Лунный гусь, или Бессонная ночь Серёжки

– Смотри, потолок не проткни, – улыбнулась мама.

Сын уже хотел ей что-то ответить, но в этот самый момент из розетки рядом с его кроватью донёсся Викин голос:

– Суружку! Я выхужу. Жду у пудъезду.

Это была Вика. Они давно придумали общаться через телефон-розетку. Правда не всегда было понятно, что кто говорит, но не в этот раз. Мальчишка тут же перестал важничать и глянул на маму:

– Мам! Вика уже выходит из дома!

– Ну, так и ты готов.

– Как готов? Я нет! Я не готов. То есть я готов, но… – он растерянно озирался, будто искал что-то.

– Да что с тобой? – удивилась мама. – Волнуешься, что ли?

– Точно! – озарила догадка его лицо. – Я волнуюсь. А Лунный гусь научил меня специальному танцу. Вот станцую сейчас и перестану волноваться.

Мальчишка на секундочку задумался, отчего на его лбу даже собрались смешные морщинки. Вспомнив движения, он, как в йоге сложил ладони вместе и с закрытыми глазами начал повторять удивительный ночной танец Лунного гуся. Мама, опешив от неожиданности наблюдала за немного корявыми, но все же плавными движениями сына. В комнату заглянул папа и озадаченно почесав макушку, застыл в дверном проёме. Так они и стояли замерев, пока Серёжка не закончил свой странный танец. Закончив, тот открыл один глаз, посмотрел на родителей, счастливо улыбнулся и оповестил их:

– Всё! Теперь ничего не боюсь!

Те посмотрели друг на друга, потом на сына. Папа пришёл в себя первым:

– Вообще-то все уже на улице. Если ты закончил, пора выходить.

Они схватили букет и поспешили к выходу. В этот раз Серый не нёсся, а, к удивлению папы и мамы, спокойно спускался с лестницы. Когда он важно перешагнул порог подъезда, то увидел, что друзья уже собрались. Ждали только его. Ребята были нарядными и с цветами. Юлька от нетерпения уже готова была провертеть дыру на месте, ожидая Серёгу. Мама заплела ей тугие косички и завязала огромные белоснежные банты, каждый с половину Юлькиной головы. От этого её голова казалась огромной, как воздушный шар. Она нетерпеливо вертела ею, бесконечно оглядываясь на Серёжкин подъезд и сердито пыхтя, когда из него выходил кто-то другой, а не их друг.