Читать книгу: «Камелия», страница 2

Он поцеловал её. Его руки принялись шарить по её телу. Он не ласкал ее, Архип жадно лапал. Завалил ее на постель и спешил раздеть. Он стягивал с нее вещи, вжимая ее тело в постель.

Я не знал, как все это происходит у мужчин и женщин, поэтому мне было интересно. Но дикая боль стучала в моей груди, и сжимало виски. Она с другим мужчиной. Он владеет ее телом. Я не знал, правильно ли он все делает или нет, но знал, что я бы делал это не так. Я бы ласкал ее тело словно шелк, я бы вдыхал ее аромат, целовал её изящные руки и красивейшие ноги. Я бы наслаждался каждым моментом. Я бы смотрел ей в глаза. А не вот это все что творит он.

Он стянул с нее блузку. Расстегнул ее юбку карандаш. Она не вырвалась, но и особого удовольствия на её лице не отображалось. Ками позволяла пользоваться собой. Конечно, он ведь ее муж, он ее владелец. Но вот так сжимать ее необычайные, точеные бедра – тоже нельзя. Он сгреб ее в охапку и с диким рычание поджал под себя. Послышался глубокий вздох. И началась неистовая гонка. Он задрал ее ноги, пальцами впиваясь в её грудь. Стягивал с нее оставшиеся ткани. А она словно пыталась вырваться с этого кольца. Ей больно, неприятно или все же нравится происходящее?

Я наконец оторвался от этой ужасающей картины. Отполз от окна, оперся спиной о стену и плакал, зажимая в зубах собственную кофту, чтобы не выдать себя. Это было невообразимо больно. Мне казалось, что я вот-вот задохнусь от нахлынувшей на меня безысходности.

Наш город все время находился в напряжении. Мы, обычные люди, должны были служить и выслуживаться. Пред семейством Дороховых.

Был сооружен большой для такого города парк. Но дабы провести там любой праздник. Это чудо в пост советские времена тотального кризиса. Но…

Необходимо было личное разрешение Алевтины Ляксевны, как называли ее местные. Концерт какой-то самодеятельности, ярмарка, детский праздник. Вроде для того же и был задуман парк, для массовых мероприятий, но без одобрения – жди проблем. И не то чтобы Дороховы сильно контролировали, что происходит и какой сбор с концерт, нет. Им нравилось, чтобы у них просили, договаривались и восхваляли. «Вот вы такой чудесный подарок сделали для нас. Без вас и не было бы города! И ножки кланяемся, великие наши князья и короли. Пусть детки потанцуют на сцене, пусть ярмарка пройдёт». – И так далее.

Давление, контроль, постоянный присмотр. Вот делают же люди хорошее дело, но обязаны остаются все. Как так у них получается?

Вот так и пришла страшная для меня весть. Которая расколола мое отрочество на два, а точнее на три куска.

Она уехала с мужем в столицу. Узнал об этом я, когда черная машина покинула пределы особняка. Я смотрел ей в след и думал, что это конец. Их не было долго. В детстве время тянется по-другому. И я мог бы забыть о ней, но я не стал. Я гулял с друзьями, купался в реке, учил уроки, но жизнь словно застыла на месте. Без нее. Я был убит. В своих детских кошмарных мыслях я считал, что больше никогда ее не увижу. Сейчас психологи начнут разбираться в моей больной душе, что я слабак, зависим от человека и у меня детская травма. Что все это ошибка моей матери, мне не хватало ее любви и прочие вещи. Но что есть наша личность? Это и есть набор травм, зависимостей и персональных ритуалов. Человек не может быть абсолютно нейтрален, без каких-то своих склонностей и зацикленностей, нет абсолютно психологически здорового человека.

