Читать книгу: «Эхо озера Велес», страница 2

– Спасибо, Дарочка.

– И свечки зажигай, ты их любишь, вот и придет вместе с огнем душевный покой. Я тебе нашепчу на них хорошего, ладно?

– Конечно, моя бесценная ведьма лесная, – с ноткой смеху согласилась со своеобразной заботой.

Несмотря на это, так и не смогла рассказать сейчас ей, и еще раньше – психотерапевту, что именно так сильно тянуло домой, в богами забытые леса. Под цветастым пледом по рукам Ники пробежали колючие мурашки, а пальцы сильнее сжали толстое ушко кружки. От одной мысли, что нужно произнести вслух, охватывал густой, как кисель, страх.

Тогда – Ника

Высота ее окрыляла и манила. Дарила состояние абсолютного счастья в момент, когда поднимаешься под самый купол, когда сильное тело послушно выполняет движения и рисует свой танец. Это позволяет почувствовать себя почти богиней, особенно, когда смотришь кадры, снятые снизу и видишь результат. В эти моменты девушка понимала Нарцисса[3] – она обожала себя в такие моменты и тихо восхищалась.

В воздушную гимнастику с первого взгляда, почти сразу как уехала из родного поселка. Не было ни секунды сомнения, после того как подруга Ясена привела девочку в акробатическую школу. По правде говоря, она принадлежала семье Джульетты Шафрански больше двух десятков лет. И попасть в нее в качестве ученика было непросто. Для Ники сделали исключение по большому блату.

Огонь, который вспыхнула в глазах рыжей ученицы, больше ни разу не угас. Он становился только сильнее с каждым падением, синяком, неудачей. А уж когда у ловкой и сильной Ники получалось, энтузиазм и абсолютное счастье волнами расходились от нее, заряжая других на подвиги. Ее настроение бывало заразительным.

И хоть за плечами у нее была художественная гимнастика, понадобилось масса адских усилий, чтобы взлететь на вершину. Физическая база оказалась подходящей, а отсутствие страхов позволило быстро схватывать. Любимым снарядом было воздушное кольцо, а следом пилон, позже – цепи. Девушка стала царицей сольной программы. Ей не нужны были ни хореографы, ни советы – каждый номер ставила по своим эскизам, которые придумывала, охваченная новой идеей образа.

– Боги, кто ты вообще? – с изрядной долей восхищения и недоверия спрашивал Давид. Красивый, как с картинки парень, мечтавший стать артистом цирка дю Солей[4].

Он стал проводником в мир воздушной гимнастики – сначала с нотой сомнения и небольшой охотой. А потом с удовольствием и азартом. Давид по-доброму завидовал удивительному таланту, бесстрашию и страсти подопечной. И, наверное, был немного влюблен? Останавливал его только возраст Ники, которой было пятнадцать на момент, когда он стал ее наставником. Впереди у них было несколько лет активной работы…

– Твоя новая головная боль! – смеялась, – хочу попробовать что-то необычное.

– Например?

– Не знаю еще, – задумчиво растянулась на матах Ника и вытянула руки к куполу и дурашливо улыбнулась, – хочется чего-то такого…

– Парный полет?

– Ну, нет… это страшно!

В это время Ника вырывалась в Елень только летом. На фоне ярких впечатлений под куполом, поездки мало запоминались и быстро выветривались. И хоть проводила дома она по два месяца, похвастаться отдыхом не могла – казалось, что рассказывать нечего.

Давид умел быть убедительным. Поэтому через пару лет уговорил поставить красивый номер вместе с воздушным гимнастом. С ним самим. У них получилось. Настолько хорошо, что звездная парочка стала работать вместе. На место влюбленности пришло полное доверие, дружба и общие цели. Ника хотела, чтобы желание Давида сбылось, и он попал в цирк мечты. Вместе они писали и ставили его номер для промо-ролика. Тут пригодилась творческая фантазия Ники и талант режиссера.

– Давай поставим парную композицию!

– Это должно быть крутое соло, друг! Ты должен блистать! Я буду только мешать.

