Свои грабли бьют не больно

Глава 6
Саша. Эх, дороги!

Я проснулся и, посмотрев на часы, увидел, что еще только без пятнадцати четыре – страх за жену оказался лучше любого будильника. Наскоро умывшись, я выскочил из дома и отправился на дачу. Ехать мне предстояло через всю Москву. Машин на улицах было мало, но я не гнал сломя голову, потому что светофоры еще не включили, и тревожно мигавший желтый свет открывал дорогу не только законопослушным гражданам вроде меня, но и лихачам, а авария мне была сейчас совсем ни к чему.

Благополучно выехав за пределы Москвы, я тоже не мог разогнаться – за городом над шоссе оказался довольно сильный туман – последствие вчерашнего дождя. Небо на востоке немного порозовело, но до появления солнца было еще далеко. Проклиная все на свете, я наматывал километр за километром, радуясь каждому указателю, который показывал мне, что я неуклонно приближаюсь к цели, и постоянно звонил жене, но она все не отвечала.

И тут, словно нарочно, я увидел, что впереди произошла авария: столкнулись автобус и грузовик, причем их развернуло так, что они начисто перекрыли движение, и с моей стороны у этой преграды уже стояло несколько легковушек таких же, как я, горемык. Ругаясь сквозь зубы, я вышел и спросил у собравшихся кучкой товарищей по несчастью:

– Мужики, как вы думаете, когда кончится это безобразие?

– Да ты что, браток? – усмехнулся один. – Оно еще и не начиналось! Они пять минут назад поцеловались и теперь гаишников ждут. Так что эта волокита надолго!

– Нельзя мне ждать! Нельзя! – почти простонал я.

– А ты в объезд попробуй, – посоветовал мне другой. – Езжай сейчас обратно и километрах в двадцати отсюда будет поворот на Константиновку. Вот он-то тебе и нужен!

– Чего ж ты сам так не поехал? – удивился я.

– Да там дорога такая, что и трактор завязнет! Особенно после дождя! – отмахнулся он. – Но ты, если так торопишься, можешь рискнуть! У тебя посадка повыше будет, глядишь, и проскочишь!

– Если аккуратненько, то попробовать можно! – поддержал его еще один. – Ты, главное, в колею не попади – там яма на яме, а если поближе к обочине, то ничего!

Я долго колебался, рисковать или нет. С одной стороны, от моей расторопности зависела сейчас, может быть, жизнь Маруси, а с другой – если я на грунтовке застряну, то очень не скоро выберусь. Что же делать? Я снова набрал номер жены и снова безрезультатно – она была вне доступа. Это все и решило!

Я вернулся в машину и поехал обратно. Поворот на Константиновку я чуть не пропустил, но вовремя спохватился и вырулил туда самым лихаческим образом, хорошо, что гаишников рядом не было. В этой деревне остановился возле магазина, где уже толпились и вяло переругивались несколько выпивох, и спросил у них, как мне лучше добраться до Салтыковки, предъявив им на обозрение сторублевку, что мгновенно вывело их из сонного состояния, взбодрило, и в результате я получил самые точные инструкции, а поскольку давали их сразу несколько человек и они на удивление совпали, то им можно было верить.

Дорога была такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать! С черепашьей скоростью я двигался как можно ближе к обочине, чуть ли не вручную перекатывая колеса, но уверенно приближался к желанной цели. До дороги, идущей вокруг леса к Салтыковке, оставалось всего километра два, когда у меня буквально из-под колес выскочил какой-то тип в красной куртке и словно растаял в тумане. Я резко нажал на тормоз, и это меня погубило – машина съехала в колею. Выскочив из машины, я бросился было вслед на этим гадом, да где там! Его и след простыл! Зато неподалеку я услышал звук автомобильного мотора, а потом сквозь кусты мелькнул свет фар.

– Сволочи! – заорал я. – Хоть бы вытащили, раз я из-за вас тут застрял!

