Читать книгу: «Непреодолимая сила», страница 2

Задохнувшись от собственной наглости, я резко мотнул головой и заставил себя вернуться к реальности. К догорающей деревне и двум крохотным фигуркам, чьи сгорбленные тени разносились по площади лучами хищной колдовской звезды.

– Вот незадача, – Кирилл утомлённо выгнул спину и спрятал небольшой пистолет – малозарядное оружие пилота на самый крайний случай – в скрытую кобуру на пояснице. – Ладно, тогда будем действовать по привычной схеме – огонь, огонь и ещё раз огонь… И, раз уж у нас тут выискались слабонервные, пусть этим займётся кто-нибудь, у кого детей нет.

Взгляд Кирилла моментально скользнул по зрительным сенсорам моего доспеха, и я понял, что выбор командира уже был сделан – и он вовсе не был случайным. Кирилл собирался наказать меня за непрофессионализм, за промедление, сдержанность… и сочувствие. Его он, наверное, чувствовал так же явно – и с тем же лютым омерзением – как и окружающий смрад смерти.

– Марк, займёшься этим? – обнажив зубы в холодной ухмылке, Кирилл встал у своего распахнутого экзоскелета и скрестил руки на груди. Он всем своим видом говорил: «Я не собираюсь ничего предпринимать. Решай. Действуй.»… И это отчего-то раздражало.

Безмолвно тронувшись с места, я впервые за всё время управления «RCG-34» – или экзоскелетом «Возмездие» – ощутил на своих плечах его невероятную тяжесть. Каждый шаг давался мне с невероятным трудом, как если бы управляемые компьютером сервоприводы разом отказали, и мне приходилось поднимать каждой ногой по тонне чистого веса.

Встроенный компьютер, анализируя поступивший от лидера звена отряд, услужливо вывел на сетчатку моего глаза информацию о состоянии встроенного вооружения. И вежливо подчеркнул, что использование миниатюрных ракет, спрятанных в одном из наплечников, может быть слишком затратным и неэстетичным, нерациональным даже ввиду наличия боезапаса для ручной пушки в левой перчатке и огнемёта – в правой.

Одёрнув тошнотворно услужливые рекомендации, я попробовал закрыть глаза и сосредоточиться на поставленной задаче, но выводимые прямо под веко образы мёртвой площади не позволяли уйти в себя, забыться и вычеркнуть всё лишнее.

Да, мне приходилось убивать беззащитных – такова была природа чистильщиков, неотвратимой длани устрашения – но никогда прежде потенциальная жертва не встречала меня таким взглядом, полным мольбы и смирения. Обычно люди сгорали прямо в домах, исторгая ужасные вопли и омерзительный смрад, а выбегающими смертниками занимался Кирилл или ещё кто из его окружения…

Как оказалось, для непосредственной ликвидации цели – лицом к лицу, честно и прямо – мне не хватало духа. И никакой приказ не мог бы вселить в меня достаточную храбрость, чтобы перешагнуть через себя и оборвать этот крохотный, уже почти потерявшийся в собственном тусклом свете огонёк чьей-то жизни.

Мысленно отключив системы наведения и оборвав контроль над вооружением, я тяжело вздохнул и промолвил в микрофон шлема:

– Я… Не хочу так, Кир. Это чересчур.

– Да? – Кирилл вздёрнул брови, сохраняя на лице то самое саркастичное выражение, с которым отправил меня вершить судьбы невинных детишек. – Значит, для тебя минутку побыть мясником, а не солдатом – всё-таки трудновато?..

– Невыполнимо, – признал я, зачем-то усмехнувшись вслух. Наверное, пытаясь тем самым сгладить собственный страх перед командиром. – Но серьёзно… подумай, Кир, это ведь дети… Да никто из нас не смог бы…

Я ожидал поддержки от братьев по оружию, но те лишь неуклюже покашливали и бормотали что-то в открытый канал, то ли браня меня, то ли вслух готовясь к худшему.

– Тебе повезло, – Кирилл улыбнулся ещё шире и обманчивее, чем прежде. – Повезло, что я не отдал тебе приказ, Марк, а обошёлся одной лишь просьбой. Сделаем вид, что ничего не было. Но тогда встаёт вопрос – что нам делать с этими двумя?.. Если предположить, что никто из нас не в состоянии справиться с этой работой…

– Пусть идут, – вдруг произнёс один из пилотов, кажется, Стайн. С выключенным бортовым компьютером я не мог даже сказать наверняка – чьи голоса слышал в канале. – Это ведь пацан и девчонка… Вреда от них не будет. Пусть расскажут жителям следующей деревни или, скажем, армейским – может, те выведут против нас хоть что-нибудь… А то резать этих гражданских, как свиней, уже утомляет…

– Отклонено, – отрезал Кирилл, помахав рукой в сторону одного из тяжёлых доспехов. – Ты сам заметил, что это маленькие дети, а значит, вряд ли смогут своими силами добраться до населённого пункта – и при этом обогнать нас. Единственное, что их ждёт там – это смерть. Так зачем же оттягивать то, что случится само собой – и, быть может, в куда худших обстоятельствах?..

Какие обстоятельства в принципе могли быть хуже этих?.. У меня не находилось ответов на этот вопрос. Ни одного.

