Шаг в Безмолвие

Мелья вздохнула, обняла подругу, а потом, совершенно расстроенная, отправилась в святилище. Нет суровее наказания, чем всем сердцем желать помочь близкому человеку – и не иметь возможности это сделать. Или когда твоя помощь этому человеку по какой-то причине не нужна.

Сначала Дегина ужасно злилась на незнакомца, который так грубо взял ее, без долгих прелюдий и предварительных ласк, о которых она мечтала. Но потом боль утихла, а глаза других младших жриц, которым она изливала обиду вперемешку с подробностями, светились такой откровенной завистью, что девушка подумала, что, наверное, была не совсем справедлива к своему первому мужчине. А когда начала вспоминать его жадные поцелуи, сильные ладони у себя на бедрах и что-то восхитительно твердое и горячее внутри, то, к своему ужасу и удивлению, поняла, что ей хочется испытать все это еще раз. И желательно прямо сегодня.

Она стала расспрашивать о незнакомце во дворе, надеясь, что он еще не покинул храм, и кто-то из девчонок указал ей на особые покои для почетных гостей. Это только подогрело её любопытство – и желание. Заглянуть в дверь Дегина не решилась, поэтому обошла галерею со стороны сада и осторожно приблизилась к открытому окну. Двое мужчин стояли в комнате к ней спиной, и в одном из них она узнала своего случайного любовника.

– По-моему, все складывается неплохо, – задумчиво проговорил второй, с длинными темными волосами. – Я ожидал худшего.

И тут Дегина впервые услышала голос того, кого поначалу сочла лишенным дара речи:

– Ты сказал, мы заберем царевну и уйдем. Вместо этого нам навязали еще нескольких баб, которым не место среди воинов. Это, по-твоему, неплохо? А ведь я предлагал дождаться ночи: в темноте я и мои люди запросто пробрались бы в клятый храм и выкрали бы царевну без лишнего шума!

По спине девушки пробежал холодок, и она на цыпочках попятилась от окна. Рослый незнакомец, притворявшийся немым, совершенно свободно разговаривал на языке южан, но в каждом его слове явственно звучал характерный и многим известный грубоватый говор северных варваров.

6

Вернувшись в свои покои после беседы с наставницей жриц-воительниц, Сефира устало опустилась в кресло и уронила голову на руки. Кто бы мог подумать, что этот день выдастся таким трудным! Ничто не предвещало беды, и утренняя улыбка Богини, посланная ей, была светлой и ласковой, а потом… словно темные ветры принесли сюда танарийского царя, и все завертелось, рассыпалось, разразилось громом и молнией. Впрочем, нет: гром и молнии будут позже, когда сюда явится государь Ангус и потребует объяснить, почему она, Верховная жрица Тривии, ничего не сделала для спасения его единственной дочери.

А что она могла сделать? Нет, в самом деле, что?

Слава Богине, все обошлось и решилось более-менее мирным путем. Что бы там ни говорили об Искандере, он человек чести и сдержит слово. Девочка будет в безопасности, и тогда царю Ангусу не придется…

Снаружи послышался топот, дверь распахнулась, и в покои атемис ворвалась красная, запыхавшаяся атикайя Джива.

– Что еще случилось?! – Сефира страдальчески заломила брови.

– Госпожа, – вытирая лоб рукавом, прохрипела жрица и вытолкнула вперед одну из непосвященных, – вы только послушайте, что болтает эта девчонка!

Солнце садилось, и толпа паломников во дворе храма заметно поредела. Когда светило скроется за истрийскими холмами, последние «серые плащи» выйдут за ворота и те закроются за ними с протяжным скрипом. Накануне вечером Солан слышала этот скрип, лежа в уютной постели в маленькой комнатке Герики, и, когда створы шумно захлопнулись, улыбнулась, ощущая себя в безопасности. Сегодня все будет иначе. Когда ворота закроются, она останется снаружи, среди чужеземцев, незнакомых, опасных, и только Богиня знает, где и как ей придется спать в эту ночь… Солан вздохнула, наклонилась и подставила деревянную флягу под тонкую струйку, бежавшую из фонтана. Нужно набрать побольше воды и еды, взять с собой теплые одеяла и не забыть щетки и гребень для конской гривы. Что еще обычно берут в дорогу? Царевна не знала. Её вещами и припасами всегда занимались служанки.