Но мой крик в тумане оказался криком вопиющего в пустыне! Звук мотора стих где-то вдалеке, а я вернулся к машине и с досады пнул ни в чем не повинную покрышку. Сев за руль, стал пытаться выбраться, но машина буксовала и не двигалась с места. Промучившись так полчаса, я в бессилии уронил голову на руки и задумался: что же делать? Самому не выбраться и на чью-либо помощь в этом пустынном месте рассчитывать тоже нечего!

Глава 7
Маша. Обратная сторона любопытства

Я неслась вперед, сама, правда, не зная, куда именно, какими-то невероятными кенгуриными прыжками. Открытую местность преодолела со сверхзвуковой скоростью – жалко, что некому было время засечь, а то я и в Книгу рекордов Гиннесса могла бы попасть. И вот он – заветный лес! Я страшно обрадовалась, что скоро спрячусь под его спасительную тень, а заодно и от ливня. Я влетела в лес, и, казалось, деревья сами в испуге разбежались передо мной. Во всяком случае, одной очень симпатичной молоденькой елочке едва-едва удалось отскочить в сторону и этим избежать нашего столкновения. Скорости я не сбавила, и ветки беспощадно хлестали меня по лицу, а корни совсем не собирались уступать мне дорогу, и я несколько раз падала, но тут же вскакивала и неслась дальше. Под ногами зачавкало, и я поняла, что бегу уже через болото, в котором и оставила свои насквозь промокшие шлепанцы. Тут из-за туч выглянула луна и стало немного светлее, но и я стала отчетливо видна. Опасаясь выстрела, – кто их знает, этих бандитов, может, у них и пистолет есть? – я прибавила скорости, хотя и так бежала уже на пределе своих сил. Сердце гулко бухало в груди, я хватала воздух открытым ртом, а душа при каждом шаге синхронно перепрыгивала из одной пятки в другую.

Наконец-то я снова почувствовала под ногами твердую почву – слава богу! Болото осталось позади! За все это время я, боясь потерять темп, ни разу не обернулась и представления не имела, преследуют меня еще или нет. Но вот, упав в очередной раз, я поняла, что если не отдохну, то просто умру.

Я лежала на холодной влажной земле и изо всех сил стискивала зубы, чтобы они не стучали, потому что от промокшей кофты мне было еще холоднее, чем было бы без нее. Я лежала и слушала лес, который начал потихоньку успокаиваться после моего грубого вторжения: послышался шорох ежей в траве, где-то прочирикала птица, ухнул филин, но никаких посторонних звуков не было. «Неужели оторвалась?» – подумала я.

Я села, прислонившись к стволу дерева, и расслабилась, наслаждаясь покоем. Но долго так оставаться было нельзя, и я, кряхтя и охая, встала и попыталась сориентироваться, в какую сторону идти. Оказалось, что я заблудилась. Ко всем моим несчастьям – босая, с ободранными в кровь ногами, замерзшая и голодная – прибавилось еще и это! Пытаться определить в темном лесу, где какая сторона света, я даже не пробовала – не сильна я в этом – и решила идти наугад, потому что не такой уж он и большой, этот лес. Я медленно брела, чувствуя заледеневшими ступнями каждую неровность почвы, каждую веточку, каждую упавшую с сосны иголочку, и сил на то, чтобы хотя бы пошипеть от боли сквозь зубы, у меня уже не было.

Понемногу начало светать, когда я внезапно услышала крик петухов и многоголосый собачий лай – впереди явно была какая-то деревня, и я, немного приободрившись, пошла на звук. Я давно потеряла счет времени, но даже не решилась посмотреть на часы на сотовом, опасаясь, что это расстроит меня еще больше. Я брела и брела, когда увидела впереди слабые огоньки и услышала мычание коров. Это придало мне сил, и я прибавила шагу. Так я вышла к Салтыковке, от которой до нашего кооператива было всего два километра – сущая ерунда, если учесть, сколько я уже набегала за это время.