Ника была права. Его ролик прошел отбор и попал в базу цирка – его отметили как вероятного артиста, хоть и не выслали приглашение сразу. Отпраздновали красиво и весело. Утром Ника бесшумно ушла, тихонько собирая разбросанные вещи и морщась от головной боли – плохая идея смешивать секс и алкоголь. Они нарушили их гармоничную пару, но сожалеть об этом не собиралась. Давид стал ее первым мужчиной – внимательным, нежным и очень умелым. Все могло бы быть красиво и предсказуемо, как в любовном романе. Он хотел большего. Но Ника не позволила им этого и как рабочая пара они расстались. До последнего случая.

Прыжок! Словно крылья вырастают за спиной. Надежные руки хватают ее и Ника проворно взбирается на доппель-трапе[5] и снимает надоевшую страховку.

«– Перестраховщики, блин, – проворчала и глянула вниз».

Предстоял еще один красивый прыжок. Давид будет ловить партнёршу одной рукой, а дальше зрелищный выход на финал. Миллион раз отработанная связка, Ника абсолютно уверена в каждом движении, ей даже думать не нужно – все делает тело само. Давид тоже профи, и его, кстати, никто не заставлял пристегиваться.

– Из вас двоих тебя жальче, – ехидно отмахнулся от претензий техник и ушел.

Ника раскачалась на перекладине, приготовилась соскользнуть вниз головой, сфокусированная и собранная, поймала улыбку Томы напротив и улыбнулась в ответ. До нее доносились команды внизу – там растягивались другие любители щекотать себе нервы. В ушах играла музыка, а восторг пузырился в венах. Очень важно все сделать вовремя и синхронно. Давид тоже абсолютно готов и сейчас они сделают знакомый трюк, который Джульетта снимет в рекламный ролик для школы.

Пора. Она технически великолепно совершает начало движения и бросает тело вперед, напрягая каждую мышцу, превращаясь в импульс и стрелу. Время для нее словно замедляет бег, вот она тянет руки, поворачивает голову и боковое зрение фиксирует что-то странное на технических лесах. По ним техники добираются до прожекторов. Но сейчас там был вовсе не техник – длинные мокрые волосы, запятнанный кровью наряд и горящие глаза. И полет с утеса в стылую воду… В душе на миг вспыхивает ощущение жуткого дежавю – она уже видела это, ужас сковал конечности, ладони мгновенно вспотели.

«О Небеса! Только не сейчас, – пронеслось в голове»

В носу появился запах хвои и влаги, заныли ноги и рука, эхо раскатов грома пустили мурашки по коже. И хоть прыжок длился всего мгновение, Ника успела прожить жизнь. К реальности ее вернул крик и рывок за запястье, а потом живот словно подцепили воздушным крюком и резко дернули. Она падала.

В той иллюзии все закончилось плохо – ощущение полета настолько было реальным, что девушка невольно задержала дыхание. Этот кошмар раньше был только сном. Ужас украл дыхание, потому что Ника знала, что будет дальше – удушающая ледяная вода в легких и чья-то стальная хватка на запястьях… Реальность и бред смешались.

Доли секунды закончились, время снято с паузы и Ника обнаруживает себя в миллиметре от рук Давида. Но поздно, уже летит вниз. В его глазах отражается ужас и парень пытается ее догнать, кончики пальцев мазнули по ладони. Буквально за полсекунды они оба понимают, что ошиблись. Судорожная попытка поймать обеими руками проваливается, но Ника ухитряется схватиться за него левой рукой – инстинктивно. Одно мигание глаз, рывок и вот уже они вдвоем падают. Удар, жуткий хруст. Темнота и писк в ушах.

Кажется, Ника слышала сирены скорой, кто-то что-то ей кричал, потом успокаивал. Кололи руки, мельтешили перед глазами, просили не закрывать тяжелые веки. Она почти ничего не чувствовала, только в нос настойчиво лес запах воды и хвои. Так пахло в лесу, у озера. И чей-то голос говорил и повторял одно и то же. Но слова разобрать Ника не могла. Снова опустила ресницы и ее накрыла темнота.

