Читать книгу: «Сказки безвестной шалуньи», страница 2

Мы декларируем равенство полов, так давайте же будем последовательны, как в декларациях, так и в действии.

Нет секрета в том, что более половины присутствующих побывали в постели нашей весёлой корчмарши. Тихо! – повелительно среагировал седой гном на усилившийся ропот. – Помните: никого нельзя оскорбить фактами более, чем они оскорбляют себя соответствующими поступками! Не секрет также, что все жёны «приватных посетителей» в курсе этих посещений… И они вас простили. Простили безоговорочно, без упрёков. У кого-то иначе? Нет?!

Так будем ли мы последовательны и снисходительны к нашим женщинам так же, как они к нам, или подхватим любопытную человеческую логику, присущую людским особям мужского пола: когда жена застаёт своего «господина» за прелюбодеянием, то это просто неудобная «ситуация» – «господин» решает неотложную проблему воспроизводства кадров! А если «господин» застаёт супругу в объятиях другого, то это – «разврат», жена – не иначе как «ведьма» и её следует передать в заботливые руки инквизиции с перспективой поистине феерического конца на огромном кострище при скоплении злорадствующей толпы, жаждущей жестоких зрелищ!

Так, что ли, по-твоему правильно, «Блюститель»?! Сядь и не выскакивай как демон шахтного провала из табакерки!

– А ты мне рот не затыкай, «Старикашка»! Давно наблюдаю, как ты стремишься к единоличному управлению нашими недоумками.

– Это где ты обнаружил недоумков, сосунок!? – зловеще прогудел рыжий геолог. – В этом Совете каждый решал насущные проблемы уже тогда, когда ты первыми зубами мамке титьку пытался отгрызть!

Поднялся гвалт, почтенные магистры топали под столом ногами и лупили открытыми ладонями по крышке стола. Стратег и хранитель морали, разделённые столом, стояли выпрямившись друг против друга, как символы воинствующей непримиримости.

Но вот по деревянной чашке ботнул молоток председателя. Шум сразу стих, противники опустились на свои места.

– Отмечаю, – зычное эхо под сводами вторило сильному голосу председателя, – что Совет Магистрата не в состоянии принять решение касательно молодого Остбергмайстера, и считаю необходимым обратиться за помощью к Арбитражному Наблюдателю.

Благо, до Арбитражного Наблюдателя было недалеко, а то неизвестно, чем могло бы закончиться заседание Совета в этот раз. Место его располагалось с торца длинного стола заседаний напротив места председателя. Там стояло массивное резное кресло из дорогих пород дерева, оснащённое мягкими сидением, спинкой и подлокотниками, в котором и размещался Арбитражный Наблюдатель со всем возможным удобством.

Это был старейший гном в Совете, да и во всём королевстве. Никто не помнил его возраста, а сам он об этом скромно умалчивал и никогда не кичился возрастным превосходством перед коллегами. Поговаривали, что от крёстной он получил дар бессмертия.

Много лет назад он долгое время председательствовал в Совете, затем добровольно сложил полномочия, на кой счёт высказывалось мнение, что старик выжил из ума и поступок его – не что иное, как результат маразма. Однако, единогласным решением Совета его назначили Действительным Почётным Членом Совета Прошлого, Настоящего и Будущего Времён и присвоили звание Великого Арбитражного Наблюдателя. Должность и звание эти были введены на чрезвычайном внеплановом заседании специально под его кандидатуру – таково было уважение сородичей к феномену своего патриарха. А что делать? Помирать он явно не собирался, так не обременять же бюджет созданием Персонального Дома Престарелых!

На заседания Совета он приходил раньше всех, забирался в своё кресло и мирно дремал, никогда не встревая в, порою весьма жаркие, дебаты и прения.

– Старейший! – обратился к Арбитру председатель.

– А-ась? – очнулся тот от дремоты.

– Нам необходимо твоё мнение по обсуждаемому вопросу.

