Читать книгу: «Каникулы в Париже», страница 6

Глава 11

Вдалеке слышу приглушенные голоса. Голова и запястья изнывают от боли. Во рту сухо, очень хочется пить. Пытаюсь открыть глаза, но это так сложно. Собственные веки не поддаются. Прикладываю усилия и через некоторое время глаза распахиваются. Тут же жмурюсь от большого количества света. Дав немного отдохнуть глазам, вновь открываю их. Но на этот раз делаю это поочерёдно, попутно привыкая к освещению.

Белый потолок, белые стены, белое одеяло-всё белое. Где я нахожусь? Что происходит? Давай, Мартина, вспоминай, что с тобой было…

– Наконец-то ты очнулась, – слышу знакомый голос где-то сбоку.

Поворачиваю голову в поиске источника звука и натыкаюсь на Майка. Парень, сидя на стуле, опирается головой о ладони и недовольно смотрит на меня. От его пронзительного взгляда хочется спрятаться, но мне даже рукой пошевелить сложно.

– Мари. Это самая идиотская вещь, которую ты когда-либо делала,– говорит Майк, после чего поднимается со стула и нажимает на какую-то кнопку.

Опускаю глаза вниз и замечаю белые повязки на запястьях, на которых, если хорошо присмотреться, видны красные пятна. Недалеко от повязки прикреплена капельница. Вокруг меня много трубок. Воспоминания вихрем проносится у меня в голове. Помню, как было плохо, я плакала, потом лезвие, много красного, очень много красного, а после..

– Моник, – произношу я хриплым голосом,– Где Моник?

– Никакой Моник нет, Мари. Тебе приснилось, – говорит парень.

– Нет , она… должна быть… в триста седьмой палате… мне нужно пойти к ней… , – пытаюсь встать с кровати, но тело не хочет слушаться.

– Мари, всё хорошо. Здесь нет никакой Моник, ты лежишь в триста седьмой палате, – объясняет Майк, поглаживая меня по плечам.

– Она здесь, она здесь! – удаётся мне крикнуть,– Она здесь, я должна её увидеть! – продолжаю кричать, пытаясь всё же встать.

– Мари, успокойся, Моник здесь нет. Никогда не было, – пытается утихомирить меня Майк, приложив ладонь к моей щеке.

Как нет. Я же видела её. Семнадцатый день рождения…. Ливерпуль… я в… Париже…. В голове всё смешалось…. Не понимаю.

– Прости… так много… воспоминаний…., – тихо говорю я, повернув голову в другую сторону.

– Мисс Вонт, здравствуйте, – слышу незнакомый голос мужчины и тут же поворачиваются голову в его сторону.

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает, судя по белому халату, врач.

– Голова болит и пить… очень хочется пить, – отвечаю ему.

– Майкл принеси девушке воды, – обращается врач к Майклу.

Недовольно вздохнув, парень, бросив на меня взгляд, выходит из палаты.

– Вы помните что произошло? – спрашивает мужчина.

– Да, – отвечаю ему, ведь всё встаёт на свои места, и я чётко осознаю свои действия.

– Хорошо.

Врач подходит ко мне и проводит небольшой осмотр. А после смотрит на меня печальными глазами, хоть и старается не подавать вида. Через минуту в палату заходит Майк со стаканом воды, в которую помещена трубочка. Врач отходит в сторону, а парень, подойдя ко мне, приподнимает мою голову и подносит к губам трубочку. Втянув воду, ощущаю, как по горлу стекает холодная жидкость, даря блаженство. Как же хорошо.

– Мадмуазель , я рад, что вы очнулись, хоть и потеряли много крови. Уверен, вы скоро поправитесь. А сейчас отдыхайте. Майкл, не дольше десяти минут, – обращается врач к парню и выходит.

Взглянув на Майкла, сразу же отворачиваюсь от него. Я должна это сделать. Ну же, Мари, давай. Сделай это.

– Калеб знает? – всё так же, не смотря на парня, задаю вопрос.

При мысли об этом кровь стынет. Ему и без меня проблем хватает, а тут ещё и это.

– Не было времени ему сообщить, – отвечает Майк.

Поворачиваю голову в его сторону и удивлённо смотрю на него.

– Правда?– с неким недоверием и отчасти радостью спрашиваю парня.

