Иероглиф зла

– То есть вы хотите, чтобы во время вашего фестиваля я следила за Кузьминым и охраняла его? – подытожила я. Девушка согласно кивнула.

– Мероприятие начинается уже в эту пятницу, – сообщила мне Маргарита. – Днем – заезд, во сколько, еще неизвестно. В воскресенье фестиваль заканчивается, наше выступление – я имею в виду сценку – назначено на субботу. Но и в пятницу, и в субботу, и в воскресенье в «Японском квартале» – так называется наш палаточный лагерь, посвященный культуре и искусству Японии, – будут проходить различные мероприятия. Я уже говорила, мы собираемся проводить разнообразные мастер-классы, но точного расписания пока нет.

– Как я понимаю, на фестиваль может поехать любой желающий? – уточнила я. – Мне только надо узнать контакты организатора, чтобы зарегистрироваться и попасть на эту вашу турбазу.

– Да, номер телефона Кали, то есть Жанны, Кали – это псевдоним, – у меня есть, – кивнула Маргарита. – Боюсь только, не все так просто. «Японский квартал» – это обособленный палаточный лагерь, но в нем будут проживать только участники японских мероприятий и студенты из Японии. Другие гости фестиваля могут посещать мастер-классы и уроки, смотреть постановку, но жить будут отдельно, в палатках или домиках. Но чтобы охранять сэнсэя, вам нужно каким-то образом находиться в «Японском квартале»!

– Не вижу в этом никаких сложностей, – пожала я плечами. – Вы ведь говорили, что сэнсэй учит японскому языку всех желающих? Нельзя ли попросить его как-то записать меня на уроки? Скажете, что я ваша знакомая, которая пожелала изучить язык Страны восходящего солнца, вот и все дела. Да и на аудиторию, в которой происходят всякие загадочные вещи, я не прочь взглянуть.

– Действительно, идея замечательная! – оживилась Маргарита. – Я скажу Юрию Алексеевичу, что вы – моя подруга, интересуетесь Японией и хотите принять участие в спектакле! Вот только… не знаю, как у вас получится, ведь на уроках учить много придется. Мне-то легко, я весь год курсы посещала, поэтому знаю некоторые иероглифы, и то не скажу, что много. А человеку с нуля будет непросто…

– Об этом можете не беспокоиться, – заверила ее я. – Ко всему прочему у меня феноменальная способность к изучению иностранных языков. Я даже как-то пробовала зарабатывать репетиторством. Не скажу, что в совершенстве знаю восточные языки, но запоминаю очень быстро и надолго. Так что можете спокойно говорить обо мне вашему сэнсэю, он даже не заподозрит, что я преследую иную цель помимо изучения японского.

– Правда? – округлила глаза Маргарита. – Никогда бы не подумала, что телохранители свободно владеют иностранными языками… я-то полагала, что вы в основном на единоборствах, стрельбе специализируетесь.

– Это само собой! – заверила я ее. – Хороший телохранитель – это не просто головорез, приставленный, как тень, за вверенным ему «телом». Я всегда стараюсь предотвратить покушение на жизнь человека, а для этого следует выяснить, кто и почему желает ему зла. Такая у меня методика ведения дел.

– Мне кажется, это весьма разумно! – согласилась со мной Маргарита. – Тогда я расскажу про вас Юрию Алексеевичу, думаю, он с радостью согласится видеть вас на занятиях!

Мы договорились, что Маргарита после разговора с сэнсэем сразу же перезвонит мне и сообщит о результатах беседы. В кафе дозвониться до преподавателя не удалось – точнее, трубку он взял, но коротко сообщил, что занят, и попросил перезвонить позже. Вечером, когда я уже давно была дома, раздался звонок – звонила Маргарита. Она радостно известила меня, что Юрий Алексеевич ждет новенькую ученицу завтра, в два часа – на очередном уроке и последующей репетиции.