– Всё в мире предсказуемо, – тут же, как будто и не дремал вовсе, откликнулся Великий Арбитр, – а существующая действительность – результат ошибок правящего конклава, – он традиционно зачитал в начале речи одну из формул мудрости и тихо произнёс:

– Я ничего не советую, я лишь хочу задать вам вопрос. А что если всё пополнение, так воодушевившее нашего стратега, что он – «только «за», унаследует геном отца-производителя и станет запрашивать у крёстных нетрадиционных достоинств? – и, предваряя возникновение противоречий, веско добавил:

– Генетика – наука серьёзная.

В зале заседаний установилась непробиваемая тишина: никто не хотел высунуться в неопределённость первым. Наконец председатель набрался храбрости – ему полагалось по должности – и растерянно вопросил:

– Так, а что же нам делать, Старейший: изгонять или не изгонять??

На что тот степенно ответствовал очередною мудростью:

– А вот здесь стратег прав: чтобы в этом, как, собственно, и во всём прочем, не ошибиться, требуется не делать ничего, – и снова погрузился в дремоту.

Административное сообщество подождало, не скажет ли Великий Арбитр чего-либо ещё, и в полном безмолвии заседатели поодиночке начали разбредаться по домам.

***

В один из вечеров цветущей весенней поры, когда семья собралась за ужином, молодой гном неожиданно встал со своего места, подошёл к отцу, опустился перед ним на одно колено и почтительно склонил голову. Родитель насторожился:

– Надеюсь, фамильному достоинству не нанесёт ущерба то, чем ты решил нас порадовать в очередной раз?

– Дорогие родители, единокровные братья мои! Простите мне беспокойство, причинённое вольно или невольно, в самомнении или по недомыслию моему! Отец! Время пришло: прошу твоего благословения.

– Ну-ну. Ты получишь его, сын, если цели того достойны. Встань и поведай нам, о чём желаешь попросить.

– Наверху правитель людского королевства, называемого Благодатным, объявил о намерении выдать замуж свою единственную дочь. Говорят – она большая умница и редкостная красавица. Последнее правдиво, и ещё она весьма отважна по натуре: несколько раз я видел её на прогулке без свиты и охраны, всего лишь с несколькими подругами, в самых глухих уголках лесной чащи. Это – грация, физическое совершенство и благородство в едином образе. Говорят также, что она начисто лишена высокородной заносчивости и добра к своим подданным. Король призывает женихов со всех ближних и дальних государств, дабы не неволить дочь скудным выбором, и я хочу попытать счастья и жениться на этой принцессе.

– Сын! Это самая причудливая из твоих затей, как дерзкая, так и безумная в равной степени. Что способен дать гном в союзе человеческому существу, кроме отвращения? Наша внешность далека от стандартов человеческой красоты.

– Но я могу преподнести ей то, чего не имеет ни один муж человеческой расы, – дар своего волшебного благословения.

– Если до этого дойдёт! Мне почему-то кажется – тебя прогонят с глаз долой гораздо раньше.

– Попытка – не пытка, батюшка, а люди ещё говорят: бог не выдаст – боров не укусит!

– Что думаешь ты, дражайшая супруга? Выскажитесь и вы, старшие мои сыновья.

– Что ж ты задумал, дитятко? – грустно молвила мать. – Ужель наших женщин не хватает тебе?

– То было юношеское баловство, матушка, а теперь наступила пора серьёзных решений.

– Да пусть его делает, что хочет, – высказал мнение старший брат, – проблем, забот и хлопот поубавится.

– А скажи-ка, братец, – вопросил средний брат, – откуда узнал ты о делах Благодатного Королевства, кто тебя надоумил?

– Стратег…

– Ну, что ж, сын мой! С согласия всей нашей семьи даю тебе моё родительское благословение. Не опозорь родового имени, не подведи ожидания общины: представлять тебе выпадает не только семью, но и весь наш народ.

Кобин, Тоби, помогите брату подготовиться соответственно положению.

