Вся кремлевская рать. Краткая история современной России

Миссия выполнена

После ареста Платона Лебедева стало очевидно, что власть предлагает Михаилу Ходорковскому отправиться вслед за Борисом Березовским и Владимиром Гусинским: в эмиграцию. Однако Ходорковский никуда не уехал, а наоборот, отправился в турне по России. Его арестовали в октябре в аэропорту Новосибирска.

Станислав Белковский считает, что Ходорковский был уверен, что его не посадят, так как полагал, что его прикрывают Волошин и Касьянов. А Волошин не смог его прикрыть, так как не ожидал, что Ходорковского могут посадить. «Он думал, что Путин сначала как минимум позовет его посоветоваться, – говорит Белковский. – Волошин думал, что Ходорковского не посадят, потому что это уже перебор. А Путин решил: ничего страшного, переберем».

У многих в Кремле в тот момент был шок – руководство администрации президента узнало об аресте Ходорковского из новостей. В тот день ультралиберальный советник президента по экономике Андрей Илларионов встретил в коридоре замглавы администрации Владислава Суркова, который начинал охранником, а потом пиарщиком Ходорковского, прежде чем ушел из МЕНАТЕПа и оказался в Кремле. «Слава! И что же теперь делать? – спросил шокированный Илларионов. – Что же ты теперь будешь делать?»

«Знаешь, Андрюша, – улыбнулся Сурков, – нет пределов человеческой гибкости».

Его начальник Александр Волошин окажется недостаточно гибким: он подаст в отставку 30 октября 2003 года, спустя пять дней после ареста Ходорковского. Вскоре после этого именно Сурков станет новым главным идеологом Кремля.

«В принципе Волошин мог остаться, Путин не требовал его отставки, но это означало бы, что Волошин с Абрамовичем специально все подстроили, чтобы отобрать у Ходорковского ЮКОС», – говорит Белковский.

Сам Белковский, кстати, в декабре 2003 года перестал был гендиректором Совета по национальной стратегии и сконцентрировался на консультировании Бориса Березовского. Позже он работал советником и Михаила Ходорковского и советует ему до настоящего времени, когда уже освободившийся из тюрьмы Ходорковский переехал в Швейцарию. Иначе говоря, обиды за доклад «Государство и олигархия» глава ЮКОСа не затаил.

Волошин сейчас предпочитает о своей отставке говорить более философски.

«Было ощущение, что драйв потерялся. В первые годы у власти мы сделали много полезных вещей: плоская шкала налогов, частная собственность на землю, другие реформы. Все постоянно двигались, двигались. Я понимал, на что я трачу дни и годы своей жизни. Я думал, что страну продвигаю. Потому что со всех других точек зрения время в Кремле – это годы, выброшенные из жизни. Ты совершенно не видишь детей. Ни одной прочитанной книжки – почти за пять лет. Вообще-то это не жизнь. Надо быть сильно больным человеком, чтобы это нравилось. Или надо уметь себя по частям резать – есть люди, у которых это получается. Я так не мог, я там был целиком».

Сейчас Волошин говорит, что выполнил свою миссию – перевод страны «от периода перманентной революции, который был в 1990-е годы, к эволюционному развитию». «1990-е годы были временем возможностей для интеллигенции, креативного класса, но вообще-то для всех людей они были очень тяжелыми. Правила игры постоянно менялись. Главной задачей для всех было – выживать. Люди не врастали в новую жизнь, а мучились в судорогах. Переход к эволюционному периоду все перевернул – с белого на черное, с черного на белое. И свобода, и рыночная экономика в России далеки от совершенства, но они есть, критическая масса достигнута, и этого хватит. За это приходится расплачиваться менее комфортной жизнью для интеллигенции и креативного класса. Но всем остальным – хорошо. Налицо более стабильная политическая и экономическая ситуация».

Год спустя Ходорковского приговорили к восьми годам тюремного заключения. В 2010 году завершился процесс по второму делу, и срок увеличили до 14 лет. Однако в 2014 году бизнесмена помиловали и выпустили на свободу.