Глава 2

Во вторник без десяти минут два я припарковала свой «Фольксваген» рядом с высоким зданием, где находился языковой центр «Лингва». Маргарита говорила, что на первом этаже сидит вахтер, но документы брать с собой не нужно – достаточно сказать, что я направляюсь в пятьсот девятую аудиторию на урок японского языка. Я последовала ее совету, и женщина средних лет в очках без лишних вопросов пропустила меня в вестибюль. Я быстро поднялась на пятый этаж по довольно крутой лестнице и сразу увидела в коридоре несколько человек – наверно, то были ученики Кузьмина, ожидающие своего сэнсэя. Я прошла мимо кофейного автомата – надо же, и тут поставили кофемашину! – и подошла к кабинету с табличкой «509». Поздоровалась с остальными учениками – всего было пять человек: три девушки, среди которых я узнала Маргариту, и двое парней. Точнее, второй представитель мужского пола был гораздо старше остальных студентов – на вид ему было лет сорок, не меньше. Он был одет в легкую клетчатую рубашку с короткими рукавами и обычные повседневные джинсы. Внешность непримечательная – не худой и не толстый, лицо самое обычное. Не красавец и не урод, одним словом. Второму парню было не больше восемнадцати лет, этакий смазливый красавчик с женоподобными чертами лица и волнистыми волосами. Одна из девушек показалась мне студенткой какого-нибудь университета, она выглядела взрослее второй барышни, возможно из-за очков в прямоугольной оправе. У нее были довольно широкие бедра, массивные ноги и немного полное лицо с прямыми, резкими чертами. Другой девушке было лет пятнадцать. При взгляде на нее я сразу поняла, что передо мной – поклонница творчества Хаяо Миядзаки и других японских мультипликаторов. На девушке была надета короткая клетчатая юбка, белая блузка, декоративный галстук и высокие полосатые гольфы. Длинные волосы ученица сэнсэя причесала на манер японских школьниц, заколов их в два хвоста. Маленькая квадратная сумочка девушки была вся нашпигована значками с изображениями персонажей популярных японских анимэ. Я смотрела пару полнометражек Хаяо Миядзаки и ту самую «Тетрадь смерти», о которой мы вчера разговаривали с Маргаритой, – чисто для ознакомления с творчеством восточных режиссеров. Не скажу, что была в восторге – что называется, посмотрела и забыла. Хотя «Тетрадь смерти» показалась мне неплохой вещью, но не настолько, чтобы восторгаться ею. Ума не приложу, почему все больше молодежи так подсаживаются на японские анимэ…

– Я Женя, – сочла я нужным представиться. – Я полагала, к сэнсэю на уроки больше народа ходит.

– Вначале нас и правда много было, – заметила полная девушка в очках. – Правда, некоторые приходили на одно занятие, потом лето на дворе, у кого-то экзамены, у кого-то каникулы и поездки всякие… А, меня Катя зовут.

– А я Лена, – сказала «анимэшница» с хвостиками. Маргарита тоже назвала свое имя. Великовозрастного студента звали Александр, а смазливого паренька – Дима. Пока проходила наша процедура знакомства, в коридоре возникла низенькая щуплая фигурка человека лет шестидесяти, одетого в серый строгий костюм. Я сразу догадалась, что это и есть сэнсэй – он шел очень быстро, его движения казались энергичными, и в целом он производил впечатление бойкого и активного человека. У него было продолговатое узкое лицо, довольно большие лоб и рот и практически полное отсутствие растительности на голове. Но в целом внешность сэнсэя не производила отталкивающего впечатления – просто он был не похож на других людей, не красавец, конечно, но я и не видела по-настоящему привлекательных пожилых мужчин или женщин.

Кузьмин быстро посмотрел на меня, я снова назвала свое имя. Его и без того широкий рот расплылся в длинной улыбке. Чем-то его лицо сейчас напоминало голову лягушки, подумалось мне. Я улыбнулась в ответ, и мы всей гурьбой вошли в аудиторию.

