Штрихкод греха

– Да. Пистолета нигде не нашли.

– Но ведь это не укладывается в рамки классического заказного убийства, когда киллер бросает оружие на месте преступления. Тебе, Володь, так не кажется?

– Согласен.

– Ну и какие приходят мысли на этот счет?

– Да пока никаких, – честно признался Кирьянов.

– А может быть… Если оружие импортное и убийца забрал его с собой, значит, он не захотел, чтобы его вычислили.

– Тань, но ведь это же элементарно, – усмехнулся Володька, – какой же преступник захочет, чтобы его нашли?

– Да погоди ты! Я же еще не закончила свою мысль. Я все это к тому веду, что здесь может быть замешана иностранная разведка.

– Ты серьезно? – Кирьянов в сомнении покачал головой. – Ты что же, хочешь сказать, что Бартелеймонов был резидентом? И его за какие-то грехи убрали?

– А что, ты считаешь, что такого варианта быть не может?

– Да ничего я не считаю. В принципе, может быть все что угодно. Доказательства нужны, вот что. Да ты и сама это знаешь лучше меня.

– Ладно. Значит, этот вопрос пока открыт. Что там дальше?

– Расстреляли их, можно сказать, в упор, – сказал Владимир.

– То есть с очень близкого расстояния? – уточнила я.

– Да.

– Но как же они подпустили к себе убийцу так близко? – недоумевала я. – Или он был знаком им?

– Может быть, и был знаком, – задумчиво произнес Володька. – А может быть, и нет. Кто-то, кого они не знают, тормознул их.

– Попросил типа подвезти?

– Ну, что-то вроде этого. Тут, Тань, понимаешь, в чем дело. Как раз недалеко от этого места, где их расстреляли, прямая дорога заканчивается и начинается поворот. Естественно, что водитель сбавил скорость. Убийца это знал и выбрал именно это место. Кроме того, пока он их поджидал, спрятавшись в кустарнике неподалеку, он выкурил не одну сигарету, а несколько штук.

– Опять не вписывается в имидж киллера, – заметила я, – он будет сидеть, не дыша, поджидая свою жертву. А тут – на тебе, дымит как паровоз. А кстати, какие сигареты он курил?

– «Мальборо».

– Ну, это уже кое-что, – обрадовалась я, – можно взять на анализ прикуса и слюны и…

– Не обольщайся, Татьяна, – осадил меня Владимир. – Киллер был умный, он курил сигарету, вставив ее в мундштук.

– Ах, черт! – вырвалось у меня. – Какой же он предусмотрительный. А может быть, он склонен к театральным жестам? Ну, мундштук там…

– Ага, инкрустированная трость, еще какой-нибудь прибамбас, – подхватил Володька с иронией. – Нет, Тань. Если бы наш киллер был благородных кровей, он не стал бы столь продолжительное время ошиваться в пыльных кустах. Он бы выбрал и место совсем другое, и возможно, и способ убийства.

– Например, выпустил бы стрелу из арбалета.

– А что? Мог бы задействовать и арбалет. – Владимир пожал плечами. – Не вижу в этом ничего необычного. Были и такие случаи. А вообще, Тань, этот киллер – очень хороший профессионал. Пусть он не вписывается в классическую схему, потому что забрал оружие, но это свидетельствует опять-таки о его большой осторожности. Он не оставил ничего, ни одного хотя бы мало-мальского следа. Лично у меня сложилось такое мнение: работал профессионал. И потом, Тань, я не уверен, что нам помог бы окурок с образцом слюны и прикуса. Ну это же киношный трюк, согласись. Только в кино находят окурок и почти тут же вяжут убийцу. В жизни такое не проканает. К тому же если уж раскручивать сигаретную тему, то вполне возможно, что киллер предпочитает совсем другую марку, а «Мальборо» специально прикупил, чтобы ввести в заблуждение.

– Что ж, такое тоже может быть, – согласилась я с Кирьяновым. – А что-то еще удалось прояснить? Ну, обратный путь киллера. Вот расстрелял он Бартелеймонова и Лукашова, а что дальше? Куда он потом делся?

– А дальше киллер двинул по дороге прямиком в лес. Там, в гуще, он сел в машину, оставленную под старым деревом, и был таков.

