[СТЕНА]

Закат солнца

Уже вечер. Я в нём стою по ноги, захваченный нитями ветра,

и мысли мне шепчут: «сейчас бы на море…»

Смотреть на спокойные волны, вдыхать аромат песка. Узнать

на каких ветвях поют птицы и главное (куда смотреть?) понять.

Так величавы деревья, так скромны их кудри и, увы, мне не стать

беззаботной природой, не взлететь высоко над небом,

не познать всю прелесть полёта.

Главное

Хорошо там, где нас нет, но разве мы – плохо?

Рабочая канитель, дырявые карманы, плохой

асфальт и день…

Разве стоит нервов злость? – Материальный апломб;

вычёркивайте срочно из обихода слово «скорбь» (!)

А я иду полуголодный, но под солнцем

и умом здоровый!

Это чувство косым взглядам не испортить.

Я живу, думаю и дышу, а это самое главное.

Доброволец

Гипноз. Зрачки расширяются. На фоне танцующий юноша

держит за талию чью-то жену.

Ей нравится внимание. Она уже не молода, но аппетит её

только растёт.

Вся улыбается.

Дурашливая такая! Ей уже всё равно,

что станет с седым её мужем – добровольцем в цирке,

опустившего голову в пасть непредсказуемому льву.

Запах дома

Машины не пускают меня, снова на светофоре – красный.

Дорогу скоро поглотит тьма, а фонари разожгутся жёлтым

Светлячки

За рулём уставшие люди, а я всё не могу перейти!

На той стороне моря мои родные, которых хочу снова найти

Целые часы

Годы времени берут надо мною верх, опускается забрало

утраты… Хочется просто собрать всех вместе и сказать,

как их всегда здесь рядом не хватало

Мне

А природа, а толпа людей! – бесконечно движутся в вальсе.

Миллионы причин и вещей

не дают мне почувствовать счастья.

Выбор и Свобода

Свобода выбора. Глаза ребёнка ищут цель – своё предназначение.

Выбор…. Свобода….

Звучит высоко и красиво, но на деле – работы непочатый край.

Как горделиво юный избранник несёт эти слова. Как знамя, как

гимн по жизни!

А чуть позже:

суета, обязанности, слой проблем и всё некогда, некогда

погрузиться в мечту и стать ковбоем с диких земель своих романов.

Былая память

В небе лазурном птицы

стаей летают во сне,

приходя к людям

в беззаботное юности время.

Кончается осень,

у всего свои сроки плоти.

Считаются кольца дуба –

только после.

Женщина в белом

несётся оголтело на «стоп».

Так уходят знакомые,

уходят эпохи.

И кажется (каждый раз),

что ещё не дорос,

не созрели воспоминания

горьких слёз.

Плоды сезона

Крик плода –

сезон несчастий.

На свет появляется

не то ангел с небес,

не то антихрист –

пустивший семя знаний.

Но хуже существа,

что смел сокрыть

свою истинную кожу,

только крик плода

в сезон несчастий.

(Все)усталость

Я говорил с птицей у дома –

птица пропела, что она устала.

Я разговаривал с рекой на Мойке,

она плакала от того, что устала.

Да и ветер, пролетавший мимо,

говорил, что природа устала.

Я общался с девицей помладше,

она плакала, что всё достало.

Я общался со взрослым мужчиной –

он рассказал, что ему всё мало.

Я наткнулся на старика у дороги,

и он промямлил что-то устало.

Вся планета Земля устала –

эта тайна меня испугала.

Что-либо

В сложный час печали

вейся прохладой, вейся.

В ненастный сезон усталый –

вспомни солнце на коже

и свежесть росы.

Как прекрасна возможность

что-либо чувствовать.

Медные монеты

Сплетение идентичности

бросает из стороны в сторону

идущего «его» по пятам – следом.

Она же вся в нежном,

ждёт своего часа, своей минуты

наедине с будущим стариком.

А он всё молодится, убегая от тени;

играет в салки с ней, всё тешит эго!

Обманывает себя словом неаккуратным,

безмолвным шепотом

умоляя остаться на мгновение истины.

А после, пуст карман брюк,

не зашит тонкой нитью

и только слышно, что –

«скоро всё будет, как и должно,

как у всех прочих!»

