Читать книгу: «Гори, ведьма!», страница 5

Ян вздрогнул, а Зиба внимательно оглядела рыжего с розоватых ступней до коротких взлохмаченных волос на макушке и поджав тонкие старческие губы, задумчиво качнула головой.

– Девочка выполнила все условия. Приветствуем верховную ведьму, пусть магия ее, как и ее обещания, будут нерушимы, – с намеком проскрипела она, и ехидно добавила: «Как бы недолго она ни пребывала среди нас».

– Спасибо всем за ваше беспокойство, – Яра изобразила легкий поклон, прижимая руку к груди в жесте притворной благодарности. – Поспешим, у нового шабаша полно дел!

– Ну, я полагаю, Совет может быть закрыт. Бажова Ярослава Матвеевна, как новая верховная ведьма остается с своим разрывом, – с облегчением произнес Илья. Ему явно не терпелось поскорее все это закончить и отделаться от ведьм и их проблем.

– Сама себя наказала, – негромко произнес Ян вроде как ни к кому не обращаясь, но Леша заметил, как между бровей Яры на секунду появилась складка.

Зиба не удостоила никого последним словом, только послала Яре пристальный, полный значения взгляд, а после медленно встала, запуская волну нежнейшего перезвона колокольчиков в своей одежде, и с достоинством выпрямилась. Ее внук тут же осторожно подхватил ее под руку и повел к выходу, быстро печатая кому-то сообщение.

Переговорная вновь пришла в движение. Ведьмы засобирались к выходу, наконец-то покидая Отдел. Федор галантно предложил верховной Эве свою руку, которую она кокетливо приняла, ослепительно улыбнувшись. Леша ожидал, что он перекинется с Ярой хотя бы парой фраз, но напрасно. Брат с сестрой подчеркнуто не искали внимания друг друга. Леша был уверен, что после того отказа они друг на друга даже не смотрели. Сокрушенно покачав головой, он и сам поспешил к двери, пока ведьмы не придумали какой-то новый повод для драмы. И, конечно же, опоздал.

В дверях уже столкнулись задержавшийся Ян и довольная Яра.

– Тебе повезло, что в этот раз у меня совсем не было времени на тебя.

Яра издала низкий звук, прозвучавший одновременно и насмешливо и вопросительно.

– Да ну? А по-моему ты уделил моей семье достаточно своего бесценного времени. Может теперь мне стоит уделить внимание твоей? Чтобы не было ощущения, что это невзаимно, а?

– Ты не посмеешь влезть… – он покачал головой, умолкая. – Просто подожду, когда ты сгоришь, и заберу все что мне нужно, – свистящим шепотом пообещал он ей, твердо глядя в глаза. Для этого ему пришлось запрокинуть голову.

Яра сделала шаг, подбираясь совсем близко.

– Если я сгорю, ты останешься с бабкой один на один. Она с тебя кожу снимет и сошьет безвкусные тапки, – прошептала она ему на ухо.

Ян не ответил.

– Семья – тонкая тема, – рассеянно пояснила она Леше, провожая тяжелым взглядом спину в безупречно скроенном пиджаке. Рыжий парень рядом с ней рассеянно угукнул, явно не понимая, о чем идет речь. Он был занят – слегка оттянув в сторону портьеру, внимательно разглядывал все, чем наградило его ведьмино колдовство.

«Надо найти хотя бы какую-то обувь для знатока кикимор» – подумал Леша.

 
***
 

Все рассыпалось, развалилось прямо у нее в руках. Федя бросил ее, глядя прямо в глаза, отказался от всего, что осталось от семьи. Дом ее – горелые руины. Да и не дом это для нее теперь вовсе, он больше не безопасен, испорчен, осквернен… Щеки обожгло, и перед глазами отчего-то стало мутно, внутри, не находя выхода, плескалось что-то горькое и едкое. Яра быстро стерла слезы, пока никто не увидел, и только потом поняла – да некому же смотреть. Никого не осталось. Она пошарила в карманах и вытащила, смотанный растрепанным комком использованный бинт, и бросила в огонь, а потом долго смотрела, как он, тлея, рассыпается в золу. Разреветься бы, как в детстве, с воем, до сорванного дыхания, как они с Федей рыдали на два голоса, когда мамы не стало, да отчего-то не получается. Будто чья-то рука сжала под солнечным сплетением и держит – ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Пламя в камине потрескивало, поглощая древесину. Яра вытянула руку к огню, и позволила магии горячей лавиной прокатиться по венам, огладить изнутри предплечья, длинно облизать сухожилия, но в последний момент, когда жжение в венах стало слишком сильным, остановила себя: не будет ничего хорошего, если продержавшись так долго, она все-таки сгорит от простой неосторожности на радость всем ублюдкам.

