Танец масок

– У нас-то всё хорошо, хозяйка… – спрятав свёрток, начал Робин. – Правда, девица эта снова твои наряды мерила. И брошку с янтарём, ту, в виде стрекозы, себе забрала.

Фрида только отмахнулась. Брауни Мэри не любил – та почему-то вечно наступала на его миску со сливками. Или отдавала их кухонному коту, который, конечно, чужое (а тем более, фейри) не пил, но Робин всё равно обижался.

– И конюх с одной из горничных давеча на сеновале кувыркались…

– Робин! Есть что-нибудь, что мне нужно знать прямо сейчас?

– Всё нужно знать прямо сейчас, – отрезал брауни. – А то неправильно рассудишь, что важнее, потом плакать будешь, стенать, меня звать…

– Робин.

– Вот-вот, – вздохнул брауни. – У нас-то всё ладно, а вот в столице, говорят, мужчин режут.

Фрида снова зевнула.

– Ну и что? – А про себя подумала: «Ну не женщин же».

Малыш-фейри покряхтел, повозился и, наконец, ответил:

– Из наших кто-то режет.

Фрида вытаращилась на него в темноте.

– Из наших? В столице? Робин, ты говоришь глупости. Кто из наших рискнёт колдовать в столице, под носом у Серого?

Брауни только плечами пожал.

– Кто-то рискнул. Посиди пока в сторонке, хозяйка, не суйся к родне.

– Они обо мне четыре года не вспоминали, – хмыкнула Фрида. – Так что не волнуйся, Робин, не вижу причин им звать меня сейчас.

Брауни как-то странно посмотрел на неё, но из-за сумерек Фрида не поняла его взгляда.

– Ещё Лесной король просит тебя о встрече.

Фрида тут же вспомнила оленя с рогами-короной. Ну конечно, король обожает показывать людям знаки…

– Зачем?

– Да откуда же мне знать? Приходи завтра куда обычно после заката.

Фрида снова откинулась на подушку и закрыла глаза.

– Я же только что от него…

– Хозяйка, если он будет просить найти того из наших, что человеческих мужчин в столице режет, не соглашайся, – решительно заявил вдруг обычно спокойный брауни. – Это верная смерть. Наши из города все бегут и такие слухи разносят, что даже пересказывать их страшно. Не езжай в столицу, хозяйка, тут пережди.

Фрида улыбнулась. Забота домового была приятна.

– Спасибо.

Робин, кряхтя, слез со столика.

– А детскую-то тебе обустроить? Если сейчас начну, как раз к сроку поспею.

– Что? – выдохнула изумлённая Фрида. – Какая детская? Робин, нет у меня ребёнка, ты что?

Брауни только хмыкнул да исчез в потёмках, а Фрида снова закрыла глаза. Наверное, кто-то опять добавил в его сливки маковое молоко. Или насыпал сахар, от которого Робин тоже пьянел. Сердобольная кухарка, бывало, это делала, а мак проливала одна из горничных. Случайно, но метко. Первый раз напившийся Робин буянил, а после нёс околесицу. Вот и сейчас снова, поди, напился. Слуги-то тоже начало мая отмечали, вот и опоили случайно домового…

Фрида повернулась на другой бок и расслабилась. Вздохнула, чувствуя, как затягивает её дрёма. В голове вдруг мелькнула строчка из книги Мэри: «Её…тело трепетало… когда он… настойчиво перебирал внутри неё пальцами…» Память услужливо подкинуло Фриде воспоминание: как трепетало её тело, и как его пальцы играли на «струнах её души».

Улыбнувшись, Фрида во сне снова скользнула на ту поляну у озера. И снова наглец-фейри обнимал её, только рогов у него больше не было, а концы его волос падали Фриде на плечи. Он шептал, какая она красивая, а его руки гладили её спину, и Фрида замирала от удовольствия. У него были просто волшебные руки.

Маски на нём больше не было, только его лицо Фрида всё равно никак не могла рассмотреть.

Глава 3. По приказу императора

Домой Эш возвращался не один.

На границе с Виндзорским лесом его ждал Ричард – герцог Видзор, двоюродный кузен императора и наследник рода королевских магов. Точнее, настоящий герцог Виндзор и настоящий наследник рода… И так далее. Настоящий.

