Читать книгу: «Вкусите, люди, волонтёрской доли…»

Шрифт:

Вкусите, люди, волонтёрской доли,
Хотя б на час, а лучше – на денёк.
Хлебните, люди, волонтёрской боли,
Когда хотел спасти собаку, но не смог.
Когда перед её затухшим взором,
Сжимая зубы, руки в кулаки,
Глядим на небеса с немым укором:
«Спаси их, Господи! Спаси и помоги!»
Когда рука жестокая с усмешкой
Выбрасывает жизни, словно хлам,
Мы мчимся, задыхаемся от спешки —
Я смерти эти жизни не отдам!
Когда ночами, слёзы вытирая,
Над тельцем, распростёртым на руках,
Мы молимся, богов всех призывая,
О чуде жизни, прогоняя страх.
Мы каждый день ведём своё сраженье
Над равнодушием и чёрствостью людской,
И даже если терпим пораженье,
Мы верим – мир спасётся добротой.
Вкусите, люди, волонтёрской доли,
Хотя б на час, а лучше – на денёк.
Хлебните, люди, волонтёрской боли,
Когда хотел спасти,
Но нет, не смог…

Редактор Мария Бутырская

Дизайнер обложки Мария Бутырская

ISBN 978-5-0065-2061-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие
Люди из другого измерения

Все чаще я думаю, что те, кто занимается спасением животных, – люди из другого измерения. Почему? Сейчас попробую объяснить.

– Что ты делаешь в субботу? – спрашивают знакомые.

– В субботу буду в Самаре, – отвечаю я.

– Чего ты там забыла? – прилетает грубоватый вопрос.

– Еду с котенком на МРТ.

– Коту – МРТ?! Такое тоже делается?

– Ну да, – я вдруг чувствую, будто начинаю оправдываться.

– Зачем… коту… МРТ? – в глазах непонимание, недоумение и невысказанный вопрос о моем психическом здоровье. – Это ж просто кот. Если больной, пусть травки поест. Они же всегда так лечатся. А если не вылечится, сдохнет, другого заведешь.

Я прекращаю бессмысленный разговор, а впоследствии и все контакты с этими знакомыми. Процесс «просеивания» круга общения запущен уже давно и не останавливается.

Раннее утро. На дворе лето. Звонко поют птицы. Я вскакиваю с кровати, и меня тут же окружают многочисленные хвосты.

– Мяяууу, – раздаётся протяжное. Я понимающе иду к ведру с кормом. Первое дело – накормить. Потом – убрать лотки, помыть полы, поставить варить кашу для дачных собак, поставить стирку. Когда есть животные, нуждающиеся в медицинском уходе, занимаюсь ими. И только после всего этого можно попить кофе.

Раздается телефонный звонок.

– Наталья, простите, но нам придётся вернуть Фисташку.

– Почему? – спрашиваю я. – Что случилось?

– Она начала везде гадить. Это ужасно. И на полу, и на шторы, и на кровать. Невозможно это терпеть.

– Привозите, я дома.

Я сажусь на диван, и на колени запрыгивает Снежок. Он не очень любит ласку, но сегодня неожиданно нежен. Я чешу ему за ушком, слушаю тихое мурчание и думаю. Думаю о том, что большинство людей не задумывается и даже не хочет задумываться о причинах, по которым кошки вдруг начинают безобразничать. И что за слово такое – «гадить»?! По-моему, гадят именно люди, причем не только в окружающее пространство, но и в душу друг другу. А животные писают и какают. И любая кошка может вдруг раздружиться с лотком не на пустом месте. Скорее всего, что-то случилось: например, стресс или возникла какая-то проблема со здоровьем. И непорядок с лотком – прямой маркер этого. Но разве обычным людям это объяснишь?

Спрашиваю как-то уже бывшую знакомую, которая выбросила котёнка на помойку, потому что тот написал ей на кровать.

– У тебя ребёнок с рождения на унитаз ходит?

– Что за вопрос?! Нет, конечно!

– Котёнок – тот же ребёнок.

– Это всего лишь животное. И оно должно знать, где гадить! – заявила мне бывшезнакомая. После этого мы не общались. Несчастного котенка я забрала, а впоследствии пристроила в хорошую семью. И, кстати, с лотком проблем у него не было.