– Да. Я старался помочь тебе, – отвечает он, а затем берет мою руку в свою и гладит повязку.

– Хотя Калеб должен быть благодарен мне за твоё спасение, – улыбается Майк.

Выдавливаю из себя улыбку, а после прикрываю глаза.

– Сколько я была в отключке ? – задаю интересующий вопрос.

– Четыре дня, – отвечает парень,– Ты потеряла много крови. Когда я нашёл тебя ты почти не дышала и сердцебиение было очень слабым. Пришлось везти тебя в клинику на своей машине, не мог ждать приезда скорой. А после ты была госпитализирована в экстренном режиме. Я вообще удивлён, что ты сегодня очнулась. Думал это произойдёт через дня три.

– И все же ты сидел здесь, – констатирую факт.

– Как я сказал, ты потеряла многих крови. Твоё сердце возвращали к работе три раза. Я должен был следить за твоим состоянием,– объясняет Майк.

– Как долго ты себя мучила? Судя по порезам на руках и ногах это происходит не впервые,– интересуется парень, – Не могу понять – как студент медицинского университета может поступать так со своим телом? – в его голосе звучит возмущение.

– Сложно объяснить, – смотрю прямо ему в глаза.

Не хочу тратить свои силы на объяснения. Тем более, его данная ситуация не касается. У нас с Майклом сложились далеко не дружеские отношения, чтобы сейчас я сидела и откровенничала с ним.

«Но были моменты, когда тебе было хорошо рядом с ним» – встревает внутренний голос. Но я прогоняю его прочь. Произошедшее касается только меня и никого больше. Я не хочу обсуждать эту тему. И надеюсь на понимание.

Мне не нужны его сожаление, поддержка и, тем более, советы. Я до сих пор помню как он выставил меня из клуба, не разобравшись в проблеме, как назвал лишней…. Всё, я больше ни хочу об этом вспоминать.

– Я понимаю- тебе сложно говорить об этом. Не хочешь, не надо. Я не буду донимать тебя вопросами, – парень по-прежнему держит мою руку в своей,– Расскажешь, когда будешь готова.

Он серьёзно? Неужели Майк думает, что я собираюсь что-то ему рассказывать? И вообще куда делся назойливый парень, любящий подколоть меня в самый неподходящий момент?

– Я устала, – говорю ему чистую правду.

– Тогда отдыхай, – парень наклоняется ко мне и целует в лоб, – Позже мы поговорим о том, как ты дошла до такой жизни. Не думай, что сможешь избавиться от меня, я хочу услышать от тебя правду и только правду. Считай свое признание оплатой за молчание и спасение, – заканчивает фразу парень и уходит, оставляя меня наедине с собой.

Вот настоящий Майкл Коллинс и появился. Я знала, что он не может быть таким милым, знала, что за этим что-то скрывается. И теперь становиться не по себе. Но думать об этом буду позже. Глаза наливаются свинцом и закрываются. И вновь я оказываюсь во власти Морфея.

Глава 12

За пять дней до этого……

Майкл.

– Нина, какого чёрта! – кричу я на девушку, которая с довольной улыбкой сидит на диване.

– Да ладно тебе, она того не стоит,– говорит девушка, отпивая из бокала вино,– Или же Мартина дорога тебе? – издевательским тоном интересуется Нина.

– Не говори глупостей,– грубо отвечаю девушке и ухожу прочь.

После того, что эта парочка сделала, не хочу оставаться рядом с ними. Пусть идут все к черту. Да ещё Мартина… Как же с ней сложно. Как на пороховой бочке, ей Богу. Неужели она не может быть спокойней. Какой же я идиот, взял и на кричал на неё ни с того, ни с сего.

– Майк, что происходит? – останавливает меня сестра, – Только что Мартина, как угорелая, выбежала. Спросила адрес и вихрем умчалась. Я так и не поняла в чем дело. Объясни….

– Позже, Лили, всё позже. Я тороплюсь, – перебиваю сестру и бегу к выходу.

Надо найти Тину и извинится перед ней. Она не заслужила такого к себе обращения. Выйдя на улицу, добегаю до парковки и, заведя машину, еду к дому Элены.