Помнится, старуха верховная нагадала ей всего лишь горелый подол, а так хотелось сжечь к чертям весь город. Огонь был приветлив, огонь нес утешение, и было что-то правильное, в том, чтобы освободить его из клетки своего тела, спустить его с поводка.

На террасе что-то грохнуло, и с дребезжанием покатилось по склону вниз. Вспыхнувшая в эту же секунду головная боль, заставила ее страдальчески поморщиться. Ее… новое приобретение было очень громким. Мальчишка просто ни на секунду не оставался без движения. В Отделе ему выдали чьи-то растянутые тренировочные штаны, толстовку с чересчур короткими рукавами и старые кеды, в которых он теперь бестолково слонялся вокруг, наступая на развязанные шнурки. Он перетрогал все пустые чашки на чайном столике, придирчиво щурясь поправил картину над камином, поднял с пола какую-то книгу, быстро пролистал и бросил ее на диван. Затем склонился над ее столом, обвел взглядом разложенные шахматные доски. Легонько потрогал уголек, подвигал деревянного конунга, и замер, поймав свое отражение в темном экране ноутбука.

Яра стиснула виски и глубоко вдохнула, выдыхая со страдальческим стоном.

Первым делом, едва вернувшись домой, она побежала в подвал. Ей не терпелось найти отца, и в каком бы состоянии он ни был, заставить дать ответы. Вслух, собственными словами, признать все то, о чем она осмеливалась лишь только думать. А когда ответы будут получены… ну, что ж, по этому случаю у нее уже имелось обещание. Сломя голову Яра бежала вперед, мимо обгорелого провала двери, промерзшего холла и разрисованных морозом окон; стук ее каблуков, рассерженный, нетерпеливый, гулко дробился о покрытые инеем стены, заставляя ее нового гостя неуютно передергивать плечами, и в попытке угнаться за ней быстрее переставлять ноги в одолженных Отделом кедах. Тяжелая противопожарная дверь в подвал распахнулась сама, ведьма влетела в нее, не сбавляя скорости, и устремилась вниз по лестнице, в спешке пропуская ступени и едва касаясь пола на поворотах, пока вдруг не остановилась, как вкопанная. Мощный запах аммиака и фенола ударил по обонянию, из горла ее вырвался дрожащий хриплый звук, полный ужаса и разочарования, быстро превращаясь в крик абсолютной ярости. Рыжий испуганно отпрянул от нее, локтем врезавшись в стойку пыльной хирургической лампы. Лампа закачалась, но не упала, только свет ее немного задрожал, в треть накала освещая расчищенный от нагромождений лабораторного хлама пятачок у стены. Там, в центре сложного алхимического круга, влитого в бетонный пол и сверху еще щедро разрисованного меловыми пометками, перед тем, как поджечь первый этаж в ту самую ночь, Яра оставила тяжелый резервуар из стеклопластика, самый большой, что смогла найти. Кряхтя и обливаясь потом, она протолкнула туда тело своего отца и до краев наполнила резервуар старыми смесями для химер. Смеси эти были остатками его собственных экспериментов, и Яра легкомысленно понадеялась, что по крайней мере эта часть его исследований увенчалась успехом. Пустые канистры из-под них до сих пор неряшливой кучей громоздились у стены и подтекали едким вонючим пятном.

А теперь этот резервуар был пуст.

Плоская крышка, которую она собственными руками положила сверху, цела, но сдвинута, а тройной алхимический круг мокро блестел в свете лампы. Приглядевшись, она заметила, что это не просто лужи, оставленные ею в спешке, а длинный след, ведущий к лестнице.

Ноги подвели ее, предательски смягчившись в коленях. Руки сами взметнулись к голове и зарылись в волосы. Виски внезапным спазмом сдавила огромная белоснежна боль, по-жестокому необъятная, с ржавым и кислым привкусом на языке. Сердце загнанным зайцем рванулось прочь из глотки. Яра, едва соображая кто она и где, несколько раз сглотнула, пытаясь затолкать его обратно в грудь и прогнать изо рта привкус крови, но напрасно, боль только сильнее и глубже вгрызалась в нутро.

Где-то в ее голове весело и торжествующе хохотал Матвей Бажов.

Она даже не помнила, как поднялась в кабинет. Может быть доползла, цепляясь за стены, а может быть ее затащил перепуганный рыжий мальчишка, от беспокойства трещавший без умолку. Хоть немного осознавать себя она начала только после того, как высыпала себе в рот остатки болеутоляющего из последнего блистера и запила все из бутылки с сороконожкой. Это оставило во рту странный вкус, острый, сладкий и немного затхлый, но все же лучше крови.