– Машина какая? Следы-то хоть остались?

– Остались, но нечеткие. Можно предположить, что это была «восьмерка».

– Ну хорошо, с киллером все более или менее понятно. А вот как быть с самим Бартелеймоновым?

– А что ты имеешь в виду?

– Да что ему понадобилось делать в лесу? Чего ради он туда поехал?

– Ну, если вернуться к твоей версии относительно иностранной разведки, то, возможно, у него была там назначена встреча с резидентом, – глубокомысленно произнес Володька. – Или это Бартелеймонов – резидент?

– Володь, я серьезно.

– Ладно. Зачем, спрашиваешь, он туда поехал?

– Да, зачем?

– Ну, возможно, у него где-то в том районе находились склады, еще какие-то подсобные помещения.

– Это необходимо будет выяснить, – сказала я. – Выяснить, действительно ли у него находились складские помещения в этом районе. Может статься, что он поехал туда совсем по другой причине. Никак не связанной с его бизнесом.

– Такое вполне возможно, – согласился со мной Владимир.

– Тесть Бартелеймонова утверждает, что у него развивающийся, надежный бизнес. То есть дела идут хорошо. Когда бизнес развивается семимильными шагами, то конкурентам это вряд ли нравится, – заметила я.

– Это ты о мотивах убийства?

– Ну да. Должна же быть причина, по которой его убили. Скажи, Володь, а супругу Бартелеймонова уже допрашивали?

– Вдову, ты хотела сказать.

– Да, конечно, вдову.

– Ну, только в общих чертах. Обстоятельной беседы не получилось. Она все время плачет, стенает, обвиняет нас в бездушии и черствости. «Как вы можете, – вопрошает, – у меня такое несчастье, горе, трагедия, а вы со своими допросами». Ну и все в таком же духе. Но кое-что нам все же удалось прояснить.

– Что, например? – тут же ухватилась я. – Зачем поехал в лес ее супруг, она знает?

– Нет, к сожалению. Ей это неизвестно. Она вообще считала, что он поехал в офис. И очень удивилась, когда узнала, в каком месте его расстреляли.

– И это все? Это все, что вам удалось узнать? – разочарованно спросила я.

– Ну, в общем-то, да. Остальное – мелочи, не заслуживающие внимания.

– Бывают на первый взгляд мелочи, а при ближайшем рассмотрении, оказывается, очень даже важные вещи, – заметила я.

– Согласен с тобой, Таня.

– Вдова может быть не так проста, как кажется. Кроме того, тесть Бартелеймонова проговорился, вернее, это я из него вытащила, что бизнесмен не очень-то хранил верность своей супруге. А сама супруга, то есть теперь уже вдова, в детстве переболела полиомиелитом и теперь ходит, прихрамывая, в ортопедической обуви. Что, согласись, совсем не придает ей шарма. Скорее наоборот.

– Ты что же думаешь, что вдова приложила руку к убийству?

– Не исключено. Женщина, изведенная ревностью, да еще и с физическим изъяном, – это, я тебе скажу, такая гремучая смесь. Отелло и не снилось.

– Что же получается? Дочь заказала своего мужа, а ее отец заказал расследовать его убийство?

– Светлана Владиславовна Бартелеймонова могла и не поставить в известность своего отца. Так что он вполне может пребывать в неведении относительно того, что устроила его дочь. Если это действительно она устроила. Я имею в виду убийство Бартелеймонова и его телохранителя.

– Тань, я думаю, что главный вопрос – это причина, по которой Бартелеймонов оказался на дороге, ведущей в Дубки. Если найти ответ на этот вопрос, то многое станет ясным. Мне вот представляется, что неспроста он поехал туда. У него была определенная цель. Иначе его поездка туда становится бессмысленной. Ведь не просто же ему захотелось побыть на природе и подышать свежим воздухом.

– Не забывай, Володь, что его там поджидал убийца, – напомнила я.

– Да, конечно. Поэтому первым делом надо выявить тех, кто знал о его поездке, о том, что он поедет туда. И зачем. То есть выяснить цель поездки.