Фисташку вернули через полчаса после звонка. Отдавала я весёлого жизнерадостного малыша, а получила зашуганное создание, трясущее ушами и пугливо жмущееся по углам. Кроме того, она похудела и выглядела жалко. Через некоторое время девочка вспомнила место, где она росла, и отправилась прямиком к мискам. Было ощущение, что она никак не может наесться.

Думаю, не стоит описывать чувства, которые меня обуяли. Положительных там точно не было.

Встречаю в супермаркете старого знакомого. Когда-то давно он пытался за мной ухаживать, клялся в вечной любви и обещал помогать в любой момент, когда бы я ни попросила. Разговорились. Начало стандартное:

– Как дела? Чем занимаешься?

Рассказываю тоже стандартно. Упоминаю вскользь и про развод. Вижу в глазах огонёк. Тут же прилетает:

– Давай сходим куда-нибудь. Посидим, поговорим.

– На свидание зовешь? – ухмыляюсь я.

– Ну да, – знакомый улыбается во все свои тридцать два зуба. – Мы ещё молоды, у нас вся жизнь впереди.

Он делает такой акцент на «у нас», что по-другому понять его просто невозможно. Я снова ухмыляюсь и предлагаю тест:

– Знаешь, со свиданками проблема. Не могу надолго из дома отлучаться.

– Почему?

– Котёнок-спинальник на руках. Мочу три раза в день отжимать надо. У другого кота таблетки по времени, у собаки – уколы.

– Ты же сказала, что ты – репетитор? – в голосе появляется чуть заметное напряжение.

– Ага, репетитор, – я улыбаюсь во весь рот. – В свободное от волонтёрства время.

– И сколько у тебя животных?

– Почти девяносто.

Знакомый делает чуть заметные полшага назад, и я это вижу. Решаю добить:

– Со мной спят три собаки и коты в неисчисляемом количестве. Моё утро начинается не с кофе, а с отжимания мочи и уборки лотков. Всё свободное время я провожу либо в клинике, либо на даче, либо занимаюсь ещё чем-то, что связано с животными. У меня нет времени на пустые разговоры или походы по киношкам. Если тебе близко то, что я делаю, добро пожаловать в семью. Кстати, нам на даче надо несколько столбов залить, чтобы забор доделать. Очень нужны мужские руки. Ты как-то говорил, что я могу обратиться к тебе за помощью. Так как, сможешь?

Знакомый что-то невнятно бормочет, а потом выдает стандартное:

– Лучше бы ты людям помогала. Знаешь, сколько несчастных детей находится в детских домах?

О том, что я прекрасно осведомлена об этом, решаю умолчать.

– Мне пора, – говорю я и ухожу, попутно стирая его номер из памяти телефона.

Зима. Холодрыга страшная. До дачи не проехать. Ставлю машину на обочину, вытаскиваю вёдра. Прикидываю, в какой последовательности их лучше тащить: сначала те, которые потяжелее, а потом вернуться за более легкими, или наоборот. На тропинке появляются две бабки-дачницы. Занимаясь своими делами, попутно думаю, чего они забыли тут в такой мороз. Бабки идут мимо меня, брезгливо глядя на вёдра с теплой кашей. Слышу разговор:

– Развели тут собак, лают, воют. Отдохнуть не дают.

И такой гневный взгляд в мою сторону, впору помереть на месте.

– Да они на них деньги зарабатывают! – неожиданно выдаёт её собеседница. – Вона, смотри, на иномарках ездят. Дома себе покупают. Думаешь, им собаки нужны?! Нееет!

От такого заявления тяжеленное ведро едва не выскальзывает у меня из рук. Едва оправившись от удивления, кричу бабкам вслед:

– Могу поделиться! Забирайте половину, а лучше – всех! Тоже машины с домами купите! А то нам уже хватит на иномарках жопу катать!

Бабки что-то возмущённо бормочут, но я уже не слушаю. Махнув рукой на противных старух, решаю всё же сначала взять вёдра потяжелее.

Я – странная. И всегда была такой. Мне совершенно неинтересно то, что предлагает современный мир. Мне неинтересно ходить по магазинам. Шоппиться, как говорит молодежь. Мне неинтересно часами просиживать в кафе и болтать ни о чем. Тусовки, компании тоже никогда не привлекали. Меня совершенно не интересует то, что предлагает телевидение. Да и телевизор я не смотрю уже больше двадцати лет. Наверное, мне было бы интересно сходить на какие-нибудь выставки, но на это совершенно нет времени.