Какого черта все эти машины делают на дороге. Неужели, им дома не сидится. Остался час до праздника, а я застрял в пробке. Да ещё и с Мари нужно поговорить. А диалог наш, чувствую, затянется надолго и без ругани точно не обойдётся.

Спустя пятнадцать минут мне всё же удаётся доехать до пункта назначения. Выйдя из машины, быстрым шагом захожу в дом и оглядываюсь по сторонам. Сестра постаралась на славу. В помещении находится много людей, так что мне не удаётся среди них разглядеть нужного человека.

– Майк, все в порядке? – окликает Элена.

Поворачиваюсь к сестре, которая стоит с дочерью на руках.

– Да, в порядке. Ты Мартину не видела? – спрашиваю я.

Сестра озадачено смотрит на меня, после чего отвечает:

– Насколько я знаю, она в своей комнате, если ещё не ушла оттуда. А зачем она тебе?

– Долго объяснять, – быстро ответив, поднимаюсь по лестнице на третий этаж.

Меня всё интересовал один вопрос – почему комнату на третьем этаже отдали Мари? С момента постройки Калеб расположил на третьем этаже только две комнаты, сделал в них ремонт и запретил их занимать. Я всё думал, что он оставил их для своих родителей и родителей Элены, но когда они приезжали, то жили в просторных комнатах на первом этаже, так как не очень любили лестницы.

Дохожу до знакомой двери и стучусь в неё. Ответа нет. Стучу ещё раз, снова ничего.

– Мари, послушай, открой дверь, нам надо поговорить, – говорю я.

Но никто мне не отвечает.

–Мари, пожалуйста, открой, – дёргаю за ручку и, потому, как она легко поддаётся, понимаю, что дверь не запрета.

Поворачиваю ручку в сторону, медленно открываю дверь и то, что я там вижу, повергает меня в шок. Всё происходит быстро. Мартина лежит на полу, точнее на ковре лицом вниз, и на этом самом бежевом ковре видны большие красные пятна.

Быстро подхожу к девушке, сев рядом с ней, переворачиваю её. Она лежит без сознания. Моё внимание привлекают её руки. Подняв её руки, вижу порезанные вены . Моё сердце падает в пустоту. Вот чёрт. Вот чёрт. Прикладываю указательный и средний палец к её сонной артерии, проверяя пульс. Пульс прощупывается очень плохо, но всё же есть, дыхание слабое, но также присутствует, за что я благодарю Бога. Поднимаюсь на ноги и открываю все ящики в тумбочке, после недолгого поиска мне удаётся найти два платка, которыми я обманываю запястья девушки.

– Не смей умирать! Слышишь? Не смей! – кричу, пока пытаюсь остановить кровь.

Слышу, как что-то скулит, подняв голову на кровать, вижу щенка, который смотрит на нас, положив голову на лапы.

– Не бойся дружище, с твоей хозяйкой будет все хорошо. По крайней мере надеюсь на это.

Не мешкая, беру девушку на руки и выхожу из комнаты. Нужно доставить её в больницу. Дохожу до второго этажа и, не желая сталкиваться с гостями, спускаюсь в гараж по другой лестнице. Девушка в моих руках напоминает тряпичную куклу, отчего моё сердце сжимается сильнее.

Добежав до машины, помещаю её на заднее сидение и, сев за руль, мчу в больницу, постоянно смотря на неё через зеркало.

Держись Мари, держись. Уже скоро мы будем на месте. Я надеюсь на лучшее, надеюсь на её спасение, но, в глубине души, понимаю – она потеряла много крови, судя по пятнам на ковре, и битва за её жизнь будет тяжелой.

– Кто-нибудь помогите! – кричу я, зайдя в больницу,– Прошу Кто-нибудь выйдите!

На мои крики в холл выбегают две медсестры, с которыми я здесь периодически работаю, и доктор Сойер.

– Майкл, что случилось, – спрашивает доктор Сойер, подходя ко мне.

– Попытка суицида, порезаны вены на запястье, – отвечаю врачу.

– Каталку сейчас же, – даёт распоряжение мужчина.

Медсестра Кейли через минуту привозит нужную вещь, и я кладу на неё девушку. По мере продвижения, доктор Сойер осматривает Мартину.