– Да. Володь, ты прав. Потом выяснить их причастность или, наоборот, непричастность к убийству. То есть наличие алиби. Значит, я сейчас поеду к Бартелеймонову в офис, – сказала я, вставая со стула.

– Удачи тебе, Таня, – пожелал мне на прощание Кирьянов.

Я вышла из отделения, села в машину и закурила. Одновременно я стала размышлять о предстоящем расследовании.

Что мы имеем? Константин Бартелеймонов – успешный предприниматель. Определенно им была проделана большая и трудная работа, прежде чем он достиг успеха. Число людей, так или иначе знакомых с ним, может быть очень большим. Поэтому придется перебрать много вариантов связей. Причем не факт, что разработка одной из цепочек может оказаться именно той, которая приведет к разгадке преступления. Возможно, мне предстоит отработать несколько вариантов. А время… У меня нет столько времени, сколько имеется у официального следствия. Мои магические двенадцатигранники ведь предостерегли меня, указав, что время одержит верх, если я буду медлить. В конце концов, наниматель – Барабанников – платит мне приличные деньги за расследование. Значит, что? Значит, нечего, Таня, тут рассиживаться. Принимайся за дело.

Вопреки первоначальной мысли отправиться в офис Бартелеймонова я решила, что сначала пообщаюсь с тем, кто нашел убитых, а именно – с Евгением Петровичем Желторучко.

Я завела мотор и поехала.

Евгений Петрович Желторучко проживал в десятиэтажном одноподъездном доме на улице Стрелягина. Я позвонила по домофону.

– Кто? – спросил меня женский голос.

– Евгений Петрович Желторучко здесь проживает?

– Здесь.

– Он сейчас дома?

– А кто вы и что вам от него нужно?

– Я частный детектив Татьяна Александровна Иванова, занимаюсь расследованием убийства предпринимателя Бартелеймонова. Евгений Петрович обнаружил его машину, и мне необходимо поговорить с ним.

– Но Евгений уже все рассказал полицейским, почему его опять…

– Простите, но я провожу частное расследование, поэтому мне и нужна эта информация.

– Ну что же. Раз так – проходите.

Домофон запищал, я открыла дверь и вошла в подъезд.

Когда я поднялась на девятый этаж, входная дверь была уже предусмотрительно открыта. На пороге меня встретила невысокая худощавая женщина лет шестидесяти. На ней был пестрый трикотажный халат, а на ногах – мягкие домашние туфли, отороченные мехом.

– Меня зовут Капитолина Сергеевна, – представилась она.

– Очень приятно, – сказала я.

– Проходите, – пригласила хозяйка и посторонилась, пропуская меня.

Я вошла и оказалась в просторной прихожей.

Повернув вслед за Капитолиной Сергеевной налево, я попала в большую комнату, судя по всему – гостиную. Обставлена она была с претензией на современный стиль. Посередине стоял модульный стол из стекла на хромированных ножках, а вокруг него – три стула необычных изогнутых форм. У одной из стен расположился широкий и длинный диван, одна из боковых стенок которого представляла собой мини-бар с подсветкой. Около дивана лежал ковер – шкура тигра. С армстронговского потолка свисала разноуровневая люстра со светильниками в виде металлических цилиндров.

– Присаживайтесь. – Капитолина Сергеевна показала на диван. – Я пойду приглашу Евгения. Это мой муж, – добавила она и скрылась за дверью смежной с гостиной комнаты.

Вскоре оттуда вышел мальчик лет шести-семи.

– Здрассти, – сказал он и, усевшись за стол, стал раскачиваться на стуле.

– Арсений, прекрати качаться! – строго сказала вышедшая из той же двери Капитолина Сергеевна.

Вслед за ней показался полноватый мужчина примерно ее возраста. Роговые очки и небольшая, аккуратно подстриженная бородка делали его похожим на профессора. Одет мужчина был в серые брюки и домашнюю флисовую куртку.

Мужчина подошел ко мне.

– Вы хотели со мной поговорить? – спросил он.

– Евгений Петрович, это ведь вы обнаружили машину с застреленными людьми?

– Да, я, – сказал Желторучко и сел рядом со мной на диван.

Капитолина Сергеевна села на другой конец дивана.

