Круиз с сюрпризом

Глава 3

Мое пробуждение оказалось вовсе не таким, как я себе представляла. После такой ночи меня должны были разбудить нежным поцелуем, охапкой орхидей и предложить стакан апельсинового сока…

Вместо этого меня яростно встряхнули и заорали что есть мочи:

– Таня, ну Таня же! Просыпайся!

– Ну проснулась. – Я села на кровати, в праведном гневе взглянув на Игоря: – Что мы, на айсберг наткнулись? «Титаник-2» снимаем?

– Таня, ради бога, не до шуток!

– Не знаю, как тебе, а мне точно не до шуток. Который час?

– Не знаю я! У нас несчастье…

– Ага, несчастье. А сейчас будет еще одно – когда я выкину тебя за борт. За нахальное поведение, – я поискала глазами часы: – Ну вот! Кошмар какой-то! Половина седьмого! Ну что могло случиться такого, чтобы разбудить меня в подобную рань?

– Таня, на верхней палубе нашли труп Саши. А Гену обвиняют в убийстве!

– Да хоть целый Мамаев курган трупов! Я-то здесь при чем? – продолжала бушевать я, поскольку пробуждение шло медленно и способность соображать у меня еще явно не проснулась.

Наконец первые куски информации проникли-таки в мое невыспавшееся сознание. Посмотрев на Игоря, на котором лица не было, я все же решила задать тот дебильный вопрос, который крутился у меня в голове.

– Это что, шутка у вас такая? – неуверенно поинтересовалась я.

– Таня, ну господи, ну очнись! Какие шутки?! Сашу убили, а Гену обвиняют в убийстве! Бред-то какой! Что делать-то? – Игорь чуть не плакал от пережитого стресса и собственного бессилия.

– Что делать, что делать… Успокойся и не паникуй. Почему решили, что убил Гена? И как именно убили?

– Его нашли на верхней палубе. Мертвым.

Очень исчерпывающее объяснение! Ладно, Танечка, не раздражайся. У человека друг погиб, а другого друга обвиняют в убийстве. Игорь имеет право немного отупеть.

– Каким образом его убили? – терпение, терпение.

– Не знаю, крови там, говорят, было море. Значит, не задушили и не утопили.

Это точно, не утопили, а то надо было бы вылавливать. Кстати, а почему не утопили? Концы в воду, и нет проблем…

– А почему обвиняют Гену? Он что, весь в крови? Или сам признался?

– Не знаю. Знаю только, что он проиграл вчера двенадцать тысяч, а Сашка выиграл. Но это обычное дело, так всегда у нас бывает. Он и больше проигрывал!

Все, я почувствовала, что окончательно проснулась, и вся информация наконец дошла до моих измученных мозгов. Господи ты боже мой! Сашу убили!.. Он вдруг предстал перед моим мысленным взором, но не мертвый, а живой – то за карточным столом, то с женой, висящей на его руке… Да за что же его?!

А мало ли за что, в наше-то трудное время, уж тебе ли, Танечка, этого не знать? Но подозревать Гену? Что за ерунда?!

– Игорь, эти двенадцать тысяч…

– Приехали бы в любой крупный город – и Генка тут же бы их отдал! Я же говорю, что это обычное дело – Генка всегда проигрывает, а Сашка выигрывает. Выигрывал…

Ага, Игорь опять чуть не плачет, надо его отвлечь.

– Слушай, а откуда тогда появилось такое предположение? Почему ему предъявили такое обвинение? И кто?

– Как кто? Милиция, – удивляясь моей бестолковости, ответил Игорь.

– Милиция? На теплоходе? – упорно продолжала я.

– Так ведь мы же причалили, у нас здесь запланированная стоянка. И экскурсия, – объяснил Игорь и продолжил: – Вот они и вызвали милицию.

– Ну? – нетерпеливо спросила я, поскольку Игорь, кажется, считал свои объяснения исчерпывающими.