Услышав шаги, девушка выпрямилась и увидела быстро идущую, почти бегущую к ней Сефиру, которую сопровождали четверо вооруженных жриц, высоких, коротко стриженных, в одинаковых темно-синих туниках с разрезами по бокам. Солан не успела и рта раскрыть, как атемис схватила её за руку и шепотом приказала:

– Следуй за мной.

Они поднялись по ступеням в святилище, а оттуда по узкому коридору прошли к лестнице, ведущей в подвальные помещения храма. Спустившись вниз, Сефира зажгла факел и передала его одной из девушек.

– Куда мы идем? – не выдержала царевна. – Что происходит?

Верховная подошла ближе и мягко коснулась её щеки.

– Под возвышенностью, на которой стоит храм, есть проход, ведущий на берег Второго Зубца. Там спрятаны лодки. Жрицы переправят тебя в Кадокию, а потом проводят до столицы. Путь неблизкий, но мы приготовили все, что необходимо. Ты должна уходить отсюда, Солан, и уходить немедленно.

– Подождите, – сбитая с толку девушка отступила на шаг. – Я не понимаю…

Вниз по ступеням сбежала пятая жрица, самая молодая, смуглолицая, с миндалевидными глазами и пышной шапкой коротких черных кудрей.

– Атемис, служанок царевны нигде нет, – доложила она. – Их вещей тоже нет. Я обыскала двор и все помещения. Похоже, они сбежали.

– Спасибо, Тайлин, – Сефира вздохнула. – Выходит, они оказались прозорливее всех… Послушай, Солан, танарийский царь лишился разума и заключил союз с северянами. Скажу больше: он привел сюда одного из них, и этот мерзавец успел надругаться над непосвященной. Я не знаю, что Искандер задумал, но он лгал, обещая заботиться о твоей безопасности. Значит, и ты можешь забыть о данном ему слове.

– Нет, – покачала головой Солан, – если и я нарушу обещание, данное в храме Тривии, Богиня покарает нас обоих. Я должна…

– Девочка, ты понимаешь, кто такие северные варвары? – жестко оборвала её Сефира. – Знаешь, как они поступают с женщинами? Можешь представить, что чувствует девственница, когда её насилуют двое, трое мужчин – по очереди или одновременно? – Солан испуганно распахнула глаза. – А вот я знаю, – Верховная горько усмехнулась. – Я родилась на границе Зиона и Истры, наше поместье находилось за Первым Зубцом, но однажды они добрались и туда… Мне было шестнадцать, и моих первых мужчин было четверо. А моей младшей сестре – всего десять. – Она замолчала, отвернулась, а потом уже ровным голосом договорила: – Насилие – самое страшное, что может случиться с женщиной. Это не только физическая боль, но и ощущение, будто твою душу изваляли в грязи. И ты никогда её не отмоешь, как и память – от тяжелых воспоминаний. Поверь мне, дитя, и беги, не теряй драгоценное время.

– А как же вы? – робко спросила девушка. – Когда царь обо всем узнает, он не обрушит свой гнев на вас?

– О нет! – усмехнулась Сефира – на этот раз торжествующе. – Теперь я – Верховная жрица Тривии, и больше ни один мужчина на свете не причинит мне вред!

Герика стояла на коленях перед статуей Тривии в полном смятении. Впервые она не знала, о чем просить, и не понимала, что происходит в её жизни. Кусочки мозаики никак не хотели складываться в единую картину. Что означали увиденные ею в священной чаше пламя и кровь? Почему атемис Сефира сегодня так странно себя вела? И эти двое мужчин – кто они для неё и для Солан? Какую роль они должны сыграть в судьбах друг друга?

Жрица прижалась лбом к холодному постаменту, стараясь успокоиться и собраться с мыслями. Но вместо этого ей хотелось разреветься, как маленькой беспомощной девочке.

«Великая Тривия, не покинь меня, укажи мне путь в минуты отчаяния!»