Маргарита оказалась права – кабинет и впрямь больше походил на музей, а не на учебный класс. Прямо по ходу дверных косяков возвышались красные ворота из папье-маше – так называемые тории, весьма популярные в Японии. Их можно увидеть на первой попавшейся картинке в Интернете, если искать изображения архитектурных памятников Страны восходящего солнца. Тории украшал большой иероглиф из двух символов, но что он означает, я не знала. В центре помещения находился большой стол, очевидно для учащихся, к нему вплотную была придвинута преподавательская парта. На столе учителя стояли самые разнообразные сувенирные куклы, изображающие гейш, самураев, щекастых японских детей, персонажей японских сказок. На стене висела большая доска, естественно не старая, школьная, а современная, на которой пишут маркерами. Остальные стены были завешаны картинами, в основном черно-белыми, выполненными тушью. Изображения на рисунках были самые разные, в основном пользовались популярностью цветы, животные и птицы. Имелось и несколько репродукций картин японских художников, насколько мне позволяла определить моя эрудиция, то были работы Хокусая или Хиросигэ. В большом книжном шкафу я увидела невероятное количество книг японских авторов как древних, так и современных. Имелись даже сборники японских комиксов – манга, как они называются. Некоторые книги были посвящены японскому искусству, в частности внимание привлекал большой красочный том о живописи суми-э. Нижняя полка книжного шкафа была отведена под фигурки оригами, изображающие не только популярных журавликов, но и других представителей флоры и фауны. Верхний стеллаж был заставлен круглыми бумажными фонариками, а центр стены занимала большая сувенирная катана.

Другой шкаф, поменьше, был целиком посвящен искусству чайной церемонии. Я разглядела не только посуду, включавшую в себя самые разнообразные чашки, чайники, венчики, ложки, но и упаковку настоящего зеленого японского чая и какие-то восточные наборы сладостей. На стенки шкафа были прикреплены разнообразные японские маски, изображавшие богов, героев, обычных людей и животных, а внизу находились раскрытые зонтики и большие веера, украшенные изображением природы, деревьев, цветов и, конечно же, иероглифами. Даже удивительно, как все это помещалось в такую маленькую аудиторию, не создавая впечатления нагроможденности и беспорядка. Нет, каждой вещи было отведено собственное подходящее место, четкий порядок ничем не нарушался, и действительно предметы можно было рассматривать как в каком-нибудь музее.

– Красиво! – заметила я, обращаясь к Кузьмину. Тот ответил своей широкой улыбкой и пояснил:

– Корэ ва кёсицу дэс, – после чего перевел: – Это аудитория. Во время наших занятий мы стараемся говорить исключительно на японском языке, чтобы создавать языковую среду. Поэтому если что будет непонятно, спрашивайте. О-намаэ ва? Как ваше имя?

– Женя…

В японском языке буквы «ж» не имелось, ровно как и буквы «л», поэтому сэнсэй переименовал меня в Евгени-сан. Лена звалась Рэна-сан, Кате и Маргарите повезло больше – к их имени просто прибавлялось слово «сан», которое подчеркивало вежливое обращение. Александра все называли Арэкс-сан, имя Дима избежало подобных трансформаций. После того как все мы расселись (я заняла место рядом с Ритой-сан) и вытащили тетради и ручки, Кузьмин объявил тему нынешнего занятия – «Японская еда».

– На фестивале мы будем готовить исключительно японские блюда, – пояснил сэнсэй на русском языке. Запишите новые слова: «кудамоно» – фрукты, «ясай» – овощи, «гохан» – рис…

Подсматривать в тетрадку к Маргарите оказалось делом бестолковым – новые слова она записывала не русскими и даже не английскими буквами, как остальные, а японскими. Девушка пояснила, что новых иероглифов она не знает, а пишет все на слоговой азбуке хирагане.

– У японцев две азбуки, – пояснила она шепотом. – Одна – «хирагана» – для записи японских слов, а более схематичная, «катакана», – для заимствованных. Когда не знаешь иероглифов, можно записывать слова слогами, я так делаю, чтобы не забыть написание слогов. Ты можешь писать слова русскими буквами, так делают Лена и Дима.