На самом деле я считаю себя человеком тонкой натуры. Я достаточно глубоко воспринимаю чужие проблемы и радости, такой себе эмпат. Я не слишком глуп. И просто умею ценить каждый день. Ту красоту, что есть вокруг. Находить радость в каждом дне и каждой минуте нашей жизни. И кто виноват, что я так рано встретил идеальную женщину, да еще и в этом городишке. Я очень внимательный и говорю же, тонко подмечаю человеческие эмоции. И болезненно воспринимал все то сексуальное напряжение, направленное в ее сторону от мужчин, а так же ненависть и зависть женщин.

Я помню, как с детства замечал те нехорошие вещи, которые делали даже неплохие люди и после менял свое отношение к этим соседям.

Например, однажды я был в лавке, где завезли красивейшие блокноты. С вышитыми закладками, с толстой обложкой, как настоящая маленькая книга и всякими девочковыми цветочками, а для парней с узорами. Я крутился там, сжимал в кармане собранные за месяц деньги и выбирал себе какой получше. Они лежали, четыре штуки под стеклом прилавка. А я все метался между блокнотами и жвачками на другой стороне прилавка, это ж можно было б целый блок купить, на неделю бы хватило. Но тут блокнот, такого ни у кого бы в классе не было, а я смог бы делать там важные записи по урокам, и рисовать картинки. Продавщица тетя Эля, средних лет дамочка с огромной грудью и голубыми тенями на веках болтала со своей подружкой тощей Натальей Павловной. И я всегда любил бывать у тети Эли. Она никогда не прогоняла меня и всегда разрешала долго размышлять над каждой моей покупкой. Ибо я был крайне серьёзным парнем. Я собирал и зарабатывал деньги, а после обдуманно тратил их. Но сегодня я увидел ее темную сторону.

Я разглядывал сладости, как в лавку вошла Ками. Я застыл, в прочем как всегда. Она прошла легкой походкой, потормошила мои волосы.

–Привет, рыжик. – И направилась к продавщице.

Я засмущался, растерялся, не был готов к этой встрече и старался на нее не смотреть, лишь взглянул на тетю Элю и окаменел. Она была полна недовольства, я словно прочитал: «О, эта заявилась».

–Доброе утро. – Лучезарно, как обычно, улыбаясь, проговорила Камелия. – Скажите, мне подсказали, вам завезли новые блокноты. – Она была немного возбуждена, конечно, такой, на тот момент, необычный товар.

Эля небрежно бросила какой-то платок на ту часть прилавка, где я только что рассматривал эти 4 блокнота, и проговорила язвительным тоном.

–Буквально утром забрали последний.

–Как жалко. – Проговорила Ками.

–Конечно, не успела немного, все сюда сбежались и как горячие пирожки раскупили. Вот. – Она швырнула тетради на прилавок. – Есть обычные.

–Хорошо, дайте мне пять.

Ками расплатилась, поблагодарила и ушла, оставив после себя только легкий аромат своих духов. А я остался так и стоять в углу, безмолвный свидетель подлости, вроде бы хорошего человека.

–Ишь какая, все ей надо. Пускай идет в городе покупает. И так мужиков наших ходит, соблазняет. Вот ей… – и показала шишь. – Пусть покупает где угодно, но не у меня, коза безродная, когда она уже уедет отсюда. Вертихвостка. Подружка ей поддакивала:

–Говорят, сам мер ездит, ей подарочки возит.

–Да ты что?! – Задохнулась первая. – А она?

–А она принимает. – Выпучив глаза, тараторила подруга.

–Ну, так говорят. Ищь какая!!! – Наслаждались придуманными гадостями.

После этого я не воспринимал этих дамочек. У меня так и осталась стойкая неприязнь к ним и их черной зависти.

Я подошел, положил деньги на прилавок.

–Определился? – Улыбнулась она мне дружественно, но я видел лишь змею в обличии человека.

–Да, вот этот блокнот, с фиолетовыми кружочками. – Уверенно показал я.