– Тут и так видно, что девушка потеряла много крови,– говорит он, – Везите её в реанимационное отделение и подготовьте кровь для переливания,– даёт распоряжение мужчина.

– А ты останься здесь,– обращается он ко мне.

– Но…..

– Никаких но, не хочу, чтоб кто-то мне мешал работать. Жди, Майкл, жди. Только это тебе и остаётся сейчас. Остальное сделаем мы, – похлопав меня по плечу доктор Сойер скрывается за дверью.

Ожидание – самое ужасное в этой ситуации. Когда хочется помочь, но ты не можешь только потому, что врач, у которого ты проходишь практику, запрещает. Как она могла так поступить? Неужели не подумала о Калебе? Боюсь представить, что он будет делать, когда узнает. Я должен ему рассказать, должен сообщить об ошибке, которую совершила его полоумная сестра.

– Майкл? – окликает меня Роксана, – Что ты здесь делаешь?

Женщина сорока лет подходит ко мне своей фирменной походкой, которая показывает, кто здесь главный.

– Мадам, – киваю ей, – Я привёз девушку…она потеряла много крови, – отвечаю ей.

– Как это случилось? Мне следует кого-нибудь вызвать? – интересуется Роксана.

– Нет, она порезала вены, – отчасти успокаиваю её.

Женщина меняется в лице.

– Ох, мне жаль. Она твоя родственница?

– Нет, – печально улыбаюсь ей.

– А родственники знают?– продолжает расспрашивать женщина.

– Как раз хотел сообщить её брату, но у меня нет с собой телефона, поэтому……

– Возьми мой, – перебивает меня женщина и вкладывает свой телефон мне в руки, – Потом занесёшь в пятисотый кабинет, – говорит женщина и уходит.

– Спасибо, мадам,– говорю ей вдогонку.

Теперь у меня нет причин, чтоб не звонить Калебу. Она его сестра, он должен знать. Набираю номер Элены и жду. Гудки идут, а руки у меня потеют. Даже не знаю, как сказать об этом. Может стоило сообщить после возвращения доктора Сойера? Тогда бы я хотя бы знал о её состоянии.

– Слушаю,– отвечает сестра.

Теперь уж точно поздно отступать назад.

– Элена, это я, – говорю в трубку.

– Майк? С какого телефона ты звонишь? И почему ты звонишь, ты же дома? – заваливает меня вопросами Элена.

– Тут такое дело, я не дома. Передай трубку Калебу, – прошу её.

– Не понимаю, что-то произошло? – допытывается сестра.

– Просто передай трубку Калебу, – грубо говорю ей.

Через некоторое время в трубке появляется мужской голос.

– Алло, Майк? Что случилось? – говорит Калеб.

– Ты можешь приехать в центральную больницу? – спрашиваю мужчину.

– Зачем? У тебя неприятности? – недоверчиво интересуется Калеб.

Хожу из стороны в сторону, не зная, как сообщить ему новость.

– Это касается Мартины. Она…., как сказать,….порезала вены, – ставлю его перед фактом.

– Ты издеваешься?– со злостью в голосе спрашивает мужчина, а после ставит трубку.

– Мы сделали всё, что было в наших силах, – поднимаю голову, когда слышу доктора Сойера.

– Что это значит? – чуть ли не рычит Калеб.

После того как мужчина поставил трубку, он проверил мои слова и, когда увидел пятна крови на ковре, приехал в больницу. Мы не разговаривали с ним. Я не хочу начинать конфликт, он, видимо, тоже.

– Ваша сестра потеряла слишком много крови, раны у неё довольно глубокие. Поймите, её привезли тогда, когда она была на грани. Ещё бы пять минут и мы точно не смогли бы её спасти. Хотя угроза жизни не миновала. Мы подключили её к устройству жизнеобеспечения, так как нам три раза приходилось запускать её сердце. И мы не знаем когда она очнется…. – говорит врач.

«Если вообще очнется,» – мысленно заканчиваю фразу.

– Она, она… очнется? – спрашивает Калеб с таким выражением лица, будто его ударили под дых.

А меня внутри трясёт, ведь понимаю всю сложность ситуации.