Зато я часами могу сидеть на капельнице с собакой или кошкой. Я встану среди ночи и погоню в другой город, потому что нужно дорогостоящее обследование пострадавшему животному. Я буду бороться за Жизнь в любом её проявлении, не щадя себя и не задумываясь, насколько тяжело мне будет. И если встанет выбор: помочь животному или помочь себе, я всегда выберу животное. Такой меня воспитали, или я стала такой сама, я не знаю. Может быть, я родилась такой. А может быть, я пришла сюда из другого измерения. Из такого, где нет страдающих животных, где люди – понимающие, любящие и ответственные. Мир – мечта.

И я не одна такая. Мои подруги, мои соратницы, мои единомышленницы – тоже люди из другого измерения. Люди, которые ценят Жизнь и будут биться за неё до конца. Люди, показывающие своим примером, что можно жить в гармонии с окружающей природой, не разрушать её, а созидать. Не рвать её на части, а беречь. Люди, слышащие Зов и идущие за ним. Люди Света.

Нам бывает тяжело. Господи, как же нам бывает трудно! Невыносимо, невозможно, ужасно! Среди непонимания, осуждения, порой даже оскорблений и откровенных насмешек. Каждый день, без выходных, праздников и отпусков. Без больничных. С температурой 36,6 или 39,5. Нужно вставать и делать то, что мы делаем. Сна нам достаётся всего часа четыре. Прилечь днём нет возможности. Если нет экстренных или больных, это уже радость и возможность выдохнуть. Тогда может появиться минутка для себя. Так мы отсчитываем годы и десятилетия. Горечь поражения сменяет радость от того, что успели, смогли, спасли. И потом просто наблюдаем, как спасённый хвост расцветает, живёт, радуется, стареет и однажды покидает нас. Из всего этого складывается и наша жизнь. Она – другая. Но она полная. И счастливая. Несмотря ни на что. И мы её ни на что другое не променяем.

Мы – люди из другого измерения.

Рассказы

Брошенный

Алтай. Такое маленькое слово, за которым скрывается целый необыкновенный мир. Кто-то называет его Сибирской Швейцарией, а кто-то сравнивает с Тибетом. Кто-то стремится туда ради его красоты, а кто-то верит в его магическую силу. Однажды побывав на Алтае, невозможно вернуться домой прежним: в горах с тобой что-то происходит, что-то неуловимо меняется. Ты будто встречаешь там самого себя – такого, какой ты есть на самом деле. И всё наносное, придуманное, чужое слетает, как шелуха, обнажая истину.

Агата, выросшая в Москве и впервые оказавшаяся на Алтае семь лет назад, влюбилась в его уникальную природу, самобытную культуру, магический дух и, бросив столицу, переехала в небольшой городок, притулившийся у горной гряды. Всё свободное время девушка проводила в пеших переходах, исследуя каждый миллиметр нового пространства, делая зарисовки, фотографии и заметки, ставшие сначала первой книгой, а потом и целой серией. Московские подруги, резко осудившие решение Агаты переехать в такую даль неизвестно зачем, сначала поддерживали некое подобие связи, а потом растворились в небытие. Бродя по бескрайним алтайским лугам, девушка теперь удивлялась, как раньше её могли интересовать тусовки, шмотки, шоппинг и прочая чушь. Разговаривать с бывшими подругами стало не о чем. Её восторгов по поводу красоты природы, новой удачной фотографии или неожиданной встречи с диким обитателем тайги москвички не разделяли. Что ж, так тому и быть. Жизнь всё расставила по своим местам.

– Ты сегодня опять в горы? – спросила Женя, поправляя прическу и любуясь своим отражением в зеркале.

– Угу, – буркнула Агата из-под стола, пытаясь достать укатившийся фонарик. – Пойду на своё любимое место снимать закаты и рассветы.

Женька оторвалась от собственного созерцания и взглянула на подругу.

– Чудная ты, – беззлобно сказала она. – Молодая, красивая. Тебе бы жениха хорошего, глядишь, перестала бы в одиночестве по горам лазить.

– Если только такого же, как и я, – со смехом отозвалась Агата. – Остальные пусть идут лесом.

– Ладно, подруга, удачного тебе похода!

– Спасибо! А тебе счастливо погулять. Увидимся в понедельник.

Девушки расцеловались и отправились каждая своей дорогой: Женька – в кино, а Агата домой за палаткой, спальником, старой фотокамерой и всем тем, что нужно одинокому путнику для похода.