Тем же вечером я забрался в ее открытое окно и оставил на кровати свой подарок. Я понимал, что она никогда не узнает от кого это. И скорее всего ее супруг скажет, что это он для нее купил. Но я хотел, чтобы блокнот был у нее. Это мой подарок. Я буду это знать.

Однажды она вернулась. Пощечина, пощечина, снова пощечина. У нее есть сын. Камелия родила ребенка. Это было словно гром среди ясного неба. Хотя чего я ожидал? Они семья. Вот. Вот! Это конец всему. Теперь уже точно конец.

Но что я мог поделать, меня тянуло словно магнитом. Я знал, что обречен страдать. Я понимал что она – это отдельная вселенная, совсем не соприкасающаяся со мной. Но. Я всегда крутился где-то рядом. Я знал, во сколько она выходит на работу, возвращается. Когда ходит на рынок и гуляет с ребёнком. Всегда боялся, что она поймёт, что почти каждое моё действие подстраиваться под неё. Но только позже я понял, что ей до меня, не было дела.

Она замечала меня только из вежливости и даже не задумывалась, почему этот дворовой мальчишка всегда рядом. Бегает, и пусть бегает. Городок-то маленький. Но. Её улыбка, её «Здравствуй, рыжик», – и я парил целый день. Я расправлял руки и летел, представляя себя свободной птицей. Эйфория и мечты, и выдуманный мир – вот мое детство.

Я взрослел, и мир моей детской чистой любви менялся. Я был без ума от её образа. Классический, женственный, кокетливый и романтичный, сдержанный, но при этом дико сексуальный. Она носила юбки ниже колен. Юбка карандаш, которая четко облегала ее точные бедра, стройные ноги. Либо широкие разлетающиеся платья, какого-то необыкновенного покроя, они не старили ее, а выгодно подчеркивали женственность. Иногда она надевала и более короткие наряды. Все-таки статус не слишком позволял ей щеголять в мини. Но я сходил с ума. Умопомрачительные длинные ноги, словно срисованные с самой сексуальной рекламной модели.

А её декольте. При самой чудесной тройке, она никогда не выставляла себя напоказ. Но простое, скромное, неглубокое декольте – выглядело дико возбуждающие. Будоражило воображение. А её походка. Когда она шла по городу, люди расходились, уступили ей дорогу и рассматривали с ног до головы. Женщины завидовали и ненавидели, мужчины пускали слюну, раздевая ее глазами, провожая в след. Я часто наблюдал сцены, при которых жены устраивали мужьям скандалы из-за их завороженных, загипнотизированных взглядов, прикованных к её тонкой талии, ее строгой осанке. Она скромная и не выставляет себя напоказ, но знает себе цену. Её каштановые волосы развивал теплый ветер, ее алые сочные губы не давали намека на улыбку. Она не флиртовала с похожими, но была самой желанной для всех.

Я, как всегда, ехал на своем велосипеде через нашу маленькую площадь к рынку. Ее часто можно было увидеть там. Ками любит сама выбирать продукты. Я знал, что это чуть ли не единственное место, где я могу ее увидеть.

Неуловимую, словно видение. Я ехал по этой дороге из школы домой, хотя вы понимаете, что мне совсем было не по пути городская площадь. И вот она. Сердце замирает на миг. Она. Она каждый день проходит мимо меня! Не видит, не замечает. Я для нее пустое место, ребенок. Но я выросту, я покажу всем, что я не еще та личность! Она узнает обо мне.

Однажды именно я защитил ее от нападения одного такого мужичка. Он выпивал с дружками и заметил, как Ками идет домой. Она вернулась из города вечерним поездом и стучала своими миниатюрными туфельками по мостовой. Я как обычно, потихоньку ехал за ней, скрываюсь в темноте соседней улицы. Так этот мужичок решил выпедриться перед пацанами, что он сейчас, как джентльмен, проведет даму, а она в ответ одарит его поцелуем. Ведь такую красотку необходимо уважить. Это я уже перевожу с языка павшего быдла на человеческий.