Шла я исключительно на автопилоте, чуть ли не передвигая ноги руками, и вот он, родной поселок! У меня хватило ума держаться в тени заборов, чтобы не испугать случайно выглянувшего человека своим жутким видом – ведь стало уже довольно светло. Таким манером я почти дошла до своего участка, когда вдруг заметила вышедшего из своей калитки Куркуля, который направился мне навстречу и был явно не в себе. Увидев его перекошенное лицо, я невольно прижалась к забору и просто обмерла от ужаса, когда разглядела в его руке окровавленный топор, вторую руку он прятал за спину. Я изо всех сил вжалась в забор, чтобы стать как можно незаметнее, но Куркуль направился прямо ко мне, ласково говоря на ходу:

– Иди ко мне, моя хорошая! Ну, куда ты спряталась? Не бойся! Иди ко мне! Я тут тебе кое-что приготовил! Ну где же ты, девочка моя! – Тут он остановился, прислушался, а потом зло бросил: – Ах ты дрянь такая! Я к тебе со всей душой, а ты морду воротишь?

Он снова двинулся на меня, и его топор зловеще поблескивал в ранних лучах утреннего солнца.

«Господи! Значит, он точно контуженный! Наверное, у него обострение началось, и он за себя не отвечает! Вот расчленит сейчас меня на мелкие кусочки и своей Заразе скормит. И, главное, даже отвечать за это не будет – что взять с контуженного? – билась в голове паническая мысль. – Но почему именно меня? Я же ему ничего плохого не сделала? А может быть, ему все равно, на ком отыграться, на ком зло сорвать?»

Я уже открыла рот, чтобы позвать на помощь, но тут же зажала его ладонью, и, сев на корточки, сжалась в комок.

Глава 8
Саша. Оскорбительное недоверие

– Ну, слава богу! – пробормотал я, сворачивая на родную улицу дачного кооператива.

Выглядел наш мини-вэн так, словно я на нем форсировал болото, но это неважно – главное, выбрался. Я, конечно, эколог, и сучья с кустарником рубить мне должно быть стыдно и непрофессионально, только пусть сначала наши деятели научатся дороги делать, а потом уже принимают законы об охране зеленых насаждений.

– Твою мать! – невольно вырвалось у меня, и неудивительно: рядом с нашим участком стоял микроавтобус «Скорой помощи» и сновали люди в белых халатах. – Что-то с Марусей!

Быстро подъехав, я выскочил из машины и тут увидел стоявшего с самым скорбным лицом Куркуля, который, хоть меня и не жаловал, потому что я, по его мнению, лоботряс, но тут, вздохнув, сказал:

– Какое горе! Бедная девочка! Ей бы еще жить да жить! Такая молодая! Веселая! Резвая! – и поник головой.

Мои колени дрогнули и подогнулись сами собой, а сердце ухнуло в живот. С трудом глотнув, я откашлялся и собрался было спросить, что произошло с моей женой, но тут увидел в окне нашей веранды Марусю, живую и здоровую. Ноги тут же выпрямились, я откашлялся и с огромным облегчением выдохнул:

– Жива, слава богу!

– Кто? – безучастно спросил Куркуль.

– Моя жена! – чуть не заорал я ему в лицо. – Я же подумал, что вы о ней говорили!

– При чем здесь она? – вяло удивился он. – Я о Терезе говорил.

– А «Скорая» откуда? – обалдел я.

– Я для нее вызвал, – тоскливым тоном пояснил он.

– Но она же не ветеринарная!

– Ну и что? – удивился он. – Теперь за деньги все можно, а я для своей Терезы ничего не пожалею! Ее же какой-то изувер отравить пытался! Подбросили небось что-нибудь вкусненькое, вот она и не удержалась! Она сначала у меня здесь болела, а потом в лес уползла… Уж как я ее там искал! Все облазил! Чем я ее только не подманивал! Даже курицу сегодня утром зарубил и с ней в лес пошел – любит моя Тереза свежатинку! Так она сначала даже не реагировала, девочка моя… А потом ничего, на животе подползла ко мне и скулит… Жалуется, что ей больно! Ну, я ее в охапку и сюда! Врачей для нее вот вызвал!