Семья исчезает

Дело ЮКОСа стало таким землетрясением, которое полностью изменило расклад сил в российской политике. Семья президента Ельцина – или то, что было принято считать ею, – самоустранилась. Последний влиятельный и близкий к Владимиру Путину игрок из этого лагеря, Роман Абрамович, купил футбольный клуб «Челси» и перебрался жить в Англию. Сделка по объединению «Сибнефти» с ЮКОСом была сорвана, но Абрамович ни разу публично не высказал сожаления по этому поводу – спустя два года он продаст «Сибнефть» «Газпрому» по цене, в полтора раза превышающей рыночную оценку. Перед этим он продаст почти все остальные свои активы в России: доли в «Аэрофлоте», «Русском алюминии», «Иркутскэнерго», Красноярской ГЭС, «РусПромАвто».

Важнейший политический клан, который руководил страной в течение предыдущего десятилетия, исчез, как в те же дни исчезло все прежнее руководство Ирака при появлении американских танков под Багдадом: и семья Саддама Хусейна, и функционеры партии «Баас» просто растворились в воздухе. Точно так же та могущественная сила, которая считалась основой политического режима в России, бежала с поля боя после первого удара даже не по ней, а по почти никак не связанному с ней Михаилу Ходорковскому. План использовать ЮКОС в борьбе с силовиками провалился, и Семья тут же капитулировала, сделав вид, что даже не собиралась бороться.

Единственным эпизодом сопротивления можно считать разве что контрдоклад, опубликованный в «Новой газете» и на нескольких интернет-ресурсах. Его написал известнейший политтехнолог того времени Глеб Павловский, и он был ответом на доклад Станислава Белковского. Доклад назывался «О негативных последствиях “Летнего наступления” оппозиционного курсу президента РФ меньшинства».

Меньшинством называлась как раз группа силовиков (в докладе упоминались Игорь Сечин, генпрокурор Владимир Устинов, Виктор Иванов, бизнесмены Пугачев и Богданчиков). Автор доклада утверждал, что эта группа – не что иное, как «новая системная оппозиция, фактически создавшая параллельный центр власти и пытающаяся провести коррекцию курса Президента изнутри, опираясь на поддержку части силовых структур государства под флагом поддержки и усиления “слабого” Президента».

Доклад не повлек почти никаких последствий для самой группы силовиков – по крайней мере, почти три года они оставались всесильны. Зато имел самые неприятные последствия для автора – он проиграл в суде $1 млн Сергею Пугачеву, который обвинял его в клевете.

Впрочем, одну часть того доклада можно считать пророческой. Вот как Глеб Павловский описывал в 2003 году цели, которые ставила перед собой «силовая группа»:

«Во-первых, формирование нового типа бизнеса, заданного “делом ЮКОСа”: полностью лояльного к новым хозяевам, определяющим кадровую и экономическую политику. Неповиновение будет подавляться за счет силового воздействия. Сам бизнес может оставаться частным, но роль государства в управлении им должна быть высокой.

Во-вторых, создание сильных государственных монополий или холдингов с государственным участием в большинстве привлекательных секторов экономики.

В-третьих, решение задачи роста экономики через перераспределение ресурсов и собственности в топливно-сырьевом и других секторах экономики, введением “ресурсной ренты”, созданием государственных монополий (в том числе возвратом госмонополии на выпуск винно-водочной продукции) и ужесточением контроля за функционированием бизнеса.

В-четвертых, резкое усиление силового компонента власти, превращением силовиков в главную и, по сути, единственную опору президента. Активизация силового вмешательства в политику, начиная от выборов всех уровней и заканчивая контролем частной жизни.

В-пятых, формирование новой “левопопулистской” идеологической платформы власти, опирающейся на упрощенное и превращенное в идеологию православие, ориентацию на “массы бюджетников” и антиолигархически настроенный средний и малый бизнес»^[14].

Пророчество сбывалось долго – пятый пункт, к примеру, был реализован только через десять лет.

Последний член Семьи

Тектонический сдвиг в Кремле не мог не отразиться на публичной политике, тем более что на декабрь 2003 года были назначены думские выборы. Партия власти «Единая Россия», сложенная из двух частей – «Единства» и «Отечества», впервые шла на выборы в качестве фаворита. Коммунистическая партия, занимавшая первое место на всех выборах по партспискам в России на протяжении почти десятилетия, впервые должна была эти выборы проиграть, а все потому, что ненавидящий коммунистов Волошин перед отставкой создал коммунистам дублеров – искусственный популистский с уклоном в национализм блок «Родина». Это синтетическое объединение должно было пройти в парламент и отобрать у коммунистов значительную часть их электората.