– Ну и милиция приехала, покрутилась на верхней палубе, задала пару вопросов капитану, кому-то из команды, Гене, Ире с Катей. Потом пошли в Генкину каюту, там что-то делали. А сейчас собираются их забирать.

– Кого – их? – я начала злиться. Он что думает, я ясновидящая?

– Ну как кого? – уже раздраженно спросил Игорь. Мы с ним, кажется, скоро подеремся. А ведь какая была любовь! – Сашу, Гену. Ира с Катей, наверно, тоже здесь сойдут.

– Так они точно уверены в том, что убийца – Гена?

– Ну, раз забирают, наверно, уверены.

– А Гена что говорит?

– Не знаю, не видел я его. Они… как это?.. Показания снимают. А Вадик с Сережей девок успокаивают. Они сначала ревели обе в голос, а теперь пакуют вещи. И меня за тобой послали.

– Зачем? – глупо спросила я.

– Ну, наверное, думают, что с тобой спокойнее и лучше, – ты же все-таки частный детектив. Пошли? – и Игорь требовательно потянул меня к выходу.

– Подожди! Мне надо принять душ, причесаться, привести себя в порядок… – последнее я сообщила уже в коридоре, куда меня довольно-таки невежливо вытолкнул Игорь.

– Потом, потом, Танечка. Идем, – мог бы это и не говорить, все равно он меня тащит, почти несет к месту назначения. – Ну зачем тебе приводить себя в порядок? Ты и так необыкновенно красивая. – Что необыкновенно, так это точно. Как раз удалось увидеть себя в пролетевшем мимо стенном зеркале – Варфоломеевская ночь в миниатюре. Игорь между тем продолжал свою речь, из которой я уяснила два факта – причесываться мне вообще не стоит, а принять душ я смогу после того, как милиция со своими свеженькими клиентами отбудет с корабля. Причем в посещении душа Игорь изъявил желание принять самое непосредственное участие.

На корабле, в общем-то, было довольно тихо и пустынно, что неудивительно – все-таки семь утра, нормальные люди еще спят. Но по мере приближения к каютам Саши и Гены тишина и спокойствие куда-то улетучились, уступив место неясному многоголосому шуму.

В коридоре толпились люди, двери кают были распахнуты, оттуда доносились голоса и чье-то всхлипывание. Мы рванули туда.

Внезапно дорогу нам преградил какой-то молоденький лейтенантик, который очень решительно посоветовал нам не загромождать проход и не создавать нездоровую панику.

А интересно, если бы мы создали «здоровую панику», у него к нам не было бы претензий?

Игорь попытался его уговорить, утверждая, что он безутешный друг покойного и подозреваемого, а я, по крайней мере, их любимая сестра. Но на лейтенанта эти уговоры не подействовали, он сказал, что через полчасика – пожалуйста, а сейчас – нет, нет и нет! Идет следственный эксперимент!

Произнеся эти слова подобающим событию торжественным голосом, он благополучно вытолкнул нас на палубу и спустя несколько минут добавил к нам всех остальных, кто не имел, судя по всему, непосредственного отношения к эксперименту. Видимо, эксперимент шел полным ходом и был строго засекречен.

Среди выгнанных к нам на палубу людей были, во-первых, члены экипажа и теплоходной обслуги. Они выгодно отличались от остальных бодрым видом (привычка рано вставать) и несокрушимым спокойствием. Посторонних я что-то не заметила: еще бы, все спят, как слоны, отдыхают, одна я как проклятая ввязалась в эту чепуху… Ладно, хватит себя жалеть.

Еще в этой толпе были нами обнаружены Серега и Владик. Как положено друзьям покойного и обвиняемого, они были мрачны, расстроены, и сознание собственной важности легло на их плечи тяжким грузом. Владик увидел нас с Игорем и величественным жестом поманил к себе, разгоняя толпу. Толпа послушалась и расступилась, мы подошли. Владик сделал еще один очень красивый жест, призванный обозначить всю силу скорби, которая его в данный момент охватила, и промолвил:

– Вот, Таня! Кто бы мог представить!.. Что же это делается!.. – фразы лились не спеша, между ними выдерживались поистине мхатовские паузы. Сережа за спиной у Владика догонял эту великолепную речь согласными кивками головы и выразительными пожиманиями плеч. Ей-богу, такого спектакля я давно уже не видела. Я бы на месте милиции первым делом арестовала именно их – слишком уж неискренней и наигранной казалась эта мировая скорбь.