– Ждать, мы можем только ждать,– говорит доктор Сойер, – Месье Вонт, мы сделали все, что могли, теперь все зависит от желания Мартины жить. Знаете, мы заметили на её теле много шрамов от порезов. Судя по ним, могу сказать – не в первый раз ваша сестра причиняет себе вред. Месье, если она захочет, то непременно очнется, а если нет… мы ничего не сможем сделать.

Похлопав Калеба по плечу, врач удаляется оставляя нас одних. Сейчас мне очень жалко мужчину. В данный момент он больше похож на побитого щенка. Никогда не видел Калеба таким разбитым. В его глазах видны непролитые слезы, выражение лица каменное. Почему же она так поступила? Почему? Сначала я думал причина в стычке, произошедшей в кафе, но, как оказалось, Мартина промышляет подобным долгое время. Никогда бы не подумал, что она может так поступить. Что заставило её пойти на это, что заставило взять в руки лезвие? В голове не укладывается. В какой-то степени я зол на неё. Зол на её отношение к жизни. Почему поступок Мартины причиняет мне боль? Почему на душе скребут кошки? Невольно вспоминаю наш поцелуй, сердце сжимается в груди.

Мартина, Мартина, как ты могла совершить такую глупость?

Глава 13

Наши дни…..

– Привет, – слышу за спиной знакомый голос.

– Привет , – продолжая смотреть в окно, отвечаю на приветствие.

– Как дела?– спрашивает Майк, вставая передо мной, так что волей неволей он оказывается в поле моего зрения.

Нехотя перевожу на него взгляд. Парень одет в синие джинсы и бардовый свитер, поверх которого надет халат, на котором в области верхнего кармашка видны инициалы MC. Увидев профессионально вышитые буквы, фыркаю. Ну конечно, он же у нас студент медицинского университета, да ещё и помощник какого-то врача.

– Как у тебя дела? – повторяет он вопрос в то время, как отворочаю от него голову и смотрю в другое окно.

– А ты не видишь? – с сарказмом отвечаю вопросом на вопрос.

Как могут быть у меня дела, когда я вынуждена ходить со стержнем капельницы, когда мои запястья каждый день перебинтовывают, не забывая сказать:« Как могла такая красивая девушка решиться на такое?», а да, не будем забывать про каждодневный приход психолога, который выбешивает меня своими вопросами. И так происходит уже три дня. Потому считаю вопрос «Как у тебя дела?» неуместным. Дураку понятно, что не особо хорошо.

– Необязательно язвить, – глубоко вздохнув говорит парень.

Его унылый голос заставляет меня вновь посмотреть на него. Да уж, такое себе зрелище. Лицо у него очень уставшее, появилась трехдневная щетина. И когда я говорю трехдневная, точно знаю срок, так как, видно, что он ни разу не брился с тех пор, как я очнулась.

– Зачем ты пришёл? – равнодушно спрашиваю его.

Мне, действительно, всё равно на причину его прихода. Знаете , я на него немного обижена, ведь это Майк привёз меня в эту злополучную больницу, где меня держат уже третий день.

«Между прочим он тебя спас», – встревает внутренний голос, но я отмахиваюсь от него.

А ещё он жутко меня обманул, заверив, что брат ничего не знает, ведь, на самом деле, он, оказывается, сообщил ему сразу же после того, как передал меня врачам. Калеб пришёл в больницу вчера, сказав, что больше не может сидеть в неведении, устроил настоящий допрос с пристрастиями, говоря, что я полная эгоистка, которая не думает ни о его чувствах, ни о чувствах родителей. Про мои чувства, конечно, никто не спрашивал, и моё сердце в который раз разбилось на осколки. А чего я, собственно говоря, ожидала ? Если честно, ничего. Я сделала то, что сделала, не имея никакого плана действий. Однако психолог, врачи и…, наверное, Майк думаю иначе…. Ну и плевать, пусть думают то, что хотят. Я устала волноваться о чужом мнении, мне хватало этого на протяжении девятнадцати лет.

– Хотел убедиться, что ты в порядке, – спустя вечность отвечает Майк.

– Убедился?– так же равнодушно спрашиваю его и, не дав ответить, продолжаю,– Можешь уходить.

– Может ты уже перестанешь вести себя, как последняя стерва, и мы с тобой поговорим? – недовольно спрашивает он, на что я ухмыляюсь.

– Я не желаю разговаривать с тобой, оставь меня, – абсолютно спокойно прошу его.

