Цвет Тиффани

Глава 3. Можно ли любимую работу ненавидеть?

Соня вырубилась уже в час ночи, когда Наталья бездумно смотрела телевизор. Все там радовались, смеялись, но у нее почему-то не выходило улыбаться. То состояние паники и волнения, которое она сегодня испытала, когда поняла, что Соня пропала, до сих пор не отпускало. А как она отгоняла от себя мысли, что могло произойти! Какая же девочка у нее все еще глупая… Ведь могло случиться все что угодно! А если бы там какие-нибудь придурки были? А если бы под машину попала? Прикрыв глаза, молодая женщина все же попыталась успокоиться. Все обошлось. И может, это послужит дочери уроком на будущее?

Надо угомониться, ведь утром на работу, и там уже не до эмоций. Их она никогда не показывает сотрудникам и пациентам. Наверное, ее считают сухарем. Нет, как врача Наталью уважали, она не за красивые глаза была любимицей заведующего и, можно сказать, его правой рукой. Просто проявлений ее чувств никогда и никто не видел. А она не считала необходимым их показывать. Зачем? Кому они нужны? Её пациентам и так плохо, а если она покажет свою сочувствие или сострадание, что от этого изменится? Им станет легче? Нет, они перестанут бороться. Сложат лапки и потонут в жалости. А это до добра не доведёт. Наташа видела такое каждый день.

Молодая женщина не заметила, как проснулся котенок, а только ощутила это, когда тот неожиданно вцепился своими острыми когтями ей в большой палец ноги.

– Ах ты ж! – тут же нагнулась, отвоевывая ногу у животного и поднимая его двумя пальцами к лицу.

Глаза зеленые, но с бирюзовыми прожилками и, на удивление, такие ясные…

– Мяу, – жалобно заговорило это чёрное чудо.

– Что? Есть, наверное, хочешь? – взяв со стола кусочек мягкой колбаски, положила его на пол.

Котёнок, учуяв запах, замяукал пуще прежнего, вырываясь из хватки. И стоило его отпустить, как он вцепился в этот несчастный кусок колбасы с дикой жадностью. Бедный, сколько ж он не ел?

Все же поднявшись, Наталья убрала со стола, помыла посуду и даже нашла миску для животного. Встал вопрос: чем оно питается-то? Кроме колбасы и молока, на ум ничего и не приходило. Мысленно поставила себе галочку, что завтра на работе нужно спросить у девчонок. У кого-то наверняка есть животные.

Остановившись посередине кухни, Наташа тяжело вздохнула. Около стола на полу лежал торт, который она прикрыла полотенцем, когда они пришли домой. А все это время старательно обходила его стороной, делая вид, что так и должно быть. Но никто за нее это убирать не будет, поэтому, посверлив еще минуту полосатое полотенце взглядом, она, вооружившись пакетом и тряпкой, начала собирать свой «шедевр».

Уборка, душ – тоже отняли время, и Наталья легла только в четвёртом часу, а вставать нужно в полвосьмого.

Телефонная трель с трудом заставила открыть глаза. На удивление, это был не будильник.

– Да? – сонно ответила в трубку, даже не посмотрев, кто звонит.

– Наталья Сергеевна, извините, ради бога, с Новым годом вас, кстати, – затараторила девушка на том конце трубки.

– Марина? Что случилось? – ее постовая медсестра явно бы не стала звонить по пустякам.

– Операционную уже приготовили, а у Дмитрия Михайловича… – тут девушка запнулась, но Наталья и так уже поняла, в чем дело, и встала с кровати.

– Выпил? Ясно, сейчас буду, – не дожидаясь ответа, откинула трубку в сторону.

– Вот мудак! – сквозь зубы проговорила она, направляясь в душ.

Димка нормальный врач, но вот его любовь выпить… Его одно спасало – руки обычно не тряслись после пьянки, поэтому и позволял себе подобное. Видимо, дежурство было спокойное, и он не предполагал, что могут кого-либо привезти. Но это его никоим образом не оправдывало! Наталья уже продумывала, что она с ним сейчас сделает. А если бы она так близко не жила? Никто бы так быстро не добрался. На кого потом списывать смерть больного?