Мы записали порядка тридцати новых слов – самых разных наименований овощей и фруктов, после чего Кузьмин велел составить несколько предложений с описанием, что кто ест на завтрак, обед и ужин. Мне, как новенькой ученице, сэнсэй вкратце объяснил правила составления простых предложений, зная которые можно легко разговаривать на любые темы. Конечно, с такими знаниями никакого красивого рассказа не составишь – так, мое сообщение в переводе на русский выглядело примерно так: «Я фрукты люблю. Овощи ем. Яблоко красное, огурец зеленый, перец желтый ем. Рис белый, хорошо. Мама хорошая». Однако когда я вслух огласила сей опус, сэнсэй пришел в полнейший восторг – два раза сказал на японском какое-то слово, может означающее «хорошо», может – «молодец». Я не стала вдаваться в подробности – и так понятно, что Кузьмин моим рассказом весьма доволен. Длиннее всех сообщение было у Маргариты, скорее всего, она считается лучшей ученицей в группе. Я поняла, что девушка накатала целое сочинение про то, как она питается по утрам и вечерам, дополнив его описаниями каких-то блюд. А вот у Рэны-сан и Димы-сан дела обстояли куда хуже. Анимэшница с трудом прочитала одну-единственную фразу про красные яблоки, а Дима вообще воздержался, заявив, что ничего написать он не успел. Сэнсэй немного опечалился, кое-как заставил смазливого парня произнести что-то банальное на японском, после чего переключил свое внимание на других учеников. Было видно, что Маргарита на уроках скучает – она быстрее других осваивала новый материал, в два счета составляла предложения, а в оставшееся время записывала что-то на японском, может, таким образом заучивала новые слова, а может, сочиняла рассказ. Когда сэнсэй давал очередное задание, девушка шепотом рассказывала мне грамматические правила, дала даже табличку с аккуратно переписанными из учебника слоговыми азбуками. Дабы изобразить бурную деятельность, я переписала таблички к себе в тетрадь. Все равно пока ничего интересного для меня на уроке не происходило, а изучать иностранные языки я всегда любила и быстро втянулась в постижение премудростей японского.

Полтора часа учебного занятия пролетели незаметно – я взглянула на часы, когда сэнсэй сказал, что на сегодня урок закончен. Что ж, кроме того, как сказать по-японски слова «огурец», «яблоко» и прочие наименования съедобных продуктов, я ничего не узнала. Разговаривать на уроке получилось только с Маргаритой, об остальных учениках сэнсэя я ничего, кроме их имен, не выведала. Если принять за факт предположение девушки, что Кузьмину кто-то желает смерти, то вряд ли кого из студентов можно считать возможным злоумышленником. Действительно, с какой стати Кате, Лене или Диме ненавидеть сэнсэя? Не доросли они еще до возраста жестоких убийц, хотя маньяки встречаются и среди подростков. Но пока я не придумала, кого все-таки можно подозревать. Может, Александра? Он – самый старший ученик и, как я поняла за прошедшие полтора часа, довольно замкнутый в себе и неразговорчивый товарищ. Надо как-нибудь попробовать с ним пообщаться. Дима и Лена – весьма бестолковые ученики, даже человек, который пришел в первый раз на занятие, уже худо-бедно может при желании изъясняться банальными фразами. А эта парочка даже двух слов связать не может. Вопрос, чем они вообще занимаются на уроках? И для чего ходят, раз не даются им иностранные языки?

Неожиданно сэнсэй обратился ко мне – не на японском, а на русском.

– Женя, у нас сейчас будет репетиция спектакля. Насколько я знаю, вы собираетесь ехать на фестиваль, как сказала Рита?

– Да, я очень хотела бы! – заявила я. – Узнала, что у вас будет «Японский квартал», а я очень интересуюсь не только японским языком, но и культурой и искусством этой страны. Поэтому и собираюсь поехать!