Она закашляла, раздумывая, не глотнуть ли еще или лучше оставить что есть сороконожке.

– Эй, хватит там шариться! Иди сюда! – крикнула она куда-то в сторону террасы. В голове было немного мутно.

Мальчишка выглянул из-за двери и нерешительно приблизился. Яра прикрыла глаза, пытаясь понять, почему он так ее раздражает, что в нем такого, неприятно царапающего глаз. И, поразмыслив, пришла к выводу, что все в нем какое-то… будто бы немного слишком. Как яркая картинка, вырезанная из журнала. Высокий, ладный, глаза голубые, как летнее небо, ягодно-сочный румянец, и волосы – золото с медью. Удивительный результат для почти неясной полуоформленной мысли. Как могло все это не раздражать?

Ну, это или, может быть, долгая непрекращающаяся головная боль, и его очевидное сходство с Федей сделали ее немного сварливой.

Сходство это, не то чтобы сильно бросалось в глаза, но отрицать его было глупо. Да что там, Яра едва успела прикусить язык, прежде чем окликнуть мальчишку именем брата. Не сдержавшись, она фыркнула в ответ своим мыслям, заставляя его настороженно встрепенуться.

– Как так вышло, что кусок изнанки обрел собственный разум? – спросила Яра, заинтересованно наклоняя голову к плечу. Размашистым движением она закинула ногу на ногу и испытующе уставилась на него. – Знаешь, раньше к нам на эту сторону не приходили разумные твари.

В ответ он хлопнул белесыми ресницами и пожал плечами:

– Я не знаю? Я просто…был? А потом вдруг я уже был в той комнате, ну, среди тех детей. Мертвых. – добавил он, испуганно понизив голос.

Яра понимающе прогудела, задумчиво потирая подбородок. Ее глаза, темные в полумраке, пытливо скользили по его лицу, по пути отмечая все больше схожестей и различий.

– Интересно, очень интересно.

Положив ладони на подлокотники, она впилась кончиками пальцев в потертую кожу и вся вытянулась вперед, к нему, а затем медленно проговорила:

– Я тебе ни капли не верю.

Под расчетливым и давящим взглядом из-под нависших век мальчишка издал несогласный звук, открыл рот, закрыл, в попытке совладать со словами, но не смог и возмущенно всплеснул руками. Но увы, лицо ведьмы совсем не изменилось, взгляд не потерял и толики тяжести, она даже не моргнула ни разу, как и прежде изучая черты его лица.

– Не трудись. Я знаю, что это ты их убил. Остальные, кстати, тоже так думают, хотя не могут знать наверняка. Но я, – она постучала пальцем по подлокотнику, акцентируя внимание, – … я точно знаю.

Мальчишка задержал дыхание, на одну бесконечную секунду мир вокруг будто замер, а потом напряжение покинуло его тело, он передернул плечами и расслабленно прислонился к каминной полке прямо напротив Яры, ничуть не выглядя виноватым. Губы ее сами собой разъехались в саркастичной ухмылке: кто бы мог подумать, для хтонической твари чужая смертная жизнь – суть колыхание воздуха.

Ведьма продолжила:

– Ты знал, что в Отделе висит карта, где один младший лейтенант, как хороший старательный мальчик, которым он, безусловно, и является, отмечает прорывы изнанки?

Ответом ей стала поднятая в ожидании бровь.

– Ну да, – она комично пожала плечами, – у Отдела слишком мало информации, чтобы делать выводы, и все же он думал в правильном направлении.

Яра переместилась, забираясь в кресло с ногами и каким-то образом ее лицо оказалась еще ближе к нему, чем было.

– Но у моего отца тоже есть карта, – продолжила она вкрадчиво. – И он тоже отмечал на ней… всякое. Ведьм, внезапно сгоревших при странных обстоятельствах, далеко от своего дома, в местах, куда бы они обычно никогда не пошли, например. Некоторые из них перед смертью даже успевали сделать химеру, а некоторые – нет. К сожалению, у него была статистика только за последние пару десятков лет, хотя я уверена, что твои попытки тянулись куда дольше. У Отдела, конечно, не так много возможностей отследить подобный случай, но, когда их так много… как видишь, даже Отдел начнет что-то подозревать, не говоря уже о верховном колдуне. Я думаю, – выдохнула она свистящим полушепотом, вытягиваясь еще ближе к нему, будто делясь секретом, – Я думаю, папа ожидал тебя. Может быть, не тебя конкретно, но чего-то, что должно прорваться с той стороны.