Читать книгу: «Грог. История орка»
Часть 1
Глава 1
Конец апреля, пахота только началась. Четверо волов тянули плуг, а Грог крепко держал его, прожимая вниз. Плотная глинистая почва вспучивалась под напором железного лемеха и переворачивалась. Следом шёл отец Грога и вёл вола с бороной, за ним шагали братья, щедро рассыпая зерно из лукошек. Всё как обычно. И как обычно двух волов пришлось взять у дядьки и у соседа. Потом и они пару им одолжат: так каждая семья свой участок и вспашет.
А время уже было к полудню, пекло знатно. Пот заливал глаза Грога, заставляя всё чаще утираться рукавом. И желудок начинал бунтовать, требуя прерваться на обед.
– Бать, до конца поля и всё – время!
– Давай ещё ходку! – отозвался Мереог.
– Ну, давай…
Они дошли до края поля, развернули волов и пошли дальше, а минуты тянулись как падевый мёд. Сил не было терпеть всё это.
Наконец и Мереог поддался усталости и прервал работу. Братья тут же остановились. Грог посмотрел на старшего, Олога, и тот выразительно похлопал себя по животу, намекая на огромное желание заполнить его чем-нибудь сытным. Затем Грог глянул на младшего, Домлога: тот уселся на траву рядом с распаханной землёй и выглядел совсем измученным. В свои десять лет Домлог очень старался во всём быть наравне со взрослыми, но сил ему пока не хватало. Тем не менее, на трудности он не жаловался.
Они возвратились домой. У калитки их встретила Мереша. Она была самая младшая в семье, трёх лет от роду. На нежно-оливковом личике девочки засветилась радостная улыбка:
– Вернулись! Вернулись!
Ей обязательно надо было со всеми обняться, и только после этого она побежала к матери, крича, что пора накрывать на стол.
Грог с нетерпением ждал, пока отец и Олог ополаскивали лицо и руки у бочки с водой. А вот бы как в детстве сбегать к речке да понырять! Наконец, очередь дошла до него и до Домлога. Младший брат, уже немного отдышавшийся после пахоты, с энтузиазмом схватил черпак.
– Подставляй лапы!
– А ты лей не мимо, – проворчал Грог.
Домлог в ответ сгримасничал, выдвинув вперёд нижнюю челюсть. Клычки у него сразу стали ещё заметнее, хотя для его возраста они и без того были более чем внушительные.
– Это так ты всех детишек в округе пугаешь?
– Никого я не пугаю! Меня и так все слушаются, – захохотал мелкий озорник, пытаясь изобразить на лице что-то ещё более зверское.
В доме уже почти накрыли стол. Гроша, мать семейства, продолжала возиться у очага, жена Олога, Олша, заканчивала расставлять миски и чашки. Мереша, конечно, помогала.
– Мы похлёбку сварили, – гордо объявила она.
– Замечательно, солнышко, – похвалил Мереог дочку, берясь за ложку – Мы тоже неплохо потрудились. В этом году – даст Знающий – будет хороший урожай, и ты, Олог, спокойно дом построишь.
– На всё воля Знающего, – отозвался Олог, ловя взгляд жены.
В прошлом году с урожаем была беда из-за засухи, и семье важнее было собрать нужное количество зерна, чтобы и налоги заплатить, и на посев оставить, и самим что-то есть. Тут не до новых изб. А теперь Олог с Олшей ждали первенца, и в любом случае задержатся в отчем доме: в большой семье нянек больше.
Самое забавное, что матушка тоже была на сносях, и скоро в доме будут два горлопана.
Дальше разговор опять будет вертеться вокруг пахоты и посевов, перекинется на хозяина земли и его поборы, завернёт к теме пополнения в семействе и снова – к дому для Олога. Ещё обсудят старших детей, которые уже живут отдельно, а потом и других родственников. Если к тому времени еда в тарелках и питьё в кружках не закончатся, начнут обсуждать дела соседей.
А дальше… снова в поле – пахать. И самое ужасное для Грога – это то, что вечером, когда каждый будет занят своим делом, ему делать будет абсолютно нечего. Да, он будет помогать с починкой утвари, если потребуется, но это ему откровенно в тягость. После смерти деда ему в тягость вообще вся его крестьянская жизнь. Раньше он мог часами слушать его рассказы о прошлом, которые, так или иначе, касались прадеда.