– Евгений Петрович, я частный детектив Татьяна Александровна Иванова, я занимаюсь расследованием этого убийства, точнее сказать, убийств. Расскажите, пожалуйста, при каких обстоятельствах вы обнаружили машину с телами.

– Да, собственно, тут и рассказывать-то особенно нечего. – Евгений Петрович пожал плечами. – Я поехал в поселок, чтобы проведать наших родственников. При въезде в лесополосу я увидел стоящий «Майбах». Поскольку он загораживал мне путь, я посигналил, чтобы он отъехал. Но поскольку на мой сигнал никакой реакции не последовало, то я подъехал почти вплотную, вышел из машины и подошел к «Майбаху». Заглянул в окошко и увидел расстрелянных мужчин.

– Дед, а признайся, ты ведь здорово очканул, когда увидел трупешники, – заметил мальчишка.

Он все так же продолжал раскачиваться на новомодном стуле. На замечания Капитолины Сергеевны он даже не прореагировал.

– Арсений! – всплеснула руками Капитолина Сергеевна. – Как ты выражаешься! Откуда такой полублатной жаргон?

– Баб, да сейчас все так выражаются, ты чё, не знала, что ль? Так чё, дед? Очканул?

– Да ничего я не очканул!

– Евгений, и ты туда же? – слабым голосом спросила хозяйка.

– Я позвонил в полицию, мне велели оставаться на месте до их приезда. Что я и сделал. А потом пришлось проехать с ними в отделение, дать показания.

– Да, ты ведь такой законопослушный, – вздохнула Капитолина Сергеевна. – Евгений, тебе пора собираться на лекцию, – уже строгим тоном проговорила она.

Я распрощалась с хозяевами и вышла из квартиры.

Ничего интересного Евгений Петрович не сообщил. Поэтому я сейчас поеду в офис Бартелеймонова.

Константин Бартелеймонов обосновался в пятиэтажном здании по Малой Казачьей. Я доехала туда минут за пятнадцать, благо пробок практически не было. Зато с парковкой возникли проблемы. Все места были заняты, поэтому, покрутившись так и сяк, прикидывая, куда бы мне поставить свою «девятку», мне все-таки пришлось остановиться за квартал от здания.

Только я вышла из машины и прошла примерно половину квартала, как попала в толпу гостей, прибывших на бракосочетание, поскольку районный ЗАГС находился напротив коммерческо-офисного центра.

Счастливые жених и невеста, а впрочем, уже счастливые молодожены улыбались и обменивались репликами, а также позировали многочисленным фотографам-друзьям.

Я подумала, что совсем рядом, в офисе Бартелеймонова, царит совсем другая атмосфера. Наверное, там уже была гражданская панихида. А может быть, теперь их не устраивают?

Я почему-то вспомнила, как хоронили нашего завуча, Ольгу Петровну. Народу в актовом зале, где стоял гроб, было не счесть. Пусть земля ей будет пухом и царствие небесное, как говорится, но я в тот момент вспомнила, как Ольга Петровна цеплялась ко мне по поводу распущенных волос, требуя, чтобы я их собрала в пучок.

Не понимаю, почему они ее так раздражали? Ведь длина их была чуть ниже плеч. Другие девушки-старшеклассницы носили куда длиннее, почти до талии. Ладно, «о мертвых хорошо или ничего».

Я прошла в здание и подошла к охраннику.

– Здравствуйте, – сказала я, – мне нужно пройти в офис компании «Прометей».

– Поднимайтесь на четвертый этаж. Они весь его занимают. Вы на прием? – поинтересовался мужчина.

– Ну, в общем, да. На прием.

– Проходите. Только вряд ли вас сейчас примут.

– А что там такое случилось? – прикинулась я удивленной.

– Да босса их застрелили. Вместе с телохранителем.

Я понимающе кивнула и стала подниматься по лестнице. Сзади я услышала стук каблуков. Я обернулась и увидела высокую полную девушку. Несмотря на лишний вес, она довольно легко поднималась по ступенькам.

Девушка обогнала меня, и я проводила взглядом ее обтянутую красным мини-платьем стретч фигуру. И почему некоторые женщины выставляют свою внешность в таком невыгодном свете?