Но все эти титулы – и даже до поры до времени имя – носил Эш.

Из леса Эш выходил вместе с туманом и под вороньи крики. Как обычно. Ничего не меняется. Больше десяти лет ничего не меняется!.. Эш всем сердцем ненавидел рутину – это досталось ему от людей: фейри могут годами танцевать на балу, и всё их будет устраивать, а людям нужны постоянные перемены, только тогда они чувствуют себя живыми.

Туман на границе с Видзорским лесом словно бы никогда не поднимался. Впрочем, он хотя бы был серым, а не желтовато-белёсым, как в столице. Зато вороны кричали надсадно и хрипло, будто дружно пророчили Эшу все беды разом.

Ричард – тоже как всегда – ждал Эша у калитки с кладбища. Как обычно с плащом в руках. И тоже как обычно сначала поклонился Эшу до земли, проронил: «Господин». И так замер.

Эш, на которого туман всегда навевал меланхолию, тоскливо посмотрел на настоящего герцога Видзора. Темноволосый, как и все в его роду, с острыми тонкими чертами, он чем-то отдалённо напоминал императора, но ещё больше – своего отца. Того самого, что пятнадцать лет назад окинул худенького черноглазого подростка в обносках равнодушным взглядом и приказал дворецкому отвести мальчишку на кухню, накормить, а потом отправить в работный дом, где ему самое место. Или вернуть в тот приют, откуда Эш его, несомненно, вытащил. И не беспокоить благородного лорда по пустякам, особенно, когда он ещё не допил свой вечерний шерри.

Разговор с настоящей матерью Ричарда оказался ещё короче: она при виде «бедного мальчика» сначала упала в обморок, а потом приказала камеристке подарить испуганному Ричарду пирожное. На этом материнское участие в его судьбе закончилось.

С тех пор Эш начал людей презирать. Если родители не узнали своего сына, который так похож на них, который их кровь от крови – то на что годится род людской? Все они предатели, подумал тогда Эш. В пятнадцать ему легко удавалось стричь всех под одну гребёнку. Позже он немного скорректировал свою жизненную позицию. Но лишь немного. В большинстве своём люди, по его мнению, были равнодушными, холодными, опасными лгунами. Эш презирал их, всех до единого, начиная с собственных якобы родителей до императора, с которым приходилось «дружить» с детства, и заканчивая слугами. Особенно доставалось гувернёрам, а после них и школьным учителям.

Единственным человеком, которого Эш выделял, был Ричард. Больше того – Эш считал его братом. В каком-то смысле, так ведь и было.

Всё началось ни много ни мало пятьсот лет назад (плюс-минус век), когда предок Ричарда, бывший тогда ещё ого-го каким чародеем, крепко повздорил с одним из фейри. Магическая дуэль у них состоялась, но и человек, и фейри оказались равны по силе. В итоге, чтобы хоть как-то насолить сопернику, они друг друга прокляли. Первым начал фейри: он пообещал, что на седьмом сыне седьмого сына род Виндзоров угаснет. Маг ему вторил, сказав, что за проклятие гордый фейри заплатит своим ребёнком. На том и расстались.

Седьмым сыном седьмого сына (считая мертворождённых и умерших в младенчестве) стал Ричард. Его склочного предка к тому времени давно уже не было в живых, а Дикон только-только родился и о проклятье, конечно, ничего не знал. Его родители о нём тоже не знали. Магия в их роду за поколения ослабла, знания были утеряны – в общем, ни отец, лорд Виндзор, ни тем более его супруга, в девичестве леди Олейя, никак сына не защитили. Зря – той же ночью фейри, который эти за пятьсот лет нисколько не изменился, пришёл в их дом, забрал малыша Дикона, оставил своего «подменыша» и был таков.

Никто ничего не заметил. Чету Виндзоров совсем не смущало, что их сын рос пухленьким блондином, в то время как в их роду, и в роду матери все были тощими брюнетами. Это ещё про рога никто не знал… А копыта у Эша прорезались только в школе. Впрочем, одновременно с этим обнаружилась и возможность менять внешность. Чуть позже от копыт Эш избавился – гадость мешала ходить. Рога тоже удавалось скрывать – увы, сколько их не спиливай, они росли снова. Но Эш приноровился их рост замедлять. Куда сложнее дело обстояло с глазами – цвет они неожиданно сменили в тринадцать, став ярко-зелёными. Нечеловечески-ярко-зелёными. Приходилось постоянно поддерживать морок, от него глаза болели… В общем, сложно было фейри жить человеком.