Она подняла на богиню влажные, умоляющие глаза. Но бронзовый лик был спокойным, даже отрешенным, и Герика вздохнула.

«Что ж, значит, придется распутывать все самой… Прости, что потревожила тебя глупыми жалобами. Я уже не ребенок и должна быть сильной. Пойду лучше поговорю с Солан, подбодрю её – и попрощаюсь. Вряд ли теперь мы с ней скоро увидимся».

Уходя, девушка мельком оглянулась. И отчего-то ей померещилась странная, немного лукавая улыбка на губах Великой Богини.

Она не нашла ни царевну, ни её служанок, ни их вещей. Только соловый мерин стоял на том же месте у стойла, лениво переминаясь с ноги на ногу и встряхивая недоплетенной гривой. «Неужели уже уехали?» – удивилась Герика, но потом покачала головой: вряд ли царевна отправилась бы в Кадокию пешком. Её конь был старым и толстым, но удивительно добрым. Девушка любила его и ни за что не бросила бы.

Нехорошее предчувствие сжало её сердце, но Герика успокоила себя мыслью о том, что, вероятно, атемис велела Солан и её служанкам прийти к ней за благословением или последними наставлениями. Поколебавшись, мелья направилась к Верховной жрице.

Дверь в её покои была приоткрыта. Прежде, чем постучать, Герика на всякий случай осторожно глянула внутрь… и обомлела. Атемис Сефира, расслабленно откинувшись в кресле, пила вино. Не разбавленное для церемоний или подачи к столу, а настоящее, крепкое и прямо из бутыли. Неужели она совсем не боялась гнева Богини, запрещавшей своим дочерям употреблять хмельные напитки?

Звание мельи не позволяло девушке выказывать недовольство поведением старших жриц, но Герика желала получить объяснение происходящему, поэтому для приличия постучала и, не дожидаясь ответа, вошла. Еще больше её удивило то, что Верховная встретила девушку совершенно спокойно, даже не попытавшись спрятать злополучную бутыль.

– А, это ты, – проговорила она и нахмурилась: – Как же ты подвела меня, Герика! Нужно было немедленно сообщить мне о приезде царевны. Глупое дитя… – Мелья так и не поняла, к кому из них с Солан это относится. – Надеюсь, подобное не повторится, иначе я буду вынуждена наказать тебя и отложить твое Посвящение.

Девушка покаянно склонила голову, а потом протянула Сефире дощечку.

– Простить тебя? Я прощаю, – кивнула атемис, прочитав написанное. – А проститься с Солан, увы, не получится. Я отправила её домой, в Кадокию, через подземный путь, и дала лучших сопровождающих.

Герика испуганно взглянула на нее. Великая Тривия… что?!

– Мне пришлось, – Сефира вздохнула и сделала еще глоток из бутыли. – Девочке грозила опасность. Но теперь уже всё хорошо.

Герика выхватила дощечку из её расслабленных рук и принялась яростно выцарапывать буквы. О боги, если бы только она могла говорить!

– Какая опасность? – Атемис усмехнулась. – Танарийский царь не заслуживает нашего доверия. Тот здоровенный воин, ходивший за ним по пятам, – северянин! Можешь себе представить? Варвар, дикарь, способный лишь убивать и насиловать, не знающий, что такое честь, совесть и жалость. И он не один: Искандер привел сюда целый отряд. Как я могла отпустить с ними царевну?

Мелья смотрела на неё широко раскрытыми, неверящими глазами.

– Спроси у Дегины, – Сефира глотнула еще вина и встряхнула почти опустевшую бутыль. – Непосвященная призналась, что пыталась быть ласковой с тем северянином, а он походя взял её прямо в саду, заткнул ей рот, чтобы она не кричала, а потом… просто ушел, оставив её в одиночестве оплакивать потерянную невинность.

Герика нервно сглотнула.

«Скоро царь узнает об обмане», – написала она, чувствуя, как стило вздрагивает в руке.