Он стал идти за ней. Ками испугалась, а я напрягся. Мне было тринадцать, я не мог бы справиться с подонком физически. Но оставлять ее я не был настроен.

Мужик шагнул к ней уже перед её домом, напугал до смерти.

–Камелия, дорогуша, я могу тебе помочь? – Поинтересовался он, потратив на это предложение много усилий.

–А, Сереж, – немного успокоившись вздохнула она, узнав мужичонку, – Нет, спасибо, я уже почти пришла.

–А я помогу тебе. – Не унимался герой. – Твой муженек, ведь опять в городе отдыхает. – Он схватил её за талию и забормотал ей в лицо. Она уронила чемоданчик. – Я покажу тебе, как любят настоящие мужики, а то ты ходишь вся такая холодная. Дай-ка я растоплю твое ледяное сердце, раз уж твоему муженьку плевать на тебя. – Он принялся ее хватать и прижимать, Камелия отбивалась. Мое сердце забилось сильней, кровь ударила в лицо. Еще никогда я не чувствовал столько гнева.

Я погнал велосипед вперед, создавая дикий шум. От неожиданности Серега обернулся, и я въехал в него, сбив наповал. Ками схватила свой чемоданчик и побежала в дом. Мужик разразился ругательствами. Мое переднее колесо свернулась в восьмерку. Я мгновенно вскочил, ударил по нему ногой. Удостоверился, что Камелия уже в доме, в безопасности, и рванул, виляя поломанным великом обратно в кусты, тайными путями, скорее домой.

Вот, вспоминая все это, я оторвал взгляд от связки зелени. Я часто заходил к своему бывшему учителю, который приторговывал на рынке после выхода на пенсию. В моем доме всегда было полно овощей и фруктов, и всю эту петрушку особо никто не любил, но я всегда покупал ее у него. Как долго меня здесь не было. Как вдруг, словно видение, увидел её. Что она здесь делает? Мое сердце задохнулась и упало к её ногам. Она богата, теперь она очень богата. Ками занятая бизнес вумен и здесь просто так на базаре одна. Как раньше.

Я как-то сразу почувствовал ее. Она же не видела меня, не смотрела. Я ощутил ее спиной, сердцем.

Я следил за ней, словно вернулся на десять лет назад.

Её идеальный овал лица, взгляд отдаленный, умиротворенны, словно она все в жизни знает и ничто не сможет ее удивить. Она такая светлая, такая нежная, сама женственность.

Я снова вспомнил все, как будто это было вчера.

Я привык быть ее тенью. И я стал настоящим профессионалом. Я опережал её, знал её маршруты, изучил каждый куст, каждую арку, все закутки и фонтаны. Я чувствовал себя настоящим ниндзя, крадущимся в темноте. Я был призраком и оберегал её. Я любил её мягкий шаг, лёгкое покачивание бёдер, её аромат. Я не мог уснуть часами, не увидев её вечером. Моё видение, мой сон, желание и страсть. Ну, разве может надоесть видеть такую женщину каждый день?

Зачем я это делал? Просто не мог не видеть её. Мне нужно было это, необходимо. Как нечто обязательное. Словно поесть или выпить воды. Становилось светлее.

Вот настоящая проблема. У нее появился личный автомобиль. Теперь я не мог провожать ее, она ездила на машине. Я долго печалился, не встречаясь с ней на улице. И эти несколько месяцев были для меня мучениям. Но эта женщина любит гулять и дышать свежим воздухом. И я ждал, когда она выйдет на продуктовый рынок или просто прогуляться вечером по площади. Я ждал. И это было моё спасение. Да я потерялся, я влюбился и ослаб. Я стал тенью себя. Тенью весёлого рыжего парня.