Наконец, либеральные партии «Яблоко» и «Союз правых сил» были полностью деморализованы и не готовы к выборам. С одной стороны, ЮКОС перестал их финансировать как раз в тот момент, когда началась избирательная кампания. С другой – они так и не сформулировали свой посыл избирателям, не рискнули публично заступиться за Ходорковского. Федеральные телеканалы преподносили дело ЮКОСа как борьбу Путина с разграбившими страну олигархами, и эта идея оказалась довольно популярной среди населения. Идти против общественного мнения, защищать интересы бизнеса или хотя бы выказывать обеспокоенность мелких предпринимателей партии не стали.

Впрочем, исчезновение либеральной группы из Кремля и не могло сопровождаться сохранением позиций либералов в парламенте – и «Яблоко», и «Союз правых сил» не преодолели пятипроцентный барьер и остались за бортом Думы. Обновленная кремлевская администрация даже не мешала им – просто не стала помогать и накручивать голоса в их пользу. Все усилия были брошены исключительно на то, чтобы помочь «Единой России».

Но разгром остатков Семьи на этом не закончился. Более того, не закончился поиск заговорщиков. Тем более что во власти оставался еще как минимум один влиятельный человек, который не был креатурой Владимира Путина, а был скорее навязан ему, – премьер-министр Михаил Касьянов.

На новогодние каникулы глава правительства улетел отдыхать – кататься на лыжах в Австрию. Его пригласил к себе в гости австрийский канцлер Шлюссель, и они провели некоторое время вместе. Еще туда же на один день – покататься и поговорить – прилетал лидер проигравшей партии «Союз правых сил» Борис Немцов. Он уговаривал Касьянова возглавить партию, но тот, подумав, отказался.

Пока Касьянов катался, на стол Путина ложились новые донесения. Они свидетельствовали, что Касьянов является ключевой фигурой заговора с целью свержения Путина – именно его детали он и обсуждает с канцлером Шлюсселем.

Суть заговора такова: в марте 2004 года должны состояться президентские выборы. Однако они могут быть сорваны, если явка составит меньше 50 %. Как их сорвать? Убедить всех кандидатов снять свои кандидатуры. Среди распечаток, которые приносили Путину, по словам Касьянова, были и стенограммы его разговоров с Немцовым, якобы имевших место, но на самом деле абсолютно вымышленных. Согласно этим расшифровкам, Касьянов и Немцов говорили, что все соперники Путина: и коммунист Харитонов, и статист Малышкин, и социалист Глазьев, и либералка Хакамада выйдут из гонки, в бюллетене останутся только Путин и его дублер, спикер Совета Федерации Сергей Миронов, избиратели потеряют интерес к выборам и «проголосуют ногами». Дальнейший ход событий очевиден: новый тур выборов назначается на июнь, между тем полномочия Путина истекают 6 мая. Это значит, что исполняющим обязанности президента по конституции становится премьер-министр Касьянов. И перед выборами вся полнота власти оказывается в его руках.

Касьянов о существовании подобного заговора не подозревал, а в администрации президента уже полным ходом шла работа по борьбе с ним. В Кремль вызвали 66-летнего Виктора Геращенко, бывшего многолетнего председателя Центробанка, этакого российского Алана Гринспена, престарелого харизматика, который только что избрался в Думу по спискам популистского блока «Родина». «Виктор Владимирович, мы очень просим вас выдвинуться в президенты», – сказали ему. Он всячески отказывался, говоря, что это очень трудоемкое и совершенно ненужное ему дело, но в ответ слышал: «Нет, вы не понимаете, мы вас очень просим». Геращенко выдвинулся, возможно, даже не подозревая, что его используют, чтобы придать выборам дополнительной интриги и не допустить их срыва.

Когда Касьянов вернулся из отпуска, то не сразу понял, что случилось. Он вспоминает, что на приеме по случаю Дня Российской армии 23 февраля Путин вел себя очень странно – ни с кем не общался, а в углу шептался о чем-то с директором ФСБ Николаем Патрушевым.

На следующий день Путин вызвал Касьянова в Кремль и объявил, что решил воспользоваться своим конституционным правом и принял решение отправить в отставку премьер-министра. Касьянов вспоминает, что Путин, видимо, нервничал, поэтому перепутал – и Касьянов его поправил: «Вы не можете отправить в отставку премьер-министра, вы можете только все правительство целиком»^[15].

