Читать книгу: «Сага о самолётах», страница 2
Часы с надоедливой кукушкой прямо над пейзажной картиной «пропели» полночь, за дверью выбили пробку из-под шампанского, раздался заливистый смех, улюлюканье и трёхкратное «Поздравляем!». Звук разорванной хлопушки и бьющейся посуды. На этот раз надрывисто расхохотался Юджин, а Борис терпеливо ждал, когда зятя отпустит смех.
– Порт Блаунс – это миф, – сурово отрезал Кэнтвелл, отложив трубку. – Ты и сам знаешь.
– Никто не знает этого наверняка, – ловко парировал Борис.
Юджин был знаком с тестем уже достаточно давно, чтобы с лёту догадаться, куда дул ветер. Неужели Викена действительно предлагал отправиться за забытым императором – если он, конечно, всё ещё был жив! – на полумифический остров, когда существование и того, и другого ставилось под сомнение всеми здравомыслящими людьми республики?..
– Иного выбора у нас нет, – словно прочтя его мысли, развёл руками Борис.
Улюлюканье толпы раздавалось всё дальше, но они всё равно слышали где-то неподалёку несчастный голосок Клем, которая слёзно просила гостей не «драть перья попугаю», встречавшему их у ворот парадного входа.
Вдруг совсем близко раздались три юношеских голоса:
– Ну-ка, Винни! Чего подслушиваешь?
– Дерик!
– Посторонись! Мне есть что сказать дяде Юджину…
– Ты что, совсем страх растерял? Он тебя не примет… Кто здесь персона нон-грата, забыл?..
– А это мы ещё посмотрим…
И через секунду все трое влетели в кабинет Юджина по очереди, а Винс боязливо захлопнул дверь и прижался к стенке. От всей этой стремительности с верхней полки книжного шкафа слетел томик по «Лётной инженерии». Винс вздрогнул. Дерик уверенным шагом приблизился к столу Юджина, низко поклонился и стойко поздоровался: «Доброй ночи вам… дядя». Фил всё твердил брату вслед, глядя на Юджина: «Я предупреждал его не ходить, он не слушал…».
При виде опального племянника Юджин ничем не выдал удивления, лишь вопросительно вскинул брови. Борис Викена насмешливо гоготнул.
– Что за манеры, юноша?.. – фыркнул старик, недовольно косясь на мокрые резиновые сапоги Дерика, которыми тот только что прошёлся по ковру ручной работы. – Кто так врывается?..
– Фил, мальчик мой, иди-ка ко мне сюда. – Юджин жестом остановил младшего племянника, указав ему на место за спиной, у окна, и тот покорно, хоть и нехотя, занял его, виновато косясь на Дерика. – Давай послушаем, что скажет твой непутёвый братец! Винс, старина, закрой-ка дверь. Не хочу, чтобы нас кто-то подслушал.
Винс несколько раз повернул ключ и сел на самый дальний пуфик у торшера. Заметив, как Фил ютился за массивным кожаным креслом дяди, бросая ищущие поддержки взгляды на Бориса, – все подозревали, что у этих двоих какие-то «тайные делишки», – Дерик осуждающе покачал головой.
– Хотите унизить меня ещё больше, дядя? Ведь это место за вами всегда занимал я…
– А ты знаешь, как меня унизили вчера в сенате? – Юджин неожиданно хлопнул по столу ладонью – так, что несколько листов разлетелось по полу. Дерик зажмурился, но ни один мускул не дрогнул на его лице. – Есть нужда напоминать, кто именно?..
– Я ещё раз говорю: я готов на всё, чтобы вернуть ваше расположение. И раз уж сегодня день рождения Клем, я подумал, что вы не откажете мне.
– Этому никогда не бывать – заруби себе на носу, племянничек! Ищи расположение под юбкой своей актриски… Разве не этого ты хотел?.. Ишь чего удумал! День рождения дочери! Ещё бы Клем привёл за тебя просить – так низко ты не опускался!
– Так уж и на всё готовы, юноша? – Борис хитро сощурил глаза.