В пятнадцать Эш добрался в семейном архиве до нужного тома хроник, где описывалась ссора пятисотлетней давности. Эш быстренько прикинул что к чему, посмотрел на себя в зеркало, люто разозлился и сбежал из школы. Впрочем, это никого не удивило – Эш и до этого сбегал. Что он фейри, Эш понял ещё в десять лет, когда лес впервые позвал его. Лес и огонь. Но раньше он просто бродил на границе, и дальше, в стране фейри. Теперь у него была цель – найти настоящего отца и всё ему высказать. Для большего веса сказанного Эш прихватил с собой железо. Это его и спасло.

Фейри время от времени забирали человеческих детей, это правда. С одной целью: в стране фей должны быть слуги, а правильно воспитанные люди служили с охотой. В этой роли Эш и встретил Дикона, сразу узнал и после поединка, ранив отца (Эш до сих пор надеялся, что смертельно), забрал настоящего наследника Виндзоров домой. Он хотел вернуть приёмным родителям настоящего сына и благородно исчезнуть, навсегда переехав в страну фей.

Виндзоры сына не узнали, чем разрушили радужные планы юного Эша. Всё, чего ему удалось добиться – разрешения взять Дикона в личные слуги, валеты. Хорошо, что Ричард перемену места жительства воспринял спокойно, а вот дружбы у него с Эшем не вышло. Целью своей жизни Дикон видел одну лишь службу (хорошо фейри детям мозги промывали), а слуга не мог быть на одной ступени с господином. Так что, сколько ни просил и ни требовал Эш вести себя свободно, как с равным, это был единственный приказ, который Ричард не мог исполнить. Только пугался – если Эш очень настаивал. Становиться настоящим герцогом Виндзором, даже после смерти родителей, он тоже ни в какую не желал. Да и это уже было невозможно…

Вот и сейчас Эш только со вздохом окинул взглядом склонившегося перед ним «брата», тоскливо поморщился и хрипло попросил:

– Дикон, ну сколько можно!

Ричард, выпрямляясь, только улыбнулся быстро – улыбка мелькнула на тонких губах да тут же пропала – и набросил на Эша тёплый плащ.

– Ты же привёл нам коней? – Эш потянул носом. Кони и правда были, рядом, невидимые из-за тумана. Только, почему-то, больше двух. Намного больше. Зачем?

Подувший с полей холодный ветер на время разогнал туман – ненадолго, скоро он волнами наползёт снова. Но сейчас его клочки маленькими облаками полетели к болотам южнее леса. А Эш разглядел карету и шестёрку лошадей. На козлах посапывал кучер.

– Дикон? Какого?..

Ричард снова улыбнулся, на этот раз словно извиняясь.

– Император просит вас в столицу немедленно.

Эш запрокинул голову и застонал. А потом высказал хмурому небу, что он думает об этом ленивом кретине в короне, который уже за… И так далее.

Кучер проснулся, завозился на козлах, кутаясь в плащ.

– Вы закончили, господин? – участливо поинтересовался Ричард. – Я взял на себя смелость привезти вам виски. В деревне неподалёку варят прекрасный виски, вы знали?..

– Да, потому что только пьяным я могу вытерпеть дорогу через полстраны «срочно в столицу» по приказу этого… идиота. Он что, без меня и месяца не выдержит? Сколько ему ещё нужно!.. А, ладно. Идём… Но вот делать мне сейчас нечего, только к нему тащиться!..

– Господин, чем больше вы сожалеете, тем горше становится ваша беда. И ужаснее настроение, – с улыбкой добавил Ричард. Его улыбка – единственное, что освещало сейчас для Эша это хмурое утро.

– На моём месте должен быть ты, – не выдержал он. Эш обожал ворчать на этот счёт. А Дикон всегда отвечал одно и то же:

– Нет, господин. Каждый находится на том месте, где должен. – А сейчас ещё и прибавил: – Его Величеству нужен маг, а мои скудные способности…

Эш хмыкнул.

– Маг? Что случилось?