Прадеда звали Марлог, он был солдатом в армии Аш-Тгара и участвовал в возвращении земель народа орков. Это он построил этот дом и…определил судьбу своих потомков на несколько поколений вперёд, сменив меч на соху. Меч, правда, до сих пор хранился в семье и считался её реликвией, дед частенько доставал его из своего сундука и показывал Грогу, как с ним управляться. Грогу это учение нравилось даже больше дедовых рассказов, и старик вырезал для них деревянные мечи и потихоньку обучал внука.
«Вот бы взаправду пойти воевать», мечтал вслух Грог, будучи мальчишкой. Но дед только посмеивался: «Куда тебе до воинов. Это мы с тобой, так, играемся, а настоящие вояки этим живут. Твоя доля – пахотная». Такие разговоры возникали часто, и старый орк всегда напоминал о том, что война – ремесло опасное, но учить внука не переставал. Но в последние годы, когда здоровье его стало ухудшаться, пришлось довольствоваться только рассказами и разговорами. А год назад деда не стало. С тех пор Грог был сам не свой, и всё больше чувствовал, что он чужой в отчем доме.
***
– Эге-ге, брат, вот ты где!
Грог поморщился: он этим вечером специально ушёл к реке, к звенящим над нею комарам, чтобы его не трогали, но Ологу, видимо, очень надо было его отыскать.
– Да куда ж я денусь, – буркнул парень в ответ.
– К девчонке какой-нибудь убежал бы. К той же Тирше. Олша говорит, ты к ней часто
наведывался.
– Ну, было. И прошло.
– Что так? Другая приглянулась? Ты ещё погулять можешь, выбирай да бери, – хохотнул Олог и
принялся собирать мелкие камешки, чтобы потом сидеть и кидать их в воду.
Грогу захотелось скинуть братца в речку и уйти куда-нибудь ещё дальше, чтобы точно не нашли.
– А потом оглянуться не успеешь, а ты уже женатый орк и от тебя хотят детишек, – закончил мысль Олог, отправляя в воду первый камешек.
– Прямо как ты, – не удержался Грог. – А на свадьбе самым весёлым был, помнится.
– А что делать-то было? Грустить? Последний день свободной жизни был!
Второй камешек полетел в воду.
– И что, совсем уже ничего не радует?
– Ну почему, – казалось, Олог немного смутился и задумался. – Праздники, гуляния, ярмарки… Дом, вон, скоро будет свой. Да и если сын родится, тоже ух как повеселюсь. Только раньше это всё каким-то другим было: веселился без оглядки, без мысли о том, что вот закончится праздник, и снова обычные дни потянутся. И Олша, нет-нет, да начнёт пилить из-за ерунды какой-нибудь.
Третий камешек исчез со звучным «бульк». Оба брата молча смотрели на расходящиеся от него круги. Внутри Грога поднялось чувство безысходности, но оно практически сразу столкнулось с раздражением: «Семейка хочет меня женить!»
Да, ему пора было заиметь семью, семнадцать лет как-никак, но желания это делать не было совсем. Погулять с кем-нибудь из деревни, а лучше из соседних деревень – это да, а обзаводиться семьёй – не дай Знающий в такое вляпаться!
И как назло, наутро мать попыталась выспросить у него про Тиршу.
Глава 2
«Сбегу! – злился Грог, увязая ногами в распаханной земле. – Возьму меч прадеда и запишусь в армию Тирифа. И гори всё синим пламенем!»
Тириф с конца прошлого лета не мог поделить с северным соседом, Таэртоном, какой-то кусок земли. Вроде ж и там, и там люди живут, одна раса, а договориться не могут. Тириф уступал Таэртону и в размере территории, и в численности армии, и потому охотно принимал в свои ряды не только собственных крестьян, но и наёмников из Нэсса и даже орков. Ещё и отшучивался, что таким образом компенсирует потери своих территорий. Ну да, орки, прежде жившие в горах Амбенглос, с этих гор спустились и захватили земли вдоль Серебрянки. И Тирифу пришлось с этим смириться.
Это случилось почти век назад, когда разрозненные племена орков объединились под знамёнами Аш-Тгара. Он выбрал правильное время для войны за территорию: правитель Тирифа был юн и неопытен и не смог дать должный отпор, а экономика страны заметно просела из-за конфликтов с южными соседями: кошки, как обычно, делили рынок.
Орки воспользовались сложившейся ситуацией и заняли довольно большую территорию и очень быстро влились в экономику материка, в первую очередь, дав тем же кошкам выгодные условия для торговли в новом государстве, которое гордо назвали Оршдор – земля орков.