Я был настолько ошарашен всем случившимся, что даже не нашелся что ему ответить, но тут из калитки вышел врач и сказал:

– Не волнуйтесь, Виктор Петрович! Все будет хорошо! Организм молодой, здоровый, так что все образуется!

– Дай-то бог! Дай-то бог! – вздохнул Куркуль и протянул врачу деньги, которые тот бестрепетно принял.

«Скорая» уехала. Куркуль пошел к себе ухаживать за своей Заразой, и я наконец-то получил возможность попасть на свою дачу. Пока я шел туда, во мне такой волной поднялось яростное возмущение, что я готов был поколотить Марусю, как бубен. Я себе чего только не надумал за эту ночь и утро, а она, как утренняя роза, свежа и благоухает. Ну, я ей сейчас устрою!

Но едва я вошел, как тут же понял, что глубоко заблуждался – вид у жены был тот еще! На лице царапины, коленки сбиты в кровь, как у шаловливого подростка, ступни и кисти тоже в царапинах, а еще в мелких красных точках, на голенях и руках явственно проступают синяки. И главное – вся в зеленке, только лицо пощадила. Я просто остолбенел, но поскольку у меня, как у обычного человека, слова опережают мысль, тут же заорал на нее:

– Ты почему на звонки не отвечала?

Она на миг растерялась – видимо, ожидала, что я немедленно начну хлопотать возле нее, как курица вокруг цыпленка, а потом обиженно заявила:

– Так ты же не звонил!

От такой наглости я даже дар речи потерял.

– Это я тебе не звонил? – преувеличенно вежливо спросил я, когда обрел способность говорить. – Да я тебе вчера весь вечер, полночи и все сегодняшнее утро только и делал, что звонил, а ты была вне зоны доступа. Интересно, где же ты провела такую бурную ночь?

– Если бы ты мне действительно позвонил, то я бы тебе все уже рассказала! – отрезала она.

– Где твой телефон? – потребовал я.

– На столе! – гордо бросила она.

– Тогда подойди и посмотри, сколько у тебя пропущенных звонков, – приказал я.

– Сам посмотри! – получил я в ответ.

– Хорошо! – сквозь стиснутые зубы процедил я.

Я взял со стола телефон, подошел к ней и…

– Маруся! Ты зачем его выключила? – обалдело спросил я.

– Я его не выключала! – отчеканила она.

– Но он же выключен! – настаивал я.

– Этого не может быть! – уже менее уверенно сказала она и взяла телефон. – Саша! – тихим покаянным тоном произнесла она. – Я же хотела его только поставить на режим «Вибро», чтобы он меня не выдал случайным звонком, а получается, что в темноте я его нечаянно выключила. Прости меня, Саша!

– Да ладно уж! – отмахнулся я. – Только учти, что моя ранняя седина будет на твоей совести! Если бы ты только знала, что я пережил за это время! Каких ужасов я себе только не представлял!

– А вот я их наяву пережила! – выразительно сказала она и отвернулась.

Все ясно! Теперь нужно немедленно начать ее утешать и успокаивать, и тогда она смилостивится и расскажет мне, что же с ней произошло.

– Здорово болит? – спросил я и осторожно провел по царапине на ее щеке, приступая к первой лечебной процедуре.

– Уже легче, – буркнула она и чихнула.

– Ты простудилась! – всполошился я и категорично заявил: – Мы с тобой немедленно возвращаемся в Москву, вызываем врача и ближайшую неделю ты будешь, как паинька, лежать в постели и пить чай с малиновым вареньем – не зря же ты его варила.

– Что? – тут же возмутилась она. – В Москву, когда здесь происходят такие события? Ни за что!

– Какие же события здесь происходят? – притворно удивился я. – По-моему, здесь произошло только одно – у Куркуля Зараза заболела, и все! Наконец-то в поселке тишина будет.