– Позже, господин. Сначала выпейте. – Ричард услужливо открыл дверцу кареты.

«Значит, мне это «что-то» не понравится», – перевёл Эш и забрался внутрь. Дикон, отдав приказ кучеру, последовал за хозяином.

Виски и впрямь был хорош – Эш отключился за какие-то пять минут. А во сне он снова танцевал с нею… И её проклятая маска всё никак не снималась!

Под конец она вовсе обожгла ему руки, точно железо, и изумлённый Эш подался назад… И чуть не вывалился из кареты.

Растрёпанный Ричард втащил его обратно и закрыл дверь.

– Господин, прошу… – тихо, успокаивающе шептал он, обтирая лицо Эшу мокрым платком.

Эш отфыркивался, уворачивался, а потом в глаза бросился горящий алым железный крест с петлёй, который аккуратный Ричард всегда носил под рубашкой, да ещё и шейным платком закрывал. Сейчас он болтался на виду, платок отсутствовал, а ворот был порван.

Эш скосил взгляд на свои руки – с правой ладони исчезал крестообразный ожог.

– Господин?

Эш перевёл взгляд на Дикона.

– Всё. Больше не пью.

– Конечно, господин, – как ни в чём не бывало кивнул Ричард. – А больше ничего и нет. Я только одну бутылку взял. Надо было две?

– Не надо было вообще ничего брать. – Голова снова болела, и от этой боли Эшу хотелось выть. – Заедем в наш дом… в столице. Отдай кучеру приказ.

– Да, господин. Могу я спросить, зачем?

– Ты переоденешься.

Ричард снова мельком улыбнулся.

– Благодарю, господин, но…

– Не спорь.

Какое-то время в карете царила тишина. Очень относительная: колёса стучали по камням дороги, снаружи шумел листьями ветер, звонко «переговаривались» птицы, и где-то неподалёку что-то хором пели работающие в полях крестьяне.

– Господин, могу я спросить?

Эш удивлённо отвёл взгляд от окна. Ричард смотрел на «брата» спокойно – впрочем, он всегда был спокоен, – но сейчас за этим спокойствием проглядывало плохо скрываемое любопытство.

– Спрашивай.

– Вы разговаривали во сне. С девушкой. Кто она?

Эш хмыкнул и вспомнил, что даже не узнал у девочки имя. Потом ещё вспомнил, как проснулся один – она ушла. Она, оставила его, как!.. Как он всегда оставлял таких вот девчонок. Оказаться на их месте было неприятно.

– Не знаю. Полукровка. – Эш пожал плечами. Потом подумал и добавил: – Красивая.

– Полукровка. – Огонёк любопытства в глазах Ричарда угас. – Да. Конечно.

– Ну и что? – Эш снова попытался поймать взгляд Дикона. – Что с того? Они всегда полукровки. Благо в них нет недостатка. Особенно у меня.

– Конечно, господин.

– Дикон! Говори.

– Простите, я просто подумал, что в вашем возрасте уже необходимо задуматься о наследнике…

Эш опешил.

– Какие мысли… лезут тебе в голову!

– Простите, господин. – Дикон смиренно рассматривал свои колени, но в его голосе слышалась улыбка. – Просто Его Величество уже три раза вам намекал об этом, а наш император не славится терпением…

– Да какое этому кретину дело?!

На этот раз извиняться Ричард не стал. Он поднял голову и спокойно ответил:

– Вы герцог, единственный из рода, который столетия поддерживает порядок в империи. Вы богаты и влиятельны. Кому вы передадите всё это? Если умрёте или захотите уйти… на «ту сторону»? У вас должен быть наследник, господин. И вы это знаете.

Эш откинулся на спинку обитого бархатом диванчика и болезненно поморщился.

– Дикон. Ты меня расстраиваешь.

– Прошу прощения, господин. Может быть, рассказ о той девушке вас отвлечёт? Кажется, она вам очень понравилась. Вы так настойчиво пытались узнать, кто она.

Эш спрятал руки за спину и вздохнул. Пытался, да. Отвлечёт – тоже, наверное, да.

– Она… очень красиво танцует. А ещё она, кажется, редкостная дура.

– Почему, господин? – спросил Ричард, когда пауза затянулась.

Эш поморщился.