Бедняки богаты на фантазию,

но и они скучают по матери,

и по тем, кто ласкал их шевелюру.

Она прощает ему ложь,

его безумие, его мечты,

что развесились бельём на морозе.

Когда наедине они,

он сыплет на голову (от своего отчаяния)

медные монеты, называя их золотом.

Полю С.

Снежная пустыня

навеяна стремлением

перевернуть понятие

о своей природе.

Песчинки её

кристальны, хрупки,

но под ними, в самом

низу –

покоится изначальная

форма

царицы замёрзшей воды.

Колыбельная – 3

В серафимовой роще

пропадают люди

(ай люли, люли)

В этой роще

процветают сады

(ай люли, люли)

Высокие деревья

полных плодов и тоски

(ай люли, люли)

Время – жертва

И секунды против тебя

поднимают грозящий кулак

над головой создателя,

заставляя содрогнуться

сыпким телом.

Так легко забыться леностью

и упустить самое важное,

самое сокровенное:

молодость мышления, желания…

Которых по юности не сосчитать

по пальцам, а в старости, в час

смерти, иметь только одно:

избавление от…

Бытия,

и от всех желаний, привычек,

нажитого злата.

Ведь каждое осуществлённое

достижение

исчерпывает желание его иметь.

Каждая улыбка новому в будущем

ровняется грусти.

Что же делать кролику, попавшему

в ловушку пищевой цепи?

Как ему сделать невозможное?

Сделать скачок на пути своей

эмоциональной эволюции!

Как начать жить с волками,

став охотником?

Никак

Кролик рождён жертвой волка,

волк рождён жертвой стаи.

Человек – жертва часов на руках,

а время – жертва всех нас.

Пастух

Курок спускается единожды,

слова –

постоянное эхо.

Небесный пастух несёт

облака

в места для посева.

Гермес

Страсть атаковала Гермеса

на ярмарке,

под открытым и ясным

небом.

Его (чудного мифа)

приворожила лесная нимфа.

От неё пахло свежей травой

и веткой дерева сока

(кусты расцвета)

Гермес переигран был,

пленён бесом,

что источал любовь.

Укротитель

Укротитель знает все повадки,

знает характер укрощаемого им.

Он создаёт иллюзию взгляда –

зеркала,

отображая себя и свою скорбь.

А ещё:

одиночество по всему на свете.

Он открывает свой секрет, свою

тоску,

взамен получая покорность

уставшего инстинкта воевать за

свободу,

где голод доводит до безумия.

Библиотекарь

Паразит сидит в голове.

Там его дом, там он хозяин.

Вся мебель

расставлена по его вкусу.

Он работает библиотекарем,

оберегая страшные тайны.

Даритель улыбок

В пустой комнате, где обнимали стены;

где чёрно-белым стал не снимок в плёнке…

Стоит ребёнок чумазый и раздетый,

он хотел совсем другую жизнь.

Он мечтал о комнате с игрушкой

и холодильнике с едой.

А ещё, чтобы родная мама

приходила трезвою домой.

Он хотел бы любить и быть любимым;

визжать, играть – дарить улыбки.

Но он, в свои года чудные, уже устал

от вкуса жизни.

Он не подросток, но маленький мужчина.

Повидал достаточно жестокость битв,

а ещё освоил прелесть вора –

теперь он добытчик, завидный сын.

И как любви его необъятной

хватило бы на весь свет!

Но теперь его кодекс по праву:

ножи, грабежи и зверя в сердце след.

Каждый день

Каждый новый день дарит возможность

воспрепятствовать разложению и лени.

Сделать жизнь (где нету точных целей)

чуть интереснее и веселей.

Придумать в образе себя и имя;

быть на страже идей.

В фантазиях скрыта сила

провождения наших дней.

В утреннем блеске

В час слепоты,

когда невидно острова

(который можно найти)

ищи его

в утреннем блеске солнца.

Слеза принца Руперта

Всё живое – хрупкое,

всё живое – крепкое.

Из состояний трепета,

к состоянию дерева –

один шаг, один дёрг.

Сочинители нежны

в большинстве,

но мало их.

Есть таланты среди,

но шарлатаны они.

Истинный жонглёр

словесных плясок

подобен слезе

принца Руперта.