Любимое место Агаты – небольшой полуостров, разделивший озеро на два плёса, – находилось в трёх часах от городка, если идти быстрым шагом и налегке. С рюкзаком и камерой девушка обычно доходила сюда часов за пять, по пути делая пятиминутные остановки для съёмок и отдыха. Дорогу она знала наизусть, каждая коряга, каждый камешек был ей знаком. Вот и сегодня она пришла затемно, подсветив фонарем только в самом конце, на спуске. Палатку поставила при ярком свете полной луны и тысяч звёзд, расцветивших небо мозаичными узорами. Раскинувшись на спальнике и слушая приглушённый плеск воды, Агата всматривалась в темноту неба, ощущая, как её снова затягивает небесный водоворот, дробя на миллиард мельчайших частиц. Девушка будто становилась частью космоса, частью необъятной Вселенной. Это был не просто восторг, это было что-то запредельное, необъяснимое. Ради этого чувства стоило прошагать пять часов по горным тропам.

Утро встретило ярким солнцем, громким щебетом тысяч птиц, далёким гулом реки и вкрадчивым шорохом ветра в кронах деревьев. Агата сделала несколько снимков, позавтракала и отправилась изучать тропу, которую приметила в прошлый раз. Она оставила палатку на прежнем месте, захватив с собой только камеру, запас воды и бутерброды, запланировав к вечеру вернуться в лагерь.

Девушка шла медленно, наслаждаясь прогулкой, фотографируя и слушая бесчисленное звучание тысяч маленьких голосов: насекомых, птиц, а порой и какого-то более крупного животного. В каждом звуке и в общей природной симфонии была удивительная гармония, проникавшая в душу и наполнявшая её теплом и блаженством.

А потом вдруг что-то пошло не так. Агата не сразу поняла, что нарушает общую гармоничную картину. Она остановилась и прислушалась. Вроде всё как обычно. Но вот снова раздался непонятный звук: всхлипывание, поскуливание. Девушка вся обратилась в слух, пытаясь понять его источник. Она осторожно пошла прямо на него и внезапно оказалась на краю не очень глубокого, но довольно крутого обрыва, усеянного внизу острыми камнями. И там, на их осколках, она увидела большую чепрачного окраса собаку, которая лежала, неестественно вытянув лапы, и глухо стонала. Агата вскрикнула, и собака медленно приоткрыла глаза, пытаясь повернуть голову на раздавшийся звук.

Девушка огляделась. Здесь проходил один из горно-пешеходных маршрутов, но сейчас людей было ни слышно, ни видно. Возможно, это пёс одного из членов группы, хотя Агата знала, что животных обычно в такие походы не берут.

Собака снова заскулила, и у девушки сжалось сердце. Неизвестно, сколько она там лежит, страдая от боли, голода и жажды. Передние лапы явно сломаны, вероятно, черепно-мозговая травма. Животному нужно было срочно помочь, но что могла сделать одна хрупкая девушка здесь, в горах? Если бежать в город за помощью, пройдёт не менее десяти часов, и собака точно погибнет. Агата приняла решение: она попробует вытащить пса сама.

Девушка огляделась. Сначала нужно найти тропу, по которой ходили животные. Спуститься можно было и по скале, но потом с собакой на руках подняться будет невозможно. Агата зачехлила камеру, повесила её на пояс и пошла искать спуск. Поиск занял минут двадцать, когда девушка обнаружила тропку. Спуск ещё минут семь. И вот она стоит около покалеченного животного.

Оказавшись рядом, Агата поняла, что пёс огромен. Он весил не менее тридцати пяти килограммов, что составляло больше половины веса самой девушки. Надо было что-то решать, и срочно. Агата присела перед псом, погладила его по голове и тихонько проговорила:

– Потерпи, миленький, я обязательно что-нибудь придумаю.

Пёс глухо застонал и попробовал подняться, но у него ничего не вышло. Девушка дала ему воды и еды, но от бутерброда он отказался.

Агата снова огляделась. Подниматься в гору было безумием. Одной ей точно не справиться. Придётся идти в обход, долиной. Это прибавляло километров, но было единственным возможным решением. Может быть там, в долине, ей встретится группа туристов, которые смогут помочь. А пока девушка присела, уперлась ногами в камни и с громким криком взвалила измученное животное на спину. Пёс вскрикнул, когда Агата дотронулась до искалеченных лап, поправляя его у себя на плечах.