Винс и Фил, слышавшие окончание разговора об императоре, переглянулись. Краска схлынула с их лиц, но Дерик, всё ещё не вникнувший в суть, в недоумении воззрился на брата. Тот несколько раз отрицательно повёл головой, как бы шепча: «Нет, Дерик, нет! Не соглашайся! Это петля!», а дядя Юджин, выждав мучительную паузу, неприятно – и громко! – хохотнул.
– Ай да Викена, ай да старый лис! Ты слышал, Фил? Хочет отправить твоего братца на край света за тем, «не знаю чем». Гениально, Борис, гениально! Я бы лучше не придумал…
Несмотря на внешнюю беспечность, смех Юджина походил на истерический, а комок встал у него в горле. Много лет назад его старший брат Максимилиан и лучший друг Лефрой Тафт тоже мечтали о Порте Блаунс. Загадка мифического острова не давала покоя нескольким поколениям их семьи и окружения, но чем закончилась эта история?.. Приняв участие в экспериментальном полёте на Порт, ни Максимилиан, ни Лефрой оттуда не вернулись. Минни, жена Максимилиана, тоже записалась в добровольцы и со свойственной ей беспечностью отшучивалась, что они с мужем «едут на романтический остров без детей», а по итогу оставила детей сиротами.
В глубине души Юджин ненавидел Порт Блаунс и всё, что с ним связано, ведь тот отнял у него семью, но он также понимал, что раз Викена завёл этот разговор, то точно уже не отступится. История повторялась: сейчас треклятый остров мог отобрать у него племянника – самого любимого, пусть и непутёвого, – но разве авторитет и репутация, которые он имел в обществе, позволили бы ему сейчас вмешаться и… не отпустить Дерика в самое пекло?..
– По-моему, всё закономерно. – Старый лис Викена, конечно, гнул свою линию, и не подозревая о душевных муках Юджина. Или же, подозревая, но плюя на них по обыкновению?.. – Тебе всё равно нечего терять, Дирк. Наверное, тяжело жить на содержании у женщины и слова против не мочь сказать?.. У тебя в кармане ни гроша!
– Боюсь, я всё ещё не понимаю, о чём вы толкуете, сэр, – хмурил брови Дерик, но в его чёрных как уголь глазах проскользнула почти что ненависть к этому сухопарому язвительному деду, ничем не гнушающемуся ради своего «самолётного проекта».
– Ты едешь на Порт Блаунс за старым императором, – да-да, ходят слухи, что он жив, и нам это на руку, – привозишь его на эксперименты, а взамен дядя прощает тебя и твою зазнобу и возвращает вас в лоно семьи. Балы-маскарады, скачки, кутежи с шампанским и бассейнами – всё это снова станет твоей каждодневной рутиной. Как тебе такой план?..
– Порт Блаунс опасен! Вспомни нашего отца, маму… Ты можешь погибнуть, Дирк! – Фил из последних сил пытался вразумить брата и даже замельтешил по кабинету от волнения. – Никто не знает, что от него осталось после извержения вулкана… Там сейсмическая зона – все радары с ума сходят… Вы даже не будете слышать диспетчера!
– Возможно, вдвоём будет легче? Дерику ведь нужен штурман? – подал голос Винс, пропустив мимо ушей аргументы Фила.
Все обернулись на него, ещё не дождавшись вердикта Дерика, по лицу которого от одного упоминания «того самого острова» и «потерянного императора» уже пробежала тень. Мысль стремительно разливалась по венам, но по тому, как решительно вздымалась и опускалась его грудь в чёрном пальто, Фила била тревожная дрожь.
– Тебе-то оно зачем? – грозно гаркнул на воспитанника Юджин, найдя в его лице крайнего. – Помереть охота, Винни?
«Если я вернусь героем, – робко подумал Винс, но вслух этого, конечно, не озвучил и лишь скромно потупился под требовательным взором Кэнтвелла-старшего, – то вы же позволите нам с Клем пожениться? В награду?».
– Я согласен ехать, – после недолгого молчания сурово изрёк Дерик и крепко сжал кулаки. – Борис прав: моя жизнь невыносима!