– Веронике, вашей племяннице, – голос врача у приоткрытой двери знаком, – удивительно повезло. Совсем скоро мы сможем ее выписать, понадобиться недолгая физиотерапия и она снова будет ходить, а там и к нагрузкам вернется. Очень сильный организм и феноменальная удача…

Ясен в компании доктора вошел в палату. Он внимательно оглядел девушку на койке, ее гипс на ноге и шейный корсет. В глазах дяди не было ни удивления, ни беспокойства. Он абсолютно уверен в том, что все будет хорошо. Поделился бы этой верой в лучшее. Впрочем, заподозрить Ясена в лишнем оптимизме сложно, вероятно, это просто его обычная холодность.

– Я хочу увидеть Давида…

Всю неделю, что Ника тут, ее никуда не пускали, хотя она действительно быстро восстанавливалась. И ничего не говорили. И теперь, ее требование адресовано дяде, который недовольно нахмурился, сунул руку в карман и после паузы ответил:

– Нет.

Через полгода просьб, требований, криков и поисков. После сотни сброшенных звонков и несколько заблокированных аккаунтов в социальных сетях и мессенджерах, Ника приехала лично в реабилитационный центр, где был Давид.

– Дорогая, он не хочет с тобой говорить, пойми, – это Джульетта стояла в дверях коридора и пыталась вразумить ученицу, – ему тяжело даже думать о тебе, не то, что видеть!

– Я хочу поговорить!

– Ты выжила, полностью здорова, у тебя работающие ноги и никаких последствий, – резко сказала госпожа Шафрански, – Сказочное везение и немыслимое счастье! Благодари Бога, что тебе вообще так повезло! Ты сняла страховку, упала и осталась жива! А он – не может даже шевелиться! Если бы ты не пренебрегала правилами, ему бы не пришлось…

Женщина оборвала речь, видимо осознав что и как говорит. Ее слова молотом ухнули на незажившую душевную травму.

– Ах вот в чем дело… вы вините меня!

– Нет, но… он хотел тебя спасти, Ника и вы оба упали.

Пауза. Джульетта виновато, но упорно на что-то намекала. А Вероника не хотела верить в то, что Давид не раз демонстрировал – он не желает с ней говорить. В горле стал ком. Она медленно развернулась, собираясь уходить, Джульетта расслабилась и попыталась даже сказать что-то утешительное. И никак не ожидала, что девушка проворно проскочит мимо и ворвется в палату.

Давид парализован почти до груди. Осунулся, скулы заострились, яркие золотистые глаза потухли и полны боли. Когда Ника вбежала, он отвлекся от электронной книги. Наверняка слышал разговор за дверью и абсолютно проигнорировал. Его волнистые волосы теперь были подстрижены короче, чем раньше, а уголки губ больше не стремились к улыбке.

– Привет… – ее голос мгновенно сел.

– Уходи, Ника.

– Я…

– Не хочу тебя видеть.

– Но Давид, я…

– Пошла вон! – он размахнулся и швырнул в нее электронной книгой.

[1] THE HELLFREAKS – Weeping Willow.

[2] Солистка группы The Hellfreaks

[3] Имеется в виду миф. Нарци́сс, точнее Нарки́сс – в древнегреческой мифологии сын речного бога Кефиса и нимфы Лириопы, ставший символом гордыни и самовлюбленности.

[4] «Cirque du Soleil» (с фр. – «Сирк дю солей» – «Цирк солнца») – канадская компания, работающая в сфере развлечений, определяющая свою деятельность как «художественное сочетание циркового искусства и уличных представлений».

[5] Гимнастический снаряд – широкая перекладина, подвешиваемая на трех веревках (с тросом внутри) так, что средняя разделяет перекладину на две трапеции, на которых двое гимнастов (гимнасток) выполняют упражнения как по отдельности на каждой, так и вместе на одной.

Глава 2

Сейчас – Ника

В машине стоял запах отвратительного освежителя, его Ника раздраженно сорвала со стекла заднего вида и швырнула в бардачок. Выкинула бы в окно, но мусорить на природе – против ее убеждений. Потому лишь выругалась в адрес дядюшки Ясена, который почему-то считает эту дрянь отличным аксессуаром. Благодаря острому обонянию, Ника иначе как дерьмом на веревочке назвать это не могла. Опустила стекла, чтобы больше воздуха зашло в салон и поддала газу. Пустынная дорога вела домой.