– Если хотите, можете остаться на репетицию! – милостиво разрешил мне Кузьмин. – Дадим вам какую-нибудь роль, выступите!

– Я с радостью! – тут же заверила сэнсэя я. – Только я ведь в первый раз пришла на занятие, вдруг не справлюсь?

– Справитесь! – заявил Кузьмин. – У вас есть способности к языкам, это сразу видно. Вы владеете английским или каким другим иностранным языком?

– Ну, свободно говорю на английском, французском, немецком, неплохо знаю испанский и итальянский… – огласила я неполный перечень своих познаний. Сэнсэй довольно улыбнулся.

– Да вы, я смотрю, настоящий полиглот! Уверен, если будете посещать занятия, то и японский освоите! Язык, конечно, сложный, но интересный. Память у вас хорошая, нужно только придумать свою собственную систему запоминания кандзи. Я не даю никаких рекомендаций, потому что каждый человек запоминает иероглифы по-своему. Кто-то пишет карточки, кто-то использует метод ассоциаций, Рита вот предложения с новыми иероглифами составляет. Летом у нас интенсив, так сказать, на благотворительной основе. Вы ведь не с первого занятия пришли, поэтому можете посещать уроки бесплатно. Если надумаете учить японский язык с осени, посмотрите на сайте, сколько стоит семестр. Пойдете в первую группу, вместе с Димой и Леной. Остальные ребята будут посещать уроки в другие дни, у них второй год обучения. В общем, милости просим в наш языковой центр!

Я поблагодарила сэнсэя за столь подробную информацию и осталась на репетицию. Пока остальные студенты стояли в очереди у кофейного автомата – всем захотелось перед сценкой выпить кофе, – я изучала предметы в аудитории. Однако среди масок описанную Маргаритой маску бога смерти я не увидела – в основном они изображали людей, стариков, две – животных. Маргарита пояснила, что лисица и енот в традиционных японских сказках – самые популярные персонажи. Лисица, а по-японски – «кицунэ» – оборотень, которому покровительствует богиня Инари. В японской мифологии кицунэ – отрицательный персонаж, который пьет человеческую кровь и убивает людей, однако во многих сказках главный герой всегда побеждает оборотня. Енот «тануки», а правильно сказать енотовидная собака, в разных легендах и сказаниях выступает в различных ролях.

Так, в одной популярной сказке тануки – главный злодей, который убивает старуху и варит из нее суп. Но в традиционных преданиях енотовидная собака – покровительница торговли, которая, вдобавок ко всему, не прочь полакомиться сакэ. Именно благодаря ей получается очень вкусная рисовая водка, и у японских виноделов существует традиция хранить статуэтку тануки.

Девушка предположила, что сэнсэй не пожелал вешать маску бога Эммы на всеобщее обозрение – к чему эта излишняя мрачность? Не увидели мы с ней и открытки – вероятно, Кузьмин забрал ее домой или положил в стол. Попутно я незаметно поставила в аудитории «жучки» – на всякий случай, вдруг во внеучебное время в кабинет кто-нибудь пожалует? Да и так я всегда пользовалась прослушками, и «жучки» редко меня подводили.

Наконец наступила репетиция. Сэнсэй коротко объяснил мне, что за основу спектакля взят японский миф о боге Сусаноо-но-Микото, чье имя переводится как «Порывистый молодец». Сценка повествует об одном из подвигов этого бога, который мне чем-то напомнил древнегреческого Геракла. Правда, предыстория у этих двух персонажей была разная – так, японский Сусаноо, как для удобства его называют, сперва поссорился со своей старшей сестрой, богиней Аматэрасу. За это его сослали на Землю из Небесного Царства, по-японски – «Такамагахара», где бог-герой и совершил множество замечательных подвигов. В частности, Сусаноо убил восьмиглавого героя Ямато-но-Ороти, а из его хвоста достал три символа императорской власти, к коим относятся меч Кусанаги, зеркало и драгоценная яшма. Все эти регалии бог отдает Аматэрасу, и та прощает его, позволяя вернуться в Небесное Царство.