Состояние было ужасное, словно она двигалась через слой ваты. Все-таки два часа на сон в сутки – это очень мало для нейрохирурга. Холодная вода немного просветлила голову, и через пятнадцать минут женщина уже мчалась на работу в порванном пальто, наспех скрепленном булавками.

Город ещё не спал. В ночной тишине отчетливо слышались возбужденные смешки гуляющих. Им не мешал даже мороз, прилично кусающий за щеки. Благо, метель уже успокоилась, и Наталья быстро добралась до своей больницы, где трудилась уже шесть лет.

Буквально залетев на третий этаж, побежала в ординаторскую переодеваться.

Дмитрий сидел за столом, опустив голову на руки, и как только женщина вошла, тут же поднялся.

– Наташ, прости…

– Заткнись, иначе я за себя не ручаюсь. Быстро рассказывай, кто там и в каком состоянии, – она, не отвлекаясь, сразу начала переодеваться.

Мужчина пьяным не был, но сутки без сна и пара рюмок коньяка сказывались. Он явно не мог оперировать. И благо, что умел признаться в этом сам себе. Перейдя на деловой тон, отрапортовал, что с прибывшей женщиной, а Наташа вздрогнула при названной фамилии пациентки.

– Вольская? Дима, твою мать, ты знал, что я уже год веду ее? Ты не мог сразу мне позвонить? – она еле сдерживала себя.

– Да я карту глянул, когда уже к операционной шёл, и там сразу и заметил, что руки трясутся…

Бросив полный ненависти взгляд на Дмитрия, Наталья пулей побежала к оперблоку.

Пришлось приложить немало усилий ещё перед дверью операционной. Очень важно было успокоиться и с холодной головой провести операцию. Если она даст волю усталости или же злости, то это все. Тупик. Закрыв глаза, она делала глубокие вдохи, вспомнив сына пациентки. А это тоже было проблемой. Вольский входил в разряд гиперактивных родственников, желающих решать все сам, даже порой не слушая врачей.

– Наталья Сергеевна, там наркоз… – медсестра тихо напомнила о важном моменте.

– Пошли…

* * *

Операция на позвоночнике никогда не была простой, но, на счастье, все прошло относительно удачно. Спустя два часа пациентку повезли в реанимацию, а Наталья, выжатая как лимон, прилегла в сестринской, еще в оперблоке. Ей нужно пять минут тишины. Все знали особенность Натальи, и никто не смел нарушать ее покой в эти драгоценные минуты. Наталья не смыкала глаз, просто боялась заснуть, а ведь рабочие сутки только полчаса назад начались.

Она услышала возню перед комнаткой, как грубый мужской голос разрезал утреннюю тишину. Сомнений в том, что это к ней, не возникало. Но у неё ещё есть заслуженные две минуты, а девочки-медсестры уж как-нибудь справятся. Порой казалось, что она ненавидит свою работу всеми фибрами души. Тяжело и физически, и морально. Но тут стоило спросить: «А без неё ты сможешь? Выживешь?» И на этом моменте ненависть пропадала. Не сможет. Не выживет. Знала уже.

Все же встав и затянув хвостик на голове повыше, поправила халат, расправляя складки, достала из кармана бейдж и, аккуратно нацепив его, вышла из комнаты медперсонала.

– Я не могу ждать! – прорычал Вольский на окруживших его медсестёр, ещё не замечая, что врач вышла.

Он был в том же пуловере и брюках, которые она видела на нем вчера. Весь помятый, легкая щетина покрывала лицо, придавая ему некое очарование. Только злые карие глаза сверкали, перекрывая его усталость.

– Успокоительное не пробовали принимать? – в ее голосе проскользнули стальные нотки.

– Наталья? Что вы тут делаете? – нахмурившись, мужчина смотрел на неё в полном недоумении.

– Работаю.

– Отлично, проводите меня к врачу, который сейчас оперировал мою мать, Вольскую Маргариту Петровну.