***

Полон гостей блещущий великолепием чертог тронного зала. Королевичи близлежащих государств в торжественном бархате одеяний, принцы отдалённых западных владений в плащах и мантиях, подбитых атласом с меховой оторочкой, представители северных земель в колетах из кожи морского зверья, мехах песца и горностая, властители заморских краёв в ярких шелках, белоснежных тюрбанах, украшенных драгоценностями и султанами из перьев райских птиц.

Идёт приём женихов, званых со всех концов земли. Слава о красоте принцессы разлетелась далеко за пределы небольшого королевства, по названию которого не каждый из приглашённых мог вспомнить, где же оно находится, но все они отправились в путь тот час же, как заслышали, что король выдаёт замуж легендарную красавицу-дочь.

Богатые подношения, диковинные подарки – кто-то пытается привлечь внимание щедростью и экзотикой далёких стран; витиеватые речи, лестные комплименты, остроумные каламбуры – ставка на ум, ведь принцесса помимо красоты известна учёностью и весёлым нравом. Каждый предстаёт в надежде и демонстрирует лучшие в своём понимании качества.

Приёмы, более похожие на пиры, где ранее прибывшие удобно располагаются за столами с различным угощением, длятся много дней, поредел поток претендентов. Принцесса не сказала ещё своего слова, но гости уже знают её будущего мужа – воинственного правителя соседнего государства – вон тот, который сидит в массивном кресле обособленно от прочих.

Правитель не молод и выглядит устрашающе: лицо со шрамом через правую щеку, угрюмый взгляд из под низкого лба, раздающий угрозы налево и направо. Пренебрегая торжественными одеждами, он облачён в стальные доспехи. Рядом, расставив ноги, стоит оруженосец, опирающийся вытянутыми руками на крестовину обнажённого боевого меча, острие которого воткнуто в блестящий паркет.

Король с королевой восседают на возвышении в золочёных тронах. Принцесса в окружении молоденьких фрейлин располагается чуть в стороне. Король рассеянно глядит в зал, мысли его тяжелы.

Много лет пытается воинственный правитель подчинить себе небольшое королевство. За это время он захватил треть земель непокорного соседа, и вот теперь решил разом завершить начатое женитьбой на его дочери. Теперь ему ничто не помешает. Скопом все эти женихи могли бы противостоять его силе, но невеста всего одна, и никто не желает променять спокойное благополучие на хаос войны и неясный исход. Поток женихов почти иссяк, и вместе с этим улетучилась тайная надежда короля-отца найти союзника, который стал бы спасителем государства.

Придворный герольд ударил жезлом в пол и провозгласил:

– Дарик из Подгорного Королевства!

– Это ещё кто? – оторвавшись от горьких дум тихо спросил королеву король.

– Этого имени нет в списках приглашённых, – шепнула в ответ королева. – Может он по прямому приглашению принцессы?

В зал вошёл человечек едва ли среднего роста в простом ярко-зелёном кафтане и красных мягких сапожках на широком каблуке. Единственным украшением его наряда можно было признать золотые застёжки на кафтане и на сапожках, одинаковые по форме, но разные по размеру. Был он широк в плечах, имел длинные руки и короткие по сравнению с руками ноги. Широкий кожаный ремень перехватывал его в тонкой талии. Крупные черты лица выглядели непривычно, но не казались чрезмерно отталкивающими. С ним не было ни пышной свиты, ни просто сопровождающих, ни даже слуг, следующих за своим господином с дарами и подношениями, как у других женихов.

Он вошёл в тронный зал походкой тореадора – любимца публики, выходящего на арену под взоры своих почитателей.

– А-ах: гном! – не сдержалась одна из фрейлин принцессы. За столами смолкли разговоры, все с любопытством взирали на нового претендента.

Гном остановился перед троном на должном расстоянии, выставил правую ногу вперёд, левую руку заложил за спину и склонился в приветственном поклоне.