Нике понадобился всего один мотив, чтобы сломя голову унестись в карпатские леса. Повод, чтобы вернуться и найти ответы на вопросы, которые беспокоят всю жизнь. Пора четко выяснить: сошла с ума или нет? Что, к лесным чертям, ей снится прямо наяву?! Психотерапевт имеет на этой свой взгляд, поддерживаемый Ясеном, но на практике подтверждения не нашлось. По всем тестам, Ника здорова… Время проверить интуицию! Поэтому бежала из дома, соврала родственнику, бросила учебу. Но больше всего хотелось сбежать от себя. Если бы не отстегнула страховку…

– Хватит! – рявкнула вслух и сжала руль, – это несчастный случай…

С каждым годом вдали от дома, внутри натягивалась нить, которая болезненно тянула обратно. Будто зов. Негромкий, скорее безмолвный, но не замолкающий ни на секунду. Ника просыпалась в один и тот же час – три тридцать ночи, с колотящимся сердцем, а в ушах стоял женский голос. Что он говорит не разобрать. Хотела бы думать, что это череда случайностей, или игры разума… Но теперь, когда тонкая нить растворилась, поводок исчез, что можно вообще думать? Хоть сумасшедшая, хоть чародейка – теперь все едино!

Он выскочил на дорогу совершенно неожиданно. Длинный прыжок закончился буквально перед самым капотом. Неторопливо выпрямился, повел всем телом, словно встряхнулся. Огромного роста, человекоподобный и жуткий – антропоморфное тело, но пропорции нарушены. Длинные передние лапы украшают когти, суставы на ногах вывернуты в другую сторону, а вместо стоп – копыта. Вместо кожи – разодранные лохмотья, с них длинными патлами свисала свалявшаяся редкая шерсть. к горлу подкатил брезгливый комок, пока адреналин бил в голову.

При этом состоянии ужаса сознание ехидно подсвечивало для хозяйки все детали монстра. Позже Ника могла бы во всех красках нарисовать его. Даже то, как с кистей и когтей его капает что-то густое и смолянистое. Чудище повернуло непропорциональную оленью голову медленно, словно красуясь, и уставилось прямо в душу черными провалами глазниц. Из черепа торчали ветвистые рога, с которых свисал лишайник. Все его тело – сплошное месиво из гниющей плоти, видно местами ребра. Ошметки мышц кишат насекомыми. Он сделал шаг, неестественный, но плавный, стук копыт избирательный слух зафиксировал безошибочно.

Мгновение привычно тянулось как гречишный мед. А потом кто-то нажал кнопку, время снова стало нормальным. Ника закричала, ударила по тормозам и вывернула руль, в инстинктивной попытке не врезаться в препятствие. Монстр лениво протянул лапу, даже не пытаясь отойти, он лишь проводил машину взглядом. И тихо утробно смеялся. Звериная пасть и носовые проемы сочились черным туманом.

Пикап по инерции двигался, а монстр растаял, как видение. Расплылся сизой дымкой, как дым костра, оставив такой же запах с нотами хвои и разложения. Только леденящий ужас не спешил таять так же стремительно. Ника тяжело дышала и пыталась доказать мозгу, что напуганный до безумия олень скрылся в лесу. Вон мелькнул его сероватый хвост!

Машина остановилась поперек дороги. Сердце колотилось о ребра так, что стук можно услышать просто сидя рядом, даже испарина выступила на лбу. Сознание пребывало во власти страшной иллюзии.

− Черт! Твою мать! – сжатые кулаки несколько раз врезались в руль, попав по клаксону – он пронзительно взвыл, спугнув птиц. Ника еще раз выругалась и зажмурилась, − только не это, пожалуйста. Только не здесь.

Она полезла в сумочку и достала блистер с таблетками. Минуту внимательно их разглядывала, вспоминая увещевания врача о необходимости медикаментозного лечения, а потом просто запила водой из бутылки несколько штук. «Волков квас» гласила этикетка, уведомляя о своей исключительной минеральной ценности.