Немаловажную роль во всей этой истории сыграло наличие серебра в горах. Рудники помогли Аш-Тгару откупиться от Тирифа. Естественно вознаграждение получили только несколько приближённых к королю особ, которые и убедили его подписать с орками мирный договор. Торговля с соседями тоже быстро наладилась благодаря этим рудникам. Да-да, тот же Тириф, немного поостыв, начал торговать с Оршдором. Но самые серьёзные траты шли на укрепление границ: строительство застав и крепостей, содержание гарнизонов и дозоров. Мирный договор – штука хорошая, но зевать всё равно не стоит. Эльфы и многие люди до сих пор видят в орках опасных дикарей. И – вот незадача – у них у всех есть письменные свидетельства того, что все обжитые людьми и эльфами земли изначально принадлежали зеленокожим.
Несколько веков назад, когда люди приплыли к берегам нового для них материка, они очень обрадовались и решили, что будут тут хозяевами. Они поспешили дать материку имя Дэолет. Но вскоре обнаружилось, что он уже населён незнакомыми им существами – орками. Измотанные после длительного морского пути и сильного шторма, люди долгое время жили со своими новыми соседями в мире, восстанавливая свою численность. А после стали забирать себе всё больше и больше земель, развязав кровопролитные войны. Может, у орков и был шанс выдворить захватчиков, но пришедшие из-за моря эльфы присоединились к людям и не оставили им ни шанса: зеленокожие были вытеснены и изгнаны в горы. Поэтому в глазах каждого орка начатая Аш-Тгаром война была войной за свободу и за право жить на родной земле. Хотя бы на её части…
Под ногу Грога подвернулся особенно большой ком земли, и он чуть не упал. Молодой орк удержал равновесие, шагнул вперёд за плугом и угодил в воловью лепёшку. Дальше он шёл, вполголоса ругая скотину и пытаясь стряхнуть навоз с обувки.
«Точно сбегу!» – мрачно пообещал он себе.
Как ни странно, к вечеру его решимость никуда не делась. Мысли бродили вокруг дедова сундука и границы, до которой всего полтора дня пути по большаку. Единственной неприятностью, которая виделась Грогу, были стражи. Они и обсмеять могли и, что хуже, преградить путь – просто из принципа: куда это рабочая сила убегает? Он, конечно, их обойдёт потом, но это потеря времени.
Ещё мучила мысль об армии самого Оршдора. Всё-таки воевать за людей – это как-то неправильно, но… в Оршдоре крестьян в солдаты не записывали. Армия здесь – структура с жёсткой иерархией, в которую входят аристократы и зажиточные горожане. А крестьяне нужны, чтобы содержать воинов. Может, начни королевство войну, было бы сделано исключение, но нынешний Великий Вождь правил осторожно и не допускал серьёзных конфликтов.
Так что либо Тириф, либо утро снова начнётся с пашни.
Поздно вечером, когда домашние уже улеглись спать, Грог быстро собрал вещевой мешок: сунул туда запасную одежду, старый плед, которым обычно укрывался, свою посуду (тарелку, кружку, ложку) и немного еды. Меч прадеда в потёртых ножнах он завернул в льняную ткань и запихал туда же. Повесить его на пояс Грог не решился, представив себе эту нелепую картину: в крестьянской рубахе и с мечом. И не страшно, что обсмеют, главное – не отняли бы! Вот дойдёт до военного лагеря, подучится там, и можно будет из себя что-то строить, и показывать меч. А пока хватит и того, что он торчит из мешка как ярмарочный шест.
Ещё Грог стянул с кухни нож. Если в Оршдоре с разбойниками было просто – их просто не было, то на территории людей они попадались на каждом шагу. По крайней мере, так рассказывал бродячий люд. А вот денег он не взял: весь невеликий денежный запас семьи хранился на чёрный день и, с учётом прошлогоднего неурожая, мог им очень скоро понадобиться, а он – парень крепкий и рукастый, найдет, как заработать.
Уже стоя у калитки, Грог обвёл взглядом двор и дом. Взгляд остановился на бочке с водой, у которой он сегодня отмывал от навоза башмак. Парень сплюнул, закрыл за собой калитку и пошёл прочь.
Путь он выбрал через пустырь за деревней: идти по улице не решился, чтобы не потревожить собак и свиней. И те, и другие, могли бы поднять шум. А любимая свинка гончара и вовсе была способна вышибить калитку!
Оркские свиньи породы дороф – это, в общем-то, боевые животные. На них ездили верхом и даже воевали. Когда на тебя мчится кабан два на три метра с кривыми клыками, про всадника на его спине уже даже не думаешь.