И спокойствие моё ничуть не притворное, ибо внутри пустота и она меня устраивает. Единственное, что, на данный момент, доставляет мне удовольствие – одиночество и тишина.

– Мари, – парень садиться передо мной на корточки и тянется к моей руке, которую я благополучно убираю, не желая его прикосновений.

– Уходи, – повторяю ему одно и то же слово второй день подряд.

На долю секунды в его глазах появляется боль, но она тут же исчезает, так что будем считать – мне показалось.

– Поговори со мной, – просит Майкл.

– Не хочу, – отчеканиваю я.

– Почему? – не унимается парень.

– А почему я должна хотеть? – спрашиваю его, смотря в глаза, – Ты просто парень, который спас меня и всё. Я не хочу вести с тобой задушевные беседы.

В этот раз я позволяю проявить раздражение, ну хоть какая-то эмоция.

– Так значит? – с грустью усмехается он.

– А может быть иначе? – интересуюсь у него, на этот раз отведя взгляд в сторону.

В ответ я получаю лишь молчание, потому что Майкл встаёт и уходит.

Следующие два дня проходят в таком же режиме. Майк всё приходит и просит поговорить с ним, а я всё отклоняю его просьбу. Моё настроение с каждым днём ухудшается, на место равнодушия приходит раздражение и гнев. Меня все бесят, я никого не хочу видеть, в особенности я не хочу видеть психолога, сующего свой нос не в свои дела. Всегда ненавидела их. Калеб не приходил ко мне с того раза, как накричал, поэтому, в основном, я нахожусь в одиночестве, что полностью меня устраивает.

Сегодня уже пятый день моего пребывания в центральной Парижской больнице. Раны немного затянулись, так что, судя по физическому состоянию, я, при желании, могу вписаться. Однако доктор Сойер рекомендует мне остаться ещё на неделю и пройти курс реабилитации для жертв неудачных суицидов, так сказать , успокоить нервы. Прислушаюсь ли я к его рекомендации? Пф, конечно нет. Ни на минуту больше не собираюсь оставаться в этой гребанной больнице.

Выписаться не сложно, но встаёт другой вопрос- как я доберусь до дома? И тут есть два варианта: 1) звоню Калебу, с которым у нас напряжённые отношения, 2) звоню Майклу, который добивался от меня хоть одного нормального слова.

Выбор очевиден- звоню, то есть пишу Майку. Я пока не готова видеться с братом.

« Выписываюсь. Забери меня через полчаса», – отправляю ему сообщение, после чего начинаю собирать вещи.

«Уже еду))», – тут же приходит ответ.

– Смотрю, вы все же решили покинуть нас? – спрашивает доктор Сойер, зайдя в палату.

– Да, мне больше нет смысла оставаться здесь, – отвечаю, продолжая собирать то немногое из вещей, что принесла для меня Элена.

– Я бы с вами поспорил, мадемуазель, но вы уже приняли решение, – констатирует он факт.

– Да, – пожимаю плечами.

– Мартина….позвольте дать вам совет….

– Я не нуждаюсь в ваших советах, спасибо, – перебиваю мужчину, не желая слушать его, отчего его губы сжимаются с тонкую линию.

Видно, что врач недоволен, но он быстро берет себя в руки и просто кивает. Собрав свои пожитки, иду к стойке регистрации вместе с доктором Сойером , где подписываю документ о добровольной выписке. Есть ещё один документ, который я подписываю. Там написано, что лечащий врач настаивает на дальнейшем лечении, но пациент изволил покинуть заведение, поэтому ответственности они за его жизнь больше не несут. И его я тоже подписываю.

– Мисс Вонт, – обращается ко мне врач вместо привычного мадемуазель, – можно сказать вам несколько слов?

Мне становиться немного стыдно за своё поведение по отношению к нему. Он хороший специалист, который старается помочь мне, а в ответ получает только грубость и неуважение.

– Конечно, – подхожу ближе к мужчине.

– Мартина, я понимаю, что вы отказались от наших дальнейших услуг, я не должен этого делать, но всё же, – мужчина протягивает мне лист бумаги, свернутый вдвое.

– Что это? – недоумеваю я.