Кузьмин распределил роли между учениками таким образом, чтобы наиболее сложные достались самым толковым студентам, то есть Маргарите и Александру. Маргарита играла главную богиню японского пантеона богов Аматэрасу, а Александр – ее младшего брата Сусаноо-но-Микото, ключевого персонажа сценки. В спектакле герои не просто разговаривали по-японски, но и танцевали и даже играли на музыкальных инструментах. Так, анимэшница Лена играла придуманную сэнсэем роль весенней бабочки, спутницы Аматэрасу. Бабочка танцевала танец с веером и играла на флейте в промежутки между основными действиями. Кузьмин пояснил, что в японских постановках важное место уделяется персонажам, играющим стихии, птиц, животных, даже погоду, – к примеру, в одном спектакле актер изображал дождь со снегом.

– Тогда я, пожалуй, сыграю роль драгоценной яшмы! – усмехнулась я. – Буду лежать на травке и ждать, пока этот ваш главный бог убьет злодея и найдет меня в его хвосте!

Шутка показалась удачной почти всем, кроме Александра. Студенты вместе с сэнсэем весело расхохотались, тогда как мужчина даже не улыбнулся. Чрезвычайно мрачный персонаж, определила я про себя. Со временем надо понять, что он собой представляет…

Сегодняшняя репетиция затянулась надолго – Кузьмин настоял на том, чтобы полностью пройти сцену ссоры Аматэрасу с Сусаноо-но-Микото.

– Это – один из самых ключевых эпизодов, – пояснил сэнсэй. – От сцены ссоры зависит весь успех спектакля. Рита-сан, постарайтесь говорить с выражением – нужно, чтобы люди, которые не знают ни единого слова на японском языке, поняли, что происходит. Арэкс-сан, вам нужно добавить больше эмоциональности. Представьте, что вы с Ритой-сан и в самом деле ссоритесь, наверняка вы будете разгневаны и рассержены. Поэтому изобразите свои чувства как можно красноречивее…

Весь последующий час Кузьмин заставлял Маргариту с Александром повторять заученную речь раз за разом. Сэнсэю постоянно что-то не нравилось – то Аматэрасу вела себя слишком наигранно, то Сусаноо-но-Микото казался неестественно спокойным. Даже я устала наблюдать за сценкой, несмотря на то что привыкла заниматься и куда более скучными вещами. А что говорить про остальных учеников! Лена уткнулась в свой телефон и, как мне кажется, преспокойно смотрела в наушниках какое-то анимэ, Катя о чем-то беседовала с Димой, и только Кузьмин проявлял к сценке искренний интерес. Я же больше наблюдала за преподавателем, как он показывал, с каким выражением нужно говорить фразы. Уж он наверняка мог бы полностью разыграть в одиночку весь спектакль! Похоже, сэнсэю нравилась эта японская легенда, и он хотел, чтобы миф понравился как остальным ученикам, так и зрителям фестиваля.

Наконец Кузьмин сжалился над несчастной Маргаритой и Александром, которые порядком устали от репетиции. Мельком взглянув на часы, сэнсэй объявил, что на завтрашней репетиции будут задействованы все актеры, в том числе и я. Немного рассказав про мою предполагаемую роль – то ли мне предстоит изображать попутный ветер, то ли какую-нибудь японскую букашку, – преподаватель сказал, что ждет нас всех завтра к двум часам на урок. Я подождала Маргариту, пока та сложит вещи, и мы вместе направились к лестнице.

– Ну, что вы думаете исходя из сегодняшнего дня? – поинтересовалась у меня девушка, когда мы спускались на первый этаж. – Есть какие-нибудь соображения?

– Пока я собираю информацию, – сказала я. – Маргарита, скажите, а вы хорошо знаете тех учеников Юрия Алексеевича, которые присутствовали сегодня на уроке? Кроме них еще кто-нибудь посещает занятия?