Я поднялась по лестнице на четвертый этаж, открыла стеклянную дверь и оказалась в широком коридоре. Здесь, по всей вероятности, недавно был сделан ремонт. Штукатурка на стенах была еще свежей, не совсем высохшей. А в одном дальнем углу я заметила несколько мешков, скорее всего, со строительным мусором. По обе стороны коридора располагались кабинеты, двери которых были закрыты.

Я пошла вперед, и в это время дверь самого дальнего кабинета распахнулась. Из нее вышла целая делегация – человек шесть, не меньше – и направилась в мою сторону. До меня стали долетать отдельные слова: «маржа», «дебет», «профицит». Потом я услышала реплики, которыми обменивались вышедшие:

– Милое дело! – недовольно воскликнула ухоженная дама лет сорока пяти – сорока восьми. – Что же, мне теперь ни с чем возвращаться?

– Ну, Аделаида Степановна, – укоризненно проговорил солидный мужчина немного постарше ее, – что же вы так… Тут такое дело, такие форс-мажорные обстоятельства!

– Да ладно вам, Геннадий Борисович, – отмахнулась дама, – какой уж тут форс-мажор? Бизнесменов почти каждый день убивают, это уже никому не в диковинку. Я о другом говорю: должен же быть заместитель, в конце концов! Компания не может функционировать без руководителя. А у них одно ответственное лицо где-то за границей прохлаждается, а другое – в больнице находится. С кем договора заключать?

– Вот-вот! – подхватила молодая женщина и вытащила пачку сигарет. Геннадий Борисович тут же галантно щелкнул зажигалкой. – Да меня шеф теперь убьет, – сказала женщина, затягиваясь и пряча пачку «Парламента» в сумочку.

– Не убьет, Регина, не преувеличивайте, – спокойно заметил мужчина средних лет и подхватил ее под руку. – Я предлагаю вот что. Давайте дождемся их юрисконсульта.

– Да когда он еще объявится? – с досадой задала риторический вопрос Аделаида Степановна.

– А мы пока пойдем пообедаем, – сказал Геннадий Борисович и первый стал спускаться по лестнице.

Посмотрев им вслед, я прошла по коридору, миновав еще несколько кабинетов, и, дойдя до двери, на которой висела табличка «Приемная», постучала. Поскольку никакого ответа я не услышала, то открыла дверь и вошла. Прямо напротив входной двери находился компьютерный стол светло-коричневого цвета, за которым сидела та самая полная девушка, которая встретилась мне на лестнице.

– А мы сегодня никого не принимаем, – сообщила девушка, – приходите…

Тут она запнулась, видимо, не зная, какую дату назвать.

Я спокойно закрыла за собой дверь и прошла к секретарше. Теперь я разглядела ее полностью. Лицо девушки поражало буйством красок. Преувеличенно широкие и черные брови, ресницы, щедро намазанные синей тушью, тени на веках, переливающиеся всеми цветами радуги, тональный крем цвета загара, густо припудренные щеки, пламенеющие свекольным румянцем, кораллово-красные губы, увеличенные контурным карандашом и перламутровой помадой. Хорошо еще, что секретарша не додумалась сделать свои волосы серо-буро-малиновыми, а оставила естественный приятный каштановый оттенок. Но как знать, может быть, эксперименты с волосами еще впереди? Правда, челку девушка отрастила до самых бровей и поправляла ее то и дело взмахом руки.

– Я же сказала…

– Что вы никого не принимаете, – продолжила я фразу и села в кресло рядом с компьютерным столом. – Я слышала.

Секретарша удивленно посмотрела на меня. В ее больших серых глазах читался вопрос, чего же это я расселась тут, если мне было ясно сказано, что приема нет? А я, в свою очередь, глядя на нее, недоумевала, как это Бартелеймонова угораздило принять на работу такое «чудо природы». Мало того что комплекция у девушки была, мягко говоря, совершенно не того формата, который требовался для этой должности, так еще и по части косметики был явный перебор.

– А раз слышали, то чего же вы…

Девушка снова запнулась и наморщила лоб, и я подумала, что у нее какие-то проблемы с мыслительным процессом, поскольку она явно затрудняется заканчивать фразы.