– Назначение, – отвечает доктор Сойер, – несмотря на то, что вы выписались, по – прежнему остаётесь моей пациенткой, так что вот. Я прописал вам антидепрессанты с полной инструкцией их применения. Прошу, принимайте их два раза в день. Если почувствуете себя хуже, приходите, приму вас в любой момент, – даёт напутствие врач.

Мне становиться приятно от такой заботы. Именно таким и должен быть настоящий врач. Именно такой я стараюсь стать, но прямо сейчас не хочу думать о будущем.

– Мартина, доктор Сойер, – к нам подходит Майкл и с улыбкой на лице кивает врачу.

– Вы можете забирать свою подругу Коллинс. Всего хорошего Мартина, – пожелав это, мужчина уходит в глубь здания, а мы выходим наружу.

– Подожди, осторожней, давай помогу, – говорит Майк, когда мы доезжаем до дома Калеба.

– Хватит ! – ударяю его по рукам, – Я в состоянии справиться сама.

И вновь в моем голосе слышится неприкрытая вражда.

– Ты могла бы ответить вежливо, – в который раз бубнит Майкл.

Оставляю парня без ответа и направляюсь в дом. Не хочу ссориться с ним посреди улицы. А смысл? Только нервы себе потрепаю, а они у меня и без того расшатаны.

Захожу в дом и направляясь в гостиную, откуда слышаться радостные голоса, но моё появление заставляет Элену и Лили замолчать. Вот и пришла в дом печаль под именем Мартина.

«Ты несёшь за собой хаос,» – проносится в голове мамины слова. Ну и пусть.

Сделав вид, что ничего не заметила, подхожу к лестнице и направляюсь в свою комнату. Я не могу винить их за возникшую неловкость, на их месте я бы тоже не знала, как себя вести. Однако они могли хотя бы поздороваться со мной…..

«Да кто ты такая, чтобы с тобой здороваться. Они итак тебя только из-за Калеба терпят,» – подсказывает внутренний голос. И он совершенно прав. Что верно, то верно. Как говорится, на правду не обижаются. Всё же мне неприятно.

Открываю дверь своей комнаты и застываю на месте. Не могу пошевелить ногами и заставить себя войти внутрь. Мой взгляд тут же падает на ковёр, который между прочим другой, не тот, что был в новогоднюю ночь. Вместо светлого ковра в моей комнате темно-синий. А так всё осталось прежним.

Пересилив себя, захожу внутрь, ставлю сумку с вещами возле комода и плюхаюсь на кровать. Мягкость, что окутывает меня, во многом бесит. Сейчас я чувствую себя так, что хочется лежать на твёрдой поверхности, которая символизируется с грубостью и черствостью, которая покажет правдивое отношение ко мне.

Подвинув к себе подушку, обнимаю её и, свернувшись калачиком, позволяю слезам выйти наружу. Не помню, когда в последний раз плакала, а точно это было в ту ночь , но сейчас это то, что мне нужно, точнее то, что я не могу больше сдерживать. Я даже не знаю почему плачу, но слезы не собираются останавливаться и продолжают литься, а я просто лежу на боку и смотрю в одну точку сквозь затуманенные глаза.

– Мартина, – голос Майкла раздаётся где-то в комнате.

– Оставь меня, – дрожащим голосом прошу его.

– Мари, – говорит парень, после чего слышу приближающиеся шаги.

Когда кровать прогибаться, чувствую как сильные руки обнимают меня. От этого становиться не по себе, и реветь я начинаю уже в голос. Как ни пытаюсь себя сдержать, не могу. Механизм уже запущен, я ничего не могу с собой поделать.

Парень поворачивает меня к себе лицом и обнимает за талию, усаживая на колени. Утыкаюсь лицом в его грудь и продолжаю реветь, на душе плохо. Было бы лучше, если бы никого не было рядом, а он взял и обнял. Воспоминания накатывают всё больше. Давно я не чувствовала такой заботы, от этого становиться ещё обидней. С каждым новым воспоминанием порыв слез усиливается, я продолжаю реветь, а он гладит меня по спине и шепчет слова успокоения. В последующие дни мне точно будет неловко находиться рядом с ним, ведь я не привыкла показывать свои истинные чувства прилюдно. Однако сейчас я не хочу думать, что будет завтра. Что будет, то будет……..