То же самое, видимо, почувствовал и Игорь, потому что он перебил вошедшего во вкус Владика:

– Ребята, что там за эксперимент?

– Да проверяют алиби Генки, – внезапно Владик заговорил как нормальный человек, и я перестала его подозревать, – то есть в том, что алиби нет, менты абсолютно уверены, но им надо это подтвердить.

– И пиджак весь в крови, – невпопад, но очень к месту сказал Сережа.

– Генкин? – поинтересовалась я, хотя это и так было понятно.

– Ага. И в каюте кровь.

– А Гена что говорит?

– А что он может сказать, – отозвался Владик, – что это чушь собачья, что Сашку он не убивал, а где был в момент убийства – не ваше дело.

– Так они точно знают, когда произошло убийство?

– Примерно. Обслуга видела Сашку в начале седьмого поднимающимся на верхнюю палубу. А в половине седьмого его нашли мертвым.

– Ну и что? И Гена, как все нормальные люди, спал в это время в своей каюте. Так можно заподозрить любого, – продолжала я в полном недоумении.

– В том-то и дело, – отозвался Вадик, – что не было его в каюте. Не ночевал он там.

– А где он был?

– Не наше собачье дело, – ответил Сережа и добавил: – Так он отвечает почти на все вопросы. Что, естественно, не прибавляет ему ничего положительного в глазах здешней милиции. К тому же этот свой заляпанный кровью пиджак он пытался выстирать.

– Так. А жена его что говорит?

– А что ей говорить? Плачет.

– Это она сказала, что он не ночевал в своей каюте?

– Нет, это обнаружили, когда нас всех будили. А она не знала – они же в разных каютах, – спокойно, как нечто само собой разумеющееся объяснил Владик.

– Ага. Тогда понятно, – обалдело ответила я. Хотя ничего мне не было понятно.

– Тань, Ира с Катей хотели с тобой поговорить, – напомнил Игорь.

– Конечно. Но туда ведь не пускают… – начала я и увидела, что, похоже, «эксперимент» закончился: народ с палубы потянулся обратно, а на палубу вышла парочка милиционеров вместе с капитаном нашего теплохода.

На капитане лица не было, и это вполне понятно – такое ЧП. Сережа ринулся по направлению к каютам, исчез там и появился через несколько минут:

– Таня, девчонки просят тебя зайти к ним.

– Ага, я пошла, – кажется, я знаю, зачем я им понадобилась. Ни за что!

«Девчонки» сидели в Катиной каюте. Сейчас было хорошо заметно, что они ровесницы своих мужей или чуть помоложе. Да, лет тридцать, не меньше. Физиономии красные, распухшие. Сами расстроенные. Да уж, на их фоне я действительно выгляжу почти Афродитой.

Наверное, надо что-то сказать, дольше молчать уже просто неудобно:

– Катя, Ира, мне так жаль, что все это случилось, – черт, а что тут еще скажешь?

Они синхронно покивали головами, повсхлипывали, но ничего не сказали. Они что, ждут, что я сама предложу им свои услуги? Вот еще – я сюда пришла не наниматься, а наоборот, отказываться.

Мы еще помолчали, я не выдержала первая:

– Так вы что, решили сойти с теплохода? – Ну и глупость же я сморозила! Нет, они останутся и продолжат отдых.

– Да, и будем пытаться перевести следствие в Тарасов. Там удобнее. Ну, и Сашу я, конечно, туда повезу, – ответила Катя, не найдя, по всей видимости, ничего глупого в моем вопросе.