– Я тоже еду, – бодро поддакнул ему Винс, храбрясь, и встал за спиной своего «капитана». – Если я вернусь живым, то вы, дядя Юджин, исполните одно моё желание. Обещаю, что выложусь изо всех сил…
– Какие идиоты, – тихо застонал Фил, читая в глазах брата и друга женские имена, которые уже проклинал. – Оно того не стоит…
Злейший враг
Весть о том, что Дерик Кэнтвелл и его новый штурман, молодой Тафт, отправятся на легендарный Порт Блаунс в поисках «вещи», жизненно необходимой его семейству, разлетелась по Шести Стенам как чума. Генерал Тимати Файерблейз прочитал об этой новости в самой модной столичной газете, напечатавшей фото молодых людей на передовице.
Ожидая брата, который через шпионов разнюхивал о планах Кэнтвеллов, Тимати отложил газету и развалился в кресле. Ему нравился полумрак кабинета, поэтому прислуга не включала здесь свет без надобности. Затем в немом оцепенении уставился на телефонный аппарат на тумбочке, снял массивную трубку, приложил её к уху и несколько секунд слушал гудки и шумы. Эти звуки действовали на него гипнотически.
Теперь даже тень от настольной лампы не падала на лицо, но Тимати с иронией думал, что редко когда ему действительно удавалось «остаться за кулисами». Не то чтобы внимание не нравилось генералу, просто искренности в нём сквозило всё же мало. Если софиты или вспышки камер не преследовали его, так вечно льстивые сенаторы – двадцать четыре старца в белых одеждах и золотых венцах – обязательно навязывали своё общество… Вот, к примеру, тигриная маска, которую Юджин Кэнтвелл прислал пару дней назад вместе с пригласительным на именины дочери. Глупец! Неужели он и правда думал, что так легко всё уладит?..
– Грядут тревожные дни, – протянула ведунья с Порта Блаунс, к которой маленького Тима водила мать, интересовавшаяся «духами» и всем сверхъестественным. – Прольётся кровь – империю затопит кровь…
– Что вы такое говорите? – ахнула матушка, прижимая к себе одиннадцатилетнего сына, и прикрыла ему уши. – Побойтесь наказания!
– Жажда власти, страсть, ревность, месть – всё перемешается в одном котле… – продолжала старуха не своим голосом и как-то странно посмотрела на мальчика оранжевыми глазами, усмехнулась. – Всё начнётся с женщины. Конечно! Всему виной женщина… Тигр и Медведь сцепятся в смертельной схватке из-за женщины… Империя сгорит в пламени амбиций и интриг…
Тимати покрутил в руках тигриную маску и иронично рассмеялся, отложил её в сторону. Так вот оно что? Те самые «Тигр и Медведь»?..
А-а-, гори оно всё огнём! Как бы то ни было, генерал Файерблейз не желал мириться с Кэнтвеллами, это он знал наверняка. Но чего же на самом деле хотела его душа?..
Когда мысль, что маска – неотъемлемая часть театрального искусства, яркой вспышкой пронеслась в голове, Тимати отшвырнул её обратно на стол и достал портсигар. Маски, театр – всё одно! И как он только оказался столь глуп, что ждал от жрицы храма Мельпомены искренности?! Разве вся её жизнь не сплошная выверенная игра, и если в бесконечной грязи, притворстве и интригах он так истосковался по чистоте, что «пририсовал» её Сибилл, то кого в этом винить, если не себя самого?.. Она оказалась волком в овечьей шкуре, и наивен лишь тот, кто так страстно верил в мечту, что позволил себя одурачить…
Он ещё помнил Сибилл румяной пухлощёкой девчонкой, которая так разволновалась, поднося ему кофе, что чуть не упала в обморок. Она вся излучала свет и невинность, и это подкупило его. Ещё тогда, в гостиной дома её воспитательницы, Тимати догадался, что Сибилл смутилась из-за него, и эта мысль впервые за многие годы вызвала на его лице улыбку.
– Помните её отца, Тимати, дорогой?.. – Старуха Раф всё хлопотала за воспитанницу, и хотя Файерблейз видел её намерения насквозь, не препятствовал им. – Отис Грисель, придворный композитор! Какой талантливый был человек… И это на молодых денди, рассекающих по небу на новомодных самолётах своих папочек, мы променяли старые добрые честь и достоинство?..
Файерблейз сверлил глазами бусинки, за которыми скрылась пшеничная коса девчушки. Вспоминал её милые, почти ангельские завитки на висках и детские ямочки на щёчках… Когда же Нинни упомянула «те события», он нахмурился. Она смачно высморкалась в белый платочек.
