Мы впятером стояли на окраине Вильхейма, за нашими спинами возвышалась нелепая белая стена. На вокзале толпились путешественники. Держа сумки, доверху набитые одеждой и личными вещами, они спотыкались на нетвердых ногах, обувь царапала скошенную землю. Металлические телеги с зубчатыми колесами переезжали от одного торгового лотка к другому, доставляя посылки, завернутые в льняную ткань – смотритель при этом не требовался.

Элита Вильхейма и ногой не ступит на станцию. Поскольку железнодорожный транспорт был бесплатным, к поезду стекался самый разнообразный сброд. Если богатые жители Вильхейма когда-нибудь решат покинуть свой райский уголок, они раскошелятся на частные средства передвижения. Меньше возможностей запятнать свою репутацию.

Лина окинула взглядом ближайший прилавок и склонилась к фруктовым кексам и пирожным, источавшим ванильный и цитрусовый ароматы. Каждый новый шум, казалось, привлекал ее внимание, а широко раскрытые глаза девушки со все возрастающим интересом поглощали улицу и ее обитателей.

Это не шло ни в какое сравнение с Королевским базаром. За железнодорожным вокзалом и теснящимися друг к другу домами из булыжника, словно центр всего мира, стоял Фиолетовый Замок. Высеченный в одинокой горе, когда-то возвышавшейся на этом месте, он стал домом для королевской семьи. На огромном по размеру и выдолбленном первом этаже располагался базар. Невозможно забыть эти буйные цвета. Отделанные золотом шатры бордового, изумрудного, лазурного и аметистового цветов соперничали за внимание, товары из других стран сверкали в волшебном сиянии стен.

Лина проследила за моим взглядом и посмотрела на замок.

– Он такой огромный.

– Действительно.

Я повернулся спиной к тому, что когда-то считал своим домом. Замок, люди, весь Вильхейм. Но тоска, которую я испытывал по той жизни, исчезла вместе с моим последним вздохом. Даже с милостью Мэвис, принесенной в жертву дочери Первого Короля, продлившей жизнь обитателям Вильхейма, моя семья давным-давно умерла.

Рядом Кост сжал губы в тонкую линию, изучая выражение моего лица. Он единственный, кто знал о моей прошлой жизни.

– Но он совсем не пурпурный, – задумчиво пробормотала Лина.

– Фиолетовый, а не пурпурный, – уточнил Кост, опустив глаза, словно это различие должно быть понятно всем. – Когда появляется первая полная луна весны, белый камень преображается. Фиолетовый блеск покрывает замок, и это длится несколько дней. Поистине потрясающее зрелище. Неужели ты ни разу не видела этого?

Она повернулась спиной к Вильхейму.

– Нет.

Сунув руки в карманы, я искоса посмотрел на нее, но взгляд Лины притягивало что-то, чего я не мог увидеть. Тоскующий взгляд, я бы сказал. Знала ли она, что ее собственный народ открыл на нее охоту? Неужели она ищет дом, куда никогда не сможет вернуться? Вильхейм будет ничуть не лучше. Для стороннего наблюдателя, полагаю, очарование было неоспоримым. Но для сведущего человека… В атмосфере замка практически постоянно чувствовалась паника. Как будто сама мысль о потере их драгоценного города вызывала истерию у здравомыслящих людей.

Я вгляделся в похожие на кинжалы верхушки деревьев Китского леса, виднеющиеся на горизонте. Какой бы легкой ни казалась жизнь в этих проклятых белых стенах, я всегда предпочту им холодные тени Круора.

Лина уставилась на рельсы, нахмурив брови.

– Напомни мне, почему мы путешествуем подобным образом, если ты можешь просто перемещаться с места на место вместе с тенями? Вообще-то, нам удалось бы добраться туда быстрее с твоей магией.

Озиас добродушно улыбнулся.

– Не все так просто. На большом расстоянии единственное, что мы можем сделать, – это спроецировать наше осознание. Мы способны прятаться на небольшой территории столько, сколько захотим, но фактическое перемещение теней ограничено. Чтобы переместиться дальше, чем на несколько десятков метров, требуется немалая энергия, и она имеет свойство заканчиваться.