– Узнает, – Сефира широко улыбнулась. – Но ворота храма уже будут закрыты, лучницы и копейщицы займут свои позиции, а Солан тем временем переправят на берег Кадокии. И, как бы царь ни был разгневан, он не посмеет ступить на чужую землю или разрушить храм, иначе его настигнет проклятие Тривии и остальные государи объявят ему войну. Искандер, хоть и безумец, но не дурак. Уж поверь мне.

Герика медленно кивнула, забрала дощечку и оставила Верховную наедине с недопитым вином. Дурное предчувствие не покинуло мелью – наоборот, только усилилось. Она постояла в нерешительности, а потом направилась к покоям, где остановился царь. Но там было пусто. С тревожно бьющимся сердцем Герика подошла к еще не закрытым воротам.

– Царь и его спутники недавно уехали, госпожа, – сообщила ей стражница. – Нет, они никого не ждали и очень быстро умчались. Я не знаю, куда.

Герика почувствовала, как у неё холодеют ладони и вдоль спины пробегает дрожь. Но ощущение близкой беды, грозящей Солан, заставило мелью забыть о страхе: больше не раздумывая, она бросилась в святилище, спустилась по лестнице в подземелье и побежала в темноте по узкому каменному коридору. Пару раз девушка споткнулась и упала, ободрала колени, но даже не почувствовала боли, движимая только одним желанием: застать царевну на берегу, вернуть её под защиту храма… Она бежала и молила Богиню о том, чтобы не опоздать, и, когда быстрые ноги вынесли её из тайного хода на пологий песчаный спуск к реке, Герика поняла, что успела.

Но совсем не так, как хотелось ей.

Солнца на берегу уже давно не было, и от воды тянуло вечерней прохладой. Одна из жриц, оглядевшись, нырнула в заросли высокой травы и вскоре вернулась, волоча за собой небольшую лодку.

– Тащи вторую, живо! – велела ей старшая из воительниц, темнокожая Зелия. – Тайлин с царевной сядут в эту, отплывут, а потом…

– Второй лодки нет, – растерянно пожала плечами жрица. – И весла тоже нет, я все обыскала.

Зелия недовольно хмыкнула и пошла проверять сама. Лодка действительно исчезла, зато остались следы на траве и песке у самой воды. Изучив их, воительница нахмурилась:

– На ней уплыли совсем недавно. Женщина, судя по размеру следов. А судя по тому, что исчезли оба весла, женщин могло быть несколько.

– Они торопились, если гребли двумя веслами сразу, – заметила Тайлин. – Не страшно, Зелия, мы можем грести твоей пелтой.

– Мой щит не предназначен для гребли, – грубо оборвала её старшая. – Бросайте оружие и вещи в лодку: посадим туда царевну, а сами поплывем и будем толкать.

Воительницы немедленно выполнили приказ. Тайлин протянула руку Солан, чтобы помочь девушке забраться в качающуюся на волнах лодку… и тут внезапно они услышали топот множества копыт. Справа и слева из-за холма к ним приближались всадники.

– Искандер, будь он проклят! – прошипела сквозь зубы Зелия. Она метнулась за своим луком, но тут же несколько стрел по самые перья вонзились в землю возле её ног и заставили женщину застыть на месте. Тайлин осторожно придвинулась ближе к царевне и заслонила её собой.

– Быть может, лодка успеет отплыть? Оттолкнем посильнее, а течение подхватит, – прошептала одна из жриц. Но Зелия качнула головой:

– Танарийцы и северяне умеют плавать.

Солан робко выглянула из-за плеча Тайлин. Царь Искандер, суровый и мрачный, ехал на гнедом впереди своего отряда; другой отряд возглавлял тот самый северянин, на губах которого играла насмешливая ухмылка. Следовавшие за ним воины – девушка насчитала их около двадцати – были все как один рослые, беловолосые, голубоглазые. Сефира была права: танарийский государь привел на священную южную землю варваров с севера.

Подъехав ближе, Искандер бросил поводья, спрыгнул на песок и оглядел замерших у кромки воды женщин. Предводитель северян тоже спешился и, недовольно поморщившись, стащил с головы надоевший платок. Густая грива золотистых волос упала ему на плечи.

Именно тогда на берег и выскочила запыхавшаяся от быстрого бега и почти безоружная Герика.