Мы еще помолчали. Я уже начала сомневаться в правильности своего предположения – может быть, им просто не хватало женской поддержки и участия. И тут Катя наконец сказала:

– Таня, такая ситуация, нам просто не к кому обратиться. Мы знаем, что ты сейчас находишься в отпуске. – Ага, долгожданном и кратковременном. Не возьмусь. – Но мы согласны платить больше твоих обычных расценок. Ты ведь берешь двести долларов день, за пять дней вперед, плюс накладные расходы? – Я кивнула. Точно, говорила я им вчера о своих расценках – чего не скажешь по пьяной лавочке. Не возьмусь ни за какие деньги. – А мы будем платить четыреста. Все-таки хоть дело и одно, заказчиков-то двое. – Заманчиво, конечно. Но не возьмусь! Я в отпуске.

К Катиной просьбе присоединилась и Ирина:

– Таня, мы очень просим. Найди этих сволочей! Уроды! Я их своими руками, своими руками… – Ну наконец-то отдельные всхлипывания переросли в бурный рев. К Ире присоединилась Катя, и получился очень слаженный дуэт.

Я предприняла все положенные в этой ситуации действия: отхлестала подружек по щекам, дала им воды и накапала валокордина. Села на свое прежнее место и задумалась. Ира с Катей перестали реветь и дружно пили воду. А меня сейчас очень интересовал вопрос: чего это Ира так жаждет скорой и мучительной смерти Сашиных убийц? Да, убили мужа подруги. За подругу так сильно переживает? Да, в убийстве обвинили ее мужа. Так ведь не в неуловимых мстителей надо играть, а искать самых лучших адвокатов и мужа отмазывать. Нет, реакция явно очень интересная. Неужели у них были более чем дружеские отношения? А что, вполне возможно: Ира в нормальном состоянии очень даже симпатичная, ничуть не хуже Кати. Но, надо сказать, и не намного лучше. И вообще, они в чем-то очень похожи – тип один.

Так, стоп. Твое-то какое дело? Ты в отпуске? В отпуске. Отдыхаешь? Вот и отдыхай дальше. И не лезь туда, куда лезть явно не стоит.

– Таня, если ты не возьмешься, мы пропали. Гену посадят. И никакой адвокат не поможет. Если ты не найдешь настоящих убийц. – Ну вот, а эти слова должна была произнести Ира. А говорит Катя. Это Ира должна волноваться за своего мужа, которому светит тюрьма. И голос дрожит. Такое ощущение, что они перепутали тексты.

Ой, какая у них интересная реакция… И в то же время – явные подружки. Они что, с полного и обоюдного согласия поменялись мужьями? Очень похоже. Интересно, интересно… Да что тебе, дуре, интересно? Ты в от-пус-ке. Запомни наконец это. Ты отдыхаешь. В кои-то веки. И ничто не собьет тебя с этого пути.

Вот после отпуска – пожалуйста. Возьмусь с удовольствием. Жаль только, что тогда уже будет поздно…

Ладно, Татьяна, себя-то уж не стоит обманывать. Я же вижу, что ты хочешь взяться за это дело. Тебе же элементарно интересно. Сама посуди – если бы ты еще денек ничего не делала, ты бы завыла от тоски или сама бы совершила какое-нибудь преступление. А так – убитый тебе очень нравился, к подозреваемому ты относишься с симпатией. Да и преступление интересное, и гонорар тебе светит неплохой. Что-то я не помню, когда это тебе несколько сотен баксов были лишними. Так что давай берись. А в перерывах – отдыхать будешь. Приятное с полезным.

Ира с Катей на этот мыслительный процесс, который, видимо, ярко отражался на моей физиономии, смотрели с неослабевающим интересом. Даже забыли всхлипывать. Наконец я брякнула:

– Ладно, берусь! На ваши условия я согласна. – Еще бы. Двойной гонорар.

– Ой, как замечательно! – Катя вся прямо расцвела и полезла в сумку. Долго там рылась, наконец вытянула какой-то мешочек, порылась в нем и протянула мне пачку долларов: – Пожалуйста, тысяча.

– Черт, а у меня, наверное, не наскребется. – Ирина сделала попытку наскрести и протянула мне пачку потоньше: – Вот. Триста пятьдесят.