Тогда же Путин поведал Касьянову, что все знает о заговоре. Касьянов выразил искреннее удивление, после чего Путин даже предложил уже бывшему премьеру пост секретаря Совета безопасности. Касьянов отказался.

Он ушел в отставку тихо, не делая никаких заявлений, и хранил молчание несколько лет. Все это время власть была к нему абсолютно толерантна, как и к другим ставленникам Семьи.

Вернуться в политику Касьянов попытался только ближе к президентским выборам 2008 года – и провалился. Вернее, был разгромлен. Все федеральные СМИ вспомнили старую, запущенную еще Гусинским легенду о том, что Касьянов от всех визируемых им сделок брал себе откат 2 %, чем и заслужил прозвище «Миша 2 %». Касьянова не зарегистрировали кандидатом, а его рейтинг никогда не превышал 2 %.

Разгром Касьянова и недопущение его во власть стали уже не столько борьбой с остатками Семьи, сколько психотерапевтической борьбой со следующим главным страхом Владимира Путина. Напоминанием о его главном поражении – «оранжевой революции». Стремлением не допустить ее повторения в России и не позволить Михаилу Касьянову стать Виктором Ющенко.

Часть II
Путин II Великолепный

Глава 4
В которой глава кремлевской администрации Дмитрий Медведев создал новое российское сословие

Дмитрий Медведев производит очень необычное для политика впечатление – он кажется хорошим человеком. По нему видно, что он не очень уверен в себе, – особенно это заметно по тому, что он старается произвести впечатление человека, который уверен в себе. При этом он точно умеет слушать и даже любит советоваться: например, может спросить у журналистов перед телеинтервью, какого цвета галстук ему надеть. Или лучше вообще без галстука?

Дмитрий Медведев начинал свою карьеру как преподаватель – в нем до сих пор много от молодого учителя, который заходит в класс, не уверенный, как его воспримет аудитория, поэтому старается быть более взрослым, более серьезным, а иногда, наоборот, говорить на молодежном сленге. Он вроде уже привык быть не в своей тарелке. Даже когда он показывает своего кота или рассказывает про учебу своего сына, видно, как он старается произвести правильное впечатление.

Иногда Медведев вообще походит на прилежного студента. Когда он говорит вещи, с которыми совершенно не согласен – но должность обязывает, в нем появляется что-то от отличника, который выучил свой урок наизусть. И может его отлично пересказать, даже сымпровизировать, хотя сама тема ему глубоко неприятна и противна.

Дмитрий Медведев, конечно, никогда не планировал стать политиком. Он в политику попал случайно. Может, даже против воли. Но он отличник. Поэтому приходится терпеть и чувствовать себя не в своей тарелке. И, кажется, он верит в то, что может всех перетерпеть.

Дима

Приняв отставку Александра Волошина, президент Путин назначил новым главой администрации президента его первого заместителя – Дмитрия Медведева. Совершенно неизвестного публике чиновника, у которого в послужном списке было только то, что он приехал из Петербурга, а потом в 2000 году возглавлял предвыборный штаб Владимира Путина на президентских выборах. При этом все знали, что тот предвыборный штаб был только формальностью и реально ничего не делал (ведь классической предвыборной кампании Путин не вел: в дебатах не участвовал, наружной рекламы не расклеивал). Настоящую предвыборную кампанию Путина вела администрация президента во главе с Волошиным: именно Кремль раздавал указания федеральным телеканалам, Кремль организовывал все предвыборные поездки Путина, которые при этом назывались вовсе не предвыборными, а рабочими поездками премьер-министра.

Наследство Медведеву осталось очень мощное, с 1999 года так повелось, что именно администрация президента являлась основным центром силы в государстве. По сути, став главой кремлевской администрации, Дмитрий Медведев оказался самым влиятельным чиновником в России, ведь помимо этого он занимал еще одну важнейшую должность – с 2000 года он возглавлял совет директоров компании «Газпром». Но, возможно, именно поэтому Медведев и занял две эти ключевые должности – он еще несколько лет оставался совершенно незаметен, не тянул одеяло на себя, не набирал никакого политического веса – до тех пор, пока не получил от Путина следующее предложение.