– Чувствую себя тяжеловесом, – прохрипела девушка. – Будто штангу поднимаю, представляешь? Ну что, в путь? Ты, главное, держись!

И Агата пошла. Она тащила раненого пса на плечах и постоянно с ним разговаривала, надеясь, что звук её голоса не даст ему потерять сознание и поможет ей самой тащить тяжелую ношу.

Сколько времени шла, она не знала. Воду расходовала очень экономно. Дыхание стало хриплым и поверхностным. Тяжесть на плечах с каждым шагом становилась всё тяжелее, ноги подкашивались и дрожали. Агата всё чаще делала маленькие паузы, не снимая груза. Она прижималась спиной к дереву или скале и старалась выровнять дыхание. Пёс молчал и не подавал признаков жизни. Давно уже девушка перестала разговаривать, экономя силы. В ушах набатом грохотала усталость, сердце бухало где-то в горле. Когда затошнило, и мир завертелся калейдоскопом, девушка поняла, что нужна длительная остановка.

– Прости, дорогой, – хрипло проговорила она, осторожно снимая собаку с плеч. – Нужно немного отдохнуть, иначе мы никуда не дойдем. Потерпи, мой хороший, потерпи. Мы обязательно выберемся, я тебе обещаю.

Пёс лежал без движения, и только слабое дыхание выдавало, что он ещё жив. Его глаза были закрыты, нос растрескался, губы, сухие и горячие, слиплись. Агата протерла их влажным кусочком ткани, оторванном от футболки. Себе она позволила несколько капель воды. Тело протестовало против любого движения. «А что будет завтра, – с каким-то злорадством подумала она». Долго лежать было нельзя. Собака умирала. Агата немыслимым усилием воли заставила себя подняться, взвалить бесчувственное тело на плечи и продолжить путь.

Таких остановок она сделала ещё три. Только в сумерках девушка смогла выйти к шоссе, пройдя с псом на плечах около семи часов. Она уже не была уверена, что несчастная покалеченная собака смогла выжить, но продолжала тащить её тело. Заметив шоссе, Агата расплакалась. Если бы она могла, то закричала бы, но пересохшее горло было способно только на глухой сип. Едва живая от усталости, она вышла на середину дороги и остановилась. Ей уже было всё равно.

Внезапно из-за поворота показалась машина.

– Помогите, – прошептала девушка и потеряла сознание.

Очнулась она почти сразу от едкого запаха нашатыря и, отшатнувшись, больно ударилась головой о бампер машины.

– Ох, простите, – услышала она мужской голос. – Я так испугался, когда увидел, что вы упали. Да ещё эта псина у вас на спине.

– Где собака? – спросила Агата, с трудом фокусируясь на происходящем.

– Да тут она. Вот лежит.

– Она живая? – девушка попыталась вскочить, но охнула и поднялась гораздо медленнее, чем планировала.

– Не знаю, я не смотрел.

Агата склонилась над собакой и с радостью увидела, что та ещё дышит.

– Живая! – слезы покатились из глаз. – Пожалуйста, отвезите меня в клинику. Он сорвался со скалы. Я едва смогла донести его сюда.

– Это ваша собака? – спросил Андрей.

– Нет, я не знаю, чья она, – Агата сидела рядом с псом на заднем сидении и гладила большую голову.

– И вы тащили её на себе семь часов? – в голосе Андрея звучало изумление.

– А вы бы не тащили?

Мужчина немного подумал, а потом честно ответил:

– Не знаю.

– А я знаю, – сказала Агата и надолго замолчала.

До клиники доехали довольно быстро. Рентген подтвердил опасения девушки: у собаки были сломаны обе передние лапы и треснул таз. Но самым страшным была черепно-мозговая травма, которая могла закончиться отёком мозга и смертью. Пса забрали в стационар. После стабилизации состояния врачи должны были его прооперировать, поставив все кости на место. Восстановление обещало быть долгим и мучительным. Выйдя из клиники, Агата с удивлением осознала, что теперь у неё есть собака. Осталось придумать ему имя.

На улице ждал Андрей.

– Вы долго… Все в порядке?

– А вы ждали? – девушка искренне удивилась. – Зачем?

– Я подумал, что вас нужно будет отвезти домой, учитывая все обстоятельства.