– В последние дни нас только пятеро, – проговорила Маргарита. – Раньше было гораздо больше, а сейчас остались только ученики с курсов. Ну и двое новеньких, Лена и Дима. Они записались только на летний практикум, но вроде собираются осенью заниматься на курсах. А Алекс и Катя ходили вместе со мной на вечерние занятия, в группе было еще трое учеников, но они на лето разъехались. Оля вроде на дачу, а Оксана и Юля поступают в колледж. Они в одном классе в школе учились и вроде собираются поступать в одно учебное заведение, кажется на иностранные языки. Само собой, на фестиваль они не попадают, к экзаменам готовятся.

– То есть Александр и Катя вместе с вами весь год посещали курсы? – уточнила я. – Вы с ними хорошо общались?

– Не особо, – покачала головой Маргарита. – С Катей в основном задания и упражнения обсуждали, а с Алексом мало кто общается. Он не слишком разговорчивый, все время молчит и на уроках никогда не вызывался прочитывать новые диалоги. Хотя я, несмотря на то что дома все диалоги наизусть учила, всегда старалась читать на занятии. Так произношение тренируется, кроме того, я по большей части самоучка, проверить меня дома некому. И японцев у нас в Тарасове нет, остаются только курсы. Сперва, когда я только начала ходить на вечерние уроки, мне было жутко скучно – я ведь проходила учебник с опережением, пока остальные учащиеся ряды слогов учили, я приступила к изучению иероглифов. Хотела даже бросить занятия, раз больше других знаю, ну или в другую группу перейти, которые второй год учат японский. Один раз даже осталась после нашего урока – второгодники, как я их называю, вечером после нас учатся, но сразу поняла, что к ним мне тоже ходить без толку. Когда я изучала десятый урок, они уже остановились на пятнадцатом. Если вы посмотрите учебник, по которому мы занимаемся, то поймете, насколько я отстала. Это первые пять уроков простые – там даются ряды слоговых азбук и слова для чтения плюс упражнения. Но каждый новый урок, начиная с шестого, намного сложнее предыдущего. Если первые уроки можно выучить быстро – например, я проходила в день по две темы, включая письменные задания, – то шестой урок изучала полтора дня, седьмой – два с половиной, а на десятом прочно застряла. Там тема числительные, и некоторые упражнения настолько сложные, что я их попросту оставляю. Мне кажется, что на изучение последующих уроков будет уходить как минимум неделя, а то и больше. И диалоги куда сложнее – наизусть не могу выучить, в словах путаюсь, вот и приходится рядом русский перевод писать и по нему уже пересказывать.

– Понятно с заданиями, – остановила я Маргариту. Девушке, видать, хотелось кому-нибудь рассказать, как тяжко ей дается изучение японского. Так сказать, затронули наболевшую тему. Но меня совершенно не волновало, как она постигает премудрости восточного языка и сколько часов в день тратит на упражнения. А вот если б она рассказала побольше про других студентов, в особенности про Александра, мне бы это здорово пригодилось.

– Маргарита, скажите, а вы не спрашивали у других ребят, ну, точнее, учеников сэнсэя, зачем они учат японский? Есть ли у них какая-то цель? Вы, как понимаю, изучаете язык потому, что вас интересует Япония и все связанное с ней. А что касается остальных, мне неизвестно.

– Ну, я учу еще и потому, что хочу поехать в Японию вместе с сэнсэем на стажировку, – сказала девушка. – Пока это только мечта – я никогда не задумывалась о том, чтоб поехать за границу. На это ведь требуется так много денег… У меня нет даже загранпаспорта! Но как-то посмотрела передачу про Киото, древнюю столицу Японии, и решила, что непременно поеду туда, хотя бы на неделю. Ведь главное – поставить цель и стараться добиться ее осуществления. Мне кажется, для человека нет ничего невозможного, мы сами загоняем себя в какие-то рамки и искренне считаем, что выше собственной головы не прыгнешь. Но на самом деле если загадать даже самую, казалось бы, невыполнимую мечту, вселенная, или бог, или кто там еще на небе, услышит наш посыл и будет помогать реализовать ее. Я верю, что если сильно пожелать чего-то, рано или поздно представится возможность, выпадет шанс, который нужно только не упустить… Я даже методику выполнения желания нашла, нужно просто загадать срок, через который оно должно исполниться…

– Ну а другие-то ученики? – снова прервала я словоохотливую девушку. – Александр – он тоже собирается на стажировку в Японию?