Теперь я часто бывал на крыше их дома. Правда, в дальнейшем, если они исполняли супружеский долг, я убегал куда подальше. Я больше не хотел причинить себе такой боли. Я бежал в лес. Я плакал и кричал от дикой, разрывающей боли. Но благо, их сексуальная жизнь становилась все менее активной. Как можно не желать такую женщину? Мне было пятнадцать лет, и я не понимал, как можно оставлять такую красавицу одну? Проводить вечера с другими женщинами. Которые ей и в пометки не годятся. А он этого и не скрывал.

Когда мы с пацанами приезжали на великах, чтобы подсматривать в окна ресторана, часто видели его в пьяном угаре с двумя-тремя барышнями. Мои кулаки чесались. Я хотел врезать ему. Он ее унижает, он ее использует. Гнев застилал глаза. Но что я, сопляк мог сделать взрослому сильному мужику?

Вот сейчас я был на крыше, около её окна. Она собиралась выйти куда-то и одевалась перед зеркалом. Ками надевала на ноги прозрачные чулки, и была в одном нижнем белье черного цвета. Я навсегда запомнил этот момент и в дальнейшем, моя память часто возвращала меня в эти самые минуты. Она всегда была для меня самой яркой сексуальной фантазией. Даже когда, я проводил время с другой девушкой.

Вот сейчас она наденет легкую атласную блузку. Я чувствовал, как свело низ живота. Да, такое и так часто бывало, когда я видел ее здесь обнаженной. Я спрятался за стеной дома. Но только сейчас я впервые в своей жизни довел это, доселе неизвестное для меня дело до конца. Она поправила бюстгальтер, застегнула пуговицы. Ах, как же сексуально она одевается!

Я пребывал в шоке, и страшно испугался, не привлек ли ее внимание своим шумным дыханием. Заглянул в окно. Нет, она была уже полностью одета. Темно зеленая юбка идеально повторяла контуры ее прекрасного, точеного и такого желанного тела. Она подводила губы красной помадой. Я с облегчением откинулся на стену и постарался отдышаться. Сердце билось в ушах и где-то в горле. Вот это да! Что только что произошло?

Знаете ли, сейчас скажу как настоящий старик, но у нас тогда не было интернета либо психолога, или хотя бы учителя, с которым можно было подобное обсудить, поэтому всю информацию мы добывали сами и чаще всего из личного опыта.

Однажды у нас во дворе появилась огромная площадка для детей. Там были необычные качели: круглые и на цепях, батуты и карусели. Вроде ничего сверхъестественного, но голодные до дива подростки завелись.

Мы со своей странной компанией пухлых, высоких и рыжих были тут как тут, и уже носились как резвые кони, поэтому яркому прямоугольнику, цепляясь, крутясь на всем, что движется. Мы были в эйфории и орали во все горло. Среди детишек, не доросших нам и до пояса, мы были настоящими гигантами, но нам было плевать, мы веселились с парнями, не смотря на то, что у нас в карманах уже были сигареты.

И тут я заметил её. Видела ли она меня, как я во все горло кричал не своим голосом, и кружился на карусели, как умалишенный. И она несколько раз взглянула на меня, Ками меня узнала. Больше я в этот вечер не прыгал. Как же мне было стыдно. А она вероятно об этом даже не думала. Ну, увидела несносного паренька, ребёнка переростка на детской площадке, пока гуляла с сыном. Ну, кому какое дело. А я пылал. Здоровый лоб, и как малыш, резвился с друзьями. Они толкали меня локтями, мол, что случилось, че сник? Давай дальше прыгать и орать! А я злился и отнекивался.

Вечер школьных танцев.

Да, такое происходило в школе крайне редко. На моем веку, если быть достаточно точным, всего пару раз.

Я естественно не мог пропустить такое действо. Мы завалились туда целой толпой, предварительно выпив две бутылки пива на восьмерых. Один из мальчишек спер их с отцовского холодильника. Сложились, купили на всех пачку сигарет. И вот, мы такие все из себя пьяненькие, наглые и совсем взрослые, в свои 15 лет, пришли на праздник. Сигаретами несло за километр, хотя многие из нас после этого решили больше никогда не курить. Было плохо, очень плохо.