Он требовал. Этот нахал стоял и требовал. Ох, зря он это сделал. Если ее и мучила немного совесть за свое перед ним поведение дома, то сейчас все растворилось без следа.

– Врач не хочет вас видеть, устал, – сказала легко и, отвернувшись, пошла по коридору в отделение.

Игорь опешил. Но уже зная характер этой язвы, махнул на неё рукой, про себя обозвав стервой. Две медсестры ещё не ушли, поэтому он вновь обратился к ним.

– Мне нужно позвонить вашему главному, чтобы вы зашевелились? – грозно спросил.

– Но вы же слышали Наталью Сергеевну, она устала. Мы в который раз говорим, сейчас состояние…

– Мне нужен врач! – упрямо проскрежетал он.

Как они не могут понять, насколько ему важно знать, что случилось? Насколько сейчас больно от бессилия?

Когда позвонила Тамара, сиделка мамы, он уже успел изрядно выпить. Причем, когда поднял трубку, оказалось, что ему уже час не могли дозвониться. Погруженный в громкую музыку ночной клуб не хотел отвлекать своих гостей от веселья. Хорошо, что Игорь вообще взглянул на телефон, посмотреть время. Еще и никак не мог сесть за руль, а чертово такси ехало больше часа!

– Игорь Константинович, вы можете подождать в приёмной, там есть мягкие диваны и аппарат с кофе, а как только Наталья Сергеевна будет готова, она с вами поговорит.

В начале монолога этой женщины в огромном белом колпаке он завёлся и хотел уже перебить и послать кое-куда подальше их и предложение посидеть на диванчике. Но после уловил важную вещь.

– То есть, хотите сказать, мою мать оперировала она? – он указал рукой на выход.

– Да, Наталья Сергеевна прекрасный доктор…

Но мужчина не дослушал, а выбежал в коридор отделения. Здесь не было ни одной души, и стояла глухая тишина. Лишь неприятный запах лекарств резал ноздри. Его Игорь ненавидел с детства.

Нужная дверь ординаторской нашлась быстро, и он вошёл без стука.

Наталья сидела на диванчике, держа в руках документы, когда другой врач подносил ей кофе. Они оба посмотрели на бесцеремонного мужчину с недовольством. Никто не любил, когда врываются без спроса.

– Наталья… Сергеевна, можно вас на минутку? – Игорь не хотел, чтоб их разговор слышали другие.

– Зайдите, раз уж вломились. У меня от коллеги секретов нет, – спокойно ответила она, принимая кружку.

– Это конфиденциальный разговор, – с нажимом проговорил Игорь.

– Дмитрий Михайлович, пройдись к Зое, пусть принесёт из архива МРТ Вольской, я его тут не вижу, – она понимала, что так просто от сына пациентки не избавиться, поэтому и направила провинившегося врача погулять. Хотя его смена уже закончилась.

Не испытывая радости, врач выполнил просьбу и удалился из ординаторской. Игорь же вошёл, закрывая за собой дверь. Широко расставив ноги, встал перед Натальей, скрещивая руки на груди.

– Вы оперировали мою мать, я правильно понял? – Произнес он это все не очень вежливо, что вконец не понравилось Наталье.

– Вы, оказывается, бываете понятливым, – съязвила она.

Это ж надо, стал тут как царь на пьедестале. "Может ему в ножки еще откланяться надо, чтоб гнев сменил на милость?"

– Наташа…

– Так! – Молодая женщина отставила кружку на тумбочку, стоявшую рядом, и встала прямо напротив мужчины. – Во-первых, я вам не Наташа, я сейчас на работе. Во-вторых, если будете продолжать себя вести по-хамски, то о состоянии вашей матери я не скажу ни слова, а вы вроде бы пришли именно за этим.

Теперь она скрестила руки на груди, с вызовом глядя на мужчину. Все прекрасно понимала, и что переживает он, и что тоже не спал, но и по-другому с ним не могла. Тоже устала.