Кост зашипел, повернувшись к Озиасу и пристально посмотрев на него.

– Хватит болтать о секретах Круора.

Озиас виновато поднял ладони.

– Прости, Кост. Во всяком случае, она не сумеет воспользоваться этой информацией.

– Ты не знаешь этого, – он бросил на Лину презрительный взгляд, поправляя очки. – Неважно. Поезд уже прибывает. Лучше обуздать Калема, пока мы не упустили его.

Прислонившись к одному из прилавков, Калем болтал с девушкой, продававшей туники ручной работы. Он наклонился, зашептав ей что-то на ухо, и она хихикнула.

– Калем, – шепотом позвал я.

Сквозь толпу людей и громкие призывы продавцов, расхваливающих свой товар, ни один обычный человек не услышал бы меня. Но Калем выпрямился и подошел к нам с кривой усмешкой на лице.

– Уже пора?

Он потянул одну из выбившихся прядей, свисавших с небрежного пучка на его макушке.

Лина засунула руки в карманы кожаной куртки.

– С чего ты взял? Я не вижу поезда.

Ее черные брюки из телячьей кожи были заправлены в высокие ониксовые сапоги, единственным ярким пятном на ней стала бирюзовая туника из хлопка, которую приобрел Кост. Я давно перестал спрашивать, как он узнавал такие детали, как, например, размер одежды Лины.

Кост едва удостоил ее взглядом.

– Мы можем слышать на большом расстоянии. Смерть обострила наши чувства.

– Значит, это ты не считаешь секретом, – улыбка тронула ее губы.

Кост вздрогнул.

– Если уж на то пошло, это должно стать тебе предупреждением.

К моему восхищению, она решила надавить посильнее и не пошла на попятную, нисколько не обидевшись на явное пренебрежение Коста.

– Тогда почему ты носишь очки?

– Исключительно по собственному желанию. Озиас?

Озиас хмыкнул и закинул за плечи четыре из пяти сумок, а последнюю бросил Калему.

– Вот держи. Я оставил тебе полегче.

– Отстань, – вопреки резким словам Калема его взгляд потеплел, и он с улыбкой пристегнул сумку. – Я весь в предвкушении. Ортега-Ки, мы уже на пути к тебе!

Лина оглядела его голые руки.

– Ты ведь понимаешь, что сегодня мы туда не доберемся?

– Можно и помечтать, – подмигнул он, покачиваясь на пятках, и странное разочарование поселилось в моей груди.

Я снова повернулся к путям. Низкий гул поднялся в воздухе, предвещая приближение поезда. Вдали появилась черная громадина. Двигаясь на смеси рикримов и пара, она неслась к избранным городам по всему нашему континенту. В других местах путешествия совершались пешком, верхом или на лодке.

Поезд с шумом остановился перед нами, и порыв ветра, последовавший за ним, отбросил волосы Лины прямо ей на лицо. Она смахнула спутанные пряди и проскользнула в толпу.

И исчезла. Унесенная ветром. Мои конечности оцепенели, и я взглядом пронзил толпу. Мне следовало быть более внимательным. Я предполагал, что теперь, когда она получила свой контракт, то не осмелится предпринимать никаких действий. Но, может, она все-таки обнаружила лазейку. Решила, что ее судьба будет лучше без нас.

Весьма здравое предположение.

– Нок.

Взгляд Коста метался от одного человека к другому. Лицо Калема стало мертвенно-бледным. Озиас рванул вперед, создавая пространство там, где только что яблоку негде было упасть, и мы последовали за ним в расступившееся море людей.

– Я знаю. Мы найдем ее.

Пусть бегает сколько угодно, мы ее поймаем. Все будет не так, как раньше. На этот раз мы знали, с чем имеем дело.

А вот она – вряд ли.

Люди толпились вокруг нас, пинаясь локтями в бока и бормоча нерешительные извинения. Неужели она явилась к нам только для того, чтобы проскользнуть в другую дверь? Черные тени потянулись из скрытых углов поезда, собираясь вокруг моих ног и окольцовывая мои лодыжки.