− Это был просто олень, Ника, − прозвучал ее голос неубедительно, настолько, что сердце опять сжала тревога, а в голове захихикал Джокер. Ничего, таблетки должны помочь. Слишком много воспоминаний и давних тревог, ведь так?

«Или ты видела одного из местных духов, который не очень рад твоему приезду, – ехидно шепнул Джокер».

– Умолкни! – процедила сквозь зубы и зло рассмеялась – отлично, самое время ругаться с голосами в голове.

Через пару минут стало легче. Почти удалось убедить себя, что у нее отличный план на будущее. Провести дома небольшой отпуск, отдохнуть и все станет на свои места. Именно за этим явилась, значит так и будет. Ника снова сделала несколько глотков воды и завела двигатель. Надо ехать – так реальность кажется нормальной. Очень хотелось выбросить из головы страшное видение, поэтому вновь включила музыку, позволив себе выбрать рандомную песню.

«So I'll just let it go[1]» – затянул красивый голос солиста, девушка нажала на газ, удачно подпевая куплет. Она тоже чувствует, как потеряла интерес к контролю, но пока не признала это вслух. Таблетка неприятно прилипла к стенке пищевода, заставляя снова и снова делать глоток воды.

Да что не так с этой жизнью?!

***

Солнце клонилось к закату, световые стрелы прошивали кроны деревьев и красивыми бликами расцвечивали опавшие листья и хвою. Сверкала кристалликами влаги натянутая паутинка между сухих сучков надломившейся ветки. Мир казался сказочным: свет мягкий, окрашенный осенней листвой, мох на больших валунах мягкой шубой, неподалеку приткнулась колония мухоморов. И звуки – пение птиц, ветер шумит, приносит запахи озера.

Солнечные зайчики прыгали по рыжеватым стволам елей и заглядывали в бадью, полную дождевой воды.

В зеркальной поверхности отражался высокий мужчина лет пятидесяти на вид. Седые длинные волосы собраны в густой пучок, а борода была коротко подстрижена. Его загорелое лицо не казалась старым, на лбу и у глаз были глубокие морщины – свидетели множества эмоций. Рукава рубашки в клетку подвернуты, обнажая жилистые руки хозяина. На крепком запястье сидели потертые часы. Марко возился с тушками зайцев за домом, он давно опознал шум двигателя, который гудел уже совсем рядом – когда живешь в лесу, быстро учишься слушать. Он не отвлекался от занятия и терпеливо ждал, когда внучка сама найдет его. Вероника выключила музыку и громко хлопнула дверцей машины, а потом безошибочно направилась за угол дома.

− Здравствуй, деда, − прижалась к широкой спине Марко, отчего тот придушено хекнул – сильная девочка. Улыбнулся в усы.

– Здравствуй, коль не шутишь, – вытер окровавленные руки тряпкой, обернулся. Смотрел на знакомое родное лицо пару секунд, словно изучал, а потом крепко обнял.

Теперь Ника пискнула. Здоровый он мужчина, статный и возраст не собирался отбирать широкие плечи, силу рук и здравость мысли. Видимо, горный воздух целебно действует.

Уткнулась носом в его рубашку, пахнущую смолистой древесиной и мелиссой. Наверняка дрова сегодня рубил, заготавливал к зиме, а в кладовой с избытком запас трав. Родной запах и привычные теплые объятия растрогали так, что в носу засвербело, а в горле встал ком. Как же Ника скучала!

– Дедааа! Я так рада! – голос предательски сел.

– И я рад, Рона, – с нотой иронии хмыкнул он поверх рыжей макушки, но девушка только крепче прижалась, жмурясь от удовольствия – так необычно ее имя сокращал только дед, – но, если меня не отпустишь, зайцев утащит Горыня.

Кота нигде не было видно, но это не значит, что не наблюдал за работой хозяина. Совести у шерстяного никогда не водилось, поэтому украсть тушку дичи – дело кошачьего принципа. Ника и Марко обожали Горыню незамутненной любовью котоводов. И было за что – огромный и лохматый, ласковый и дружелюбный он напоминал фамилиара Бабы Яги. При этом отличался умом, разговорчивостью и коварством.