7

Мелье хватило беглого взгляда, чтобы понять: жрицы не смогут противостоять двум вооруженным отрядам и защитить царевну. В свою очередь, Искандеру тоже хватило мгновения, чтобы узнать Герику и перестать обращать на неё внимание. Еще одна служительница Тривии. К тому же немая.

– Значит, так вы держите слово? – недобро усмехнулся царь, глядя на Солан. – А ведь я вам почти поверил.

Герика отчаянно замахала руками, потом схватила дощечку и принялась быстро писать. Но в её сторону никто не смотрел.

– Не приближайтесь, господин! – хмуро предостерегла Зелия, едва Искандер сделал шаг в сторону царевны. – Мы поклялись защищать девушку и защитим, даже ценой своей жизни, но души многих из вас сумеем забрать с собой!

– Если хоть одна из вас шевельнется, мои лучники превратят всех пятерых в подушки для игл, – предупредил в ответ царь. – Солан теперь моя пленница; пусть подойдет ко мне, а вы стойте спокойно. Потом – убирайтесь.

Зелия бросила взгляд на Тайлин, и Солан почувствовала, как напряглась молодая жрица, закрывавшая её своим телом. «Неужели они бросятся в атаку? Глупо. Этого нельзя допустить», – подумала она и, забыв о страхе, поспешила шагнуть вперед. Но в следующее мгновение Тайлин крепко схватила девушку и прижала к себе – Солан только придушенно пискнула, ощутив, как в шею ей упирается что-то острое. Жрицы придвинулись плотнее друг к другу, и Зелия тихо, но внятно проговорила:

– Если хоть один из вас двинется с места, клянусь, мы убьем царевну.

И без того мрачное лицо Искандера потемнело от гнева. Он смерил Зелию яростным взглядом, и наблюдавшая за ним Герика догадалась, каким будет следующий приказ царя.

Убейте их всех…

Она услышала, как заскрипели натягиваемые луки, и поняла, что сейчас случится непоправимое. И тогда, забыв обо всем, мелья бросилась к танарийскому государю – не для того, чтобы навредить, а всего лишь желая удержать от необдуманного поступка. Но кое-кто понял её намерения по-своему.

Северянин оказался перед ней так неожиданно, что Герика врезалась в него, словно в каменную стену. Зеленые глаза глянули сверху вниз, холодно и насмешливо, и девушка, поняв, что теряет драгоценные мгновения, задохнулась от злости. С каким бы наслаждением она крикнула ему в лицо, чтобы он убирался прочь вместе со своим войском, подальше отсюда, куда угодно, на далекий промерзлый север или в огненные глубины Бездны! Увы, обет, данный Богине, лишил Герику права голоса. Пусть так. Но выплескивать ярость другим способом жрице никто не запрещал.

Некоторое время Рагнар снисходительно наблюдал, как разозленная темноволосая девчонка колотит его по груди – с таким же успехом можно было пытаться разбить кулаками гранитный утес – а потом лениво отпихнул её и усмехнулся, когда она не удержалась на ногах и упала. Вылетевшая из её рук дощечка для письма заинтересовала его больше: он поднял ее, отряхнул и протянул Искандеру:

– Погляди, что там.

Тот нехотя прекратил поединок взглядов с решительно настроенной Зелией, и повисшее в воздухе напряжение немного ослабло. Хотя царевна этого не заметила: хватка Тайлин оставалась по-прежнему крепкой, лезвие ножа холодило кожу. А хуже всего было то, что Солан не могла приказать жрицам отпустить её и дать ей уйти с Искандером. Воительницы подчинялись воле атемис Сефиры, и слова кадокийской девчонки, пусть даже царского рода, для них ничего не значили. Сейчас она для всех здесь была лишь добычей, ценной вещью, которую стремились заполучить ради достижения своих целей. Не более.

Искандер пробежал глазами по строчкам, в спешке нацарапанным Герикой, и ярость на его лице сменилась недоумением:

– Изнасиловал девушку? Быть этого не может!

– Её звали Дегина, – холодно бросила Зелия. А Герика, успевшая подняться с земли и отряхнуться, в ответ на безмолвный вопрос царя ткнула пальцем в продолжавшего ухмыляться Рагнара.

