Селфи киллера

– Охраной? – удивленно осматривая меня с ног до головы, проговорил Зорин. – Надо же! Никогда бы не подумал. То есть вы в этих вот группах быстрого реагирования, что ли, работаете?

– Не совсем. Я работаю индивидуально, как личный телохранитель. У меня есть опыт такой деятельности и некоторый боевой опыт, поэтому, если возникает необходимость, я стараюсь не упускать случая помочь людям, используя полученные знания на практике.

– И даже боевой? – изумление моих собеседников возрастало с каждой минутой.

– Так вот почему вы так легко разделались с этим здоровяком, Женя, – говорила Валя, в свою очередь, оглядывая меня, как какую-то невиданную диковинку. – Тогда конечно! Тогда неудивительно. Хотя, вообще-то, еще как удивительно! Такая хрупкая девушка… Константин Иванович, а что, может быть, действительно возьмем телефон?

– Не знаю, – снова с сомнением качал головой Зорин. – Личный телохранитель… Это, наверное, дорого.

– Договоримся, – обнадеживающе улыбнулась я. – К тому же за подобными услугами обращаются, когда грозит реальная опасность жизни, а собственную жизнь люди обычно ценят все-таки несколько выше, чем деньги. Запишите телефон, это совершенно бесплатно, а если возникнет действительно серьезная угроза, номер может вам пригодиться.

Валя зафиксировала мои контакты, и на этом мы расстались.

Мои новые знакомые направились ко входу в больницу, а я, заведя движок, медленно разворачивалась, выезжая из «кармана» и просчитывая, как мне выстроить путь отсюда до дома, чтобы он оказался кратчайшим.

Сказав, что больница расположена по дороге к моему дому, я, разумеется, немного слукавила. Она находилась совсем в другой стороне и даже в другом районе города. Теперь, оценивая в уме возможные маршруты, я видела, что придется мне часть пути проделать по извилистым и далеко не всегда идеально асфальтированным дворовым территориям. Однако именно эти потайные тропы частенько оказывались единственным средством быстро попасть с одной городской автомагистрали на другую.

Сейчас, чтобы срезать путь, мне необходимо было объехать территорию больницы. Медленно продвигаясь вдоль изгороди, я рассеянно поглядывала на яркие, в свежей июньской зелени деревья больничного парка, меж которыми по зеленой травке прохаживались «ходячие» больные, нагуливая аппетит перед обедом.

В теплый летний день у меня было опущено стекло, и среди тихой идиллии я вдруг услышала резкий, болезненный вскрик. Не понимая, откуда он мог донестись, я еще немного сбросила газ и, приглядываясь уже внимательнее, продолжала двигаться вдоль больничной ограды.

В самой дальней части парка, где особенно густо росли сосенки и березки, образуя небольшой лесок, наблюдалось весьма активное колыхание ветвей, несколько странное в эту тихую, безветренную погоду.

Остановив машину, я заглушила движок. Теперь до моего слуха совершенно ясно доносились короткие натужные междометия и глухие звуки ударов. Было очевидно, что где-то здесь, в укромной тиши, происходит некое «выяснение отношений», о котором участники его не желали бы оповещать всю округу.

Неясные предчувствия и инстинкт властно побуждали к действию. Я вышла из машины и, перемахнув через ограду, вскоре оказалась на «месте происшествия». Укрывшись от посторонних глаз на небольшой прогалинке среди деревьев, трое плотных и мускулистых мужчин в обычной штатской одежде мутузили четвертого, облаченного в полосатую больничную пижаму.

– Эй, ребята! – негромко окликнула я. – Что же это вы, втроем на одного, а? Да еще болящего. Нехорошо!

Прервав свое увлекательное занятие, «ребята» как по команде повернули ко мне головы. В образовавшийся просвет между их телами я увидела того, кого они избивали.

Это был молодой парень, на вид гораздо менее упитанный, чем обрабатывавшие его здоровяки. На его шее виднелось розовато-коричневатое пятно, уходящее вниз, в бинты и за воротник пижамы, и яснее всяких слов говорящее о том, по какому поводу парень очутился в больничном садике.