– Эй, сюда, – голос Лины прорвался сквозь шум, и мой взгляд тут же нашел ее. Вытянув ноги на пяти креслах вдоль задней части вагона, она помахала рукой. – Если вы не поторопитесь, кто-нибудь их займет, и нам придется бороться за места до следующей остановки.

Тени, задержавшиеся вокруг моего тела, отступили. Она не нарушила своего слова. Не попыталась сбежать.

Калем первым пришел в себя, его хитрая ухмылка растянулась на целую милю.

– А она вовсе не глупа.

– Путь до Истренда займет несколько часов. Устраивайтесь поудобнее, – Кост бросил на Калема суровый взгляд, когда тот опустился на сиденье рядом с Линой, протянул обе руки к потолку, затем закинул одну ей за голову, а другую положил на спинку пустого кресла рядом с собой. Мои пальцы дернулись, и из недр вагона послышался пронзительный вой, и окна заволокло паром. – Но не слишком удобно.

Калем усмехнулся.

– Кост, ты здесь главный.

* * *

Тихое хихиканье нарушило мой мирный сон, зажгло что-то светлое у меня в груди. Не двигаясь, я приоткрыл глаза. С тех пор, как поезд тронулся дальше на юг, вагон опустел, а в его дальнем конце осталась только спящая парочка. Кост сидел впереди меня, плотно прижавшись спиной к оконному стеклу и вытянув перед собой ноги. Уткнувшись носом в книгу, он не заметил моего пробуждения. Калем храпел несколькими рядами дальше: рот открыт, шея вытянута под невероятным углом, голова застряла между окном и подголовником. Озиас…

Снова негромкий смех. Беззаботная улыбка озарила лицо Лины, и она что-то пробормотала Озиасу, сложив ладони рупором. Невозможно было не улыбнуться, когда в полном восхищении наблюдал за ней, и я не единственный так реагировал. Скрипучая невидимая дверь ознаменовала открытие царства зверей, и Озиас, приблизившись и прищурив глаза, за чем-то наблюдал в ладонях девушки.

– Она симпатичная, правда? – Лина заворковала, и крошечная обезьянка выпрыгнула из ее рук и приземлилась на хлопковую тунику Озиаса.

Змеящийся хвост, длиной превосходивший ее туловище, извивался позади твари. Лина украдкой бросила взгляд на спящую пару, а потом быстро кивнула.

– Протяни мне руку.

Ладонью вниз он указал на существо. Смуглое, с тремя голубыми глазами и руками, слишком большими для его тела, существо схватило один из его толстых пальцев и приподнялось. Из горла твари вырвалось тихое кудахтанье, и Озиас просиял.

– Как думаешь, я ей нравлюсь?

Я тихонько фыркнул про себя, но Лина прижала локти к бедрам и, наклонив голову, встретилась лицом к лицу с обезьяной.

– Конечно. Ее зовут Тила. Это – Доша, зверь класса «Д». Она невосприимчива к любому яду и может определить, безопасна ли пища для употребления. Еще она невероятно ловкая, как ты можешь заметить.

Тила склонила голову набок, а затем внезапно прыгнула на перила над ними. Липкая слизь засочилась из ее пальцев. Дрожь беспокойства пробежала по бровям Лины, и она снова посмотрела на пару. Законом не запрещалось владеть тварями, но их редкость привлекала чрезмерное внимание.

Лина протянула руку и пощекотала Тиле брюшко.

– Давай, слезай оттуда, – ее голос звучал так мягко и ласково, что тепло в моей груди на миг окрасилось беспросветной тоской.

Такого рода эмоция приходит с истинной связью с другим человеком. Умиротворение. Счастье.

– Поры на подушечках ее пальцев источают сильнейшее в мире связывающее вещество. Они принимают своего заклинателя, привязываются к нему.

Лина подождала, пока Тила слезет, проползет по куртке и устроится у нее на шее.

Озиас осторожно положил палец на голову твари.

– Спасибо, что поделилась ею со мной. Сколькими тварями ты владеешь?

Улыбка Лины стала еще шире. Она выглядела более живой, более загадочной с каждой секундой, когда говорила о своих животных, но это было уже чересчур. Не надо видеть в ней нечто большее, чем просто награду за работу. Не тогда, когда она угрожала моему заместителю. Пролилась кровь Коста. Эта мысль прогнала все теплые ощущения, и я откинулся на спинку кресла.