– Да-а, – мрачно пробормотал Тимати, не доставая носа из стакана, – несладко нам всем тогда пришлось.
Он ещё видел в кошмарах тот день, когда республиканцы взяли под стражу монарха и всю его семью. О дальнейшей их судьбе ходило множество слухов: поговаривали, будто всю императорскую династию расстреляли или замучили голодом в подвалах, хотя ходили и другие толки, будто Его Величество бежал на Порт Блаунс, и даже повстанцы, сформировавшие новую власть в лице сената и консула, не рискнули бы искать его там. После извержения вулкана, случившегося в год свержения монархии, остров считали «проклятым», а беженцев, хлынувших в столицу, до сих пор обходили стороной как прокажённых, и те жили отдельными общинами. А если и находились смельчаки, отваживавшиеся на экспедицию на «проклятый остров», то и те пропадали без вести.
– Помните, как нас всех собрали во дворце? – продолжала старуха, погружая Тимати в «те ужасные воспоминания». – Ваша матушка чуть не наложила на себя руки… И младший брат, ещё совсем ребёнок…
– Каждый день истерзанный труп кого-то из свиты несли под окнами дворца, Нинни, – вторил он Раф, сверля глазами яблочный пудинг, но в глубине души радовался, что ещё остались люди, чтившие «славные времена империи» так же, как и он сам. – Моя мать сходила с ума, а отец погиб на баррикадах.
– Мы должны держаться вместе, Тим. – Нинни сочувственно накрыла его ладонь своей, и Тимати почувствовал прилив почти братской нежности к этой сухопарой карге, разделявшей его боль. – Сколько бы дикари, навешавшие на себя регалии сенаторов, ни втаптывали в грязь наследие императорского дома, в таких, как вы и ваш брат, оно будет жить всегда. Я лишь об одном прошу: защитите мою девочку, возьмите её под своё крыло. Она – наша, и достойна большего, чем штопать наряды этих дурочек. Она так невинна, так добра… Боюсь подумать, что с ней сделает жизнь, если не помочь. Я слышала, как тот старый чёрт, первый консул, заставил вас жениться на своей грымзе-дочери… И вы решились на это, лишь бы защитить мать и брата. Вы – один из немногих, кто пережил переворот, но какой ценой!.. Так пусть… Сибилл станет вашим исцелением. А вы – её.
И она стала его исцелением на долгие семь лет, пока молодой Кэнтвелл… Тимати множество раз говорил себе, что, и хотя Сибилл в конце концов предала его, «оно того стоило». Убеждал, спорил сам с собой, но рана ещё кровоточила.
Попыхивая сигарой, – та хоть немного усмиряла его пыл, ведь не будь над ним буквы закона, он бы уже давно пристрелил Дерика Кэнтвелла в случайной подворотне, – Тимати встал, подправил подтяжки, оголяя мощную волосатую грудь, и достал бильярдный кий. За последний год на нервах он немного раздобрел, так что подтяжки пришлось снять и ремень расслабить. Пол почему-то задерживался, и пусть обычно Файерблейзы предавались любимой игре вместе, в этот раз ему придётся начать без брата.
Шары из слоновой кости бились друг о друга, один отскакивал от другого, сваливаясь в лунку, а Тимати представлял, что это окровавленная голова Дерика летела вниз по лестнице. Эта мысль пришлась генералу по вкусу, и, удовлетворённо улыбаясь, он выпустил смачный клубок сигаретного дыма.
– Тим! – На лестнице наконец послышались тяжелые шаги, отдававшиеся эхом по стенам, а Файерблейз-старший достал из ящика стола два бокала и бутылку коньяка. – Прости! Я снова задержался…
Когда Пол появился в дверях кабинета, Тимати неподдельно просиял и раскрыл ему медвежьи объятья. Брат тоже улыбнулся, почувствовав, как терпкий аромат парфюма, разлитого в воздухе вперемешку с табачным дымом, запахом пота и алкогольным маревом, ударил ему в нос.
– Снова начал без меня? – тепло пожурил его Пол. – Я спешил со всех ног.