– Распрямитесь, Дарик из Подгорного Королевства, – Вы, с какой стороны ни глянь, не слишком высоки,.. – с ехидцей отметила королева – по залу от стенки к стенке проскакали откровенные смешки – …и поведайте Нам о цели Вашего визита.

– Благодарю, Ваше Величество, за изысканный комплимент! – голос у человечка оказался приятным и сильным, а превосходная акустика донесла его до каждого из присутствующих. – Я, наравне с остальными, пришёл просить руки Вашей дочери, и посему дозволено ли будет мне обратиться непосредственно к принцессе?

Король был добрым и гуманным, и привык прощать королеве невольные грубости.

– Конечно! Конечно же – это не привилегия! – поспешно проговорил он, сглаживая неловкость. – Пожалуйста, прошу Вас!

– Ваше Высочество! – повернулся гном лицом к принцессе и её свите. – Прошу простить мне бестактность появления без письменного приглашения, но я счёл это возможным, основываясь на указе короля, оглашённом через герольдов по всему королевству, где значилось, что каждый достойный муж, достигший зрелости, имеет возможность предстать пред очи принцессы и предложить ей свою верность, руку и сердце.

Мне несколько раз довелось издалека видеть Вас на конной прогулке в лесных владениях, и мне казалось, что красотою Вы сравнимы с волшебным народцем – вечно юными феями и эльфами. Но сейчас, вблизи я вижу, что Вы прекраснее в десятки раз. И если меня во время оглашения указа не обманули уши, как ранее обманывали глаза, то в этот вот миг я стою перед Вами и предлагаю свою верность, руку и сердце: станьте моею женой перед богами, людьми, гномами, а также любыми другими расами, – и я дам Вам ощущение женского счастья, какого до конца Вашей жизни не получит ни одна женщина на земле.

Принцесса внимательно смотрела на говорящего и… молчала. Вместо неё заговорила первая фрейлина.

– Вас, господин гном, подвёл не слух, а школярская невнимательность. Похоже, Вы, выслушивая указ, не обратили должного внимания на слова «достойный муж», или для Вас остался нераскрытым смысл данного определения.

Гном широко улыбнулся, в глазах промелькнул озорной бесёнок:

– По каким основаниям юная леди готова обвинить меня в дремучем невежестве?

– Вы и вправду хотите это услышать в присутствии всех этих блистательных особ?

Гном лишь недоумённо развёл руками:

– И желательно по пунктам.

– Что же, пожалуйста! Во-первых. Шастать по лесному бурелому в зарослях крапивы и репейника в столь простом одеянии, может быть, весьма практично и оправданно, но являться ко двору неуместно и оскорбительно. Оглянитесь: здесь нет никого, в одеждах менее представительных. Властитель соседнего государства в рыцарских доспехах не в счёт – по обету или по прихоти он не снимает их в течение двадцати лет.

– Ну а мне двадцать лет непозволительно было носить такие одежды: в Подгорном Королевстве это парадная форма магистрата – правителя, по-вашему, или близкого члена его семьи. А по лесному бурелому с репейником сподручнее продираться в брезентовой робе и кирзовой обуви, хотя это и не удел подгорного народца. Во-вторых?

– Знатная особа не является ко двору без свиты! У Вас в Подгорном Королевстве не нашлось пары друзей, готовых сопроводить до дворца и хотя бы ради приличия, если уж Вы не способны содержать прислугу, изобразить ближайших сподвижников?

– У нас, в Подгорном Королевстве, не принято содержать прислугу по принципу «одень», «подай», «принеси». Бывает, содержат повара, управляющего и горничных, которые также воспитывают маленьких детей и посвящают юношей в тайны женского пола. На этом и всё. Нет ни личной охраны, ни гвардии, ни подсобных работников. Будет в-третьих?

– Явившись к принцессе без памятного подарка Вы демонстрируете свою бедность или верно утверждение, согласно которому все гномы по природе – неимоверные скряги?