«…рука и на шею немного зашло…», – вспомнила я слова Зорина, уже догадавшись, кто передо мной, и убедившись в безошибочности своих предчувствий и правильности предпринятых действий.

Между тем здоровяки уже оправились от неожиданности и пришли в себя.

– Слышь ты, девушка, – проговорил один из них, отделившись от теплой компании и направляясь ко мне. – Ты это, шла бы отсюда. А то мало ли что может случиться?! Поскользнешься, упадешь, как в том кино – одно мокрое место останется. На тебя и троих не понадобится, меня одного хватит.

Пригнув голову и расставив руки, он, похожий сейчас на быка, перед которым маячит красная тряпка, надвигался на меня, недвусмысленно давая понять, что готов подтвердить свои слова действием.

– Ах, как невежливо, – улыбаясь, говорила я. – Только в том кино не было мокрого места. Там человек вполне благополучно очнулся в гипсе с бриллиантами. Ты невнимательно смотрел.

Произнося эти фразы, я пристально осматривала противника, примериваясь, какую тактику лучше избрать.

В объеме и массе я уступала этому мужчине как минимум раза в два. Опыт подсказывал, что для того чтобы быстро и эффективно нейтрализовать его, здесь, так же, как и в самолете, лучше всего подойдут болевые приемы. Средство это – хотя и запрещенное, но весьма действенное, а в некоторых случаях даже незаменимое. Но чтобы применить его, мне нужен был только какой-то отвлекающий маневр, чтобы враг не успел отреагировать на атаку и защититься.

И тут мне неожиданно помог Игорь.

Один из державших его мужчин ослабил внимание и отпустил руку, которой зажимал парню рот, чтобы тот не кричал. Разумеется, пленник немедленно воспользовался случаем.

– Уходите отсюда! – крикнул он мне, по-видимому, желая добра, хотя у меня сейчас были другие планы.

Громила, так некстати расслабившийся, снова зажал ему рот и для верности еще ударил кулаком в область солнечного сплетения. Бедный парень застонал, как подстреленная лань.

Этот небольшой эпизод и явился тем самым отвлекающим маневром, который позволил мне применить свои специальные средства.

Мой противник тоже ослабил внимание, инстинктивно оглянувшись на происходящее у него за спиной, и, воспользовавшись моментом, я приступила к действию.

Получив серию последовательных ударов по коленной чашечке, в правое подреберье и в глаз, здоровенный битюг зарычал от боли и согнулся пополам. Произнося в мой адрес разные нехорошие слова, он опускался на землю, то прижимая руки к животу, то хватаясь за коленку, не в силах определить, где ему больнее, а я, управившись с этим, занялась остальными.

Ни на минуту не забывая, что ребята превосходят меня по физическим параметрам, я понимала, что главное сейчас – не дать им возможности наброситься на меня вдвоем.

Впрочем, они, похоже, и сами не видели в этом необходимости.

Ничуть не вразумленные тем, что сейчас произошло с их другом, они, кажется, даже не допускали мысли, что «хрупкая девушка» вроде меня сможет уложить на лопатки таких больших и сильных мужчин.

Тот, что зажимал рот Игорю, остался на месте, а его товарищ выдвинулся в мою сторону. Он шел, так же набычившись, как незадолго до этого его друг, и, несомненно, намеревался довершить начатое им дело.

На сей раз некому было отвлечь внимание противника, и моя задача оказалась несколько сложнее.

По-видимому, у парня имелась некоторая подготовка, поскольку в ответ на свой незатейливый открытый замах, я получила довольно жесткий перехват. Волосатая медвежья лапа так сильно сжала мне запястье, что я чуть не вскрикнула от боли. Эта оплошность рассердила меня, одновременно заставив быть осторожнее, и следующий мой тактический прием уже не был столь прямолинейным.

Подняв вторую руку, как бы для удара, и заставив своего визави сосредоточить на ней взгляд, я параллельно с размаха «наступила» ему на ногу, стараясь попасть по пальцам пяткой.

