Не хотел очернять ложью их последние минуты вместе

Даша начала дрожать. Эта неопределённость, которая прозвучала в голосе Марка, её добила.

– Как? – непонимающе выдохнула девушка.

– Я не знаю, Даш, – неохотно ответил мужчина.

Даша ничего не ответила. Она просто сильнее сжала руку Марка, пытаясь выровнять дыхание.

Вдох. Выдох. Это ведь так просто. Но Даша чувствовала, будто её лёгкие разорвутся, если она продолжит дышать. Там, в кофейне, можно было притвориться, что у них ещё много времени, но сейчас, под равнодушным светом далёких звёзд, остро ощущалась неизбежность прощания. В кофейне время словно остановилось, а сейчас оно неумолимо наступало на пятки. Даша вдыхала морозный воздух и просто пыталась дышать, сильно сжимая руку Марка в своей. Воцарившееся молчание не давило, сейчас оно было необходимостью.