– Я предлагал ей уйти со мной. Она отказалась. Она даже не захотела узнать, кто я. И сама своё имя не сказала.

– Если вы позволите, господин, то мне кажется, что это очень умный хо…

– Заткнись.

Карету снова наполнила тишина. Такая же, впрочем, относительная.

– Прости, – выдавил, наконец, Эш, глядя на проносящиеся мимо поля. Однообразные серо-зелёные поля. В затуманенных от боли глазах Эша они превращались в пятна на панцире жука, который летел куда-то… Всё летел…

– Ваша голова снова вас беспокоит? – участливо поинтересовался Дикон.

Эш промолчал.

– Господин, у меня есть маковая настойка, в прошлый раз она вам очень помогла…

– Нет, – отрезал Эш. От мака голова прекращала болеть, но начинала кружиться, и думать трезво потом не получалось ещё долгое время. Ехать в таком состоянии к императору – самоубийство. Обдерёт как липку, а потом проснёшься женатым на одной из его любовниц. Нет уж, пусть лучше голова болит.

– Как скажете, господин.

Поля за окном сменились редкой рощицей – эти искривлённые берёзы Эш помнил ещё с детства. Их сажали люди, и от близости к столице они выросли ущербными, больными, полумёртвыми. Эш мог закрыть глаза и увидеть только золотые пятнышки, очень маленькие и очень редкие – так мерцала в этих деревьях жизнь. Тот же Виндзорский лес, напротив, сиял, как прожектор. А здесь… «Люди, – с ненавистью думал Эш, глядя на кривые деревца. Даже листья на них были не зелёные, как должно, а буро-жёлтые. – Люди вечно всё портят».

В этот момент Ричард потянулся и задёрнул занавеску. А, поймав взгляд Эша, улыбнулся.

– Вы каждый раз начинаете злиться, когда мы проезжаем это место.

Эш хмыкнул.

– Ну и что?

– Прошлый раз вы прокляли проходящих мимо молочниц, – снова улыбнулся Ричард.

Эш снова хмыкнул.

– Ну и что?

Ричард улыбнулся шире.

– Господин, они были не виноваты, что попались вам под горячую руку…

– Умолкни, – бросил Эш, снова отодвигая занавеску. – И не думай, что если я не буду смотреть в окно, моё настроение улучшится.

Ричард промолчал, как и было приказано. Он часто просил Эша за кого-нибудь – слуг, крестьянок и даже полукровок. Просил часто, а слушал его Эш редко. Зачем? Жалость к себе подобным свойственна всем живым существам, в Ричарде говорит именно она, а в Эше – разум… или боль. Или злость. Какая разница? Люди так же нужны в природе, как и жуки. Если жук кусает, человек убьёт его, не задумываясь. И даже если жук просто проползает мимо, человек может его прихлопнуть. Людей Эш часто мысленно сравнивал с жуками: очень уж хорошая получалась аналогия. Их так же много, они так же надоедливы, их так же легко убить, а ещё они так же вредят всему вокруг, включая самих себя и, что ещё хуже, природы.

В общем, филантропом Эш не был.

Дорога стала лучше, карета больше не подпрыгивала на ухабинах и не проваливалась в ямы, зато воздух испортился. Жёлтая дымка тумана висела над столицей всегда, словно город был проклят. И сейчас – вот только что светило солнце, но словно бы карета пересекла невидимую черту: погода ухудшилась, воздух стал влажным (чувствовалось близкое присутствие реки), зловонным, и гул города всё нарастал, пока Эшу не показалось, что он разорвёт уши… Но чуткий слух фейри просто слегка притупился – звуки стали доноситься словно сквозь вату.

Так бывало всегда. Закрыв глаза, Эш видел этот город другим: огромный жирный паук, подтягивая лапами, пожирал всё новые и новые жертвы, и сейчас Эш ехал как раз этому пауку в пасть. Сам, по доброй воле.

Душный, громкий, очень людный город Эш ненавидел. Ненавидел его зловоние, его постоянную пыль и копоть, болезненного цвета туман. Этот город был сосредоточием людей, и для Эша олицетворял всё человеческое: грязь, боль, тоску, равнодушие. При первой же возможности Эш норовил сбежать, но его обязанности при императоре слишком часто требовали личного присутствия. Если бы не Ричард, фейри нечего было бы здесь делать. Весь город смердел и дышал жаром раскалённого железа. Но Эш не мог забрать Дикона обратно в страну на «той стороне», где Ричард был бы рабом любого фейри. Здесь Дикон подчинялся только Эшу, и Эша это более чем устраивало. Если бы он только мог вернуть «брату» свободу! Если бы только знал, как!..