Игорь же очень не любил, когда ему указывали, привык все решать сам, но голосу разума внял. Позу не сменил, но тон смягчился:

– Расскажите, как прошла операция.

– Есть волшебное слово «пожалуйста», – намекнула она.

– И вы со всеми родственниками так разговариваете? – снова завёлся Вольский, не воспринимая ее язвительность.

– Нет, только с такими, как вы. У остальных ума хватает, чтобы разговаривать вежливо.

Он глубоко вздохнул.

– Мало того, что у вас клоповник, а не больница, так еще и врачи туговатые?

– Найдите мне хоть одного клопа, а уж потом жалуйтесь. А с туговатыми врачами можете не разговаривать, кажется, вас никто не заставляет, – она говорила сквозь зубы.

– Наталья Сергеевна, будьте любезны… – выдавил из себя Вольский.

Наташа отошла от него, открывая историю болезни и подходя к рабочему столу.

– Только из-за вашей помощи моей дочери я еще не выгнала вас отсюда, – никогда не любила нахалов, и будь это кто-то другой, она бы не церемонилась.

Не раз такое бывало, когда зарвавшиеся родственники вели себя подобным образом, и чаще всего Наталья просто отказывалась с ними говорить, посылая к заведующему.

– Операция прошла успешно, она сутки побудет в реанимации, потом переведём в палату, сможете ее навестить, – Игорь ее напрягал, поэтому она вернулась в рабочий режим, желая поскорее от него избавиться. – В силу возраста потребуется длительная реабилитация, но думаю, с основной проблемой мы справились. Теперь, скорее всего, будет другая…

Наталья расписывала возможные последствия операции, и глаза Игоря становились все больше с каждым словом.

– Почему вы раньше не сказали? Это же именно ты вела ее здесь? Да, я узнал тебя, – Наташа вздохнула, когда он снова перешёл на «ты», – нельзя было предупредить? Она же теперь станет инвалидом!

– Орать на меня не нужно. Мы думали, до операции не дойдёт, и не раз обсуждали это с вашей мамой. И да, помнится, еще год назад ее прислали ко мне именно на операцию, но мы старались избежать этого, что у нас удачно получалось. Но сегодня ночью она упала дома, что, естественно, сказалось на позвоночнике! Повторяю, операция прошла более чем удачно, в ее случае все могло закончиться инвалидной коляской! И вместо благодарности я слышу это?

Он стоял, поражённый ее словами. Вдумавшись, понял всю ситуацию и буркнул себе под нос «Спасибо». До сих пор не отпускал шок от всего происходящего…

И теперь Наталья наблюдала, как он достаёт из кармана пачку денег и кладёт их на стол.

– Я надеюсь, что твое отношение к моей матери теперь будет куда лучше, – он начал отходить от стола.

– С ума сошёл? – Наталья круглыми глазами смотрела на пачку, перетянутую резинкой, даже не представляя, какая огромная сумма там была. – Мое отношение ко всем пациентам одинаковое! Можете забрать свои деньги!

Она встала из-за стола, действительно оскорбившись.

– Пальто себе купишь, – невежливо ответил Игорь, быстрым шагом направляясь прочь.

Глава 4. Черная полоса набирает оборот

Наталья проводила его взглядом и поморщилась, когда Вольский хлопнул металлопластиковой дверью. Это ж надо умудриться издать такой звук дверью с доводчиком. Вот хам! И где тот вежливый мужчина, который разговаривал с ее дочерью?

Отношение к его матери! В голове не укладывалось, что он думает, будто она может себя плохо вести с пациентами. Или это он таким образом купил отношение к себе? Нет, ее мнение касательно этого человека вряд ли изменится, как и поведение. Как ты, так и я.

Пачка тысячных купюр на столе вновь притянула взгляд.

Да уж, столько денег зараз она со времен бывшего мужа не видела. Наверняка несколько ее зарплат… Даже не став пересчитывать, Наташа, взяв пачку, положила ее в единственный сейф, где в основном находились наркотические препараты. Забрать их себе она даже не подумала, рассудив, что бегать за этим товарищем не вариант, просто отдаст его матери, когда та окажется в палате.