Поскольку, возвращаясь из столицы, я была обута в симпатичные туфельки, а не в «дежурные» кроссовки, то и пятки мои, соответственно, опирались на крепкий остренький каблучок, а не на тупо-гуттаперчевую спортивную подошву.

Отведав каблучка, враг взвыл от боли и, ослабив стальную хватку, на мгновение потерял контроль.

Это мне и было нужно.

Сцепив теперь уже обе свободные руки замком, я хорошенько врезала ему по шее, благо, наклонившись к своей потревоженной ступне, он очень удобно подставил мне ее для удара. После этого я уже без разбора стала молотить кулаками, вымещая досаду и нехорошее предчувствие, что от волосатых пальцев на руке наверняка останутся синяки.

«Это мне посреди лета, в такую жару – с длинными рукавами ходить?! Ах ты сволочь!» – в гневе думала я, осыпая ударами громадную неповоротливую тушу, не успевавшую вовремя увернуться ни от одного из моих «подарков».

Тем временем придурок с подбитым глазом успел немного очухаться и, позабыв свои собственные горести, поспешил на выручку другу.

Пропустив момент, когда он вернулся на поле боя, я продолжала заниматься с его товарищем и заметила прибытие «пополнения», только получив по почкам. Удар был настолько жесткий, что, казалось, меня приложили железобетонной дубиной.

От боли потемнело в глазах, и теперь уже я сама утратила контроль над ситуацией, будучи не в силах не только драться, но вообще осуществлять какие бы то ни было действия.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы мне на помощь снова неожиданно не пришел Игорь.

Оставшись один на один с последним из трех нападавших, он не терял времени даром. К тому моменту, когда роковой удар лишил меня возможности адекватно реагировать на происходящее, Игорь успел обезвредить своего соперника.

Теперь мы остались двое на двое, и, увидев, что я нуждаюсь в помощи, храбрый воин не стал медлить с ней.

Всем корпусом ринувшись на расходившихся негодяев, он вступил в схватку, раздавая удары направо и налево, не обращая внимания на то, что давно уже сочилась из-под бинтов кровь и даже начал промокать рукав пижамы.

Немного отдышавшись, я подключилась к процессу, и вдвоем мы довершили правое дело, разметав по сторонам стонущих бандитов и с победой покинув поле битвы.

Но не успели мы сделать несколько шагов, как откуда-то с земли послышалось треньканье сотового.

– Подожди-ка, – ощупывая карманы, говорил Игорь. – Это, похоже, мой. Черт, да где же он? Что, я его выронил, что ли? Да, выронил, наверное. Когда валялся где-то тут… Да, вот тут.

С этими словами он нагнулся к одной из сосенок и извлек из травы неутомимо сигналящую трубу.

– Да? Алло? Валюша? Здравствуй, милая! Уже прилетела? Уже здесь?! Вот это да! А я тут гуляю. Нет, недалеко, в парке. В больничном саду. Погода такая хорошая, вот я и подумал – пройдусь, подышу воздухом. Да, конечно. Конечно, уже бегу! Сейчас буду, ждите меня у входа.

Нажав на сброс, он сокрушенно взглянул на свой правый рукав, весь мокрый от крови. Не нужно было обладать особенной проницательностью, чтобы догадаться, что человек находится в большом затруднении и недоумевает, как предстать в таком виде перед любимой девушкой.

– Черт, вот зараза! Как теперь идти? Слушай, а ты не сможешь…

После всего совместно пережитого Игорь обращался ко мне уже как к старому другу. Вероятно, он хотел попросить меня сходить в палату и раздобыть какую-то другую, не столь окровавленную одежду. Но, подняв глаза, кажется, впервые озадачился простым и естественным вопросом, который, в общем-то, должен был возникнуть в самом начале.

– А ты откуда взялась?

– Долго объяснять, – отмахнулась я. – Давай лучше придумаем что-нибудь с твоим костюмом, а то невеста увидит – и правда испугается.

– Невеста? А откуда ты знаешь про… Ты кто вообще?

Пытливый взгляд, сразу ставший настороженным и тревожным, яснее ясного показал, что меня заподозрили в сговоре с врагами, и я поспешила вернуть мысли своего собеседника в правильное русло.