– Нет, это ты оставь себе. Тебе сейчас пригодится. – Ох, Татьяна, тебе бы какой-нибудь фонд благотворительный открыть: очень уж ты добрая стала. – Отдадите по факту расследования.

– Хорошо, хорошо. Спасибо тебе.

– Теперь так. Вы будете пытаться перевести все расследование в Тарасов? – девицы покивали. – Это сложно. Вот вам телефон… – Я написала на бумажке телефон моего старинного знакомого, подполковника Кирсанова, который продолжал работать в милиции. – Это подполковник Кирсанов. Скажите ему, что вы от меня и что я веду это дело. Пусть он попытается его забрать. Как бы вам сообщить это мне? Сотовый свой я, как на грех, оставила дома.

– Так у Игоря есть! – заторопилась Катя. – Мы ему и позвоним.

– Хорошо. Но не специально для передачи сведений мне, а просто позвоните, сообщите, как дела. О том, что вы меня наняли, лучше никому не знать. Ясно?

– Да. А ты что, думаешь…

– Тебе кажется, что он… – одновременно начали Ира с Катей.

– Ничего я пока не думаю. Рано мне еще думать. У меня еще нет никаких фактов. Но на всякий случай… У Игоря тоже, кстати, нет алиби, если уж на то пошло.

– Да? А мы думали, он с тобой… – начала Ира, но Катя весьма ощутимо толкнула ее локтем.

Еще бы – все-таки частный детектив, а не подружка Таня! Но ситуацию я все-таки проясню:

– Все правильно. Со мной. Но под утро я вырубилась, и это было гораздо раньше шести часов. А разбудил он меня, когда уже все случилось. Так что чисто теоретически он вполне мог сбегать, убить, вернуться и начать будить меня. Но все это, естественно, относится к нему в той же мере, как к Генке.

– Да, но у Гены еще мотив был, – напомнила Катя. Господи, а волнуется как. Кстати, а может, она и грохнула своего любимого мужа? А потом уберет с дороги и Иру, и будут они с Геной поживать – добра наживать? Ага. А Ира хотела хлопнуть Гену и Катю. И, соответственно, с Сашей поживать – добра наживать. Не успела. Бред какой-то.

– Вы считаете, что это серьезный мотив для убийства?

– Да нет, мы-то так не считаем! Но вот милиция в этом, кажется, уверена, – очень разумно заявила Катя.

– Так. Согласна. А вообще, как вы думаете, за что его могли?.. Есть какие-то предположения?

– Ну, это могло быть связано с бизнесом, – сразу отозвалась Катя. Подумала и продолжила: – Но я не знаю, как именно. Вроде последнее время он не имел никаких проблем, все было в пределах нормы – ну там конкуренты, «крыша» и так далее. Но об этом лучше ребят поспрашивать – мы как-то не очень вникали в их дела.

– Ему не угрожали?

– Да вроде нет. По мелочи было, но в последнее время – нет.

– Может быть, ему кто-нибудь был крупно должен?

– Тоже, кажется, нет. Но он мог мне не сказать. У нас не было такого, чтобы во всем друг другу отчитываться.

Ясно. Может, Иру спросить? Неудобно как-то. Лучше с глазу на глаз. Но, по всей видимости, девушки решили сами расставить все точки над «и».

– Таня, чтобы все было ясно, – решительно начала Катя, – у нас были очень странные отношения. – Ну, это я уже поняла. – Дело в том, что я – любовница Гены, а Ира – Саши. Но! Разводиться мы не собирались, конфликтов никаких у нас на этой почве не было, и мужья наши об этом не догадывались. В смысле, о «перекрестной связи». И хотелось бы, чтобы это и дальше оставалось тайной.

На протяжении Катиного монолога Ира безостановочно кивала, а во время последней фразы закивала столь энергично, что я испугалась, как бы у нее не отвалилась голова. Сама я тоже не нашла ничего лучшего, как кивнуть. Да, чудны дела твои, господи! Но если это всех устраивает, то почему бы и нет?