– Ну, я не спрашивал её имя. Как и она – мое, – пожал плечами северянин.

– Кромхарт! – танарийский царь помрачнел еще больше.

– Вы первым разрушили наше доверие, государь, – добавила Зелия, следя за отчаянно жестикулирующей Герикой. – Вы заключили союз с северянами и привели одного из них под священные своды храма. Вы обещали, что с вами царевна будет в безопасности, но не смогли уследить даже за одним варваром.

– Кромхарт… – сквозь зубы прорычал Искандер.

– Разве атемис могла после этого допустить, чтобы девушка выполнила свою часть уговора? – старшая из воительниц покачала головой. – Прежде чем обвинять её или кого-то из нас, государь, подумайте, насколько честно поступили вы сами.

– Не слушай её, Искандер. Клятые бабы умеют заговаривать зубы. Особенно жрицы, – северянин откинул со лба непослушные волосы и, прищурившись, оглядел каждую из женщин. – Я не брал ту девчонку силой, она отдалась мне сама и хотела этого. Так она сказала. Вырвать бы её лживый язык…

– А тебе – кое-что отрезать, – прошипела Зелия. К счастью, северянин её не услышал.

– Мы заберем царевну живой или мертвой, – продолжил он, подходя ближе. – Хотя живой она мне нравится больше. А остальных я бы убил.

– Рагнар! – повысил голос танарийский царь. Варвар нехотя замолчал и отступил на шаг, что не вызвало одобрения у его воинов. А Искандер повернулся к воительницам и проговорил, устало, но твердо:

– Если вы причините царевне вред, то бесславно погибнете, а атемис Сефира ответит за вас перед царем Ангусом. И Тривии вряд ли понравится, когда её храм сровняют с землей, а Верховную жрицу казнят. Поэтому будет лучше, если вы отпустите девушку, а потом, как и было условлено, отправитесь с нами, чтобы присматривать за ней в пути. Это мое последнее предложение. Другого не будет.

Зелия долго молчала, глядя себе под ноги. Потом подняла голову и еле заметно кивнула. Тайлин тут же отпустила Солан, и девушка, пошатываясь и ощупывая вмятину от лезвия на шее, вышла вперед. Искандер на неё даже не взглянул. Довольный благополучным исходом, он велел своим людям опустить луки, забрался в седло, развернул коня и бросил через плечо:

– Следуйте за мной. И не советую отставать.

– Пешком? – изумилась Солан и растерянно оглянулась на жриц. Но те лишь с недовольным видом смотрели, как двое северян забирают из лодки их оружие, и покрепче перетягивали ремешки сандалий, готовясь к длительному переходу.

– А вы полагали, что я прикажу подать носилки? – не оборачиваясь, насмешливо хмыкнул царь и пустил коня рысью.

– Ты тоже пойдешь с ними, – Рагнар подтолкнул Герику к остальным жрицам и свистом подозвал свою лошадь. – Ты забавная. Мне нравится твое лицо и то, что ты не болтлива. – И, уже оказавшись в седле, добавил: – Когда обмен состоится и мы приедем в Танарию, я на тебе женюсь.

Когда Кромхарт, беззаботно посвистывая, поравнялся с едущим во главе отряда царем, Искандер придержал коня и повернулся к союзнику, стараясь сохранять спокойное выражение лица. Пришлось тщательно подбирать слова, чтобы избежать грубости: выходцы из холодной северной страны нрав имели на удивление горячий, только умело скрывали его под маской равнодушия. У Рагнара же, в силу молодости и вспыльчивого характера, маска эта была сплошь в прорехах.

– Тебе весело? – сдержанно осведомился царь, поигрывая плетью. – Ты же едва все не испортил. Если бы чутье меня подвело и я слепо доверился Верховной, царевна была бы уже в Кадокии, а мы с тобой – наварились скорлупой от разбитых яиц², как говорят у меня на родине. Неужели ты забыл о спасении своих людей ради короткой случки?

Рагнар перестал свистеть.