Это ж сколько Вольский зарабатывает, если позволяет себе кидаться такими суммами? Да и вообще, как его жаба не задушила? Знала она прекрасно, что чем больше у человека денег, тем его алчность сильнее. Проходила она это с бывшим мужем. Да и дружки его были такие же. Такие как он считают, что раз деньги есть, значит им все дозволено! А про Вольского она знала только то, что он вроде хозяин сети ювелирок или даже совладелец мини-цума, как называли его в городе. Там пара десятков магазинов, довольно престижных, и Наталья в нем даже ни разу не была: зарплата не позволяла. Еще его мама упоминала, что ночами он пропадает в каком-то клубе, который вроде бы тоже ему принадлежит. Да, он не бедный мальчик, но тут уже дело принципа.

Открылась дверь, впуская Диму, который с радостной улыбкой и большим пакетом направился к столу.

– Все-таки в праздники хорошо работать, смотри, сколько вкусняшек нам передали, – приоткрыв пакет, мужчина показал добычу: разные фрукты вперемешку с конфетами.

– Классно, – безэмоционально отозвалась она.

– Заберёшь Соне? – достав яблоко, мужчина отнёс пакет к холодильнику.

– Заберу, почему нет? Хотя и дома этого добра хватает. Дим, где МРТ? – это ее беспокоило куда больше конфет.

– Зоя сейчас принесёт, – мужчина подошёл к Наталье вплотную и присел на корточки. – Наташ, прости меня, клянусь, такого больше не повторится.

Он нежно взял ее руки в свои. Хотел поцеловать ладони, но Наташа вывернула их из некрепкой хватки.

– Конечно, не повторится. В следующий раз я скажу Воронину, – она не врала, и ее угроза пожаловаться заведующему была реальной, в чем Дмитрий не сомневался.

– Да, согласен, – он занервничал, но и правде в глаза мог посмотреть смело. Встав, присел на своё место напротив нее.

– Но на самом деле, хорошо, что так случилось, – он удивился, возвращаясь к ней взглядом. – Если бы ты прооперировал мою пациентку без моего ведома, поверь, было бы в сто раз хуже. Тут я бы сама тебя придушила.

– Ну, я согласен, да, хорошо…

Это было нерушимое правило. Операции в их отделении всегда планировались заранее, и, конечно же, их делал тот врач, что и вёл пациента. Исключения были только для случаев по скорой, но если пациента наблюдал определённый врач, то вызывали его. Правда, такое случалось очень редко. Срочных чаще всего везут в ЦГБ, но, видимо, в новогоднюю ночь сюда машине ехать было ближе. А может, и сама Маргарита Петровна попросила.

– Иди домой уже, – закопавшись в истории болезни, Наталья намеревалась полностью уйти в работу, и сейчас, как никогда, хотелось тишины и одиночества.

– Ты точно справишься? Я уже трезв давно, дома никто не ждёт, давай хотя бы тут отметим? Без алкоголя, естественно, – он легко засмеялся своей шутке.

Но Наташа не оценила. Склонив голову набок, выразительно глянула на мужчину. Она не проронила ни слова, но они тут были ни к чему. Дима по взгляду все прекрасно понял.

Раздалась мелодия из мультика «Какой чудесный я», и Наталья юрко подскочила к своему пальто, висевшему в шкафу.

– Привет, роднуль, ты проснулась? – ответив, женщина широко улыбнулась, возвращаясь за стол и уже не обращая внимания на мужчину напротив.

– Да… – сонно пролепетала девочка. – Мамуль, а можно я к Ксюше днём схожу?

– Нет, – ответ был категоричный. – Вчера уже погуляла, хватит. Пусть она к тебе придёт, покажешь зверя.

– Точно! – Соня, похоже, совсем забыла про спасённого котёнка. – Ладно, мам, я тогда сейчас ей буду звонить, пока!

– Сонь! С Новым годом! – вспомнила о празднике Наталья. – Подарок тебя ждёт под елкой, – обрадовала она дочь.