Девчонки танцевали еще одни. Самые смелые парни из нас направились к ним, дабы наладить контакт. У кого получилось, как например, у смазливого Кири, который просто маслом растекался, и все девчонки любили его.

Вот, в будущем, он уехал в Америку на практику и нашел себе гражданку США, китайского происхождения. Очень на любителя. И сразу же женился ней. Естественно, остался там навсегда.

Кому-то из моих друзей отрочества повезло не так сильно и девчонки их отшили. Как, например, Женька. Вот даже жалко было. Ему нравилась одна девчонка, но она сказала твердое "нет", отвернулась от парня и захохотала с подружками.

В будущем же этот парень уехал в Сибирь, его нашла местная дама. Они поженились и все так неплохо вышло. Её папа оказался нефтяником, как выяснилось позже. Теперь наш Жека живет и в ус себе не дует. Зимой по теплым странам, летом же по местному, на рыбалку да охоту. Конечно, он работает, но так, в свое удовольствие.

Так вот, и я такой себе стою, думаю, что я очень крут. Пару глотков пива сделали меня смелее некуда. Я иногда даже качался в такт музыке.

И правда, меня ведь никто здесь не интересовал, поэтому я не чувствовал никакого волнения. Тем более, я в своем юном возрасте, понимал, что нравлюсь далеко не всем. Ну не может ни один человек всем нравиться. Пару красоток меня не замечали. Они были мне по нраву, но не так как она… С этой любовью ничто несравнимо.

Вот к примеру, ни Маринке ни Юльке я не был по душе. Они меня даже не замечали и не считали каким-то важным человеком. Я-то рыжий паренек, цель для любых глупых шуток. Высокий, несуразный, угловатый. Мне казалось, такой типаж не нравятся никому. Я привык к нападкам, давно научился отшивать таких навязчивых недоброжелателей и приколистов. А девчонки часто посмеивались мне в след.

Что ж, я о них не сильно жалел. Пританцовывал себе, не думая ни о чем, как сзади ко мне подошла Уля.

Она танцевала со мной и жевала жвачку.

–Почему ты не приглашаешь меня танцевать? – Нагло спросила она.

"А разве должен был?"– Подумал я.

Вообще не знал, что она на что-то рассчитывает. Я же точно ее не примечал.

–Приглашаю. – Я подал ей свою руку, справившись с неожиданным волнением. Видимо, все девушки вызывают внутри мужчины некий трепет.

И мы пошли вместе плясать. Танцевали как сумасшедшие. Разбрасывались ногами и руками, а позже целовались в одном из темных коридоров школы, где смогли спрятаться от вездесущих дежурных. Она поцеловала меня. Я бы не осмелился, да и не нужно оно мне было как-то. Хотя нужно же научиться и потом пацанам говорить, что тоже уже пробовал. Не только же на помидорах тренироваться.

В общем, вышло немного нелепо, а после нормально. Уля, в свои 14, уже была опытна и порадовала своими успехами. Быть может именно от нее я и научился мастерству качественного поцелуя. Хотя нет. Точно нет. Ведь это были обычные поцелуи. Только через пару лет я попробовал, что такое настоящий взрослый, как говорят, французский поцелуй.

Да, это была Марго и поверьте, она поразила меня, проникнув языком в мой рот. Она принялась вытворять там такие выкрутасы, что я думал, а не пытается ли она меня задушить. Вот она-то и была настоящим учителем. Позже, когда Марго немного поубавила свою страсть, она действительно хорошо, нежно и достаточно страстно целовала меня, и я учился, как у мастера. Мы целовались с ней в лесу, когда вместе сбегали туда покурить с уроков. Те, кто видел, как часто мы с ней вместе за ручку бегаем уединяться, думали, что мы скажем прямо, занимаемся любовью, а мы часами целовались, потом курили, чтобы нас никто не заметил и не сдал родителям. Мы-то и не разговаривали почти. Да, незабываемые годы.