– Не следует путать, миледи, трудягу гнома с ростовщиком лепреконом. Мне, напротив, кажется недостойным без надобности демонстрировать тривиальные подарки, потакая чувствам примитивного вещизма, когда есть возможность предлагать истинное женское счастье. А всё остальное – оно здесь, в замке: и сопровождающие, и подарки, но стоит ли загромождать пространство тронного зала ради пустой демонстрации в угоду мелким условностям?

– Признаю, сударь, – вступила в разговор принцесса, – Вы – умелый оппонент. Честь Вам и хвала! Но поясните всем нам, каковым Вам видится «истинное женское счастье». Все претенденты на мою руку обещают осчастливить меня в замужестве – в этом Вы не оригинал, – но никто не ответил на простой, вроде бы, вопрос: «как»? Вам это по силам? – принцесса обворожительно улыбнулась. Она была умной и очень просвещённой, и любила задавать коварные вопросы.

– Да, Ваше Высочество! – с достоинством отвечал гном. – Я обещаю Вам, что в постели Вы будете кричать от удовольствия по двенадцать раз за ночь каждый день Вашего лунного месяца.

Принцесса зарделась и в смущении прикусила очаровательную губку. В зале поднимался бранный шум и издевательский смех. Всё перекрыл возмущённый вопль королевы:

– Да как смеешь ты, мужлан, предлагать такое высокородной принцессе? Стража! Гоните его плетьми прочь, и гоните до тех пор, пока не сойдёт семь шкур со спины невежы!

Гвардейцы бросились исполнять приказ королевы, гости повскакали из-за столов, ожидая кровавой потехи.

– Остановитесь! – не тронувшись с места крикнул гном – будто гром грохнул под сводами тронного зала – да так, что задрожали витражи и покосились свечи в канделябрах. Все застыли там, где их застал громоподобный оклик, и в зале установилась тишина. – У меня ещё есть, что вам сказать – добавил он совсем тихо.

– Не смейте его трогать! – воскликнула принцесса. – Пусть говорит.

– Спасибо, принцесса! Ваши Величества! Что так возмутило Вас в моём пусть весьма откровенном, но честном предложении? Разве я предлагаю нечто иное, нежели все они? – Гном, выставив руку за спину, неучтиво обвёл указательным пальцем толпившихся позади женихов. – Как сказала Её Высочество, ни один из них не осмелился ответить на «простой» вопрос, и Вы принимаете это за правила изысканного тона? А может быть дело в том, что никто из них попросту не может предложить ничего подобного, и потому предлагает взамен роскошь, диковинки, материальную обеспеченность – эти неестественные заменители и женского, и общечеловеческого счастья?

– Теперь он оскорбляет нас! – выкрикнул представитель далёкой восточной страны. – В наших гаремах по триста и более жён, не считая простых наложниц!

– И сколько из них именуются «любимой женой»? А сколько из них видели Вас в интимной близости один раз в жизни?..

Гном подождал, но ответа не последовало, и он продолжал:

– Но все составляющие беззаботной жизни у принцессы есть. Что же ещё можно добавить к этому: ещё больше диковинных вещей, роскоши? А чувств, ощущений, веселья и радости?

Ваше Величество, – обратился гном непосредственно к королеве, – я предложил основную составляющую, а всё остальное, что эти нарядные господа и высочества преподносят принцессе как высшие ценности, для меня лишь приложение, желательное, нужное, но всё же не обязательное приложение для достижения женского счастья. Ведь Вы тоже женщина, и должны хорошо это понимать.

В свою очередь, я прекрасно осознаю, что если бы точно так же, слово в слово дал ответ на вопрос Её Высочества не в переполненном почётными гостями тронном зале, а где-то наедине в затемнённом алькове, и, если бы принцесса позже поделилась моим откровением с любимой матушкой, оно бы не вызвало столь бурной реакции и Вашего гнева. Простите мне дерзкую прямолинейность, но если бы Её Высочество повторила свой вопрос снова, я и сейчас ответил бы так же!