– Точно! Спасибо, мамуль! Я побежала смотреть! – кажется, большего счастья ей было и не нужно.

В трубке раздались гудки, а Наталья ещё не успела сказать, чтобы та позавтракать не забыла.

Не любила она праздничные дни из-за того, что приходилось работать сутки. Благо, ее уже несколько лет выручала соседка, тетя Маша, которая в обед и вечером заглядывала проверить, как дела, да проконтролировать, чтобы дитё поело. А то дитё вполне могло и забыть.

– Я пошёл, да? – Дима уже успел переодеться и стоял около двери.

– Да, Дим, пока, – отозвалась Наталья, даже не глядя в его сторону.

Мужчина, поджав губы, ещё несколько секунд смотрел на неё, сам не зная, чего ждет. Может, хотя бы ласковой улыбки?

– С Новым годом, – уже сказал тише перед тем, как все-таки уйти.

Как только за ним закрылась дверь, Наташа вздохнула свободней. Она знала, что нравится Димке и с его стороны все куда серьёзней. Правда, как таковых отношений у них и не было. Просто периодически два свободных человека скидывали сексуальное напряжение. И такой расклад устраивал их обоих. Но последнее время, кажется, Дима хотел чего-то большего. В отличие от неё. И сейчас Наташа поняла, что в новом году им не стоит больше встречаться. Ему уже тридцать три, пора жену себе искать, а если он продолжит питать ложные надежды в отношении нее, толку не будет.

* * *

Рабочие сутки Наташи прошли на удивление спокойно. Все операции были запланированы после праздников, а сейчас шло обыкновенное ведение стационарных. Вечером забегал Димка, преподнес шарфик ее любимого бирюзового цвета, странно похожий на прошлогодний его подарок, и очень быстро скрылся, сказав, что торопится к родителям. Его внимание в этот раз казалось навязчивым, скорее всего, потому, что она сделала для себя окончательные выводы. Ночью Наталье даже удалось немного поспать, так что на второе января у нее были блестящие планы.

– Милая, просыпайся, – уже в десять утра она тормошила дочь.

– Мамуль, ты уже пришла? – Соня не хотела вылезать из-под теплого одеяла.

– Я уже даже блинчики тебе пожарила! Вставай, у нас сегодня будет очень продуктивный день!

Любопытный носик вылез на поверхность. Взлохматив и без того растрепанные волосы дочери, Наташа с улыбкой пошла на кухню. Котёнок, который уже обосновался в новом жилище, развалился посередине, будучи донельзя довольным. Ещё бы, налопался сметаны. Наташа так ни у кого и не спросила, чем кормить животину, и думала купить сегодня в магазине обычного кошачьего корма. Утром, как только зашла в квартиру, нос стало пощипывать, и таблетку пришлось принять сразу же.

Как она и ожидала, дочь через две минуты плюхнулась на стоящий рядом стул.

– А куда мы пойдём?

– А куда ты хочешь?

– В кино! – радостно воскликнула девочка.

– Значит, идём в кино! – кивнула Наташа, заражаясь искренней улыбкой дочери.

– И мамулечка! Спасибо за планшет! – Соня подскочила и порывисто обняла мать.

– Пожалуйста, но если будешь в нем залипать, то лишишься его. Ты же понимаешь? – Наталья погрозила пальцем.

– Не буду! Честно-честно! Люблю тебя!

– И я тебя. Беги переодевайся, – чмокнула дочь в щечку.

– Я быстро! – девочка помчалась в комнату, на ходу снимая через голову пижаму.

– Зубы! – вдогонку ей напомнила Наталья.

И почему дети всегда забывают почистить зубы? Или только ей так с дочерью повезло?

Во время завтрака Соне позвонила Ксюша, и как-то так вышло, что они с мамой тоже решили пойти с ними. Не сказать, что Наталья обрадовалась этому факту. Несмотря на то, что их дочери были неразлучными подружками, мамам так и не удалось сблизиться. А может, Наталья не так уж и хотела. Она считала Марину слишком приземленной и попросту не знала, о чем с той говорить. Ей неинтересно было слушать Маринины разглагольствования о семейной жизни.