– А кто его знает, – пожала плечами та. – По-моему, нет. Вроде он как-то давно говорил, что хотел для общего развития выучить какой-нибудь язык, желательно не очень распространенный. Выбирал между корейским и японским, но ему не понравилась корейская система письменности. Там у них нет иероглифов, а пишут палочками с точками. Так вот, если поставить точку на полмиллиметра ниже или выше, получится совсем другое слово. Поэтому легче выучить японские иероглифы – конечно, их огромное количество, но по крайней мере они хотя бы различаются количеством черт.

– А Катя? Она почему взялась за японский?

– Катя с Леной очень любят японские анимэ и мангу, – пояснила Маргарита. – Лена – та вообще запущенный случай, она косплеем занимается. Мне кажется, ей быстро надоест учить по учебнику и она бросит. А Катя вроде умная, у нее произношение отличное. Слышали, как она читала текст? Я даже спрашивала, как она такое натренировала, может, по записям каким. Правда, она сослалась на большое количество просмотренных японских анимэ. Я-то даже по диску занималась, он к учебнику прилагался, и все равно говорю не так, как хотелось бы. А Катька – ни дать ни взять настоящая японка. Сэнсэй на уроках ее всегда благодарил за чтение диалогов, он тоже в восторге от ее произношения. Ну а Диму не знаю кто сюда засунул. Вроде тоже анимэшник, но делать ничего не хочет, сидит и ворон считает. Юрий Алексеевич сперва пытался как-то на него повлиять, только безрезультатно. Я иногда его заставляю делать задания, вожусь пол-урока, устаю даже сильнее, чем когда иероглифы учу. Сами понимаете, каково это – заставить учить что-то человека, который сам палец о палец не ударит. Но Юрий Алексеевич попросил меня повлиять на Диму, вот и стараюсь…

– Может, вы сами можете предположить, кто из учеников сэнсэя способен на подобные шутки? Вроде стихов о смерти и посылок с масками?

– Честно говоря, я даже не знаю, на кого подумать, – призналась Маргарита. – Дело в том, что маска сама по себе дорогая, а у школьников, вроде Димы или Лены, нет таких денег, чтобы купить ее. Да и вряд ли у нас в Тарасове подобный артефакт можно найти в сувенирных магазинах. А что касается стихотворения, то Дима, Катя и Лена сразу же отпадают. Это ж надо знать иероглифы, чтобы составить подобное трехстишие. Конечно, можно поискать в Интернете, но когда я переводила, никакого стихотворения на подобную тематику не нашла, хотя специально в поисковик забивала. Насчет Александра не знаю, с ним мало кто общается.

– Ладно, посмотрим, что будет дальше… – неопределенно протянула я, имея в виду последующие занятия и фестиваль, которого так опасалась Маргарита. Учеников, как ни крути, надо бы проверить – вдруг они не так просты, как кажутся. Особенно подозрения вызывал Александр, который даже по возрасту сильно отличался от остальных студентов.

Мы попрощались уже на улице – я направилась к своему автомобилю, Маргарита поспешила на автобусную остановку.

На следующий день урок практически не отличался от предыдущего, разве что тема занятия была другая. Теперь мы обсуждали поездки, точнее, весь имеющийся в Тарасове ассортимент транспорта. Сэнсэй дал под запись несколько обиходных фраз – вроде «ехать в автомобиле, автобусе, метро и трамвае». И, как мне показалось, специально для Маргариты продиктовал, как будет по-японски «Собираюсь совершить путешествие по Хоккайдо».