Затянувшееся молчание прервала Ирина, которая решила подытожить все, что сказала Катя:

– То есть версию о мщении со стороны обманутого мужа, или любовника, или обольщенной невинности можно откинуть сразу.

– Но почему же… А если Гена вдруг что-то заподозрил?

– Да нет, – тут же отозвалась Катя. – Он себя чувствовал очень виноватым по отношению к Ире, так что мстить бы не стал. Скорее пошел бы разбираться, исповедоваться – к Ирке. Не к Саше.

Ага. То есть мы бы получили Ирин труп. Ну что ж, любовнице видней. Да и жена не возражает.

– Хорошо. Тогда, возможно, Саша что-нибудь узнал?..

И жена, и любовница трупа энергично помотали головами. Что, труп при жизни исповедовал непротивление злу насилием?

– Саша бы собрал всех четверых и провел бы совещание на тему «Ну и что нам дальше делать?», – заявила Ирина, и Катя согласилась.

Ну что же, отбросим эти версии. Пока. Потом, может быть, к ним вернемся.

– А как вообще Сашу нашли?

– Теплоходная обслуга. На верхней палубе.

– А можно предположить, что была драка?

– По-моему, нет, – неуверенно сказала Катя. – Насколько я поняла, его сначала чем-то оглушили, а потом пырнули ножом.

Интересно. То есть сперва как бы дали наркоз, а потом спокойно провели операцию – клиент не отвлекает разговорами, и ему не больно. Очень гуманно.

– А куда ножом ударили, не знаете?

– Нет.

– Хорошо. Потом, когда выйдете на связь по сотовому Игоря, пригласите меня все-таки – якобы соскучились. И сообщите о результате вскрытия, характере ранения. Все, что узнаете.

– Конечно, – они опять начали отвечать синхронно. Потрясающе, какое взаимопонимание.

– А почему у Гены нет алиби? Он же, насколько я понимаю, был с Катей, так?

– Да, – чуть не плача сказала Катя, – но он ушел как раз часов в шесть.

– В свою каюту?

– Нет. Сказал, что на берег. Мы ведь уже причалили.

– Зачем?

– Жене цветочков нарвать. – Поразительно. Никакой иронии в голосе. Высокие отношения!

– Нарвал?

– Да. Но говорит, что выбросил по дороге, когда услышал шум на верхней палубе и побежал туда.

– Так. А что с пиджаком?

– Он говорит, что там нечаянно заляпал.

– Плохо. Ну ладно. А кто вообще сказал милиции про проигрыш и, стало быть, про возможный мотив?

– Помощник капитана.

– А он-то откуда знает?

– Не знаю, – задумалась Катя и тут же нашлась: – Может, официант доложил? Или бармен? Они после игры еще в баре посидели. И Саша с Геной ссорились. Как всегда.

– Ясно. Ну что же, следствие началось. Хотя дела наши не очень-то благополучны. Главное сейчас – найти какой-нибудь другой мотив. Если что вспомните – тут же звоните Игорю.

Вновь синхронное кивание в ответ. Полная гармония. Я же тебе говорю, Татьяна, что у них высокие отношения. Тебе не понять.

– Гражданки, пройдемте! – в дверь осторожно постучали. Ну что же, пора приниматься за дело. А гражданки поедут за своими мужьями и любовниками.

– До свиданья, Таня. Мы на вас надеемся, – проговорила совершенно уже успокоившаяся Катя.

Ну правильно, чего волноваться: мужа ведь убили, не любовника. А за отмазку любовника взялась лучший тарасовский частный детектив Танька с редкой фамилией Иванова. Она все сделает в наилучшем виде, они же слышали «о ней столько хорошего».

– Таня, найдите его, пожалуйста. – Ага, а Ира чуть не плачет. Все-таки любимого человека убили, не хухры-мухры.

У меня не было сил отвечать, я просто кивнула им обеим на прощанье. Мне, конечно, будет труднее вести расследование: как только они сойдут с корабля, я тут же вспомню, что забыла выяснить у них какие-то важные детали. Но зато мне будет гораздо проще и спокойнее жить, а то рядом с ними я постоянно чувствую себя недолеченной пациенткой дурдома.