Так и вышло. Пока они еще находились в кино, все было хорошо, но после, когда девочки отправились на площадку резвиться, Марина по полной присела на уши, даже превзойдя себя. Наташе пришлось узнать, как ее муж Вова выпил на праздник лишнего, приставал к их куме, и как они уже два дня ругаются по этому поводу. Ну не умела Наталья поддерживать этот женский треп. Не ее это было, вот от слова совсем. И когда Марина с Ксюшей собрались домой, обрадовалась безмерно, сказав, что они с дочкой ещё ненадолго задержатся.

Сев в уютной кафешке пообедать, Наташа, наконец, смогла расслабиться. Дочь болтала без умолку о котёнке, уговаривая мать зайти в зоомагазин, купить игрушечных мышек. Заикнулась о домике для животного, но тут уже Наташа осадила дочь. Только домиков ей и не хватало. Да и стоят они прилично. Почему-то именно сейчас, отсчитывая деньги в кошельке при оплате счета в кафе, она внезапно вспомнила о пачке, которую ей вчера всунул Вольский.

– Сейф… – пробормотала она.

– Что, мамуль?

– Ничего… Кажется, я забыла кое-что важное…

Наталья никак не могла понять, как она, ответственный во всем человек, могла забыть такую вещь? Ведь действительно, вчера вечером ещё вспоминала, а сегодня утром как отшибло, и домой шла только с одной мыслью – погулять с дочкой.

Все дорогу она раздумывала, как поступить. По идее, деньги-то никуда не денутся, можно спокойно дождаться своего дежурства четвёртого января и сразу отдать Маргарите Петровне. А с другой стороны… Сегодня дежурит Горыныч, хороший мужчина, положительный по всем фронтам, а завтра Димка. И если последний ничего не скажет, да и объяснить она ему все сможет, то вот Фёдор Григорьевич Горынин может и неправильно понять. Воспринять как взятку, настучать главному… Вряд ли, конечно, но оправдываться тоже желания не было. Наверное, сейчас придут они домой, и она быстро сбегает, заберёт. Авось, Горыныч ещё не успел заглянуть в сейф.

– Наташа! Ну где же ты ходишь? – Они только сделали шаг из лифта в своем подъезде, как на неё накинулась тетя Люда, соседка снизу.

– А что случилось?

– Как что? Заливаешь ты меня уже часа два! А у меня номера твоего нет, и Машки нет дома!

– Как заливаю? – Подбежав к квартире, Наташа стала судорожно копаться в сумочке в поиске ключей. Наконец, отыскав их, быстро открыла дверь.

В коридоре было сухо, и Наталья, внутренне запаниковав, тут же побежала в ванную комнату. Она оставляла машинку стирать, но всегда же все было хорошо, что могло произойти?

Внутри все опустилось, когда она увидела на полу мыльную воду и машинку, мигающую красным на дисплее.

– Давай тряпки, собирай! У меня уже все залито! Не дай бог на машинку мою попадёт, сломается, новую покупать придется! – Рядом крутилась соседка, раздражая.

– Да, сейчас, – тихо сказала Наташа, быстро расстегивая молнию на сапогах.

– У меня все стены мокрые! Потолок осыпался! – не успокаивалась женщина.

– Все починим! – Пришлось уже повысить голос. – Сонь, раздевайся, что стоишь? – прикрикнула в порыве на дочь и кинулась к шкафу, не придумав ничего лучше, чем спешно собрать воду постельным бельём.

– Сантехников я уже вызвала! Пошла к себе! – сказала из коридора тетя Люда, покидая квартиру.

– Вот же… Не хватало радостей нам, да, Сонь? Не лезь только в воду, она холодная.

– А что мне делать?