О том, что Медведев является «официальным преемником» Волошина и после него возглавит администрацию, сам Путин объявил еще до того, как стал президентом. Он говорил об этом еще в марте 2000 года в книге «От первого лица». Эта официальная биография вышла как раз перед выборами, состояла она из интервью, которые взяли у Путина три журналиста из «Коммерсанта» (лучшей газеты страны, принадлежавшей Березовскому): Наталья Тимакова, Наталья Геворкян и Андрей Колесников. (По иронии судьбы, почти сразу после выхода книги пути журналистов разошлись в противоположные стороны. Тимакова ушла работать в Кремль, чтобы впоследствии стать пресс-секретарем и правой рукой Дмитрия Медведева, Наталья Геворкян уехала жить в Париж, чтобы через 15 лет стать медиасоветником и правой рукой Михаила Ходорковского, а Андрей Колесников остался в «Коммерсанте» и остался верен Путину: стал его ежедневным биографом в качестве «пристегнутого» к Путину корреспондента.)

Вот небольшой фрагмент из их книги, в котором Путин перечислял самых близких и доверенных людей:

«– К чьим предложениям вы прислушиваетесь, кому доверяете? Вот вы говорили, что ваши технологи в качестве задачи на первый год ставят формирование команды. Кто в вашей команде? Кому вы доверяете?

– Доверяю? Сергею Иванову, секретарю Совета безопасности.

– Вы давно знакомы?

– Давно, но не очень близко. Он начинал работать в Ленинградском управлении КГБ. Я тогда просто знал, что есть такой человек. Потом он уехал в Москву и так здесь и остался. Был в нескольких длительных загранкомандировках, по нескольку лет. У нас было много общих друзей. В общем, информация о нем была с разных сторон, положительная информация. Знает несколько языков: английский, шведский и финский, по-моему. Я считаю, что он вполне на своем месте. Недавно вернулся из Штатов, очень хорошо поработал. Он встречался с Клинтоном, Олбрайт, Бергером. Я доволен его работой.

– Но вы же еще ни с кем не съели пуд соли.

– Конечно, лучше, если есть возможность в чем-то убедиться на практике. Но давайте согласимся, что есть еще такое понятие, как чувство локтя. Вот с Ивановым такое чувство возникает. И с Николаем Патрушевым тоже, и с Димой Медведевым.

– Медведев возглавляет ваш предвыборный штаб. Он же тоже питерский?

– Он работал на кафедре гражданского права в Ленинградском университете, кандидат юридических наук, эксперт хорошего уровня. Во время работы с Собчаком мне там, в аппарате мэрии, нужны были люди. Я пришел за помощью к юрфаковцам, и они мне предложили Диму. Когда я был заместителем мэра, он был у меня советником, работал года полтора. А потом, после тех неудачных выборов, он, естественно, через какое-то время ушел из мэрии и вернулся в университет.

– Вы его недавно пригласили в Москву?

– Совсем недавно, в этом году. Вообще-то у меня идея была насчет Димы другая. Я хотел, чтобы он возглавил Федеральную комиссию по ценным бумагам. Он специалист по рынку ценных бумаг. Ему вроде бы работать в нашей команде нравится, а где конкретно – посмотрим.

– Еще кто?

– Я Алексею Кудрину доверяю. Он сейчас первый замминистра финансов. Считаю, что он парень порядочный и профессиональный. Мы вместе работали у Собчака, оба были его заместителями. За годы совместной работы можно было человека узнать как следует.

– А Игорь Сечин откуда появился?

– Сечин тоже работал у нас в Петербурге, в протокольном отделе. Он филолог по образованию. Знает португальский, французский и испанский языки. Работал за границей – в Мозамбике и Анголе.

– Воевал?

– В общем, воевал. Потом попал в исполком Ленсовета. Когда я стал заместителем мэра и набирал свой аппарат, многих пересмотрел, и Сечин мне понравился. Предложил ему перейти ко мне на работу. Это было году в 92–93-м. А когда поехал работать в Москву, он попросился со мной. Я его взял.

– А что же будет со старой-то гвардией в Кремле, с камарильей? Все говорят: подождите, вот Путин выиграет выборы и от них освободится. В лучшем случае уволит.

– Вы знаете, такая логика характерна для людей как раз с тоталитарным мышлением. Потому что так, по идее, должен был бы поступить человек, который хочет остаться на этом месте на всю жизнь. А я не хочу.