– Ну, если только поэтому, – чуть отстранилась от деда Ника и заглянула в темные карие глаза, в которых светилась искренняя радость от встречи.

– Ты чего такая взъерошенная? – по, только ему известным приметам, Марко безошибочно определил настроение.

– Так… Ничего, – растерянно моргнула и пригладила волосы и спрятала глаза, – спешила домой.

− Все привезла, что нужно было? – перевел тему дед.

− Как всегда, − лукаво ухмыльнулась Ника и направилась в дом, − с тебя сегодня ужин и рассказ. Кстати, почему Ясен приезжал так рано? Он планировал не раньше ноября.

Марко тихо чертыхнулся и возвел очи горе, понимая, что от допроса не отвертеться, а у Дары язык без костей. Критично оглядел свой рабочий стол – разрезанный вдоль мощный ствол дерева, обработанный, чтобы не занозить руки. Решил, что вполне может прерваться. Тушки зайцев поместил в большой таз и подхватил с собой, а шкурки подождут своей очереди на плетне.

– Сказал, что изменились обстоятельства, – отмахнулся Марко. Эта семейка сведет его с ума. Каждый сам себе на уме, со своими секретами, характерами и представлениями о том, как правильно.

Тем временем Вероника достала из багажника несколько сумок и понесла в дом. Часть оставила в коридоре, а остальное переправила в большую стильную кухню. В этот раз пришлось везти много всего: продукты и необходимые хозяйственные мелочи. А еще – стратегический запас стирального порошка, средств гигиены и канцелярские принадлежности. Так заведено в семье Велес – кто собирался приехать на родину, затаривались в магазине, ибо за комфортом дед точно следить не станет. Он вполне может весьма аскетично существовать. Но разбалованные столицей родственники предпочитали удобство и цивилизацию. Поэтому Ясен, как главный добытчик позаботился, о технике, о связи с внешним миром и транспорте. А вот продукты и прочие вещи, которые имеют неприятную привычку заканчиваться, нужно регулярно привозить. Благо, с электричеством и интернетом тут теперь все так хорошо, что даже неприлично.

Через сорок минут, два чемодана, ноутбук и дорожная сумка ожидали Нику на мансарде – спасибо Марко, что оперативно отнес. Там она поселилась в детстве и обожала свою комнату под крышей. Теперь вещи были свалены по центру и дожидались своего часа. Везла с собой много всего, так как планировала заниматься любимым делом – закончить коллекцию украшений по мотивам легенд. Поэтому куча материалов ехала с ней.

И два десятка книг! Пока дед доставал из багажника прочие вещи, внучка расставила томики на полки в гостиной – он знатный любитель почитать. Потому библиотеку пополняли регулярно.

На полке? Вероника замерла и удивленно посмотрела на стопку книг у ног. В голове еще не растаяло четкое воспоминание, как ставила их на место!

«Упс, – ехидно хихикнул голос в голове, – как же таааак?..»

– Что, мать вашу?.. – растерянно и даже с нотой агрессии шепнула Ника, рассматривая то свою руку, то стопку книг.

«Доктор упоминал, что стоит серьезно относиться к терапии, – ее собственный голос в мыслях звучал издевательски, растягивая гласные и кривляясь, – но ты непослушная девочка…»

Буквально только что последнюю книгу Ника поставила на верхнюю полку! И чуть не упала с неустойчивого стульчика! В висках застучали молоточки, а в желудке – знакомая невесомость. Опять! Знакомое чувство словно ее вырезают из реальности, отрывают. Ника потерла опору под ногами, зависла в невесомости, хотя глазами видела, как ноги в теплых носках продолжают стоять на деревянном полу.

– Еще не закончила? – поинтересовался Марко из коридора.

– Н-нет, – резко вернулась «в себя» Ника, – книги нужно поставить…

Осторожно, будто они кусаются, водрузила одну за другой в шкаф. Даже приставила маленький стульчик, чтобы достать до верхней полки, и ожидаемо оступилась. Но страх охватил вовсе не поэтому. Вспомнился давешний олень. Подмена реальности – это страшно, особенно когда становится опасной. За какую из реальностей хвататься, чтобы не заблудиться?