– Да не волнуйся, я не от Свиридова, – добродушно-снисходительно произнесла я роковую фамилию, вызвав у Игоря неподдельное изумление. – Валя тебе объяснит. Потом. А я сейчас схожу, вон с теми дедками побеседую, может, уговорю кого-нибудь одолжить тебе тужурку.

Неподалеку от небольшого леска, где несколько минут назад разыгралось сражение, возле скамеечки на полянке собралась кучка пожилых граждан в больничных пижамах и халатах. Товарищи имели самый доброжелательный вид, и я надеялась, что, объяснив им ситуацию, смогу взять у кого-нибудь напрокат часть амуниции.

– Добрый день! – лучезарно улыбаясь, говорила я, подходя к группе. – Вы не могли бы помочь нам? Тут такое дело – к моему брату девушка приехала, невеста, а он нечаянно рану вскрыл, вон, видите, вся пижама в крови. А они уже здесь, в больнице. С отцом. Пришли навестить его, а он в таком виде. И главное, даже в палату сходить нельзя, чистое что-то взять – они там, на входе стоят, заметят. Увидят кровь – невесть что подумают, испугаются еще. Не сможет ли кто-нибудь одолжить курточку? Ненадолго. А мы потом вернем выстиранную, обещаю.

Улыбаясь на все лады и демонстрируя самое искреннее расположение, я, кажется, сумела расположить к себе собеседников. Когда к нам подходил Игорь, они уже понимающе улыбались, проникнувшись сочувствием.

– Ну что, Вася, поможем молодому человеку? – спрашивал один, совсем седенький, своего друга, у которого черную как смоль шевелюру картинно-артистически разрезали белые пряди. – Обидно, действительно. К нему невеста приехала, а он выйдет к ней такой некрасивый. На-ка, примерь, подойдет тебе моя?

Седенький дедок скинул верхнюю часть своей пижамы и, оставшись в майке и просторных полосатых штанах, протянул ее Игорю.

– У-у, – увидев окровавленные бинты, опоясывающие чуть ли не все тело парня, сокрушенно проговорил он, – Да у тебя тут и правда ранения просто боевые!

«Вот уж действительно, – вслед за дедком оглядывая Игоря, думала я. – И надо было лезть с такой рукой! Сама бы справилась».

Было очевидно, что, рассказывая Вале про ожог, Константин Иванович явно преуменьшил степень поражения, по-видимому, не желая расстраивать девушку. В действительности рана занимала почти всю правую часть туловища, и можно было только удивляться отваге Игоря, при таком обширном ожоге не побоявшегося вступить в драку.

Но в глубине души я, конечно же, одобряла такое поведение.

«Сразу видно – мужик. Не размазня какая-нибудь, – думала я, пока Игорь примерял куртку добродушного деда. – Однако, возможно, в этом и заключается проблема. Если он всегда с таким энтузиазмом рвется на передний край, это лишь дополнительный бонус господину Свиридову. Легче легкого подстроить ловушку человеку, который так и норовит сам в нее попасть. Ведь если верить Зорину, сынок его именно потому и получил такой сильный ожог, что в первых рядах помчался тушить внезапный пожар».

– Ты чего ж с такой раной в заварушку-то полез? – говорила я Игорю, когда мы возвращались к больничному корпусу, где уже давно ждали нас Константин Иванович и Валентина. – Видел же, что я справляюсь. Сидел себе там, под елкой, да и сидел бы.

– Да вот потому и полез, что увидел, что ты не справляешься, – слегка усмехнувшись, отвечал Игорь. – Девчонка – с тремя такими бугаями. Как ты еще двоих-то этих сумела обезвредить, не понимаю. А про третьего уж и говорить нечего.

– Это моя работа, – сердито буркнула я, недовольная, что кто-то позволяет себе сомневаться в моих способностях.

– Работа? – удивленно поднял брови Игорь. – А кем ты работаешь?

– Так, вольный художник.

– Игорь!! – прервав меня, раздался на всю округу надрывный вопль.

