Читать книгу: «Мелодрама»
—1—
Когда весна врывается в окна,
Я опускаю шторы.
Когда чувства ломятся в двери,
Я запираю их на засовы.
В мою жизнь без спроса – пустое дело.
А вообще я смелая. 
—2—
А ты такой офигенный!
Сидишь, закинув руки за голову.
От тебя у меня будто ускоряется кровь в венах.
Мы тут вдвоём ловим постзакатное в небе олово.
Между нами тепло и волнение.
Дышим украдкой, нечаянно ищем ладони.
Ещё нифига не знаем о телесных сложносложениях,
Нам бы как-нибудь это продлить, а то скоро домой загонят.
А над нами уже такие звёзды!
Мы падаем в небо, седлаем китов в этом море,
Носком ботинка сердечко не глядя выводишь…
А внутри разливается что-то такое…
непонятное
Но хочется тронуть тот завиток на затылке
И смотреть тебе прямо в зрачки!
А ещё, до утра разговаривать, стоя у этой калитки,
Да неважно о чём! сверчков послушаем-помолчим.
⠀
Вот мамин голос доносится…
А ты смотришь, будто что-то хочешь сказать
И твой папа тебя дозывается.
Вздыхаю: «Завтра выходи гулять!» 
—3—
Там снова снег, а я не одета.
Легко бежать навстречу через лето,
А тут – зима, босые стопы и тыщи километров.
Проще написать пару куплетов.
Внезапная цена обычного привета:
Бессонница по чеку,
На сдачу – боль в груди.
А ты приди!
Приди и выбери меня!
Не чтобы я летела
Безбашенной кометой
Через метели, пробки,
толпу, аэропорты
А чтобы ты…
Чтобы ни снег,
Ни тыщи километров,
Ни босые ступни,
Ни зима, не были ответом
А только это…
Я здесь,
Потому что ты. 
—4—
В предрассветные сумерки
В серо-розовой дымке
Слышен ропот примятой травы,
На которой нагие
Слились звёзды и рóсы
На глазах у прозрачной луны.
⠀
В серо-розовой дымке
Сливались в единое
По законам алхимии те,
Чьи кривые и ровные не встречаются в полдень,
Не касаются друг друга во тьме.
⠀
В кратком миге смешения
Дня и ночи отшельники
Обретают друг друга, дрожа.
Их любовь не запретная – она осторожная.
Это их смысл неровно дышать.
В предрассветные сумерки
В серо-розовой дымке
Так они решили любить.
Сделали выбор – дышат по-своему
Вдох через раз за двоих. 
—5—
По ночам нужно крепко спать.
Морю внутри положено
замолчать,
Наложена запрета печать
На двери в потаённый
Сад.
Чтоб украдкою томный жасмин,
Не касался сердец восьми,
Все восемь давно пусты,
Обескровленные
Русла.
И вот бессонницей жалит луна,
К лимбу пульсирующая тропа,
В каждой капле несёт она
Сладкий миндальный
Яд.
И слетают с восьми замки,
Трепещут мембраны внутри,
Запускается восьмеричный ритм,
Оживает море внутри,
Волнуется.
Сад распустился готовый петь,
Ноты достал для партии скрипок и флейт,
Пионы пернатые готовы вот-вот взлететь
И тут
Светает…
Лунное серебро в крови с рассветом тает… 
—6—
Смотри, Марусь,
Реальность.
У неё есть цвет, звук, фактура и запах.
Ты любишь короткие юбки
И трикотажные платья.
Но отражение
Всё твердит не время
То не по возрасту,
То не по сезону,
То не по сложению.
Ты любишь видеть красивые линии
Иногда даже в зеркале,
Но не жить в них.
В красивых линиях,
Милая,
Нагляднее твоё уныние. 
—7—
Вместо памяти
Слепок чувства
Ни о движении тел,
ни о качании люстры
среди антрацитовых стен —
воспоминаний нет.
Отлить бы из воска,
чтобы точно по контуру
пустоты
легла копия.
Чтобы сквозняки не несли
эту ш-ш-ш…
что не будет такой,
как эта,
уже любви.
Всё, что после окончания выдоха,
перестает быть.
Когда-то воздух гулял
в пространстве
единства наших ртов,
запечатленных друг на друге,
спаянных губ
нечаянной встречей.
Тогда-то у кого-то
в груди дрогнуло живое и
стекло вокруг него треснуло.
Полетели осколки
во все стороны
иссекая сердечную.
Боль —
это оттенок нежности.
В антраците
соль с карамелью,
табачно-кофейный
холод.
Ш-ш-ш…шипя
остывает
воск. 
—8—
Чувственность аутентичная
И безразличная
К размаху эпичному.
Интимность на полюсе веры.
В контакте физическом
Искрит электричество,
Суть эгоцентрическая.
Перепутаны кем-то клеммы.
Загадка влечения:
Кому-то зачем-то я,
До днища исчерпана.
До пепла сгоревшие нервы.
Любовь немыслима.
Безответными письмами
Признаюсь – зависима.
Портрет недописанной стервы.
А что до близости,
У меня только тезисы
И те бесполезны все.
Сад средь бетонных стен. 