– Но есть какие-то фигуры, которые воспринимаются как общественные аллергены. Мы говорили о Павле Бородине. Вот еще глава администрации президента Александр Волошин. Не любим общественностью.

– Волошин не любим не столько общественностью, сколько частью истеблишмента. Есть негатив, возникший на уровне группировок и кланов, которые боролись между собой. Досталось и Волошину. Боролись, между прочим, негодными средствами. Я не считаю, что это – основание увольнять кого-то. На сегодняшний день он меня более чем устраивает. Работа, которой занимается Волошин, довольно тонкая. Мы с ним вместе обсуждали, кого можно было бы поставить на его место, говорили про Диму Медведева. Волошин сам сказал: “Пусть замом Дима поработает, потом, может быть, вырастет и будет вариант на мою замену”. Сейчас загадывать нет смысла»^[16].

Оказалось, что Путин как заранее знал – все так и вышло, как он предсказывал в 1999 году. Действительно, все перечисленные товарищи занимали ключевые посты вокруг Путина. Но и журналисты оказались правы – питерское окружение не скрывало своего восторга, когда в отставку подал «семейный» глава администрации Волошин. «Все, Византия закончилась!» – провозгласил в интервью газете «Коммерсантъ» министр финансов Алексей Кудрин, комментируя новость об отставке Волошина.

Новый хозяин администрации, Медведев, полная противоположность своему предшественнику, действительно совершенно не походил на византийца. Скорее на идеального гоголевского чиновника. Он (через несколько месяцев после назначения) предложил Путину новую структуру администрации: фактически она ничем не отличалась от старой, все прежние чиновники сохраняли свои места и функционал, менялись только их названия. Первых заместителей главы администрации больше не было. Обычных заместителей было два: Сечин и Сурков. Остальные заместители переименовывались в «помощников президента».

Журналистам Медведев (возможно, в шутку) объяснял это преобразование тем, что так иностранцам понятнее, кто чем занимается в администрации. «Это гораздо красивее. Я выезжаю за границу. Иногда это бывает. Не часто. И вот как замглавы администрации приезжал, например, в Америку – и никакого впечатления не мог произвести там на людей, которые командуют, для примера, скрепками. Они понимают, что такое помощник. У них руководитель аппарата Белого дома Эндрю Кард – помощник президента. Но вот и у нас теперь все нормально»^[17].

Но главное достижение Медведева на новом посту заключалось в том, что он добился принятия закона «О государственной гражданской службе», который сам же и написал. Этот закон, по сути, был повторением административной реформы, произведенной в России императором Петром I в начале XVIII века, который ввел Табель о рангах для госслужащих. Медведев, по сути, эту табель о рангах воссоздал, только теперь вместо «тайных советников» и «статских советников» возникли «действительные государственные советники 1, 2 и 3 классов». Более того, главный чиновник России Медведев часто говорил о том, что в России госаппарат вовсе не раздут и не нуждается в сокращении – напротив, по сравнению с другими странами у нас даже дефицит профессиональных чиновников.

Это пожелание Медведева вскоре осуществилось. Следующее десятилетие стало золотым для российских госслужащих. Их число выросло в три с половиной раза. А насколько выросло благосостояние – можно только гадать. В 2003 году российские чиновники были еще бесхитростными и не слишком коррумпированными, если этот эпитет вообще применим к российским чиновникам. Они могли оказывать невероятные преференции дружественным бизнесменам в обмен на довольно скромные знаки внимания. Например, распространенным видом взятки был вывоз чиновника с семьей на отдых за границу. Предприниматели организовывали заграничный досуг крупнейших госслужащих и их семей (это обходилось им максимум в несколько тысяч долларов), а взамен получали контракты стоимостью в миллионы.

Подобная близость чиновников и бизнесменов даже не считалась конфликтом интересов: к примеру, все знали, что Владимир Ресин, вице-мэр Москвы, курирующий стройки, вместе с семьей жил в Монако в одном роскошном люксе с крупнейшим девелопером Шалвой Чигиринским. И никого это не смущало.

Лишь спустя лет пять чиновники распробуют вкус роскоши, поймут, как много они по-настоящему стоят, и осознают, что не стоит брать подачки от миллиардеров, если можно стать миллиардерами самим. Но в начале нулевых эта революционная мысль просто не приходила им в голову.