– Ничего, дорогой. – Тимати по-хозяйски похлопал младшего по плечу, вручил ему бокал с коньяком и проводил к бильярдному столу. – Мы всё успеем. Ты посмотри – весь вспотел! Бежал, что ли?..
Пол по-свойски рассмеялся, расслабил галстук, слегка касаясь гладко выбритого подбородка, и виновато глянул на часы со стальным ремешком. Тимати с гордостью смотрел на свой подарок, который брат носил не снимая, и не без удовольствия отметил, как сквозь ткань белой атласной рубашки проглядывались мускулистые руки. Как умно он поступил, когда настаивал на занятиях по академическому плаванию для младшего! Вода не только развила его выносливость, но и сделала завидным женихом для знатных девиц.
Республиканцы, многие из которых принадлежали к всякой «швали» с отдалённых провинций вроде Мыса Престо или Туманного Утёса, принимали необходимость браков с «аристократами», и Тимати мог бы найти для Пола самую богатую невесту Шести Стен. Даром что Сибилл хлопотала за…
А! Не суть!
– Ну так что? – спросил Тимати со вздохом, скрестив руки на груди, и опёрся о бильярдный стол. – Какие новости?..
– Ты ни за что не поверишь, – прошептал брат, как всегда серьёзный и сдержанный. – В голове не укладывается, что я учился с Дериком в одной академии – нам строго-настрого запрещали думать о таких рискованных полётах, а они теперь… едут за императором. За почившим императором Феликсом. На Порт Блаунс.
– Разрази меня гром!
Генерал отставил кий на бильярдный стол и, почёсывая аккуратную, пусть и с проседью, бородку, рухнул уже за письменный. Пол неторопливо последовал за ним, но от коньяка почему-то отказался. Милый кровник! Даже когда они с матерью сидели в заточении, а она прижимала его – пятилетнего – к себе, Пол уже проявлял чудеса благоразумности.
– Ты уверен, Пол? Разве они не должны позаботиться, чтобы информация не просочилась? Люди легко сложат дважды два, а Кэнтвеллам совсем не выгодно, чтобы все догадались, зачем им император.
– У меня несколько шпионов среди прислуги Кэнтвеллов, да и у них в доме приём, полно гостей. Они, похоже, в отчаянии, раз обсуждают такое в открытую. Кажется, у них большие проблемы с топливом, Тим. – Зелёные будто виноградинки глаза брата, так похожие на его собственные, блеснули в полумраке кабинета, а голос казался пронзительным. – Видимо, Викена варил его из чего-то, что принадлежало императору, и теперь они, должно быть, в критическом положении, раз отправляют туда своих людей. Зная, что те могут не вернуться…
– Да-а, – задумчиво протянул Тимати, – любопытно.
Он перекинул ногу на ногу и сосредоточенно уставился на дверь. Пол всегда выполнял работу безукоризненно, так что в правдивости его сведений сомневаться не приходилось. Вопрос лишь в том… как именно они воспользуются тем, что узнали?..
– Это может уничтожить их, – эхом откликнулся Пол, будто прочитал его мысли. – Выдашь информацию газетчикам, и империя Кэнтвеллов рухнет. Ты и правда этого хочешь?..
Тимати уловил, с какой молчаливой укоризной Пол задал вопрос, и… задумался. Он слышал эти осуждающие нотки всегда, когда речь заходила о Кэнтвеллах. Брат отличался щепетильностью и явно не одобрял вражды между их семьями. Настоящий наследник покойной империи!.. Пол даже рубашки и любимые брюки с подворотом стирал и утюжил сам, не ведясь на сопротивление слуг.
Помнится, как-то раз Сибилл…
– Я не беспомощный ребёнок. – В тот солнечный летний день Пол впервые забрал у горничных гладильную доску и сложил её в два счёта под их удивлённые возгласы. – Я взрослый мужчина, у меня есть руки и ноги. Хотите, и обед вместо вас приготовлю?.. Времена империи уже прошли – не нужно бегать за нами как за небожителями!
– Ну и зануда ты! – хихикнула Сибилл, появляясь в дверях, когда Пол прошёлся по пиджаку утюжком, аккуратно обходя пуговицы. – Мне уже нажаловалась на тебя прислуга, а ведь одна из горничных давно тебе строит глазки. Будешь и дальше ходить серьёзным, так и останешься холостым!