«А вдруг таблетки не помогут? – тоном вредного ребенка пропел голос в голове».

– Выбирай: готовишь ужин или моешь посуду? – Марко в фартуке и с закатанными рукавами выглянул из кухни.

– Конечно посуда, – ответила, поддерживая веселый тон беседы, усилием воли затолкала страхи в дальний угол, – боюсь, ты не доживёшь до утра, отведав моей готовки. С последнего раза дегустации ровно ничего не поменялось.

– И ты еще надеешься выжить в лесу? – притворно ужаснулся дед.

– Что поделать, если я существо тепличное, к комфорту привыкшее?! – притворно повинилась девушка, – но ты же меня спасешь, деда?

Подбежала к нему, чмокнула его в щеку, чтобы усыпить бдительность. А потом предложила начистить картошки, в процессе обсуждая новости, книги и семейные события. В городе Ника безумно скучала по разговорам у камина, по совместным ужинам, по беззлобным пикировкам. Но самое дорогое было чувство полной безопасности в этом доме. Так было в детстве, так осталось сейчас. Переступая порог, девушка знала, что ей не грозят здесь ни демоны, ни террористы, ни даже Ясен с его психиатром.

– Ладно, Рона, хитрая ты лиса, – дед подвинул ей ведерко с картошкой, – будешь на заготовке.

– А ты расскажи мне как дела? – охотно взялась за дело. На самом деле, собиралась устроить допрос с пристрастием, – Мила приезжала, привозила Нату?

Двоюродная старшая сестра. Дочь еще одного мужчины в роду. Ясен – средний сын, детей не завел, Илья – младший сын, отец Ники и Артемий – самый старший. Его девушка не помнила, он погиб катаясь на лыжах – сошла лавина и похоронила под собой трех лыжников. Но у него осталась дочь Мила и ее мать Анна. Которая стала растить ребенка одна, не особенно желая общаться. Но Илья пользуясь природным обаянием, с завидным упорством налаживал родственные связи и добился того, что племянница бывала в гостях нередко.

– Давненько не была, – ответил Марко.

– Ну да, такая занятая, – саркастично согласилась Ника.

Отношения с сестрой складывались не очень радостно. Очень разное мировоззрение не давало найти точки соприкосновения, да и Мила не очень удачно скрывала какую-то странную претензию к младшей Велес. А несколько лет назад вовсе нашла утешение в церкви, на что Ника только закатывала глаза.

«Сменила одну зависимость на другую, – цинично фыркнула мысленно, – так себе замена – кокаин на ладан».

– Рона!

– Молчу-молчу, – подняла руки вверх, зажав в правой нож, а в левой картофелину, – никаких комментариев, дед.

– Но думать-то никто не запрещает, да? – лукаво сверкнул глазами.

– Ага…

– А как ты? Оправилась после всего?

– А Ясен разве не жаловался на меня?

– Его мнение мне известно, – не испугался скрытой за ехидным вопросом обиды Марко, – хочу теперь знать, что ты думаешь по этому поводу, как себя чувствуешь и почему сломя голову бежала домой.

– Думаю, у меня проблемы, деда. Кажется, я сумасшедшая.

Произнести это оказалось неожиданно легко. Ника положила на стол нож, когда он дрогнул в пальцах, сухо всхлипнула носом и наконец подняла глаза на Марко, ожидая чего угодно. Кроме абсолютно спокойного прямого внимания. Дед не перестал кроличье резать мясо на куски, не испугался и даже не проявил беспокойства, словно услышал нечто прозаичное.

– Следовало ожидать от тебя раньше. Только называется все иначе.

Непроизвольно челюсть внучки упала вниз от удивления, а в голове грянул смех. Ника медленно и аккуратно положила неочищенную картофелину рядом с ножом, потом сложила руки в замок и негромко произнесла:

– Учти, если ты сейчас не дашь пояснения, рискуешь отправить внучку в психушку раньше ожидаемого.