– Если бы только это! – горько сказала она.

– Подожди! – попросил я. – Сейчас принесу плед, заверну тебя в него, как маленькую, сделаю крепкий сладкий чай, и ты мне все расскажешь. Хорошо?

– Ладно! – неохотно согласилась она, но я видел, что ее переполняет желание рассказать мне о своих подвигах.

Устроив ее поудобнее с чашкой чая в руке, я приготовился слушать, и она приступила к рассказу:

– Все началось с этих странных дырок в земле на грядках. Сначала я грешила на кротов или еще какую-нибудь животинку, потом подумала, что это ты их наделал…

– Я? – изумился я. – Да ты вспомни, разве я когда-нибудь проявлял хоть какую-нибудь инициативу по отношению к тому, что для тебя свято, то есть к грядкам и прочим насаждениям?

– Теперь я уже знаю, что это не ты, – отмахнулась она.

– Постой! Где эти дырки, как ты их называешь? – спросил я.

– В свекле, в моркови, в луке и в перцах, – тут же ответила она – еще бы ей свое хозяйство не знать!

– Я схожу посмотрю, что это за дырки такие таинственные, – сказала я и вышел во двор.

Я тщательно обследовал все грядки, но ничего не нашел.

– Там ничего нет, – сообщил я, вернувшись, Марусе. – Рассада, правда, ливнем здорово примята, но дырок я не обнаружил.

– Но они там были! – вскинулась она.

– Размокшая земля могла обвалиться и снова засыпать их, – предположил я.

– Пусть так! – нехотя согласилась она и стала рассказывать дальше.

Я слушал ее и только поражался собственной глупости! И я еще боялся, что ее убили?! Как бы не так! Да она бы покушавшегося на нее одной своей энергетикой на больничную койку уложила до конца его жизни! Да на Марусю с ее бешеным характером и неукротимым авантюризмом нужно смирительную рубашку надевать и держать взаперти, для вящей безопасности окружающих.

– Не помню, как я домой добралась! – закончила наконец жена свой рассказ. – У меня от ужаса и холода просто зуб на зуб не попадал. Представляешь? Куркуль на меня с окровавленным топором шел! Как я это выдержала и не заорала, сама не знаю!

– Да это он курицу зарезал, чтобы в лесу Заразу свою приманить, – объяснил я. – Туда-то он и шел, когда ты его увидела.

– Да? – недоверчиво спросила она, и я покивал, хотя и понимал, что разрушаю этим часть ее мифа о собственном героизме. – Пусть! – великодушно согласилась она. – А тогда я вернулась домой и первым делом марганцовки развела и все раны промыла, а потом зеленкой помазала и горячий чай себе сделала, чтобы согреться.

– Надо бы тебе укол от столбняка сделать, – предложил я.

– Ты забыл? – удивилась она. – У меня же прививка на десять лет!

– И то правда! – вспомнив, согласился я. – А вот насчет трупа у нас на участке ты, пожалуй, преувеличиваешь! И убийца, и жертва могли приехать сюда только на машине, потому что после окончания сезона автобус от станции сюда уже не ходит, а только один раз в день до Салтыковки, так что любой новый человек на виду. Значит, не было никакого смысла закапывать его здесь, если можно было довезти до речки и сбросить туда. Или просто на месте труп оставить, и обнаружили бы его только весной, когда отыскать убийц стало бы уже практически невозможно.

– Тогда его Куркуль увидел бы! – возразила она. – Собаки же, говорят, всегда воют при покойнике, и он обязательно обратил бы на это внимание.

– Значит, возвращаемся к первому варианту – утопить труп в реке, – стоял на своем я.

– Как ты не понимаешь? – возмутилась Маруся. – Труп здесь! Когда Хлыщ его…

– Труп? – иронично уточнил я.