– Ну и вертихвостка ты, Сиб, – с нежностью отозвался Пол, не проигрывая в словесной перепалке. – Когда-нибудь угомонишься?..
Тимати вошёл в спальню брата за Сибилл и, тая улыбку, прошёл к книжной полке. Его сердце радостно билось в груди, когда он видел, как легко эти два главных человека в его жизни – младший брат и любимая женщина – нашли общий язык. Как он ценил такие мгновения!..
– Только когда женю тебя, целомудренника. – Сибилл снова громко рассмеялась и взяла Пола за руки. – Ну иди-ка сюда, оставь этот несчастный утюг в покое! Так ты собрался влюблять девиц?.. Давай лучше станцуем что-нибудь?
– О нет… Тим, помоги! Эта женщина меня погубит!
Но Тимати лишь улыбался, наблюдая, как Пол, изображавший недовольство, пару раз искусно крутанул Сибилл за руку, а она охотно вращалась вокруг него, заполняя смехом весь дом. Солнечный зайчик играл в её пшеничный волосах, ласково касался глаз Пола.
– Молодец-то какой! – Под конец она положила ему ладони на плечи и поцеловала в щёчку. – Правда: на все руки мастер. Любая сенаторская дочка тебя захочет. Да ведь тебе всякая не нужна… Есть только одна, о которой мечтает твоё сердце?..
Пол заметно изменился в лице, когда Сибилл заговорщицки подмигнула ему, и раскраснелся по самые уши. На губах застыло немое «Не надо!», когда она обратилась к его брату:
– Тим, давай посватаемся к Клементайн Кэнтвелл?.. Ну ты не видишь, что ли?.. Наш целомудренник с ума по ней сходит!
– Сибилл… – смутился «целомудренник», пряча глаза. – Тебе совсем, что ли, не стыдно?..
– А чего мне стыдиться?.. Любовь – это прекрасное чувство, и я не позволю милому братцу его проворонить. Тим, ну пожалуйста! Ты же видишь: он слишком приличный – боится тебя просить…
Со скрытой надеждой брат взглянул на него, и сердце Тимати сжалось от умиления.
– Ну хорошо… я поговорю с её отцом! Чего же ты раньше молчал, негодник?..
Потолковать с Юджином Кэнтвеллом Тимати так и не успел: его старший племянник отбил Сибилл раньше. И как она только могла променять ту семейность, что царила между ними, на этих пошлых, циничных людей?..
«Она – наша», – сказала как-то раз покойная старуха Раф. Но разве истинный последователь императорской морали перебежит из одного лагеря в другой?..
Как бы то ни было, и речи теперь не шло о том, чтобы родниться с Кэнтвеллом. Пол всё пытался их помирить – может быть, в глубине души ещё надеялся на руку Клементайн, – но бедному брату придётся свыкнуться, что это конец… Теперь миру уже не бывать. Бывать только войне.
– Тим? – взволнованно позвал Пол. – Ты слышишь меня?..
Файерблейз-старший, всё это время теребивший в руках ручку, наконец откликнулся на зов младшего и разломил стержень пополам.
– Нет, дорогой, – проговорил он, моргнув, и тяжело втянул воздух, – я не выдам их тайны журналистам. Я предлагаю тебе кое-что поинтереснее.
Теперь, враждуя с Кэнтвеллами, Тимати не только ненавидел их за Сибилл. За смерть отца, за истерики матери, за погубленное детство брата и свою семейную жизнь тоже следовало отомстить. Двадцать лет он мучился в браке с пустой, поверхностной особой, не стремившейся в этой жизни ни к чему, кроме дорогих платьев и вкусной еды. После первых родов она, к тому же, ужасно располнела и всё ширилась впоследствии. Она подарила ему трёх дочерей, точь-в-точь похожих повадками на мать, но так и не осчастливила наследником. Из-за неё он не мог жениться на Сибилл – человеку его статуса «негоже разводиться», – не сделал её раз и навсегда своей, чтобы она не упорхнула так легко… После смерти тестя-консула Тимати просто выслал «весь этот курятник» в особняк у Реки Хом и лишь изредка наведывался туда в гости.