Грог шёл всю ночь и встретил рассвет в березняке недалеко от большака. На отдых он устроился там же, привалившись к пятнистому стволу и накрывшись пледом. В дрёме ему привиделось, будто братья кинулись за ним в погоню, и надо срочно бежать. Парень вздрогнул, распахнул глаза и схватился за мешок. Вокруг никого не оказалось, и он тяжело вздохнул. Хорошо, что это просто сон, но что там сейчас дома?.. Его, конечно же, уже хватились. Его отсутствие – это ещё ничего, а вот отсутствие вещей – уже совсем другое: ясно, что сын не прогуляться вышел.
Как скоро семья придёт к выводу, что бежать за Грогом надо к границе? Он, ведь, и в город мог уйти, в Тагал, к примеру. До него всего день пути. И не стоит ли сойти с большака, чтобы не попасться?
А впрочем… С чего Грог вообще взял, что его будут искать и возвращать? Мать с сестрой, конечно, поплачут, бабы ведь, а отец с братьями, может, плюнут, да и не станут ничего делать – пахать пойдут.
И всё-таки тяжело на сердце: оставил их в самый сезон, когда каждый работник на вес золота. От таких размышлений, да ещё и при мысли о беременной матери, Грога совсем придавило чувство вины. Но уже через несколько минут пришла утешительная мысль: многочисленная родня им наверняка поможет. А он свой путь выбрал и должен идти вперёд: солнце вон уже как высоко поднялось.
Большак, по которому шёл Грог, почти вплотную подходил к полноводной после таяния снегов Серебрянке и соседствовал со сторожевой башней. Стражи были на своих местах, но одинокий путник их не заинтересовал. Это и ободрило, и воодушевило молодого орка. Его воображение, наконец, перестало рисовать, как воины смеются над ним и советуют убраться восвояси и не позорить перед людьми ни свой род, ни тем более страну.
Часа через два Грог увидел пашни, а на них – людей. Бледные после зимы и одетые фактически так же, как и он, они шли за волами, тяжело переставляя ноги. Среди них выделялись чуть более низкие и коренастые фигуры – полуорки. В приграничье это обычное дело: притёрлись народы, притерпелись, глядишь, и перестали друг от друга нос воротить. Да и случаи кражи женщин тоже бывали, и не всегда похитителями оказывались орки.
Говорили, что в первые годы после войны люди не решались селиться так близко к границе, и тут лежала разорённая пустошь. Но деваться было некуда: земли крестьянам откровенно не хватало и не хватает – со всех сторон соседние королевства, а с запада вообще море, – вот и пришлось на свой страх и риск возвращаться к покинутым хозяйствам.
Грог свернул с большака к стоящей на пригорке деревеньке, и махнул рукой одному из полуорков. Тот ответил таким же жестом и пошёл ему на встречу.
– Здоро́во! – поприветствовал полуорк, подойдя.
Он был чуть выше Грога, и кожа была не оливково-зелёная, а лишь с зеленоватым отливом.
– Здоро́во! Есть тут, у кого переночевать? А может кто и за работу какую заплатит?
– Да есть. Если переночевать, то у меня в хате можно. Точнее, в сарае. В самой хате ни угла свободного не найти. А подзаработать лучше в соседних Лужках. Там у моего дядьки хозяйство большое, и рабочие руки всегда нужны.
– За приглашение спасибо, сарай сойдёт. А до Лужков не дойду, уж извини.
– Лады, – пожал плечами полуорк. – Я, кстати, Виль.
Имя резануло слух: человеческое. В Оршдоре он был бы каким-нибудь Вилогом. Окончание «ог» показывало принадлежность к простым рабочим и крестьянам. У аристократов же имена оканчивались на «ар». У женщин так же: имя с «ша» – не знатная женщина, с «уг» – знатная. Олша – крестьянка, а Олуг – уже уважаемая госпожа.
Хоть нанимать Грога Виль и не собирался, а работу всё равно нашёл – в обмен на стол. Так что до ужина молодой орк и дров наколол, и часть ограды починил: в хозяйстве полуорка была молодая свинка дороф, облюбовавшая несколько досок забора, о которые постоянно тёрлась боками. Так что починкой забора периодически занимались все члены семьи.
За ужином Виль прямо-таки завалил Грога вопросами о том, как там, в Оршдоре, но все они больше касались прошлогодней засухи и надежд на новый урожай. Грог старался отвечать как можно более коротко и не показывать, что тема ему не интересна. Ему тоже было, что спросить, но приходилось ждать, пока Виль удовлетворит своё любопытство.