– Видишь, иронизируешь даже сейчас, – непонятно чему обрадовался родственник, – все хорошо у тебя с головой. Если это выражение вообще применимо к нам всем. А вот Ясен перемудрил. И видимо потерпел полное фиаско. Думаю, он это уже понял, но еще не принял.

– О чем ты говоришь? – чуть повысила голос девушка и почувствовала, как сердце ускоряет ритм.

– К нашему сожалению, если расскажу тебе все, только сильнее запутаю, Рона. Как думаешь, ты сумеешь сейчас просто поверить мне? На слово.

– Не понимаю… – растерянность смешалась со знакомым ощущением надвигающейся волны цунами.

– Имею ввиду: сможешь ли доверится моему слову? Только факту, в котором я уверен, но никак не могу подтвердить, – Марко отодвинул доску с кусками мяса, вытер тряпкой руки и облокотился на столешницу. Секунда на паузу и он очень серьезно произнес: – ты не сходишь с ума. Это правда. Но объяснить ситуацию так, чтобы не усугубить до крайности – невозможно. Я бы очень не хотел сейчас рушить хрупкое равновесие, особенно не зная к чему приведет.

– О Боги… – сглотнула Ника, у которой все здравые мысли вылетели из головы, – ты сейчас издеваешься?

– Наверное, это и есть форменное издевательство, которое слишком затянулось. И я позволил ему случиться… В любом случае, ты имеешь право выбирать. Слишком давно мы нарушили все правила и понесем за это ответственность.

– Кто «мы»? Ты и дядя? – попробовала угадать.

О чем он говорит совершенно не ясно, но интуиция Вероники била в набат и отчаянно требовала вытрясти правду. При этом, она же подсказывала, что настаивать на четком ответе на вопросы нельзя. И эти требования смывало глухое раздражение, которое почти перехлестнуло плотину самоконтроля.

«Успокойся! – рявкнул ее персональный Джокер, – нужно немного времени… Он прав».

– Еще немного и я решу, что есть все основания для диагноза. Психические отклонения передаются генетически, – сарказм вырвался, а плотина удержала волну злости.

– Выбирай: я рассказываю тебе все сейчас или…

– Или? – эхом откликнулась, понимая, что решение уже принято.

– Ты уже начала понимать, Рона. Твоя память просыпается и сбрасывает оковы, – ответил дед, – и ты активно ее подталкиваешь.

– Если я не сумасшедшая, то кто тогда? – в голове зашумело, а желудок ухнул вниз, как если бы Ника мчалась на гоночном болиде по трассе.

– А ты как думаешь? – почему в глазах Марко сверкнула ирония?

***

– Черт… – на лице Ники отразилась вселенская тоска от созерцания слоя пыли, которая лежала на всех горизонтальных поверхностях мансарды.

Она сбежала сюда, чтобы переварить свое опрометчивое решение – остаться без ответов, прислушаться к голосу в голове. Работа руками всегда отлично помогала справиться с эмоциями. И вот сделала величайшую глупость, ну или наоборот – поступила не как персонаж типичного ужастика. По сценарию герой обычно пытается любой ценой получить информацию, или среди ночи суется в страшный подвал с монстром. Но Ника смалодушничала в своем фильме. Поэтому монстру придется самому вылезть из подвала и застать героиню за уборкой комнаты.

«Это не малодушие, а здравый смысл. Расслабься, ты узнаешь все. Больше, чем хотела бы»…

– Заткнись! – процедила сквозь зубы, и тут же попыталась отвлечься от шизы в голове: – Кажется, сюда никто ни разу не заходил после моего последнего отъезда.

Посреди комнаты, на большой звериной шкуре гордо стояли ее пожитки, еще больше удручая своим чистым видом.

– Но Велес не пасуют перед трудностями! – заявила она глядя в грязное зеркало, – Клининг бы сюда заказать!

На нытье отозвалась только чудом выжившая муха, которая отчаянно стучала в окно, просилась на волю. В данном случае Ника ее прекрасно понимала, потому великодушно распахнула створку. Потом смирилась с неизбежным и пошла в кладовку за шваброй и тряпками.