От больничного корпуса навстречу нам бежала Валя. Через минуту она заключила в объятия любимого, повиснув у него на шее и не видя, как сморщился он от боли, вызванной столь резким и импульсивным прикосновением к потревоженной ране.

Я и Зорин-старший деликатно отошли в сторонку, не мешая радостной встрече. Свободные от наплыва эмоций и пылких чувств, мы беседовали о вещах более приземленных.

Глава 2

– Мы же вроде бы попрощались, – удивленно говорил Зорин.

– Это да. Но вот, как видите – пришлось снова встретиться. Наверное, судьба.

Вкратце я рассказала ему обо всем происшедшем. Выразив восхищение героизмом Игоря, я посчитала не лишним посоветовать Зорину хотя бы изредка напоминать сыну о необходимости сдерживать свои порывы.

– Если он действительно так живо на все реагирует и чуть что – сразу рвется в бой, то его очень легко могут спровоцировать. Начнут приставать к Вале, например. Он, конечно же, бросится защищать, скорее всего, даже не подумав о том, сколько перед ним противников. А если их окажется слишком много, все может закончиться плачевно. Думаю, что и вас, если что-то случится, он бросится защищать с не меньшим рвением. Вам не кажется, что стоило бы найти кого-то, кто защищал бы его самого?

Разумеется, догадавшись, на что я намекаю, Зорин сдвинул брови и глубоко задумался. Я же, в свою очередь, тоже проявила сообразительность и, угадав причину этих колебаний, поспешила продолжить:

– Если вас беспокоит размер моего гонорара, могу сказать, что эта сумма всегда определяется индивидуально. Когда человек действительно нуждается в помощи и сталкивается с реальной угрозой жизни, финансовые вопросы отходят на второй план. Существуют средние расценки, если они покажутся вам слишком высокими, мы можем обсудить условия, приемлемые именно для вас. Подумайте, Константин Иванович, сын ваш уже сейчас – в больнице. Чего можно ожидать в дальнейшем? Раз уж этот ваш недруг верно решил, как сказала Валя, сжить вас со свету, он может подстроить любую каверзу и вам, и Игорю, да и ей самой. Мне кажется, дополнительные меры безопасности в подобном случае – вовсе не прихоть, а насущная необходимость.

Зорин внимательно слушал и, когда я закончила, попросил немного подождать, пока он посоветуется со своими близкими.

Подойдя к Вале и Игорю, все еще продолжавшим обниматься и обмениваться эмоциональными репликами, он начал с ними «серьезный разговор».

Чтобы мои новые знакомые могли на свободе обсудить все детали, я отошла еще немного в сторону и принялась разглядывать живописные зеленые кущи больничного парка.

Семейный совет вынес вердикт в мою пользу.

Игорь, которому объяснили наконец, кто я такая и откуда взялась, не стал возражать против дополнительной поддержки в эту трудную для семьи минуту. Валя, которая, кажется, уже в самолете прониклась ко мне полным доверием, только обрадовалась, что все так удачно складывается. Зорин-старший, которого, видимо, больше всего беспокоил размер моего вознаграждения, после обсуждения суммы совершенно успокоился, поняв, что услуга ему вполне по карману.

Поскольку в данном случае отношения базировались на взаимном доверии, я не стала тратить время на формальности и объявила, что готова приступить к исполнению своих обязанностей сию минуту, пускай и не подписан пока официальный договор.

– Да вы уже, в общем-то, и приступили, – многозначительно взглянув на правую руку Игоря, проговорил Зорин-старший.

– Будем считать, что это – аванс, – очаровательно улыбнулась я. – Кстати, ко мне можно обращаться на «ты», без церемоний.

– О! Женечка, это так приятно! – просияла Валя. – Мы будем как подруги. Всегда завидовала таким смелым людям, как вы. То есть – как ты. Сама я такая трусиха. К тому же… Константин Иванович, как вы думаете, ведь чтобы исполнять свои обязанности, Женя всегда должна будет находиться где-то поблизости. Правильно я понимаю?

– Наверное, – вопросительно взглянув на меня, ответил Зорин.