– Ничего я не забыл, – возмутился он. – Чтоб я когда-нибудь променял верного мне человека на бабу… да никогда в жизни! Искандер, ты меня знаешь, я не вру во имя Крома. Та девчонка сама подошла и начала ласкаться. У нас на севере женщины так ведут себя, когда хотят, чтобы их взяли прямо здесь и сейчас.

– Мы не на севере, Кромхарт, – заметил царь.

– Да провалитесь вы с вашими обычаями! – сердито мотнул головой варвар. – Трудно помнить о них, когда тебя гладит красивая баба, а твой член после долгого воздержания едва не упирается в подбородок! Что я должен был, по-твоему, делать? Бросить её и бежать в кусты, чтобы подрочить? Так там и кустов-то не было.

– Кромхарт, – поморщился Искандер, – прошу, избавь меня от подробностей!

Северянин захохотал и тряхнул, словно жеребец, своей золотистой нечесаной гривой. Царь только глубоко вздохнул и мысленно попросил у богов побольше терпения.

– Интересно, как она поняла, что я тот, кто я есть? – Рагнар задумался. – Как ты и велел, я ни слова не произнес, даже когда трахался. Может, южные мужчины делают это иначе? Но та девчонка еще не знала мужчин. – Он стиснул зубы, вспоминая, какая она была горячая, узкая, как восхитительно пахла и как мило пыталась вырваться из его объятий… Рагнар с удовольствием поделился бы этими воспоминаниями с другом, но увидел лицо Искандера, кашлянул и промолчал.

– Это уже не важно, – танариец обернулся и оглядел следующих за ним всадников, пытаясь рассмотреть сквозь завесу поднятой ими пыли несколько фигурок, бредущих в самом конце. – Меня больше интересует другое. Ты был против присутствия женщин в отряде и возмущался тем, что царевну будут сопровождать несколько жриц. – Рагнар кивнул. – Тогда какого… зачем ты прихватил по дороге еще одну, эту несчастную немую девчонку?! – царь с трудом сдержался, чтобы не наорать на него. – Судя по облачению и отсутствию вещей, она не собиралась бежать с остальными. Просто оказалась на берегу в неподходящее время. Зачем она тебе понадобилась?!

– Для ровного счета, – хмыкнул варвар, быстро и незаметно пересчитав по пальцам. – Семь – священное число Крома.

– Не ври во имя своего бога!

– Ну ладно. Если бы мы её отпустили, она вернулась бы и сообщила Верховной, что мы забрали царевну. А та немедленно доложила бы клятому Ангусу или еще кому. Храм-то стоит на ничьей земле, принадлежащей только храму, но любое из соседних царств откликнется на зов ради благословения Тривии, ты сам говорил.

– Сефира все равно скоро узнает, – вздохнул Искандер. – Может, не сегодня, но отсутствие девчонки заметят: она носит звание мельи и занимает среди жриц не последнее место. Но, при любом раскладе, мы бы успели переправиться через реку и оказаться на баасийской земле. Нужно было оставить девушку, Рагнар. Еще не поздно, мы можем её вернуть…

Варвар упрямо помотал головой:

– Нет. Я её выбрал.

Искандер удивленно приподнял бровь:

– Выбрал? Для чего, Кромхарт? Только не говори, что ваш бог требует человеческих жертв и предпочитает немых темноволосых девственниц, посвятивших себя южной Богине!

– Ни хрена они не девственницы, эти клятые жрицы, – хмуро проговорил Рагнар. – Их учат разным вещам, а потом заставляют терять невинность в объятиях первого встречного ради какого-то там Посвящения. Находись мы на севере, я, как будущий муж, был бы обязан найти этого rascalle³ и вырвать ему ноги во имя Крома. Но мы не на севере, как ты верно заметил. Это многое упрощает.

Некоторое время танарийский царь озадаченно молчал. Потом уточнил:

– Ты что же, собрался взять жрицу в жены?

– Ну да, – варвар пожал плечами. – Она мне нравится. Красивое лицо, упругие сиськи, кожа белая, как у настоящей северянки. И характер подходящий. Но самое главное – она немая, и это большая удача: не будет болтать, как все остальные бабы. Поверь, ничто так не бесит мужчину в его собственном доме, как клятая женская болтовня.