Река Хом и Туманный Утёс находились дальше всех от столицы, прямо на южной границе, где начинались земли кочевников, спавших в палатках и устраивавших набеги на приграничные зоны. Император не очень-то находил управу на варваров и не укреплял рубежи – он даже не мог усмирить собственные регионы, мечтавшие о независимости, – но Тимати, обожавший бескрайние широты Реки Хом, население которой редело каждый год из-за невыносимо жарких летних месяцев, подходил к вопросу по-философски. Южанам из Мыса Престо, конечно, повезло больше, чем даже жителям столицы, жившим в вечно сыром и влажном климате, но если их Родина так многогранна, то разве это не ещё один повод её любить?
Тимати любил Шесть Стен целиком и полностью и мечтал лишь о том, чтобы здесь раз и навсегда воцарился мир. То, как часто республиканцы воевали с соседями на Западе и на Востоке, – в то время как император лишь пытался всех помирить! – ещё раз подтверждало почти что святость монархистов в сравнении с консулом и его прихвостнями. Но святость того, кто не может себя защитить, ничего, в сущности, не стоила, ведь так?..
– Кэнтвеллы – воплощение всего, что мы ненавидим в республиканских порядках, Пол, – думал Тимати вслух. – Вчерашние фермеры с Мыса Престо, самой маленькой и никчёмной провинции… Только выгоду и признают! Предатели, лицемеры, мерят людей по деньгам! Победим их, значит, отомстим за всё.
По лицу Пола снова пробежала тень.
– Что ты такое говоришь, брат?..
Тимати, казалось, только-только заметил его.
– Возьми с собой Роджера и…
– Брата Сибилл?.. Но он же недотёпа!
– Роджер всё ещё предан нам, в отличие от сестры. Это главное… Отправляйтесь за Дериком и Винсом. Рискованно отправлять тебя, как члена моей семьи – если попадётесь, сядем все вместе, Пол, – но я больше никому такое не доверю…
Пол понимающе кивнул. Тимати продолжал:
– Сделайте всё, чтобы они не вернулись и не смогли сдать вас в жандармерию. Это вопрос жизни и смерти! Для нас всех. Его Величество, если он жив, не должен попасть в руки республиканцев! Возьмите лучший мой самолёт. Обставим их смерть как несчастный случай – все поверят, что это остров «забрал» героев. Никто не станет разбираться.
Пол стиснул зубы. Благодарность, которую он испытывал к брату, своя собственная, дурацкая преданная натура перекрывали всё. Тимати построил головокружительную военную карьеру, так что его – вчерашнего монархиста – пригласили в сенат. Рискованно! Но что поделать, если простой народ обожал его?.. Рядовые солдаты из кадетских корпусов маршировали с именем генерала Файерблейза на устах. Военные силы находились в подчинении у сената и консула, но никто не сомневался – одно слово генерала Файерблейза, и толпы солдат выйдут на улицы. Недаром все консулы до сих пор предпочитали дружить с Тимати, а все прошлые перевороты в истории их страны происходили с немой поддержки кого-то из силовых…
Будучи родственником такого влиятельного человека, Пол чувствовал, что их трепет и благоговение передавались и ему. Где бы он был сейчас, если бы не Тим?.. Окончил бы лучшую в стране лётную академию, получил бы самую престижную в Шести Стенах профессию, заседал бы вместе с братом в сенате?.. Или же гнил бы в одиночной камере для политических преступников вместе с теми, кто не смирился с новым режимом?..
Да, он не всегда был согласен с братом, но обещал, что во что бы то ни стало будет на его стороне.
– Как скажешь, Тим, – проговорил Пол беспристрастно, но губы кусал. – Ты же знаешь. Я всё для тебя сделаю.
– Пол? – немного погодя позвал Тимати, смотря куда-то в пустоту. Рука с гранатовым перстнем безжизненно свисала с подлокотника кресла. От этого взгляда – холодного и отстранённого – становилось не по себе.
– Да?..
– Ты помнишь, как Сибилл пела для нас? Старый гимн Файерблейзов? Ты ещё аккомпанировал нам на инструменте…
Пол сглотнул. Мурашки побежали по спине. Та песня всегда казалась ему жутковатой. Сквозило в ней нечто такое… пророческое, но брат почему-то очень её любил.