Королева не желала сдаваться. Она тяжело дышала, на лице проступили красные пятна, глаза блестели как у разъярённой фурии. Обстановку вновь разрядил гуманный король.

– Всё это Мы понимаем и прощаем Вам неловкую прямолинейность по причине Вашей подкупающей искренности. По крайней мере, Вы в своих убеждениях тверды и в поступках последовательны, что изобличает наличие волевого характера. Но в данном деле есть и некоторые другие аспекты, помимо… хм-м… создания гармоничного брака. Принцесса – единственная Наша дочь, и нет наследника мужского пола. Потому будущий зять должен стать Нам сыном и в положенный срок сменить Нас на престоле королевства. Таким образом, претендент на руку Её Высочества должен обладать какими-никакими навыками управления государством.

– На мой взгляд, управлять государством не сложно, Ваше Величество. Я далёк от представлений, что оно управляется само, но это похоже на управление семейным бюджетом с необходимостью незамедлительного решения периодически возникающих проблем. Гномы хорошо умеют управлять семейным бюджетом.

– Это было бы верно, если бы управление государством всецело лежало в области экономики. Но есть ещё такие гнусности, как политика, и вовсе неприятные реалии вроде военных действий.

– Нет-нет, Ваше Величество! Как сказал в грядущем-будущем один теоретик развития общественных формаций, то бишь государства, политика – концентрированное выражение экономики, а война – продолжение политики насильственным путём. Так что всё в управлении сводится к экономике.

– Не встречал таких определений. Вам нигде не попадалось? – обратился король к своей дочери.

– Нет, Ваше Величество, – с досадой отвечала начитанная принцесса.

– О, не огорчайтесь, Ваше Высочество, не обращайте внимания Ваше Величество! Эти определения появятся и будут в ходу лет через восемьсот.

– Тогда откуда они известны Вам? – задала коварный вопрос принцесса.

– Одна весьма мудрая, но престарелая лесная ведьма в благодарность за пару подаренных ей великолепных… – взглянув на королеву, гном замялся, – м-да… в общем, можно сказать, за предоставленную возможность вновь получить определённые ощущения времён её буйной юности, как-то показала мне, как просматривать картины реального будущего, с чем я, естественно, очень быстро переусердствовал. Мне довелось познать массу полезного, и для себя, и для всего подгорного народца, за что я удостоился особой благодарности нашего стратега. Но с некоторых пор я стал путаться в объёме информации… знаний, я хотел сказать, и хронологии событий; тем не менее, это никоим образом не мешает мне оценивать сложившуюся ситуацию и находить решения с учётом всего информационного массива… накопленных знаний, то есть.

Однако, Ваше Величество, должен Вам признаться, что в правители я не гожусь. Для этого я несколько ленив. Мне до зевоты противно разбираться в текущих делах, выслушивать жалобщиков и просителей, решать кто прав, кто виноват, и утверждать судебные приговоры. Зато я всегда смогу дать Вам нужный совет, найти равноценную замену тому или иному решению.

– А когда меня не будет?

– Будет Ваша супруга, или Её Высочество, а в дальнейшем её дети – Ваши внуки, продолжатели Ваших дел. Гномы живут много дольше людей, и я буду служить верой и правдой, словом и честью всем им, всему новому роду.

– Что же, это любопытно. А не опробовать ли Нам Ваши способности на конкретном примере?

– Я готов, Ваше Величество.

– В настоящий момент Мы испытываем некоторые затруднения, – король упёрся взглядом в воинственного правителя соседнего государства, который снисходительно отхлёбывая вино, внимательно наблюдал за ходом беседы поверх серебряного кубка, – в плане боевой эффективности нашей армии.

По мнению военного министра Нам следует втрое увеличить расходы на содержание армии и армейского хозяйства, соответственно повысить налоги и сборы, перераспределить бюджет: урезать социальные гарантии и усилить военные дотации.