– Вас как зовут? – спросила я, поскольку не заметила на ее массивной фигуре бейджика.

– Елизавета, – ответила девушка и тут же спросила: – А вас как?

– А я – Татьяна Александровна Иванова. И пришла я поговорить о вашем покойном шефе, Бартелеймонове Константине Александровиче.

– Так вы из полиции, что ли?

– Нет, я частный детектив.

Я достала лицензию.

– Детектив? А что это такое? Детектив, это вообще-то… книга так называется. Но вы же… не книга, – закончила она растерянно.

– Ну, кроме жанра, детективами еще называют и сыщиков, – объяснила я. – Тех людей, которые расследуют преступления.

– Никогда не видела живых детективов, – заметила Елизавета.

Хм, что она имела в виду? Что видела только мертвых детективов?

– Да еще к тому же и женщин, – продолжала Елизавета. – Обычно ведь сыщики – это мужчины, ведь так? Ну, Шерлок Холмс там. Еще…

Она снова задумалась, и я подумала, что на этом ее познания, видимо, закончились.

– Вообще-то, полиция у нас уже была, – начала Елизавета, – и я… меня… допрашивали, что ли. Или как это называется?

Девушка вопросительно посмотрела на меня.

– Снимали показания, – подсказала я.

– Да, вот… это самое, эти самые показания.

– Скажите, Елизавета, а вы давно здесь работаете? – спросила я.

– Ой, нет. Совсем недавно. Ну, с месяц примерно, только-только привыкла к Константину… Александровичу, а тут такое произошло… такое событие, что ли. В общем, трагедия, или… короче…

Тут Елизавета совсем смешалась, скорее всего, не зная, к какому разряду отнести убийство Бартелеймонова.

Н-да, своеобразная секретарша у предпринимателя. Представляю себе, как намучились оперативники, допрашивая ее.

– Елизавета, я понимаю, что вы выбиты из колеи этим трагическим событием. Но мне необходимо уточнить у вас некоторые детали. Вы можете сосредоточиться и ответить на мои вопросы?

– Да-да. Конечно. Я постараюсь, – ответила Елизавета и в который раз отвела со лба челку.

– Скажите, – начала я, но тут дверь в приемную открылась, и на пороге показалась такая же полная, как и Елизавета, молодая женщина лет тридцати с небольшим.

– Лиз! – закричала она. – Ну ты как? Уже пила чай? Да? А чего тогда меня не приглашаешь?

– Тише, Марго, тише, чего ты кричишь? – так же громко спросила Елизавета. – Не пила я еще чай.

– И чего? Не будешь, что ли? – удивилась Марго. – А чего так?

– Ну ты чего, не понимаешь, что ли?

– Так ты о шефе, что ли? Ну что же теперь, не есть не пить? Жизнь-то ведь продолжается, – совершенно справедливо заметила женщина. – Ну так что? Пригласишь ты меня наконец?

– Да ну тебя, Марго! – с досадой воскликнула Елизавета. – Ты что, не видишь, что ли: у меня посетительница, частный… этот… детектив-сыщик. Убийство будет расследовать. Так что некогда мне сейчас.

– Ну… тогда ладно. Пошла я, – сказала Марго и вышла.

– Так вот, Елизавета, скажите… – снова начала я, но девушка меня перебила:

– Простите, Татьяна… извините, забыла, как ваше отчество.

– Александровна, – сказала я.

– Татьяна Александровна, не могли бы вы… не могли бы мы… В общем, давайте попьем чаю, в самом деле. Я когда голодная, то плохо соображаю.

– Ну что же, давайте, – согласилась я, подумав, что раз уж соображение у Елизаветы так зависит от пищеварения, то другого выхода нет.

– Я сейчас, мигом все соберу, – обрадовалась девушка. – Только дверь запру, а то кто-нибудь еще нагрянет.

Она буквально запорхала, включив электрический чайник и вынув из нижней секции шкафа поднос с чашками, чайными ложечками и блюдцами. Потом появились два больших контейнера, две сахарницы с колотым сахаром и сахаром-песком, большой лимон и коробка конфет «Коркунов».