– Вот! Вот я и говорю. Я думаю, будет правильно, если она пока поживет у нас. У нас с мамой. А? Как вы считаете? Тем более, Игорь сейчас в больнице. Я думаю, это будет удобно. А?

– Отчего же, я не возражаю. Как, Женя?

Выяснив, что молодые в преддверии скорой свадьбы живут вместе с мамой Вали в трехкомнатной квартире и что там несложно будет выделить помещение и для меня, я тоже выразила свое согласие.

Учитывая особенности данного случая, я предвидела, что мне придется опекать не только самого Игоря, но и прочих членов семьи, гонимой мстительным начальником. С этой точки зрения возможность проживания на одной территории с Валей, а впоследствии – с обоими будущими молодоженами, оказывалась как нельзя более кстати. К тому же военная часть, где служили отец и сын, и, соответственно, прилегающий к ней жилой комплекс располагались на значительном расстоянии от Тарасова, и ежедневно кататься туда-сюда мне было бы крайне неудобно.

Поэтому, поблагодарив за гостеприимство, я сказала, что с радостью принимаю предложение Вали, но сначала хотела бы все-таки попасть и к себе домой тоже.

– Моя тетушка, наверное, уже не находит себе места, – говорила я. – Я должна была появиться несколько часов назад.

Тут я вдруг вспомнила, что за всеми этими непредвиденными событиями до сих пор не нашла времени заменить сим-карту в телефоне. Там все еще была «заряжена» московская, и бедная тетя Мила даже при всем желании сейчас не смогла бы до меня дозвониться.

Взглянув на часы и поняв, что до инфаркта остались считаные минуты, я свела прощальную речь к минимуму.

– Константин Иванович, я убедительно прошу вас и Валентину до моего возвращения не отходить от Игоря, да и вообще, стараться не упускать друг друга из поля зрения. Пока вы вместе, вряд ли кто-то решится напасть в открытую, и мне, да и вам самим наверняка так будет гораздо спокойнее. Я постараюсь не задерживаться.

С этими словами я оставила живописную группу на лужайке в больничном парке и быстрым шагом направилась к машине. Поскольку, включившись в драку, я оставила свое транспортное средство у самой дальней части парка, а Зорин и Валя ждали Игоря у входных ворот, мне нужно было преодолеть немалое расстояние пешком, прежде чем снова оказаться «на колесах».

«Бедная тетушка! – сокрушалась я, на ходу судорожно втыкая в аппарат тарасовскую симку. – Как она, наверное, волнуется! А мне сегодня, как назло, совсем некогда выслушивать нравоучения».

Активировав трубку, я увидела высветившиеся на экране семь непринятых звонков и поняла, что мои тревожные предчувствия имеют все шансы сбыться.

Уже подходя к машине, я набрала номер тетушки и не успела сказать двух слов, как на меня посыпался град возмущенных восклицаний.

– Евгения!! Это переходит всякие границы!! Как ты можешь?! Я места себе не нахожу!

– Тетушка, прости, пожалуйста, я просто забыла заменить сим-карту.

– Где ты сейчас, сообщи для начала?

– Как где? В Тарасове. Самолет прилетел по расписанию, но возникли некоторые непредвиденные обстоятельства, и мне пришлось задержаться.

– В Тарасове! Скажите на милость! Тогда почему я не могу дозвониться до тебя?! Ты хоть понимаешь, что я волнуюсь? – кажется, совершенно не слушая меня, говорила о своем тетя Мила.

– Но я же вот как раз и пытаюсь объяснить – возникли обстоятельства, в силу которых я не смогла сразу ехать домой.

– Обстоятельства! Скажите на милость! Почему каждый раз, когда мне необходимо поговорить с тобой, у тебя какие-то обстоятельства? Почему я всегда на последнем месте? Ты хоть понимаешь, к каким последствиям может оно привести, это твое легкомыслие?

– Тетя Мила, ты у меня всегда на месте самом первом и самом главном, но иногда приходится чем-то жертвовать.

– Правда?! Поэтому ты отключила телефон?

– Да не отключала я!

– Ладно, Евгения, – тоном, не предвещавшим ничего хорошего, проговорила тетя Мила. – Дома поговорим. Когда тебя ждать?