Лина счастливо вздохнула.

– У меня много таких маленьких друзей. Когда заклинатели начинают обучение, они могут приручать только зверей класса «Е», и дальше, по мере развития их способностей, они поднимаются по лестнице рангов. В Хайрите многие существа естественным образом селятся на окрестных лугах. У нас очень распространены симбиотические отношения.

– В Хайрите?

Тишина поглотила все пространство внутри вагона, нарушаемая лишь плохо скрываемым вздохом Лины. Казалось, будто это слово ранило ее. Будто она даже не осознавала, что произносит, пока Озиас не повторил его снова.

Задумчивая грусть заиграла на ее лице. Я хорошо знал это чувство. Прошел через ту же фазу после воскрешения. И хотя я не знал ее, даже несмотря на то что она угрожала Косту, мне не нравилась мысль о том, что Лина когда-либо испытывала подобное чувство. Мне не нравилось думать, что я могу что-то сказать, поделиться знаниями, чтобы ей стало легче.

– Хайрит – это город тварей, расположенный в тайной долине на Западе, – заговорил Кост, не отрывая взгляда от раскрытых перед ним страниц. – Это святилище для заклинателей, дом, куда они всегда могут вернуться. Если, конечно, их не изгнали.

Покраснев от его словесной пощечины, Лина коротко кивнула.

– Все именно так.

Свечение вишневого дерева вырвалось из ее руки, и она тихо позвала Тилу обратно. Полные боли глаза остановились на Косте и скользнули прочь, двинувшись ко мне, и широко распахнулись, как только она заметила, что я не сплю.

Мгновение я просто удерживал ее взгляд. Знал, что вижу в нем. Раскаяние. Тоску по родине. Жертву. Для тех из нас, кто жил на задворках общества, трудные решения часто оставляли слишком глубокие шрамы и воспоминания на всю жизнь, которые мы предпочли бы забыть. Что бы она ни сделала, если за ее голову назначили награду, мне было наплевать. Мысли делали работу обременительной, а я в свое время совершал дела и похуже. Не то чтобы она когда-либо узнает об этом. Или я когда-нибудь ей сам об этом расскажу.

Не то чтобы я мог ее утешить.

Но я хотел этого.

Озиас непринужденно положил ладонь на предплечье Лины.

– В следующий раз позволишь мне познакомиться с тварью побольше?

– Конечно. А сейчас, если позволишь…

Она встала и, пройдя в центр вагона, заперлась в ближайшей уборной.

Озиас нахмурился.

– Сурово ты, Кост.

Кост захлопнул книгу.

– Сурово? Два дня назад эта девушка меня чуть не убила, и ты еще называешь меня суровым?

Озиас поморщился.

– Понимаю. Просто если мы собираемся сотрудничать с ней, то, может, нам стоит попытаться оставить все недомолвки позади?

– Я всего лишь отвечал на твой вопрос, если ты не заметил.

– Но разве все должно выглядеть так холодно и официально? Твои слова, твое поведение, расслабься уже немного. Мы-то к этому привыкли, а она – нет, – Озиас повернулся ко мне и указал большим пальцем за плечо. – Разве ты не собираешься что-то сказать? Он только к тебе прислушивается.

Потрясенный взгляд Лины вспыхнул в моей памяти, борясь с образом окровавленного Коста. Я похоронил оба эти образа под годами тренировок и напоминанием о том, что за мной все еще числилась плата за ее голову, когда я дотронулся до татуировки в виде гладкой косы на своем запястье. Приблизиться к Лине граничило с безумием.

– Он не сделал ничего плохого. Не зацикливайся сильно на этом.

Озиас смягчился и расслабился.

– Ладно.

– Мы должны прибыть с минуты на минуту, – Кост стряхнул невидимую пылинку со своей куртки и пнул болтающуюся через проход ногу Калема. – Просыпайся.

– Хм? – Калем подавил зевок и потом быстро пересчитал нас. – А где Лина?

– В уборной, – Озиас хрустнул шеей и встал, вытаскивая одну за другой сумки с вещами.