Интересно, как же они дальше жить будут? Если я смогу отмазать их драгоценного Гену? Наверное, появится у нас в Тарасове дружная шведская семья… Хотя нет: Гена же ни о чем не подозревает. У него же метания и угрызения совести… Он же сейчас, наверное, страдает не только от того, что убит его лучший друг и его, Гену, обвиняют в убийстве. Он же наверняка страдает от вульгарности мотива убийства! Вы только представьте себе: какие-то пошлые деньги, какие-то двенадцать тысяч! И это ему! Человеку с почти шекспировскими страстями! Любит одну, женат на другой, обманывает лучшего друга…

Стоп, стоп, Татьяна. Ира с Катей уже давно ушли, а башка у тебя такая же дурная, как в их присутствии. Так, волю в кулак, прийти в себя! Какое тебе дело до того, как будут они устраивать свою дальнейшую жизнь? Да пусть хоть перебьют друг друга от большой любви. Тебе главное что? Правильно, сделать работу и получить остальные деньги. Все прочее тебя что? Правильно, не касается.

И вообще, чего это я тут сижу! Это же в принципе не моя каюта! Мне бы надо отсюда свалить по крайней мере по двум причинам: во-первых, воздух тут пропитан этими ненормальными отношениями, которые мешают мне работать и забивают мою бедную голову всякой ерундой; а во-вторых, мне, в конце концов, надо привести себя в порядок – принять душ, причесаться и накраситься…

– Таня, что ты тут, а?

Игорь, собственной персоной. Наверное, он находится со мной на астральной связи и появляется именно в тот момент, когда я хочу привести себя в порядок?

– А я тут…

А чего я, собственно, тут? А мы тут сидим, плюшками балуемся. Так, я тут отдыхаю на теплоходе и не берусь за расследование. Кстати, говорила ли я им вчера о том, что занимаюсь не только неверными женами и мужьями, но иногда и убийствами? Вроде бы не говорила. Замечательно, стало быть, можно с чистой совестью сослаться на профессиональную непригодность.

Вообще-то пора бы уже что-нибудь ему ответить, а то смотрим друг на друга, как неродные:

– Да ничего, в общем-то, не делаю. Вот сижу думаю. Кошмар какой-то. Девчонок жалко. И главное, полная беспомощность, помочь нечем. – Ага, молодец, вот и держись этой версии. Ничего не знаю, ничего не умею.

– Нет, ну почему же ничего? Мы уже с мужиками позвонили в Тарасов, договорились с адвокатом. Может, ты чего-нибудь посоветуешь еще? Ты когда-нибудь занималась чем-то подобным?

Интересно, он от чистого сердца спрашивает или проверяет? Что вообще они обо мне слышали? А, собственно, какая разница? Даже если знают они достаточно много, что мне мешает просто соврать? В конце концов, когда женщина врет, настоящий мужчина должен сделать вид, что он ей верит. Игорь настоящий? Без сомнения. Так за чем же дело стало?

– Да нет, в том-то и дело. Девчонки тоже просили моего совета, но я им посоветовала только одно – постараться перевести дело в Тарасов. Это будет во всех отношениях удобнее. Да и связи у вас там наверняка есть, верно?

– Найдутся, если поискать, – подтвердил Игорь, извлекая меня из каюты.

Он что, теперь все время будет меня за руку таскать? Нет уж, сейчас мне никто не помешает привести себя в порядок, даже гора трупов. Но Игорь, кажется, против этого и не возражал, наоборот, в его бормотанье было что-то и про прическу, и про душ.

Душ мы приняли вместе, прическу мне дали поправить самостоятельно. На протяжении всего этого времени меня крайне занимала одна мысль: понял он, что я вру, или нет? И если понял, то почему промолчал? Все дело в том, что он такой настоящий мужчина, или он играет по каким-то своим правилам? Ладно, там видно будет.