Цитаты из книги «Друзья и звезды», страница 5

Каждый стремился жить по совести, вернее — в соответствии с той совокупностью принципов, которую каждый из них называл совестью.

Я люблю такой спокойный термин — удовлетворительно.

Меня не пускали за границу — но к 14-ти годам я прочел в основном всю переведенную западную классику. И не за счет незнания русской классики. Я очень много читал. Я страшным остаюсь книгочеем до сих пор.

Практически все границы являются шрамами от каких-то войн, чаще всего бессмысленных, и всегда жестоких.

И так себя веду, и так живу. У меня просто нет времени рассуждать о собственной знаменитости. Я знаю, сколько у меня еще работы. Мне нужно, если по-честному, 20 лет прожить еще, чтобы написать и сделать все, что я задумал. Минимум.

Человек не должен сам себе давать какие-то привилегии. Если даже общество невольно, из уважения, ему их предоставляет — он должен свести их до минимума. Вот я так считаю.

Да некогда думать о дребедени, блеске или чем там еще, настолько я делаю себя занятым человеком, набиваю свой день до отказа другими делами, нужными, совершенно разными вещами. Я хорошо сплю без снотворного, потому что я всегда отрабатываю весь свой день до конца, — не отрабатываю, а живу этот день до конца, проживаю его, любой!

— Василий Павлович, — сказал я. — Я все понимаю, но все равно мне нужно делать над собой какое-то внутреннее усилие, чтобы говорить «Вася» и «ты».

— Не выеживайся, — сказал он. — Будь ты проще.

Мы гуляли с Аксеновым по Великой Китайской стене. Ничего фраза, аж во рту не помещается. Там рядом ещё сотня уродов гуляла.

Общий разговор упал в сталинское русло и начинал терять приятную легкость.