Главнокомандующий со своей стороны требует треть бюджета направить на восполнение живой силы за счёт привлечения наёмных войск, ещё треть выделить для поддержания боевого духа тяжёлой рыцарской конницы и в этих целях заменить им стальные доспехи на парадный вариант – с золочением, чернением, чеканкой и гравировкой. Он предлагает также провести тотальную мобилизацию среди простого населения для фортификационных работ с последующим зачислением мобилизованных в пехотные части, которые затем следует оснастить длинными копьями, кожаным доспехом и деревянными щитами.

Должны ли Мы согласиться с этим для повышения боеспособности королевской армии?

– Нет, Ваше Величество. Если совершить все эти действия, в королевстве некому будет выращивать урожай, и в следующем году Вам, может статься, не с кого будет собирать подати. Вслед за этим Вы останетесь без наёмников, без регулярной армии и в результате – без королевства.

– Что же, по-Вашему, мне надлежит сделать?

– Снять с должностей военного министра и главнокомандующего: много воруют, а толку, как погляжу, – ни на грош. Первого перевести министром военной промышленности – кое-какой административный опыт у него есть, второго уволить вовсе.

– На новой должности министр перестанет воровать?

– Нет, конечно, Ваше Величество. Но промышленное хозяйство проще контролировать, поскольку всё всегда находится на своих местах, требует одинаковых затрат вне зависимости от боевых действий и наладить учёт готовой продукции, валовые объёмы которой в конечном итоге определяют сферу ответственности министра, его компетентность и административную полезность, достаточно легко.

– Если меня уволят, – встрял в разговор главнокомандующий, – я уйду на службу к Вашему противнику!

– Ты слышишь, – сбившись с официального тона горестно вздохнул король, – чем он меня шантажирует? Как же мне быть? Мы и так еле сдерживаем соседа, а если генерал уйдёт к противнику, мы проиграем – он знает наши государственные тайны!

– А какое наказание предусмотрено у Вас за измену?

– По закону?

– !

– По закону – смертная казнь.

– Ну так и отправьте его на плаху. Лидер одной восточной державы из того же отдалённого будущего сформулировал на досуге любопытнейший принцип: человек – это проблема; нет человека – нет и проблемы.

– Действительно любопытно. Однако в данном случае несправедливо: он же ещё ни в чём не виноват, кроме воровства, а когда будет уволен, то становится волен и наниматься к кому заблагорассудится. Как быть с этим параграфом его гражданских прав?

– Да! Как быть? – не преминул вставить вороватый вояка.

– По элементарной логике, Ваше Величество, и историческим прецедентам.

Ну, самое первое: пока не ушёл, вроде бы, казнить рановато, а как переметнётся – уже поздно, да и невозможно.

Второе. Уйти он волен к кому угодно, это так, но использовать государственные тайны против своего государства не имеет права – это государственная измена.

И третье: а зачем Вашему противнику принимать его на высокую должность, если не попользоваться знанием государственных тайн против Вас?

Получается, что с обнародованием своего намерения генерал обрёл статус потенциального изменника, и не столь важно, реализовалось то намерение или нет. В истории немало фактов, когда виновного казнили и за меньшее, а по обычаю божественных фараонов и вовсе ни за что: когда у фараона отпадала надобность в том или ином высокопоставленном лице, лицо это получало от своего правителя шёлковый шнурок, на котором в течение суток обязано было повеситься и таким образом завершить карьеру.

Отправьте генерала на плаху превентивно – и дело с концом.

– Превентивно? – переспросил добрый король.

– Упреждающе – подсказала принцесса.

– Ну нет! – твёрдо произнёс Его Величество. – Это не гуманно! Смертную казнь в королевстве не совершали с момента Нашего восшествия на престол.

– Правильно ли я понимаю, Ваше Величество, что мне следует поискать другое – гуманное решение проблемы?