– Я уже лечу! – бодро отрапортовала я в трубку, с унылой безнадежностью думая о том, что в сложившейся обстановке упоминание о новых клиентах, с нетерпением ожидающих моего возвращения, только подольет масла в огонь.

Я завела движок и, следуя первоначальному плану, углубилась в лабиринты дворов. Попетляв по укромным закоулкам, я вскоре выехала на одну из центральных городских трасс, с которой легко можно было добраться до моего дома.

По дороге я собиралась с духом и готовила ответные фразы в свою защиту, предвидя, что встреча будет не слишком теплой. За этим занятием я не заметила, как оказалась у родного подъезда.

Поднявшись в лифте, я с бьющимся сердцем вставила ключ в замочную скважину.

Надутые губы и выражение попранной добродетели, встретившие меня в коридоре, сопровождались красноречивым молчанием.

– Дорогая моя тетушка, я так соскучилась, – распахивая объятия и даря самый нежный родственный поцелуй, говорила я. – Не сердись. Ты ведь знаешь, что в других городах приходится покупать местную сим-карту. А когда мы прилетели, я уже совсем было собралась заменить на тарасовскую, но меня неожиданно отвлекли и, к сожалению…

– К сожалению! Вот тебе и «к сожалению»! – не собиралась сдаваться без боя тетя Мила. – Я волнуюсь, места себе не нахожу, а у тебя в ответ на все только дежурные фразы.

– Почему же? Совсем даже не дежурные. Мне действительно очень жаль, что так получилось. Как только я вспомнила о том, что в трубке еще московская симка, я сразу же поменяла и позвонила тебе.

– Вот именно! Вспомнила она. Через несколько часов вспомнила! Когда я уже не знала, что и думать. Где ты, что с тобой? Как можно быть такой легкомысленной, Евгения? Вот был бы у тебя муж…

«Начинается», – с досадой подумала я, но вслух сказала другое.

– Был бы у меня муж, он, наверное, догадался бы, что я немного устала с дороги. И проголодалась. И хотела бы принять душ.

– Ах, да что ж это я! У меня ж там сейчас пригорит все! – моментально переключилась тетушка и уже через секунду исчезла из поля зрения.

На кухне забренчали кастрюльки, и в прихожую понеслись соблазнительные запахи.

Унюхав шедевры тетиного производства, я сразу вспомнила, что не ела ничего с самого завтрака и действительно не на шутку проголодалась.

Мигом приняв душ и переодевшись, я устроилась за обеденным столом, где уже немного успокоившаяся и подобревшая тетя сервировала праздничный обед.

– Куриное филе с овощами. Особый рецепт, с шафраном, – комментировала она, выкладывая на тарелку волшебно пахнущую снедь. – Острый соус и шафран. Совсем капелька. Для аромата. Чувствуешь, какой запах? Это очень редкая приправа, очень дорогая. Настоящий шафран сейчас днем с огнем не найти.

– Но моя гениальная тетушка, конечно же, сумела и это, – улыбаясь, подлизывалась я.

– Для тебя старалась, – полуобиженно-полушутливо отвечала тетя. – Неблагодарная!

Отведав эксклюзивного блюда, и впрямь оказавшегося необычным и очень вкусным, я ушла в свою комнату, чтобы подготовиться к ожидавшей меня новой трудовой смене. Кроме того, нужно было придумать, что же такое сказать тете, чтобы приятная новость о появлении у меня очередных клиентов не вызвала слишком бурного эмоционального всплеска.

Поскольку ближайшие несколько дней мне придется провести вне дома, первым делом я упаковала в сумку некоторые предметы гардероба, подобрав их так, чтобы минимум вещей обеспечивал максимум возможностей.

К дежурным джинсам, кроме повседневной майки, я решила добавить еще жилет, при случае позволявший скрыть спрятанный сзади за поясом револьвер, и свободную блузку рубашечного покроя, которая носилась навыпуск и служила той же цели.

Кроме револьвера, в арсенал вооружений вошли обязательные ножи, укрепленные на щиколотках, и метательные звездочки за поясом, гармонично дополненные двумя «шпагами» – длинными и тонкими ножами, спрятанными в специальных потайных чехлах на спинке жилета.

