Чистильщик

Ренар выдержал паузу, а затем спросил, глядя мне прямо в глаза:

– Вот ты, Джон, кем ты сам себя считаешь? Добропорядочным, богобоязненным человеком или..?

Я промолчал, а про себя подумал:

– А ведь правда, как я, Джон Грей, могу носить гордое звание агента Инквизиториума? Я – тот, кто когда-то предал своего лучшего друга, совершил прелюбодеяние с его женой, а затем убил её?! И это я – предатель, убийца, прелюбодей – участвую в вынесении приговора еретикам и ведьмам, обвинённым в колдовстве. Большинство из этих бедных людей не знают даже, как пишется их собственное имя. Откуда же им знать все имена демонов Тёмного престола, чтобы призывать их для помощи в колдовстве?

Неловкое молчание длилось всего мгновение, я постарался не подать вида, что вопрос Ренара застал меня врасплох. Вместо этого я пошёл в наступление:

– Ренар, иногда ты удивляешь меня! Сейчас твои слова выходят за рамки дозволенного. Ты живёшь при монастыре, свято веришь в Господа, помогаешь аббату в его церковном призвании… Мы оба с тобой заняты одним благим делом!

– Нет… нет, не совсем так. Вы, инквизиторы, епископы и прочие… Вы заняты лишь тем, что уничтожаете то, что сами назвали Тьмой – порок, ересь, грех. Я же даю возможность Свету обрести свою истинную силу – окрепнуть, развернуть крылья и взлететь ввысь, чтобы там засиять подобно Солнцу, чей лик виден всем, кто поднимает глаза в небо, – старик остановился, чтобы перевести дыхание и продолжил:

– Но как Свет узнает, что он Свет, если не будет рядом с ним Тьмы? День и ночь, небо и земля, мудрость и святая простота, добро и зло… Всё это существует нераздельно друг от друга, и только в определении их различий рождается истина. Ибо сказано в Книге: «Свет и тьма, жизнь и смерть, правое и левое – братья друг другу. Их нельзя отделить друг от друга».

– Я не понимаю тебя, Ренар… Всё это правильные слова, но в чём подвох?

– Подвох, мой мальчик, в том, что вы идёте не тем путём. Вы бездумно занимаетесь охотой на тех, кого по чьим-то доносам посчитали еретиками. А на деле выходит, что вы пытаете, мучаете, выбиваете силой признания у невиновных! Затем сжигаете их на кострах, свято веря в то, что очищаете мир от греха… И вот что я тебе скажу: вместо того, чтобы тратить время и силы на невежественных простолюдинов, далёких от колдовства, вы должны искать и находить тех, кто истинно владеет чёрным ремеслом. Вот только возможно ли это? Как можете вы – безгрешные слуги Света – знать, в чём состоит это ремесло и тёмный дар? Может ли знать вкус вина тот, кто его ни разу не пробовал?

Иногда мне казалось, что Ренар читает мои мысли. Стоило мне задуматься над его вопросами, как старик вслух отвечал на них, и это ещё больше смущало меня.

– К чему ты клонишь, Ренар?! Разве наша благородная цель не оправдывает ВСЕ средства? Разве не стоит ТАКИХ усилий очищение души одного настоящего грешника, пусть даже ценой жизни нескольких невинно осуждённых? Бог милостив, и страдания при жизни сторицей зачтутся им после смерти.

– Оставим, мой мальчик. Ты пока не готов меня услышать. Это бесполезный спор.

*****

Споры с Ренаром забирали мои силы, но со временем я стал замечать, как меняется моё состояние. Тоска иногда уменьшалась или вовсе проходила после разговоров со стариком. В минуты самой сильной печали я сам приезжал в отдалённое аббатство, где жил Чистильщик, чтобы поговорить с ним – всё равно о чём. Надо сказать, он хорошо выполнял своё дело, моя душа будто очищалась от чего-то тёмного, тяжёлого, гнетущего.