Тогда, в то вечер, первой моей дискотеки, я узнал, что бывают и другие девушки. Что Камелия не единственная на земле. Что я могу нравиться противоположному полу. Что чувствую и волнение, и возбуждение, и трепет к другим к девчонкам моего возраста. Уже тогда, в том юном возрасте, я четко различал приключения, физическую страсть и любовь, ради которой мог бы отказаться от всего этого. Ведь как ни крути, никто не мог с ней сравнится. Никто. Пусть даже она была моей только в мечтах.

Я стал взрослее. Совсем самостоятельный подросток. Я влюблялся и нравился. Девушки стали занимать почти все мое время. Но моя навязчивая мысль, моя любовь не покидала меня. Той весной я стал совсем редко появляться на крыше около её окна. Тем более, еще зимой часто попадал на невыносимые для меня сцены. Как подросток я должен был наслаждаться возможностью лицезреть, учиться. Но если бы это была не она. Мое сердце наполнялось горьким гневом и ревностью. Я хотел ворваться в комнату, пригвоздить этого гада к стене и разбить его лицо. Но это только фантазии. Я просто старался не приходить, не смотреть, не ранить себя.

Та весна дарила мне легкость, сравнительную беззаботность. Но слишком часто накатывала грусть, потому что даже во времена своих глупых детских наивный свиданий я вспоминал о ней, а ночами мучился в истоме подростковых гормональных взрывов, представляя в своих юных фантазиях пахнущую сладкими духами, ее. Пред моим взором возникала она. Как она улыбается не мне, как убирает выбившуюся прядь волос, как смущенно опускает ресницы. А её объемные, алые по своей природе губы. Да ладно внешность. Её смех. При всей её воспитанности и светских манерах – чувство юмора. А говорят, красивая женщина не может быть смешной. Я так восхищался ее тонким шуткам и внимательности. Потрясающая женщина. Жен-щи-на! Женщина. А я – ребенок. Вот и все, конец истории.

И ночами я вспоминал, как однажды застал ее одну дома, она готовила спагетти в томатном соусе. Она слушала музыку, танцевала и была в одном нижнем белье. Она была счастлива, напевала песню и была сама собой. Ее волосы, ее гибкое тело, ее движения. Она легка, раскована и прекрасна. Может назовете меня сталкером, а может посмеетесь. Мол, у него просто не было интернета. Но меня тянуло к ней и я лелеял эти воспоминания, как самые драгоценные.

Этой весной она расцвела как никогда. Озаряла улицы нашего городка, который любил её, как ветер любит море. Она гуляла за руку со своим сыном в легком светлом платье, и улыбалась каждому прохожему. Ее глаза сияли и я тонул в этом блеске. Словно плыла в кристально чистой голубой воде и солнце отражалось от глади воды, и волны все накатывали, и накатывали, а от блеска не видно в какую сторону плыть и ты сдаешься, проваливаешься в чудесную прохладу пока не понимаешь, что поздно, пути дальше не будет. Впереди только бездна. Нет сил сопротивляться. Но все изменилось в считанные дни.

Её грустная улыбка, гордый взгляд и какое-то умиротворение. Рядом с ней я всегда чувствую умиротворение. Как это можно объяснить?

Я не имею слабости к женщинам постарше. Как могут пошутить многие. Понятие мне нравится, я хочу и я люблю. Часто рознятся. Я тоже обращаю внимание на юных девушек с упругими бедрами, блестящими волосами и волнительными грудями. У меня было достаточно женщин моего возраста и немного младше. И секс с каждой из них был обалденным, но… Я люблю её такую и никого другого. Она проходила рядом, а я с блаженной улыбкой шагал мимо. Эта встреча была неожиданной. Я шел с парнями. И я уступал ей дорогу, проговорил:

–Здравствуйте.