Добавив ко всему перечисленному упаковку патронов, я посчитала подготовительные мероприятия оконченными.

Оставалось самое сложное и неоднозначное – разговор с тетей.

– Послушай, тетушка, – масляным голоском начала я, пройдя в кухню и нежно приобняв тетю Милу, домывающую тарелки. – Тут такое дело… Должна тебе сказать, что в этих столицах на все ужасная дороговизна. Просто кошмар! Хоть прямо не езди! Ты даже не представляешь, как там уходят деньги. Просто между пальцев. Не успеешь оглянуться – уже пустые карманы.

– Ты это к чему? – подозрительно взглянула тетя. – Тебе денег, что ли, нужно? Много?

– Да нет, тетушка, ты не так поняла! С какой стати я буду брать у тебя деньги? Что я, инвалид, что ли, не смогу себе на жизнь заработать? Вот, кстати, тут знакомые как раз сегодня рассказывали. У одних очень хороших людей проблемы появились, нужно помочь. Может, я съезжу, поговорю с ними? А? Дело-то вроде пустяковое, а там, глядишь, и бюджет поправлю, возмещу ущербы, нанесенные столицами. А? Как думаешь?

– Проблемы, – недовольно скривившись, отвечала тетя. – Похоже, в этом городе только у тебя нет проблем. Все норовишь чужие решать. Вместо того чтобы найти себе хорошего парня и, как все нормальные люди, создать полноценную семью, мыкаешься целыми днями неизвестно где, заставляешь меня волноваться.

– Так это как раз и есть именно такое место.

– Какое место?

– Ну такое, где парней много. Авиабаза здесь, под Тарасовом, знаешь, наверное? Там парней – немеряно просто. И все хорошие. Летчики. Асы. Представляешь, какой это шанс?

Пытливо заглядывая мне в глаза в тщетных попытках угадать, шучу я или говорю серьезно, тетушка долго колебалась, определяясь с ответом. Но желание исполнить, наконец-то, свою заветную мечту победило сомнения, и, глубоко вздохнув, она сказала:

– Ну ладно, съезди. Не успела домой зайти, снова ей не сидится. Съезди уж, непоседа.

– Тетушка, ты прелесть!

С размаху я влепила любимой тете поцелуй куда-то в область уха и, подхватив упакованную сумку с «амуницией», вылетела на улицу.

Сборы и уговоры заняли довольно много времени и, предполагая, что новые клиенты уже заждались, я торопилась.

Очень довольная, что на сей раз удалось заключить с тетей Милой мировое соглашение, я бодро повернула ключ в замке зажигания и на всех парах помчалась к больнице.

Там я застала тихую семейную идиллию, найдя своих подопечных на скамейке, там же, где оставила их, уезжая. Разница была лишь в том, что теперь больничный парк был практически пустым.

– Тебе, наверное, уже пора в палату, доктора будут ругаться, – заботливо говорила я Игорю.

– Да, наверное, – рассеянно отвечал он, не в силах оторвать нежного взгляда от своей возлюбленной. – Хотя они знают, что ко мне девушка приехала, я предупредил, что задержусь, – наконец вполне осмысленно и как бы проснувшись произнес он, обратившись ко мне. – А ты, оказывается, просто Ван Дамм какой-то. Тут о тебе такие восторженные отзывы!

– Видел бы ты, какого она бугая на обе лопатки уложила, и сам бы восторгался, – улыбаясь говорила Валя.

– Да я уж видел…

Эти слова Игорь произнес вполголоса, как бы про себя. При этом он многозначительно взглянул на меня, давая понять, что для его невесты история, произошедшая в больничном парке, так и осталась тайной.

– Что ж, пожалуй, нам уже пора разбегаться, – взглянув на часы, сказала я. – Путешественникам нужно отдохнуть с дороги, а тебе, Игорь, действительно пора возвращаться в палату. Думаю, самое время перевязку сменить, – не менее многозначительно глянула я. – Ты там, в палате, не один, я надеюсь?