– Спасибо вам огромное! Вы даже не представляете, как помогли.

Через четыре дня Феникса прооперировали, ещё через пару дней Агата забрала его домой. Пёс оказался необыкновенно смышлёным и терпеливым. Он без стонов и скандалов переносил все необходимые процедуры и довольно быстро, учитывая тяжесть полученных травм, шёл на поправку. Как только ему стало легче, Феникс проявил свой живой темперамент. Он был любопытным, игривым молодым псом, которого интересовало всё вокруг.

– Какой же ты у меня хороший! – восклицала Агата, целуя кожаный нос. – Умненький-разумненький! Самый замечательный пёс на свете!

Феникс стучал хвостом по полу и повизгивал от восторга.

Как-то раз, гладя большую лохматую голову, Агата подумала, что ошейник слишком давит ему на шею. Она сняла его и, прежде чем надеть заново, решила осмотреть. На внутренней стороне ошейника девушка увидела номер телефона, который оказался московским, и кличку Азимут.

– Так вот как тебя звали, – тихо сказала Агата, одними губами проговаривая кличку.

В этот вечер девушка долго думала, стоит ли звонить по обнаруженному ею номеру. Феникс тихо сопел рядом, смотря десятый собачий сон, а она мучилась вопросом: вспоминают ли о нём бывшие хозяева, был ли он дорог им, как стал дорог ей? Заберут ли у неё любимца, если узнают, что он жив?

В конце концов чувство долга победило. На пятом гудке ответил недовольный мужской голос:

– Алло?!

– Здравствуйте! Я звоню вам по поводу вашей собаки.

– Какой ещё собаки? – мужчина явно сердился, словно Агата отвлекла его от чего-то очень важного.

– Азимута

– Что?! Он же сдох!

Услышанное отозвалось болью где-то в области сердца, но девушка взяла себя в руки.

– Нет, он жив. Я нашла его раненым. Сейчас он идёт на поправку.

На другом конце провода повисло долгое молчание. Потом мужчина сказал уже более спокойно:

– Он сорвался. Мы шли с группой, а этот дурачок всё пытался убежать куда-то вперёд, охотился за мелкими грызунами. Потом я услышал его крик. Когда нашёл его, он лежал на камнях без движения. Я подумал, он погиб.

Агата хотела закричать, что разве не нужно было удостовериться и, если пёс погиб, похоронить его, а не оставлять лежать там, на осколках камней? Но вместо этого тихо спросила:

– Вы его заберёте?

На том конце провода снова продолжительное молчание наконец сменилось глубоким вздохом:

– Нет. У меня нет времени лететь на Алтай из-за какой-то собаки, пусть и очень хорошей. Если хотите, можете оставить его себе.

Агата только открыла рот, чтобы что-то сказать, как мужчина перебил её:

– И вот ещё что. Не звоните сюда больше. Никогда.

И отключился.

Агата проплакала весь вечер, прижимая к себе большую голову Феникса. Пёс никак не мог понять, почему его хозяйка так сильно переживает и проливает солёные капли, которые он тут же слизывал огромным тёплым языком.

– Ты же мой хороший! – говорила Агата. – Ты самый-самый лучший! Я тебя никому не отдам! Ты больше никогда не будешь брошенным! Никогда!

Ошейник со старой кличкой и номером прежнего владельца полетел в мусорное ведро. Наутро у Феникса была новенькая амуниция, куча игрушек, три лежанки и даже маленький рюкзачок.

– Он тоже будет ходить в походы? – рассматривая покупки, смеялся Андрей.

– Конечно! Но только под моим постоянным контролем. Я ни за что не дам ему сорваться со скалы. Да и ходить мы с ним будем только по безопасным тропам.

– Повезло ему с тобой, – Андрей с улыбкой посмотрел на Агату. – Если бы не ты, он бы погиб.

– А если бы не ты, погибли бы мы оба, – рассмеялась девушка. – Вот уж воистину не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Интересно, а моя палатка, спальник и котелок все ещё ждут меня на старом месте или у них благополучно выросли ноги?

– Вот скоро это вместе и выясним! – Андрей потрепал Феникса по лохматой макушке. – А ты, старина, от нас ни одной лапой, понял?

Феникс, благополучно освобождённый от аппаратов, помогавших костям срастаться, вертелся вокруг своих новых хозяев, путался под ногами и вносил такой знакомый всем собачникам хаос, от которого счастливо замирало сердце.