Послеполуденное солнце заглядывало в окна. Необъятный Вильхейм исчез, оставив после себя обширную холмистую пустыню. Травянистые равнины простирались до лесов и гор на горизонте, вершины которых возвышались на фоне облаков на юге.

Металлическая дверь уборной скользнула в сторону, и появилась Лина. К счастью, я не заметил, что ее глаза покраснели. Рассеянный взгляд отыскал Озиаса, она кивнула и вцепилась в перила, оставшись стоять в нескольких метрах от нас.

Я поправил манжет своей туники.

– Нам следует остаться в Истренде на ночь, а утром первым делом отправимся в путь. Уже нет смысла сейчас продвигаться вглубь территории и буквально спустя несколько часов разбивать лагерь.

– Согласен. Я сейчас же поищу торговца лошадьми, – Кост встал, когда поезд замедлил ход, и пронзительный свисток возвестил о прибытии.

– Увидимся в гостинице, – слова Лины резанули воздух.

В эту самую секунду отворились двери, и без единого звука Лина развернулась и шмыгнула прочь из вагона. Я шагнул следом за ней, но в проходе возник Калем.

– По рукам.

– Похоже, будет весело, – Озиас пожал плечами, проходя мимо, его сумки с вещами ударялись о спинки сидений.

– Пошли, – я положил руку Косту на плечо, и он напрягся от моего прикосновения. – Давай найдем торговца лошадьми.

Седьмая глава. Лина

Из окна своего номера в «Ревущем Осле» я наблюдала, как Нок и Кост договариваются с единственным в городе торговцем лошадьми. Загнанные в большую конюшню, построенную из бревен и огороженную деревянным забором, лошади поднимали грязь, жуя траву. Сквозь плывущую пыль я разглядела несколько родовых лошадей и несколько зилах. Я молилась, чтобы они расщедрились битами за последнего.

Когда-то дикие магические твари, зилахи, бродили по равнинам Лендрии. Ростом в двадцать ладоней, с оленьим телом и широкими белыми полосами, пересекающими коричневую шкуру на спине. Зажатый между огромными ушами, морганитовый выступ отбрасывал слабый персиковый отблеск на каждую из их грив цвета слоновой кости. Эти твари считались выносливее лошадей, даже несмотря на то что с годами их магия исчезла. Если мы возьмем лошадей, то наш двухдневный поход растянется на три дня. А может, даже на четыре. И значит, останется меньше времени на поиски и приручение Мияда, и придется провести гораздо больше времени в обществе этих убийц. Мне не хотелось оказаться в таком затруднительном положении.

Выбросив из головы эти мысли, я сосредоточилась на более насущной проблеме – нашей общей комнате. Истренд являлся лесозаготовительным городом и граничил с Лайтвудским лесом. На экспорт в основном вывозили древесину, а проживало здесь всего несколько сотен жителей. Они выживали за счет лесной дичи и свежих овощей, выращенных на нескольких сельскохозяйственных участках на окраине города. Зданий немного, да и вообще не особо оживленно. И поскольку большинство путешественников посещало Ортега-Ки исключительно по живописному и куда более дорогому маршруту на корабле, о жилье мы не очень-то беспокоились. Гостиница всего в два этажа, с полудюжиной комнат, и только одна из них была свободна.

Предположительно на шесть спальных мест.

Я обвела взглядом двухъярусные койки и матрас на полу, покрытый телячьими шкурами и пуховыми одеялами. Опустилась на нижний матрас двухъярусной кровати, и пружины скрипнули под моим весом. Широко раскинув руки, я могла кончиками пальцев задеть обе противоположные койки. Шторы с черными узорами скользили вдоль стен. Освещенные свечами железные светильники висели по обе стороны от двери, отбрасывая мерцающий свет, отчего тени исполняли причудливый танец у моих ног.