Наконец, ужин закончился, и довольный хозяин умолк.
– Спасибо тебе за стол, и твоей хозяйке, – Грог почтительно кивнул женщине у очага. – А что слышно с ваших границ с Таэртоном? Одолеваете?
– Да какой там, – махнул рукой Виль, поудобнее усаживаясь на лавке. – Зимой не воевали, конечно же. Но с месяц назад были вести, что снова начали, и наших теснят. Да и вербовщики исправно туда-сюда бегают по королевству. До сюда, правда, не добегают… пока. Вроде, людей лорда Сеймура Беркли с позиций вытеснили. А он не абы кто, у него воинского опыту о-го-го, не зря же он генерал!
– О как. Да, не хорошо.
– Может и не хорошо, но только мы им землю не уступим. Вон, чего захотели – Медоланд им отдавай! Если б на болото какое позарились другой разговор, а они – на Медоланд!
– А что там за земля?
– Заливные луга! Там Каприза на два рукава делится. За верхним рукавом Таэртон, а всё, что ниже – уже Тириф. Так всегда было. Но король Мэриан решил, что всё неправильно, и надо передвинуть границу до нижнего рукава Капризы.
– То есть отхапать самые хорошие земли, – понятливо закивал Грог.
– Вот да! – Виль аж покраснел от такого беспредела. – Графство Медоланд как раз посередь рукавов Капризы. А это приличный кус земли, и людей там прилично жило. А что, паси скотину и радуйся! Ну, сейчас-то там все разбежались. А войска ещё и всё повытаптывали. Эх… – Виль замолк, печально глядя на стол, а затем зло добавил: – И что этим северным псам спокойно не сидится? Если так земли не хватает, так пущай ещё севернее топают. Там не всё в снегах же, есть, где сеять.
Грог поддержал его тяжёлым вздохом. Он не представлял, какого это, когда твой дом уничтожают, и ты вынужден бежать, куда глаза глядят. Но прекрасно знал, что и без того в жизни крестьянина много тягот: борьба за урожай, голод, болезни, налоги. Добавь сюда войну, и останется волком выть от безысходности. И всё же, именно войну он и ищет…
– Не пойдут они на север, – подал голос старик, который до этого, казалось, мирно спал на другом конце стола. – Они ж не дураки в земли висельников соваться. Кто туда пойдёт, того потом с деревьев сымают. И висельники всегда с отрезанными волосами, потому как на верёвке из этих самым волос и повешены.
– Знаем, бать, – кивнул Виль. – Только как по мне, сказки это всё. Не каждого же так вешали: кто-то же эти байки по земле разносит. Может, там разбойники какие живут и народ так пугают. Давно бы уже собрали войско да прошлись по тем местам, а они к нам лезут. Суеверные трусы.
Грог про висельников тоже слышал, как и все, но загадки далёкого севера ему были не интересны.
– А как далеко отсюда до ближайшего города?
– Да пару дней пути. Тут рядом крепость лорда Закери, хозяина нашего. От неё до Хайволса аккурат два дня пешком.
– Вербовщики, небось, тоже там обитают?
Виль нахмурился и пытливо поглядел на гостя.
– А тебе к ним надо?
– Может и надо, – передёрнул плечами Грог, всем своим видом желая показать, что не хотел бы развивать эту тему.
– Ну, допустим, там. Только военный лагерь дальше. В Хайволсе они всех собирают, а потом уводят ближе к Медоланду.
– Э, парень, не ходил бы ты туда, – снова встрял старик. – Не наше это дело.
Он, конечно, имел в виду, что это не дело крестьян, но Грог был уверен, что и из крестьянина может выйти хороший воин, надо только научиться.
– Я сам решу.
– Слушай, Грог, а ты оставайся у нас. По тебе видно, что ты парень хороший, и руки у тебя откуда надо растут. Тут тебе рады будут. У соседа, вон, дочка на выданье. Хорошенькая. А не понравится, другую найдём. Или, хочешь, к дядьке моему отправлю. Я говорил, он от работника не откажется.
Грог понимал, что ему добра желают – как могут и какого могут, – но менять одну избу на другую не собирался.
– Спасибо за предложение, но утром я пойду в Хайволс.
Виль махнул рукой, старик покачал головой, и Грог отправился ночевать в сарай.
Утром он распрощался с Вилем и его семьёй и направился дальше. Всего два дня дороги, и начнётся новая жизнь. И больше не будет ни плуга, ни бороны, ни возни в земле. Будут походы и битвы, будут боевые песни и рассказы о подвигах у вечерних костров.