– Кромхарт, ты хочешь жениться на девушке из-за её недостатка?! – поразился Искандер. – Неужели на севере для тебя не нашлось более достойной спутницы? И разве можно связывать свою судьбу вот так, мимоходом, в дороге, со случайно приглянувшейся женщиной?!

– А что такого? – не понял его удивления Рагнар. – Мой отец именно так и сделал. Во время набега на поселение он увидел девчонку-южанку, рыжеволосую, с зелеными глазами, взял её в плен и увез на север, в Кромхельд. Поначалу она пыталась бежать, пробовала убить его и себя, а потом привыкла. Родила ему детей. Отец очень любил ее, и мать его полюбила, да так сильно, что не пожелала жить, когда в одном из набегов отец погиб. Я помню костер, на котором они лежали вместе, – северянин вздохнул. – Это было очень красиво. Моя мать была лучшей из всех жен, которых я знал.

– У тебя может не получиться так, как вышло у твоего отца, – помолчав, заметил Искандер. – На юге другие люди, другие обычаи. Нельзя полагаться на волю слепого случая.

– Случай тут ни при чем, – перебил его Рагнар. – Я знаю, как выбирать женщину, отец меня научил. Если ты смотришь на незнакомую пока что девчонку и вдруг понимаешь, что больше всего на свете хочешь… нет, не поцеловать её или трахнуть, а увидеть однажды, как она кормит грудью твоего сына, это и есть судьба. Такую и надо брать в жены. Вот я и возьму.

Северянин толкнул коня в бок, и тот, поплясав на месте, двинулся вперед прибавленной рысью. Искандер молча смотрел им вслед и впервые не знал, что ответить.

Он мог бы сказать, что судьба – очень странная штука, и что истории с похожим началом могут закончиться совершенно по-разному.

Он мог рассказать, что женщину можно заставить покориться, но полюбить – никогда. Даже если осыпать её золотом, окружить заботой, отдать ей свое сердце и разделить с ней трон.

Он мог поведать ему, что нежные, но наполненные ложью слова так же опасны, как яд, незаметно подмешанный в пищу.

Он мог поделиться воспоминаниями о том, как срывался его голос, когда он зачитывал смертный приговор той, которую любил больше жизни. И как дрожала его рука, сжимавшая меч, призванный привести приговор в исполнение…

Но танарийский царь не стал ничего рассказывать. Всесильные боги каждому дадут свой урок и каждому воздадут по заслугам.

Хочется верить, что однажды они не забудут и про него.

8

Сандалии Солан, расшитые бисером и золотой нитью, были мягкими, удобными, но совершенно не приспособленными для долгой ходьбы по неровной и каменистой местности: солнце еще не успело опуститься за горизонт, как на них лопнули ремешки, обхватывающие ступни.

– Я не могу идти дальше, – девушка остановилась и беспомощно огляделась. – Не босиком же, в самом деле…

Герика, а потом Зелия попытались помочь и кое-как соединили тонкие полоски кожи, но не успела царевна сделать и сотню шагов, как начали рваться другие. Герике и самой приходилось туго: её обувь была слишком открытой, домашней, и потому в неё постоянно набивался песок и мелкие камешки, из-за которых ремешки беспощадно натирали кожу. Поначалу она терпела, затем стала прихрамывать, а потом каждый шаг начал причинять ей невыносимую муку. В конце концов, Герика тихо всхлипнула и остановилась. Тайлин склонилась к её ногам и ахнула:

– Да у неё все до крови стерто!

– Мужчины! – презрительно фыркнула Зелия и направилась вслед за уходящим отрядом. Остальные жрицы усадили Герику на ближайший выступающий из земли камень, сняли с неё сандалии и промыли потертости чистой водой из фляги. Щипало ужасно – у девушки слезы на глаза наворачивались.

– Мелья, тебе нужно было вернуться в храм, – проговорила одна из воительниц, Мира, близкая подруга Зелии. – Почему ты не убежала? Мы бы помешали ему схватить тебя.

Герика опустила глаза и покачала головой.

– Она хотела быть рядом со мной, – объяснила Солан, – потому что боялась за меня. Я просила её остаться, но…