Эти тени. Я не могла избавиться от образа, как они цеплялись за Нока. Если бы он не представлял для меня такую угрозу, то показался бы даже довольно привлекательным. Могу поклясться, что в поезде он заглянул в мою душу, его обсидиановые глаза прожигали насквозь. По его взгляду я поняла: он знает, что такое боль, – такой взгляд невозможно скрыть. Конечно, он совершал ужасные поступки, будучи наемным убийцей. Сожалеет ли он о них? Он не выказывал никаких сомнений относительно своей роли лидера Круора. Так что же случилось? Какие страдания он перенес, что так легко распознал во мне эту боль? Но тем не менее его взгляд был таким всего лишь мгновение. Потому что как только я вышла из уборной, тот же самый взгляд уже похолодел и норовил меня заморозить. Сразу вспомнилась его сила. Равнодушие, которым он так легко владел. Его красота не превосходила его опасности, а я не собиралась рисковать.

Дверь гостиничного номера распахнулась, и в комнату вошли Озиас и Калем. Озиас остановился как вкопанный.

– Когда он дал мне только один ключ, я думал, что для тебя уже выделили отдельную комнату.

Я пожала плечами.

– Нет. Это все, что у нас есть.

Калем закрыл за собой дверь и бросил сумку на пол.

– Я занимаю верхнюю койку.

Озиас закатил глаза.

– Прости, Лина.

Он прислонился к стене, и его белоснежная туника потемнела от пыли.

– Все в порядке.

Я посмотрела на груду одеял, брошенных на матрас на полу. Прежде чем кто-то успел заявить на них свои права, я соскользнула с кровати и упала на подушки.

– Так, – Озиас перевернул бирки на каждой сумке, нашел одну с моим именем и поставил передо мной. – Не знаю, что туда сложил Кост, поэтому, что бы ты ни нашла, не вини меня.

Я улыбнулась.

– Спасибо.

– Не волнуйся. Я пойду в уборную и приведу себя в порядок.

Повесив сумку на плечо, он вышел.

– Знаешь, делить комнату не так уж и плохо, – Калем подмигнул и одним махом сдернул с себя тунику. Жар хлынул от затылка к моим щекам. Бог солнца благословил его. Даже при слабом освещении настенных светильников его загорелая кожа почему-то блестела. Резные мускулы напряглись, когда он ухмыльнулся и наклонился ко мне. – Что думаешь насчет этого?

Что я думаю насчет этого? Из всех знакомых мне убийц он, возможно, был самым легкомысленным. А его интерес ко мне стал очевиден еще до этой выходки. Кроме того, Калем не проявлял жестокости, а необременительные встречи случались в моей жизни и раньше. Вдруг разговор по душам и любовные игры в простынях сыграют мне на руку и позволят заполучить то, в чем я так отчаянно нуждаюсь?

– Ну…

Дверь спальни распахнулась раньше, чем я успела обдумать эту мысль, и Нок с Костом застыли на пороге. Убийственное – не подобрать другого слова для выражения, которое застыло на лице Нока, когда он впился в Калема взглядом. Калем на мгновение оцепенел, потом вздохнул и погладил себя по затылку.

– С вами совсем не весело.

– Следи за собой, – слова Нока звучали так тихо, почти неслышно, но холодок все-таки пробежал по моим рукам.

Не обращая на Калема внимания, я глубже зарылась в одеяла.

– Да, конечно. Кстати, я предъявил права на верхнюю койку, – Калем бросил свою сумку на одну из кроватей, а потом, проходя мимо Нока и Коста, забрал свою тунику. – Скоро увидимся, ребята.

– Он становится все невыносимее, – Кост неторопливо оглядывал кровати. – Хотя размещение оставляет желать лучшего.

– Занимай верхнюю койку. Я возьму ту, что под тобой.

– Без проблем.

По напряженной позе Нока было видно, что ему до сих пор не по себе, даже когда он начал молча рыться в своих вещах. Я медленно сняла куртку и заглянула к себе в сумку. Пробежала пальцами по стопке туник и бриджей. Все чистое. И, кажется, новое. Более тонкая ткань с прочной нитью, но все еще мягкая, как Пуф. Такая одежда не годилась для «Полуночного Шутника».

И, похоже, стоила кучу бит. Я завязала сумку, проигнорировав странное желание побежать в ванную и все примерить.