Елизавета решительно отодвинула на край стола монитор, постелила кружевную скатерть и расставила на ней чайные приборы. Из контейнеров она извлекла два огромных куска пирога и порезала их, после чего положила кусочки на большое блюдо.

– Вам какой чай, Татьяна Александровна? Черный или зеленый? – спросила Елизавета.

Я бы предпочла, конечно же, кофе, но Елизавета, словно прочитав мои мысли, сказала:

– Правда, есть еще и кофе. Но я его принципиально не пью, он забирает кальций у организма, поэтому очень вреден. Но для посетителей у нас всегда есть растворимый, Константин Александрович требует… требовал, чтобы кофе всегда был под рукой. Ну, мало ли кто захочет. Вместо чая. Так вам кофе или чай?

– Давайте чай, – сказала я, рассудив, что лучше чай, чем растворимая бурда вместо кофе.

Когда чай был заварен и разлит по чашкам, Елизавета предложила:

– Попробуйте пироги, Татьяна Александровна. Один с персиками, а другой – с яблоками. Сама пекла.

Я откусила кусок и от того и от другого. Пироги оказались очень вкусными.

– Изумительные пироги, – похвалила я.

– Сама пекла, – с гордостью повторила Елизавета. – И тесто сама ставила. Я никогда не беру готовое. Все люблю сама делать. И пеку пироги очень часто, люблю их очень.

«Тогда понятно, почему у тебя, голубушка, такие излишки жира и полное отсутствие талии, – подумала я. – Тут уж так: или фигура, или пироги».

– Так, наверное, это очень долго? – спросила я. – Замешивать тесто, потом печь.

– Да ну, что вы, совсем недолго. Я вот утром вчера покрутилась-покрутилась, поставила тесто, с работы пришла – нас рано отпустили – пришла домой и все испекла.

Елизавета налила обжигающе горячий чай в блюдечко и принялась дуть на него, а потом стала пить с сахаром вприкуску. В этот момент она мне напомнила кустодиевскую купчиху.

– Так вы сейчас и не работаете по-настоящему? – уцепилась я за фразу о том, что вчера их рано отпустили.

– Да… почти не работаем, – Елизавета поставила блюдце на стол и махнула рукой, – какая уж тут работа… у нас и руководства-то совсем не осталось на месте. Да вы пейте чай, Татьяна Александровна, я вам еще подолью. Это настоящий кенийский, высшего качества.

Я и сама поняла, что пью не фуфлыжный напиток. Но ведь я здесь не затем, чтобы чаи распивать да пироги трескать.

– Скажите, Елизавета, у Константина Александровича были враги? – спросила я прямо.

Девушка даже отшатнулась:

– Враги? Да вы что? Какие враги? Нет, конечно!

– Ну, не враги, а может быть, недруги? – я несколько смягчила формулировку своего вопроса.

– Н-нет, не было и недругов, – как-то нерешительно ответила девушка. – Его вообще-то все уважали здесь. Он, как это говорится, пользовался авторитетом.

– Вы имеете в виду сотрудников компании?

– Ну да, сотрудников. Да и вообще…

– Ну хорошо. Тогда расскажите, кто входит в руководство компании, – попросила я.

– Ну кто… Константин Александрович. То есть… входил. Потом еще Николай Витальевич Самодвигин, это компаньон Константина Александровича.

– Он сейчас здесь? В офисе? – быстро спросила я. – С ним можно встретиться и поговорить?

Елизавета тяжело вздохнула:

– Нет, нельзя с ним встретиться и поговорить. Нет его в городе и вообще в стране.

– А где же он? – задала вопрос, хотя от Барабанникова уже знала, что компаньон Бартелеймонова сейчас находится на отдыхе за границей.

– Николай Витальевич уехал отдыхать, – подтвердила девушка.

– Ему уже сообщили о несчастье?

– Ему нельзя ничего сообщить, – Елизавета опустила голову, – он всегда когда уезжает отдыхать, то отключает мобильник. Считает, что это будет не отдых, если его все время будут теребить звонками.

– А когда он должен вернуться?

– Я не знаю. Константин Александрович был в курсе.

– И все? Больше никто не знает о сроках его отдыха?

– Ну, может быть, еще Леонид Григорьевич.

– А кто это?