А она улыбнулась мне совсем по-другому, приветливо, не как обычно на автомате.

И я залюбовавшись ею, оступился с дорожки и чуть не завалился. Парни рассмеялись диким хохотом.

А я боялся, чтобы не рассмеялась она. Но это было выше её достоинства. Она просто пошла вперёд без оглядки, а я смотрел ей вслед, не скрывая глупой улыбки, при моей-то вечно серьёзной, сосредоточенной мине. Парни толкались и отвешивали мне тычки, высмеивая мою неуклюжесть, совершенно не зная причины моего падения.

Я вспоминал. Я помнил то время, когда в городе было плохо дело. Начало двухтысячных. Неспокойное время. Так как местные жители в основном все работали на семейной фабрике или каким-то образом были связаны с ней, то каждую семью тронул кризис. Сорвались несколько больших контрактов. Свекровь Камелии заработала инсульт. Её лицо перекосило на долгие годы. А сама семья пребывала в полной растерянности. Они не могли платить зарплаты своим работникам и Камелия воспринимала это как личное горе. Она была в ответе не за одну семью, а за сотню семей. Долги росли, в стране было все сложно, помощи ждать не откуда.

Хозяин фабрики, великий и любимый супруг Алевтины так же не пережил тяжелые годы. Он был в возрасте и давно болел.

В одном из дворов я заметил шесть черных машин и естественно заинтересовался. В слежке я уже был мастер. Я слушал и услышанное мне не нравилось.

Бандиты собирались брать дом Камелии штурмом и выбивать деньги в ручную.

Я вскочил на велосипед, примчал к ее дому, написал записку и бросил на ее кровать.

Камелия отреагировала молниеносно, отправив свекровь с сыном в столицу. Сами же выбраться не успели.

Дом окружила толпа неизвестных людей. Выглядело это устрашающе. Словно черная стая в одну минуту, бандиты сработали профессионально. Не давали зайти и выйти людям, отрезали все провода и перекрыли связь. Милиция игнорировала все происходящее.

Бандиты требовали фабрику.

–Эй, красотка, иди на панель, но выплаты нам долг! Или перепиши бизнес по мирному.

Это были долгие два дня. Я места себе не находил. С ней могло случиться что угодно. Ками могли обидеть.

Не мог больше терпеть. Я тайком забрался своими путями на второй этаж. Я боялся за нее, не знал, на что способны люди. Боялся, что они навредят Камелии. Я был готов вызвать огонь на себя, лишь бы защитить ее.

Я стучал в ее окно. Знал, что они с мужем вдвоем остались в заточении, я знал, что смогу их вывести незамеченными. Выждал момент, когда надзиратели отойдут к главным воротам, пролез сквозь знакомую дыру в заборе, прошел через двор, вскарабкался на стену с плющом. Второй этаж, ее заветное окно. Стучал. Стучал.

Наконец увидел ее испуганное бледное лицо, но она все равно оставалась прекрасной.

–Что ты делаешь здесь? – Тревожным шепотом кричала она. – Тебя схватить могут эти… эти ублюдки, кто знает, что у них в голове.

–Пойдем со мной. Я выведу вас с мужем.

–Да как, глупыш, они ж весь периметр окружили.

–Я знаю как, пойдёмте, зовите… его, там дыра в заборе, никто не увидит, я проверял. – Зарделся я.

–У нас забор новый, что ты придумываешь, рыжик. А, хотя как ты тут? – Стала догадываться она. – И часто ты….

– Да зовите уже скорее! – Не выдержал я.

–Потом поговорим. – Строго произнесла она и ушла.

Они вышли через окно, я показал, как слезть со стены дома, где находятся выступы для ног, думал, ей понадобится помощь, но Ками грациозно спустилась вниз. Муж что-то бурчал и ругался на своих мучителей. Мы пролезли через забор, тропинка, лес.