– Внизу можно подкрепиться, – Кост повесил свой плащ на деревянные перила койки. Аккуратно отглаженная, сшитая на заказ туника совсем не походила на дорожную одежду. Он закатал манжеты, обнажив под ними вышитый на жаккарде узор. Все убийцы одевались по-разному, но ни один не выглядел таким суровым и ожесточенным, как он. – Может, заказать нам столик?

– Хорошая мысль, – Нок не оторвал глаз от своей сумки, и Кост ушел, не сказав больше ни слова.

Когда мы с Ноком остались одни в комнате, молчание словно растянулось на несколько часов, пока он не вздохнул, бросив свою сумку и пригвоздив меня взглядом к стене.

– Калем может вести себя как настоящая заноза в заднице.

– Все нормально, – выпутавшись из одеял, я встала и стряхнула ворсинки со штанов.

Расстояние между нами не помогало: его взгляд все равно нервировал меня.

– Полагаю, я здесь не для того, чтобы указывать тебе, как проводить свободное время… – выпрямившись во весь рост, он добавил: – Но имей в виду, у тебя есть работа.

Вздернув подбородок, я заявила со всей категоричностью:

– Я в состоянии сказать «нет». И делаю это постоянно.

У заклинателей были свои недостатки: например, мы частенько привлекали к себе внимание не особо достойных мужчин. Включая присутствующих. Нок не принадлежал к тем, кого я привела бы познакомиться со своей семьей, но я и не собиралась соблазнять того, с кем пойду домой к маме. Не тогда, когда у меня были свои собственные мотивы для обольщения убийцы. Он, Калем, Озиас – передо мной открывалось множество вариантов.

Нок изучал меня, не подходя ближе. Его облегающая туника с короткими рукавами позволяла мне разглядеть рельеф его мускулов. Под этой тканью чувствовалось напряжение. Я сомневалась, что смогу убедить его беззаботно снять тунику, как это сделал Калем.

И все же… Прямо под ключицей Нока виднелась кожа. Намек на его грудь.

Проблеск привлекательной уязвимости под всей этой несокрушимой силой.

Прошло не так уж много времени с тех пор, как мое тело испытывало наслаждение, но что-то в Ноке заставило меня забыть об этом. Для меня он – враг, и не следовало рассматривать хоть малейшую возможность получить удовольствие от его общества. Но, вероятно, именно поэтому он и казался таким привлекательным. Опасность. Риск. В любом случае здесь не останется места для привязанности.

Я прикусила нижнюю губу.

– Как и сказать «да». Иногда.

Нок удивленно моргнул. Его взволновали мои слова? Трудно сказать.

– Я… вижу. Очень смело с твоей стороны, – он придвинулся чуть ближе, но скрестил руки на груди. Одновременно проявляя интерес и ставя крест на том, чего жаждало мое тело. – Будь осторожна с Калемом. Последнее, чего мы хотим, это сделать нашу… ситуацию более неловкой или неудобной для всех.

Он решил, что я говорю о Калеме. Не скажу, что разочарована. Нет.

– Я очень сомневаюсь, что это станет проблемой. Будет крайне неловко, если он потребует от меня чего-то большего. Потому что этого никогда не случится.

– Да?

Я приподняла плечо.

– Он, конечно, забавный, но… не в моем вкусе, – откровенно призналась я.

– О. Понимаю.

Потирая подбородок, Нок изучал меня настороженным взглядом. Неужели я действительно так опасна для него? Почти смехотворная мысль, учитывая, как легко он едва не покончил с моей жизнью. Опустив руки, он подошел к двери и рывком распахнул ее. А затем, помолчав немного, кивнул в мою сторону.

– Ужинать будешь?

Мое сердце на мгновение замерло, а потом птицей воспарило в груди.

– Конечно.

– Хорошо.

Нок вышел из номера не оглядываясь, направился к лестнице и стал спускаться, перепрыгивая через две ступеньки.

Какое-то мгновение я просто стояла у приоткрытой двери. До меня долетали звуки таверны на первом этаже, звон столового серебра, звон тарелок, приглушенные разговоры парней и прерывистый смех. И все же голос Нока звучал у меня в голове. Его эмоции напоминали движущуюся мишень, и я не имела ни малейшего понятия, куда целиться. Однако, несмотря на свою холодную отстраненность, он сделал шаг мне навстречу. Выразил беспокойство по поводу Калема. Обо мне.