– Это главный бухгалтер компании. Леонид Григорьевич Сидельников. Но он сейчас лежит в больнице.

– В какой больнице он находится?

– Сейчас вспомню. Кажется, в Первой клинической больнице. Да, точно, в Первой клинической.

– Так что же получается? Компания сейчас находится без руководства? Хотя бы один ответственный человек имеется?

– Имеется, – тихо ответила Елизавета. – Юридический консультант.

– Как его зовут?

– Аркадий Сергеевич Сокольников, – ответила девушка и добавила: – Это мой племянник.

– Простите? Вы, наверное, хотели сказать, дядя? – спросила я, удивленно глядя на Елизавету.

По моим прикидкам, ей было не больше двадцати лет. В таком случае ее племяннику должно было быть… то есть он что? Еще не вышел из школьного возраста?

– Нет, это мой племянник, – твердо проговорила девушка. – Правда, не родной, а двоюродный, а может, и троюродный. Мне девятнадцать лет, а Аркадию – тридцать. Ну, так уж получилось, что мой папа является двоюродным братом бабушки Аркадия. Папе семьдесят лет, я у них с мамой поздний ребенок. Вернее, у папы есть еще одна дочь, старшая, от первого брака. А Аркаша попросил Константина Александровича взять меня к себе в секретарши, – бесхитростно сообщила девушка.

«Ах, ну конечно, семейственность еще ведь никто не отменял, – подумала я, – и вряд ли отменит. Кстати, а перекус определенно пошел Елизавете на пользу. Она перестала запинаться на каждом шагу. И вполне связно теперь излагает свои мысли».

– А вторая жена моего папы была бездетная, так что у меня есть только одна единокровная сестра. И еще Аркаша, – продолжала рассказывать Елизавета.

Я уже перестала что-либо понимать в запутанных родственных связях Елизаветы и ее племянника.

– Хорошо, племянник так племянник, – согласилась я, решив больше не возвращаться к теме родственников Елизаветы. – Скажите, что вам известно об отношениях Константина Александровича и его компаньона? Николая Витальевича Самодвигина.

– Ну, так, ничего особенного. – Елизавета пожала полными плечами. – Кажется, они учились вместе. То ли в школе, то ли в институте. Правда, Аркадий как-то сказал, что они познакомились на какой-то там конференции, которую устроили специально для предпринимателей. Поэтому точно я ничего не могу сказать.

– Так, понятно. Что еще вам известно? Они сразу же начали заниматься газовым оборудованием?

– Кажется… хотя. Нет, вроде бы они сначала продавали компьютеры и только потом стали торговать газовым оборудованием.

– Так как же все-таки они общались? – я вернулась к первоначальному вопросу о взаимоотношениях Бартелеймонова и Самодвигина.

– Да нормально они общались.

– То есть между ними не было ни споров, ни скандалов, ни тем более конфликтов? – продолжала я уточнять.

– Ну, я не могу так сказать. Может быть, и были. Теперь только Николай Витальевич может сказать.

– Елизавета, я вас правильно поняла: вы не слышали, как они ругались, скажем так, но не исключена возможность, что они все-таки были недовольны друг другом?

– Я очень недавно пришла сюда, поэтому… Я не могу судить, но… вроде бы как-то холодно они общались в последнее время. Кажется, однажды даже зашел вопрос о том, какой процент прибыли причитается каждому. Вроде бы так.

– А… скажите, Николай Витальевич часто устраивает себе отдых? В том числе и за границей?

– Пожалуй, что да, довольно часто.

– Скажите, Елизавета, а как сотрудники компании восприняли весть об убийстве шефа?

– Ну как. Сначала все взбудоражены были. Потом немного все улеглось.

– Какие-то предположения насчет убийства у людей есть?

– Да особенно никто ничего не обсуждает. Но…

– Что вы хотите сказать?

Елизавета подошла к двери, открыла ее и выглянула в коридор. Потом снова заперла дверь и вернулась на свое место.

– Так что вы хотели сказать? – спросила я снова.

– Ходят слухи, что в этом заинтересован Николай Витальевич, – почему-то шепотом сказала девушка, хотя, кроме нас с ней, в кабинете больше никого не было.