Но он не знал и не мог, а Ричард зависел от него, и потому Эшу приходилось всё это терпеть. Его характер это не улучшало.

Столичный дом Виндзоров больше напоминал дворец – с ним могла соперничать только резиденция императора – и находился в Верхнем городе, на холме, откуда Сенжерменский дворец был виден. Чтобы попасть туда, даже самым коротким путём (через Южные ворота) требовалось проехать весь Нижний город, пересечь Средний, почти весь Верхний – и только тогда личная пытка Эша заканчивалась. Хорошо, что из особняка Виндзоров в королевский дворец путь был сравнительно лёгок и без лошадей (которых Эш тоже презирал за то, что покорно носят людей). Дворец и особняк – как и почти все дома аристократов, Верхний город и Средний – соединяли воздушные поезда. Таким образом, время в пути сокращалось от получаса до десяти минут. Эш мечтал, чтобы сеть воздушных поездов соединила столицу с провинциями, тогда бы он мог доехать до Виндзорского леса и вуали на «ту сторону» за час. Но, с другой стороны, император бы тогда вызывал его в столицу чаще, а отпуск Эша сократился. В жизни людей у всего есть плюсы и минусы.

Уже подъезжая к Верхнему городу и вдоволь налюбовавшись на столицу, Эш вдруг вспомнил:

– Так что случилось? Ты говорил, что знаешь, зачем меня зовёт этот кре… император.

Дикон встрепенулся, поднял на Эша глаза.

– А вы не чувствуете?

– Что? – Вопрос прозвучал слишком резко, но Ричард спокойно продолжил:

– Это… Ужас. Даже я чувствую, а я ведь… – Он замялся. – Вы должны ощущать это в разы сильнее.

Эш изогнул бровь. Столица никогда не была для него райским местом, и, хм, одним ужасом больше, одним меньше…

– Дикон, ты хочешь поиграть в загадки?

Ричард вздрогнул – когда фейри играли в загадки, добром для человека это никогда не кончалось.

– Прошу прощ…

– Тогда говори, что случилось.

Ричард покосился на окно: дорога как раз круто свернула, и из-за поворота показался холм с Сенжерменским дворцом. «Как всегда уродливый», – подумал Эш.

– Принц погиб.

Эш чуть не расхохотался.

– Филипп? Наконец-то! А то я думал, сам его прибью. И что, император желает, чтобы я казнил убийцу? Всего-то?

– Убийцу не нашли, господин. Его Высочество стал первой жертвой: с тех пор погибли ещё четверо из Верхнего или Среднего города. И все мужчины.

Эш фыркнул. С его точки зрения, если кто и давит этих жуков, то пусть продолжает. Но теперь ясно: бесполезные, беспомощные людишки боятся за свои жизни, а найти убийцу не могут. Кто же им ещё поможет!..

– Ясно, – только и сказал он. – И убивают, конечно, ночью.

– Да, господин.

Ну ещё бы: самое страшное и таинственное для людей время. Когда ж ещё, если не ночью?..

– До заката ещё часа четыре, значит, ужинаем мы дома.

– Господин, но Его Величество приказал сроч…

– А я желаю ужинать дома, – отрезал Эш.

Дикон промолчал.

Столичный особняк Эш тоже не любил, он очень напоминал ему о детстве, которое Эш мысленно сравнивал с тюрьмой. А уж как Эш ненавидел вышколенных слуг, предупредительного дворецкого, вечно улыбающуюся экономку и эти проклятые ковры, всюду ковры, выцветшие, блёклые, с непонятными рисунками… Их коллекционировал отец (он называл их гобеленами) и в них он вложил ту малую долю магии, которой владел: проклятые ковры невозможно было отодрать от стен. Покойный лорд Виндзор был не ахти каким магом, но тут он так постарался, что Эш как-то неделю пытался распутать его заклинание, и всё без толку.