– Тебе, недомерок, пора понять, что следует пойти поискать другую невесту, – воинственный правитель отшвырнул серебряный кубок, – пониже росточком и положением. Хватит испытывать терпение королевской четы, знатных гостей и моё тоже. Меня давно подмывает оттяпать тебе нос заодно с ушами и заставить сожрать без соли и перца.

При последних словах сюзерена оруженосец качнул вперёд-назад мечом, демонстрируя готовность к исполнению своих обязанностей.

– Ну что примолк? Расхотелось свататься к этому слабаку с его учёной пигалицей? Правильно: они – мои и королевство скоро станет моим. Сваливай по-быстрому в свои подземелья, пока ещё цел, и чтоб я тебя здесь больше не видел.

– Сэр, – обернулся гном к воителю, – я могу называть Вас сэр? Ведь Вы – сэр, то есть рыцарь, не правда ли?

– Ну!

– Так вот, сэр! Мне не расхотелось свататься к Его Величеству. Наоборот – прибавилось азарта: с Вами тут такие занимательные образуются дела, сэр! А какие раскрываются с делами теми перспективы!! Дух захватывает, сэр, и потому я не собираюсь сваливать отсюда ни по-быстрому, ни потихоньку!..

А почему Вы так агрессивны, сэр? Может быть, суровый родитель и даже вместе с дедушкой обихаживал Вас ремнём до совершеннолетия? Сэ-эр??

– Я же не интересуюсь, кто обучал тебя так вдохновенно врать!

– Все мои слова – истинная правда, сэр. Называя лжецом, Вы провоцируете меня на поединок?

– Я не оскверню благородного клинка поединком с быдлом.

– Что ж такого особенного в Вашем клинке? Обычная высокоуглеродистая сталь специфической закалки, не более.

– Да знаешь ли ты, о чём говоришь? – возмутился воитель. – Клинок ковал лучший мастер в трёх частях света. Его знания и секреты дают возможность изготавливать самое лучшее оружие в мире. Его клинки самые твёрдые, самые надёжные, всегда идеально сбалансированы, а потому наиболее удобны в бою. Я отдал за него всю добычу с двух разграбленных городов.

– Вероятно, упомянутые города представляли собой никчёмные, позабытые богами деревеньки, в которых и взять-то было почти нечего?

– Нет! Это были полноценные города, окружённые рвами с проброшенными через них подъёмными мостами, которые вели к укреплённым воротам в высоченных крепостных стенах с боевыми башнями, бойницами и прочей фортификацией. Там, с надеждой отсидеться, пряталось толстопузое купечество, сберегавшее тугую мошну и полагавшее себя недосягаемым… Всё досталось победителю, то есть мне, мой саркастичный коротышка… или – не силён в грамматике – правильно будет сказать моя коротышка!? Ххы-гы-гы-гы! – воитель запрокинул голову и ухватился за бока, изображая мрачное веселье.

– Да извращайтесь в словесах как угодно, лишь бы объект речи ясен был, а что касается меча – Вы здорово переплатили, сэр! Что вообще знают мастера человеческой расы о рудах, металлах, способах их обработки?

С Вашего позволения, Ваше Величество: ну-ка, юноша, – обратился гном к оруженосцу, – рубани этим знаменитым мечом, если разрешено будет твоим сюзереном, вон по тем доспехам!

Оруженосец посмотрел на воителя, взглядом испрашивая соизволения. Правитель согласно кивнул:

– Не опозорь меня, иначе не видать тебе рыцарского звания!

Юноша подошёл к скреплённым воедино доспехам, в виде украшающей статуи помещённым в нишу при входе в зал, взял меч двумя руками, принял боевую стойку и с полуоборота ударил по грудинной части панциря. Пустотелая статуя отлетела вглубь ниши и, ударившись о стену, зашаталась готовая упасть. Упасть ей не позволил гном, оказавшись рядом за мгновение до этого. Он ухватил её за наплечник и вытащил на более освещённое место.