– Сашка! – грозно сказала она, и я предпочел сделать вид, что смирился, а она продолжила: – Когда он человека убивал, то еще не знал, что у того здесь что-то спрятано! И теперь он хочет выкопать труп, найти на нем что-то, указывающее на место тайника, открыть его и забрать то, что там лежит! Неужели не понятно?

– Маруся! По-моему, ты что-то напутала или неправильно поняла, – осторожно заметил я, обоснованно предполагая, что у нее немалая температура и этот бред – ее следствие. – А может, тебе это все вообще приснилось?

– И это тоже? – гневно спросила жена, высунув из-под пледа израненную ногу.

– Нет, это объективная реальность, данная тебе в ощущениях, – вынужден был согласиться я и стал рассуждать. – Итак, ты следила за Хлыщом! Он привел тебя на свалку!

– Где сидел вместе с Типом возле костра и разговаривал, а я их подслушивала, – продолжила она.

– Маруся! – укоризненно сказал я. – Хлыщ предлагал нам чертову прорву денег, причем в северо-американских рублях за двухмесячную аренду нашей дачи. Будет он после этого жить на свалке? Да он в Салтыковке мог прекрасно остановиться – мало ли там одиноких людей, которые охотно сдали бы ему комнату, да еще и кормили бы!

– А я тебе говорю, что они там были и возле костра грелись! – упрямо повторила она и потребовала: – Поехали, я тебе все покажу!

– Дорогая, ты сейчас не в том состоянии, чтобы куда-нибудь ехать, – попробовал отговорить ее я, уже понимая, что это тщетно – когда она закусывает удила, спорить с ней бесполезно.

Где-то с час мы искали эту треклятую свалку и все-таки нашли ее.

– Ну, показывай, где они сидели, а где была ты, – потребовал я.

Маруся беспомощно кружила по свалке, говоря извиняющимся тоном:

– Саша! Это было ночью! А ночью все выглядит по-другому!

– Но ведь следы костра должны остаться? Ну и где они? – спрашивал я.

Следов мы так и не нашли и вернулись на дачу. Жена тут же бросилась к своим грядкам.

– Маруся! Умоляю! Оторвись от них хотя бы до тех пор, пока выздоровеешь! – уговаривал ее я.

– Я следы лунок ищу! – ответила она, продолжая изучать землю, и вдруг торжествующе закричала: – Иди сюда!

Поняв, что лучше не сопротивляться, я покорно подошел, и она торжествующе показала мне висевшую на ветке малины красную нить.

– Вот! А Тип был именно в красной куртке! И дырки в земле вертел именно он!

– Вообще-то я тоже видел недалеко отсюда человека в красной куртке, – задумчиво сказал я. – Я из-за него еще в яму попал и еле-еле выбрался!

– Ну вот! Что я говорила! – гордо заявила она.

– Мару-у-уся! – укоризненно протянул я. – А ты знаешь, сколько на свете красных курток? И потом, эту нить могло просто ветром сюда занести, разве нет?

– И отраву Заразе тоже ветром принесло? – язвительно спросила она.

– Спорное утверждение, – заметил я. – Эта скотина могла сама какую-нибудь дрянь съесть. Например, поймала какую-нибудь полудохлую мышь, которая уже успела хватить отравы, вот и отравилась сама. Одним словом, дорогая, давай не будем драматизировать ситуацию. Ты могла просто неправильно понять этих двоих. Главное, что ты жива, и слава богу! И больше я тебя никогда и ни при каких обстоятельствах здесь одну не оставлю! Мало ли что тебе еще в голову взбредет? Вдруг тебе понравится в ночном лесу в догонялки играть? Тогда уж лучше со мной, а не с посторонним мужчиной! – твердо заявил я.

Говоря это, я имел в виду не только опасения за ее жизнь в случае еще одной авантюры, но и высказанные моим внутренним голосом подозрения относительно ее гипотетического участия в пьянках на даче Мажора, которые ни в коем случае не могли быть озвучены. Я обнял ее, и она, благодарно прижавшись ко мне, чихнула от избытка чувств.