И сейчас ковры смотрели на Эша со стен холла: все эти молящиеся рыцари и чахоточные девы с единорогами. Бр!

– Господин, – послышался за спиной голос Ричарда, и Эш с трудом отвёл взгляд от змия под копытами коня на очередном гобелене.

– Что ты так долго там копался?

Ричард вместо хозяина приветствовал выстроившуюся во дворе прислугу. Эш терпеть не мог этот обычай, поэтому, как всегда ни на кого не обращая внимания, сразу прошёл дом, а одаривать слуг шиллингами остался Ричард. Все к этому давно уже привыкли.

– Простите, гос…

– Ты распорядился насчёт ужина?

– Милорд, ужин будет готов через час, – вмешался дворецкий, как всегда безупречно поклонившись. – Будет ли кто-то приглашён?..

– Он. – Эш невежливо ткнул в Дикона пальцем.

Ричард и так никогда не ел с прислугой, так что требование Эша дворецкого не удивило.

– И с его одеждой, – вспомнил Эш, кивнув на Ричарда. – Разберитесь. Дикон, приведи себя в порядок.

– Да, господин.

Позже, когда Дикон в сопровождении лакеев поднялся на второй, «хозяйский» этаж – его комнаты располагались рядом с комнатами Эша и ничем им не уступали – дворецкий остался выслушать, какие у хозяина могут быть ещё приказания.

Они были.

– Я там видел девушку у крыльца… рыжую. – Эш снова принюхался. Слабый запах свежего хлеба, которым пахли полукровки, ему точно не померещился.

– Это Бетси, милорд, – кивнул дворецкий. – Посудомойка. Она из…

Эш отмахнулся.

– Пришли её ко мне. На этом всё.

Дворецкий снова поклонился в ответ.

Дом был готов к приезду хозяина – о котором дворецкий с экономкой явно были извещены заранее. Зевая, Эш нашёл в своей спальне горячую ванну, куда тут же с удовольствием плюхнулся. Рядом, на низеньком столике стоял кувшин с молоком и пряностями. От напитка Эшу немного полегчало, и настроение чуть-чуть улучшилось.

Через час, когда Ричард постучался к хозяину сказать, что ужин готов, дверь в комнату оказалась открыта, на полу лежала рыженькая посудомойка, а Эш, стоя над ней, задумчиво грыз яблоко. Заметив в дверях Ричарда, он только руками развёл.

– Фо? Я фыл фолофен. – Потом, проглотив остатки яблока вместе с огрызком, добавил: – Она жива. Расслабься.

– Да, господин. Ужин накрыт.

– Хвала богам, я всё ещё умираю с голода!

Это Эш тоже делал почти всегда: по приезде звал к себе какую-нибудь полукровку, причём неважно, какого пола. Их среди слуг всегда хватало. И выпивал магию иногда досуха – для этого фейри хватало одного прикосновения. В результате бедняги отправлялись на больничную койку, а Эш на пару дней смирялся с серой столичной действительностью: голова переставала болеть, а близость железа – отравлять. Прислуга относилась к этому с понимаем: платил герцог хорошо. А богатый лорд мог позволить себе некоторые причуды.

За ужином царила тишина, если не считать хруста: Эш уминал свежую цветную капусту. С аппетитом. Все деликатесы как всегда достались Ричарду, Эш, как истинный фейри прекрасно мог обойтись «подножным кормом» – травой и цветами. Когда были живы лорд и леди Виндзор, ему приходилось, конечно, есть то же, что и они. И безбожно толстеть, потому что мясо ни одному фейри не идёт на пользу. Зато после их смерти Эш стал красавцем хоть куда, а повару пришлось уяснить, что хозяин любит свежую траву. И фрукты с овощами, тоже свежие. И цветы, особенно розы. Впрочем, Эш питал страсть и к кошачьей мяте: её дворецкий подсовывал хозяину, если тот находился совсем уж в чёрной меланхолии. Тогда Эш резко веселел и перебирался в сад под яблоню. Была у Эша там любимая яблоня, под которой ему нравилось лежать даже зимой. Ещё одна маленькая странность сиятельного лорда.

– Господин? Вы хотите, чтобы я поехал к императору с вами? – нарушил затянувшуюся тишину Ричард.

Дворецкий тем временем разлил по бокалам вино.