– Про лорда, над которым плакал дождь?..
– Сыграешь её для меня ещё раз?
– Конечно, Тим. Всё, что захочешь.
Ноги сами понесли Файерблейза-младшего к фортепьяно, а закоченевшие пальцы еле раскрыли крышку. Тимати откинулся на спинку кресла, и, когда старая фамильная баллада заполнила кабинет, блаженно прикрыл глаза.
Новое задание Викены
Пятничным вечером пивная «Чёрный буйвол» шумела как пчелиный улей. Фил сосредоточенно сверлил глазами барную стойку, не обращая внимания на сновавших неподалёку официанток в кружевных передниках. Узнав молодого Кэнтвелла, девицы кокетливо подмигивали ему, чуть задирая пышные юбки, звенели подносами с орехами в сахарном сиропе и малость оголяли декольте. Фил, поглощённый новым поручением Бориса Викены, смотрел будто сквозь них.
Бармен разбил посуду, вдребезги разлетевшуюся по полу, за столиком напротив спорила молодая пара, явно повышая голоса, но Фил едва замечал их.
– Да ладно вам, шеф, – пробормотал низким грудным голосом Сэм, подвинул деревянную кружку поближе к патрону и едва не потерялся в том, что открывал разрез платья одной из девиц. – Попробуйте – отвлечётесь.
– Топливо кончается, мой брат и лучший друг согласились на авантюру, которая может стоить им жизней, а я теперь у дяди в любимчиках, – тяжело вздохнул Фил, одним глотком осушив кружку. – Хуже и не придумаешь!..
И это он ещё умолчал, что «Файерблейз и Ко» уже давно точили ножи, жаждая кэнтвелловской крови за то, что увели их юбку. Как пить дать: прочитав про полёт на Порт Блаунс в газете, Тимати и его братец Пол, вечный прихвостень, уже обдумывали, какие палки вставить им в колеса! Петля на их шее затягивалась, и единственным, что ещё могло спасти положение, оставались гениальные мозги Бориса Викены.
– Вы не знаете, зачем господину Викене тот малый с Порта Блаунс, шеф? – будто прочтя его мысли, спросил Сэм и стёр с рыжих усов пивную пенку рукавом. – Он вот-вот придёт.
«Да кто ж поймёт старого прохвоста, – с досадой подумал Фил, хмуря чёрные брови. – Он рассказывает мне ровно столько, сколько ему нужно».
А Фил бы и хотел знать больше, ведь всегда ровнялся на Бориса, но тот, без зазрения совести пользуясь «услугами юного дарования», всегда оставлял за собой загадку.
И сейчас, ожидая, когда придёт человек, который, дескать, задолжал Викене круглую сумму, Фил и его команда – интеллектуальные, по сути, ребята! – вынужденно отыгрывали коллекторов. А Фил не хотел признаться даже себе, – не говоря уже о других! – что и сам не знал истинных целей шефа.
«Я Сэма и Крис отбирал как бриллианты среди стекляшек, – фыркнул Фил и закусил лимоном, – не для того, чтобы выбивать из бедняков деньги!».
– Он просил привести того малого в дом, и на этом всё, не так ли?.. – Сквозь оправу очков бесцветные глаза Крис сверкнули надеждой, а её голос походил на писк комара. – Нам же не придётся его калечить?..
– Снова ты со своим пацифизмом, – раздражённо осёк её Фил и сунул купюру одной из официанток прямо в карман. – Притащим его к Викене, а там посмотрим.
Крис разочарованно спрятала нос в кружке, а Фил посмотрел на неё со снисхождением. Мозгами эта девчушка, казалось, ничем не уступала самому Викене, – настоящий техно-гений! – но в отличии от старика совсем не умела ими пользоваться. Заметив в этой невзрачной, плохо одетой девочке с гнездом на голове недюжинный потенциал, – она взламывала архивы сената быстрее, чем завязывала шнурки, – Фил взял её к себе в команду, когда Борис сказал, что «надо расшириться». А потом к ним примкнул и Сэм, этот рыжий медведь с золотыми руками, подрабатывавший в доме Кэнтвеллов кучером. Интеллект и сила – прекрасное сочетание, чтобы выполнять «чёрную работу», не правда ли?..