Может, за его ледяными словами и горьким взглядом скрывалось нечто большее? Мне просто нужно найти правильный способ отогреть его и посмотреть, что удастся растопить.

Осталось только отважиться на это.

* * *

Ужин со спутниками был каким угодно, но только не расслабляющим. Сидя за столом на четверых с Ноком, Озиасом и Костом, я жевала тушеную баранину и свежеиспеченный хлеб. Кост подавал пример чуть ли не военной сноровки: ел в рекордно короткие сроки и с такой аккуратностью, какой мне в жизни от себя не добиться. Закончив, он достал карту леса и обсудил с Озиасом удачные места для лагеря. Калем так и не присоединился к нам, отдав предпочтение барной стойке, симпатичной брюнетке и нескольким кружкам эля.

А Нок… Я сделала большой глоток воды, запивая остатки еды, затем отодвинула тарелку в сторону. Нок молчал. Время от времени он кивал, соглашаясь с некоторыми предложениями Коста, но глаза его не отрывались от меня. Он внимательно изучал меня в течение всего ужина, опаляя мою кожу приятным теплом.

– Дорогуша, ты уже закончила? – барменша кивнула в сторону моей тарелки, прежде чем вытереть руки полотенцем с цветочным узором, висевшим у нее на талии.

– Да, спасибо.

Таверна, ненамного лучше «Полуночного Шутника», все равно пахла домом. Покрытые пылью оконные стекла придавали черному небу странный красновато-коричневый оттенок. Толстые свечи капали горячим воском на потускневшие серебряные подсвечники. И все же бармен, разливающий успокоительные напитки, и его спутница не обладали тем грубым очарованием, которым так легко владел Дез, да и душевности не хватало.

Возможно, это было из-за огромной ледяной стены, сидящей напротив меня: Нок откинулся на спинку стула, лениво сжимая рукой почти пустой стакан.

Озиас передвинул пустую тарелку на середину стола.

– Надеюсь, Калем не разбудит нас, когда вернется. – Он медленно встал, его кости захрустели, когда он размялся. – Я собираюсь лечь спать.

Кост свернул свои карты.

– Я тоже. Нок?

Взгляд Нока все еще не отрывался от моего лица.

– Идите. Думаю, мне нужно еще выпить.

Кост колебался долю секунды, но потом кивнул, повернулся и последовал за Озиасом к лестнице. С каждой секундой неумолимый взгляд Нока разгорался все ярче, пока не вернулась барменша и не привлекла его внимание.

– Вы двое уходите? – она уперла руки в бедра. – Или я могу предложить вам что-нибудь еще?

Нок указал на свой пустой стакан.

– Выпью еще, пожалуй.

– А мне воды, если можно.

– Конечно.

Барменша отошла в сторону. Она схватила из бара внушительную бутылку пряного желудевого виски, затем быстро наполнила стакан свежей водой и вернулась к нам. Умелыми руками женщина доверху налила янтарной жидкости в стакан и подала Ноку.

– Наслаждайся, милый.

Когда она поспешила к другому столику, я, наконец, набралась смелости и сказала:

– Итак…

– Почему ты не знаешь о фиолетовом сиянии Вильхейма? – вопрос вырвался из него, как будто он вынашивал его в течение нескольких часов.

Похоже, любопытство являлось главной слабостью Нока.

У меня не осталось иного выбора, кроме как окунуться прямо в эти бездонные омуты черного стекла, вспоминая, как он улыбался, говоря о своей любви к головоломкам. Как истинный коллекционер, он находил случайные кусочки информации, чтобы потом сохранить их и время от времени пытаться сложить воедино. Мысль о том, что я так заинтриговала этого потрясающего юношу, странно волновала меня.

– Просто я никогда там не была.

Изгнание имело скверную цену. Мало того, что мой народ выгнал меня из дома, так еще и позаботился о том, чтобы я в жизни не нашла достойную работу на безопасной земле Вильхейма.

Нок уперся запястьями в стол, держа выпивку между рук.

– Думаю, этого и следовало ожидать, если ты провела большую часть своих дней в Хайрите.