– Угу. – Эш жестом приказал принести вместо вина воду.

– Господин, я только хочу напомнить, что мне не место…

– Поедешь, – отрезал Эш, прекрасно зная, что спорить глупо. Лет в пятнадцать он ещё взрывался: «Твоё место быть герцогом, твоё, а не моё!» Ричард всегда молчал, непонимающе глядя на Эша. И только.

Дворец Ричард не любил, наверное, так же, как и Эш. Правда, по другой причине. Эшу не нравилось железо, от которого не спрятаться, не нравились слуги-марионетки и дико не нравился император. Ричард не любил застенки, которые Эш по долгу службы посещал всегда. Он мнение хозяина о людях как о жуках не разделял.

Эш, со своей стороны, таскал с собой Ричарда везде, где мог – как любимую куклу. С куклой Ричарда сравнивал император, и за это Эш не любил его ещё больше.

Так что в вагоне воздушного поезда и Эш, и Ричард были одинаково задумчивы. Ни тому, ни другому не хотелось здесь находиться. Эш маниакально щипал фиалки с подоконника, а представлявший ужасы подземелий Ричард его не останавливал.

На контрасте с ними император, когда герцога и его слугу провели в кабинет Его Величества, просто светился оптимизмом. Высокий и такой же худощавый, как Ричард, он обладал классической красотой – золотоволосый, голубоглазый и с правильными чертами лица. Именно такими предпочитали изображать юных героев живописцы, и именно о таких принцах мечтали девушки любого достатка. Его Величество Генрих Тринадцатый был уже не юн – недавно ему исполнилось тридцать, – но всё ещё очень красив. Да, императорская семья не зря «выводила» свою породу многие века – в основном, магией, но и на красоту невест тоже обращали внимание. Правители сильной и независимой страны могли это себе позволить.

В строгом траурном костюме, украшенном серебряной вышивкой и чёрными жемчужинами, Его Величество стоял у окна, облитый закатными солнечными лучами, и улыбался почти так же солнечно.

– Эш! Друг мой! – воскликнул он, распахивая объятья. И тут же заметил: – А ты, однако, не торопился.

– Век бы тебя не видел, – бросил в ответ Эш, обходя императора по широкой дуге к креслу у письменного стола. – Ты бы как раз сдох. Дикон, выпрямись.

Ричард тут же разогнулся и спокойно выдержал изучающий взгляд императора. Его Величество улыбнулся.

– Здравствуй, Ричард. Что, твой хозяин стал ещё злее после его маленького путешествия?

– Мой господин нуждается в отдыхе, – кротко ответил Ричард, наконец, опуская взгляд.

Император хохотнул.

– Увы, дела не ждут. Эш, ты уселся в моё кресло. Встань немедленно.

Эш, наоборот, ещё и ногу на ногу положил. Тогда император резко обернулся – взметнулись полы шёлковой чёрной накидки – и скрестил с Эшом взгляд. Так они смотрели друг на друга минут пять, молча, не шевелясь. Ричард, замерший у стены, не шевелился тоже. К подобной сцене он уже давно привык.

Воздух, казалось, искрился от напряжения, а от тишины звенело в ушах. Личина золотоволосого юноши сползла с Эша, пару мгновений перед императором сидел очень злой рогатый фейри. Мгновений, потому что потом Эш, бросив взгляд на Ричарда, встал.

– Ну и зачем ты меня вызвал?

Император как ни в чём не бывало сел в кресло и тут же скрылся под столом. Поднатужившись, поднял укрытую тканью огромную банку, поставил на стол, снял ткань.

В банке плавала человеческая голова.

Ричард, прикрыв рот рукой, подался к двери, Эш только закатил глаза.

– Вот, – в голосе императора зазвучали слёзы. Голосом Его Величество всегда прекрасно владел. – Вот, что сделали с моим братом. Видишь?

Эш прошёл к столу, нагнулся над банкой. Потянул носом. Пахло дорогим вином.

– Честно говоря, так мне он больше нравится.

– Да мне тоже, – хмыкнул император, резко прекратив играть убитого горем брата. – Я тебе больше скажу: я даже хочу приплатить его убийце за то, что осчастливил своим внимание дворец и избавил меня от этого… семейного недоразумения. Только, Эш, я хочу знать, кому платить.