– Котёнка покорми…

Спустя полчаса ванна была полна как белья, что стиралось, так и постельного, которым собиралась вода. Наталья же была вся мокрая и даже искупаться возможности не видела. Но тут соизволил прийти сантехник… Целых два. Наташа мрачно смотрела на их ботинки, с которых капала вода от грязного снега, но старалась сдерживаться, хотя в ее состоянии это было сложно.

Она их знала, ровно год назад они ей чинили трубы на кухне, но если в том году они были хотя бы трезвы, в этот раз ей не повезло.

– Движок полетел, – изрёк один.

– А может, насос, – добавил второй.

– Это сколько лет-то ей?

Быстро прикинув в уме, что ее покупал ещё муж перед родами, и, кстати, это единственная техника, которую она у него забрала, Наташа сказала:

– Девять. Но она ни разу не ломалась! – Машинка была дорогой и действительно все эти годы служила верой и правдой.

– Девять лет – срок, – развёл руками мужик.

– И что делать? – хмуро спросила Наташа.

– Мастера искать, че делать, – взгляд того, что был помоложе, скользнул по ее фигурке, облаченной в мокрую водолазку и узкие брюки.

И хотя она знала, что через бюстгальтер ничего не просвечивает, ей стало мерзко. Боже, неужели женщины ведутся на такое внимание?

Сложив руки под грудью, грозно спросила:

– Сейчас мне что делать?

– Да ничего, мастера вызывайте. И это… вы ж соседку залили. Надо к ней идти, оценивать ущерб или через суд…

– Разберусь. Спасибо, – перебила она, понимая, что больше от них ничего не добьётся.

Выпроводив сантехников праздновать дальше, наконец, смогла переодеться. Дотрагиваться до своей «гусиной» кожи было неприятно, невероятно хотелось помыться. Но сначала нужно пойти посмотреть на тот самый ущерб, появившийся у соседки благодаря ей. Пока Наташа спускалась, очень надеялась, что тётя Люда преувеличила, и страшного там нет ничего, но…

Все оказалось действительно печально. Стены, покрашенные в нежно-розовый цвет, вздулись пузырями. Потолок, видимо, некогда побеленный, теперь покрылся страшными узорами, а кое-где и посыпался.

– Ну, видишь? Что делать будем, Наташа? – с претензией в голосе проговорила тетя Люда.

– Надо оценить, во сколько выйдет ремонт и оплатить, что делать…

Наташа в голове уже прикинула сумму, и выходила та весьма безрадостной.

– А делать кто будет? Я не полезу, у меня нога больная, да сердце уже шалит скакать под потолком, про деда вообще молчу! – не успокаивалась женщина.

Наталья, перестав пялиться на красоту потопа, перевела взгляд на соседку.

– Хватит предъявлять мне претензии, я вас поняла и от оплаты уклоняться не собираюсь.

От того, как смотрела в глаза собеседнице Наталья, Людмиле Осиповой стало не по себе. Чего она разошлась, в самом деле? Наташа хорошая девушка, когда спина у мужа прихватила, она приходила и без всякого посмотрела и лекарство посоветовала. Стало стыдно.

– Наташ, да, прости, но сама понимаешь, увидела это, да все как бухнуло в сердце, да и тебя не было долго… – Теперь ее голос был куда миролюбивей. – Я тогда сына позову, у него друг в строительном работает, они посчитают и скажут. И работников тоже посчитать, да?

– Да, – окинув последний раз взглядом страшную ванную комнату, Наташа пошла к себе.

Стало дико обидно. Ведь раньше такого не случалось. Буквально неделю назад ставила утром стирать, ушла на работу, и дочь после школы сама разгружала машинку. Да и не раз такое бывало. А если бы это случилось тогда? Но, похоже, впредь технике доверять она не будет. Как часто ее мама в детстве говорила: «Безответственная ты, Наташка, ох, беда с тобой!» Может, именно поэтому она и поступила в медицинский, доказать матери обратное. Уж сейчас на работе безответственной ее никто не назовёт. А вот дома…

До самой поздней ночи она перестирывала все белье и вымоталась так, что упала лицом в мягкую подушку и даже не проснулась, когда котёнок примостился около шеи.

А вот наутро…