Наверное, вжавшаяся в землю девочка думала так же. Если вообще сохранила до сих пор здравый рассудок… В любом случае, она уже не тряслась так сильно, как прежде, и как будто бы прислушивалась к нашему обсуждению. Чуть отвела ладошки от ушей, чтобы не пропустить ни слова.

– Мы обмякли без достойного противника, – мрачно отметил командир, забираясь во чрево своего «Возмездия». – Солдаты, захваченные врасплох, домохозяйки и их милые чада – они отбивают настоящую волчью хватку! Тебе уже не хочется вцепиться врагу в горло – потому что он слаб! Болен! Никчёмен… Наша разведка и диверсионные отряды работают слишком хорошо – и вот результат: мы даже двух малолеток не можем прикончить на месте, без лишних слов. Начинаем разыгрывать какую-то драму о важности жизни…

Рубиновое забрало сошлось перед лицом Кирилла, и я вновь услышал его голос – на этот раз куда более мощный, потоком магмы бегущий по каналам внутренней связи:

– Пусть мне ответит Марк, – произнёс лидер звена, приводя в боевую готовность системы механизированной брони. – Если бы ты был ведущим в этой операции и мог принимать решения – что бы ты сделал?

Несколько обескураженный прямым, точно стальной шип, вопросом Кирилла, я взял длительную паузу. Несколько раз глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться и подобрать нужные слова, после чего выпалил первое, что пришло в голову:

– Я забрал бы их с собой. Оставил в тыловом отряде. Чтобы…

– Показать Величие Империи? – фыркнул Кирилл, будто бы прочитав вымышленную причину прямо из моей головы. – Продемонстрировать мощь, с которой им довелось встретиться – и выжить?.. Марк, ты меня поражаешь. Ещё полчаса назад я думал, что взял с собой проверенных в бою солдат, а не группку матушек-наседок! Хочешь таскаться с ребёнком? Дерзай! Выбирай, кто больше нравится. Но второй со своего места не тронется. Я не позволю превращать передвижной штаб в детский сад! Ты понял?

– Так точно! – выкрикнул я, чувствуя, как пересыхает от ужаса горло.

– А поскольку я уже понял, кого Марк заберёт, – голос командира отдавал ледяным холодом. – Нам осталось решить только один вопрос – как быть с мальчонкой? Может, у кого-нибудь из вас есть ещё фантастические предложения? А? Сайрус? Стайн? Ковальски?..

Закованная в броню рука Кирилла резко передвигалась по широкой дуге, указывая то на одного металлического исполина, то на другого – и я собственной шкурой чувствовал, как вздрагивают при упоминании своих имён напряжённые пилоты. Потому что вздрагивал вместе с ними, как если бы каждый раз Кирилл обращался только ко мне… Ко мне одному.

– Нет? Это радует, – оглушительно хлопнув металлическими ладонями, Кирилл указал в сторону глухой и немой ночи за пределами бушующих пожарищ. – Тогда возвращайтесь на базу, наседки. Вам не понравится то, что здесь сейчас произойдёт…

Отозвавшись с монотонной обречённостью, мои спутники по звену начали медленно разворачиваться к выходу из деревни. Наверное, они сейчас настраивали автопилот на дорогу к мобильному штабу императорской гвардии, как бывало после всякой операции, но для меня… в этот раз всё было совершенно иначе.

Как мне следовало обращаться с потрясённой девочкой?.. Что делать? Как вести себя – учитывая, что именно я мог спалить её родных заживо… И что если она потеряла рассудок от всего пережитого? Что если стресс прикончил её разум, оставив белое пятно пустоты?.. К подобному я не был – и не мог быть! – готов…

Нагнувшись, я попробовал как можно бережнее потянуться к замершей комочком девочке, но огромная лапища доспеха двигалась слишком резко и агрессивно – она не была предназначена для подобных операций и, наверное, казалась скорее надвигающимся кулаком палача, нежели мягкой дланью спасения.

Я тихо выругался и, не обнаружив иных вариантов, мысленно приказал доспеху выпустить меня наружу. С пронзительным свистом ионизированный воздух из резервов брони начал смешиваться с поступающим извне жарким дыханием пожаров – и я невольно скривился от пугающей, сбивающей с ног вони. Приправленная едким дымом, она лезла в нос, горло и глаза, заставляла рыдать, кашлять и шмыгать одновременно. Не знаю, как Кирилл умудрялся говорить и выглядеть достойно в подобной атмосфере – но, наверное, мне не помог бы справиться с подобным кошмаром даже подробный разбор всех его методик… Чтобы выживать в аду нужно быть чем-то большим, чем просто подданным Империи – например, хищником, способным отстрелять всю обойму в спину крохотного мальчишки…

Утерев глаза плотным рукавом эластичного комбинезона – что, надо сказать, не принесло никакой пользы – я попробовал привлечь внимание девочки, но, наверное, даже самого мягкого «Эй!» в её случае было бы недостаточно… Поэтому, свесившись из кабины «Возмездия» почти что наполовину – меня держали только провода, присоединённые к разъёмам ног и поясницы – я потянулся к небольшой голове несостоявшейся жертвы и кончиками пальцев коснулся её побелевших у основания волос.

Девочка вскрикнула. Негромко – сдавленно даже – и ещё плотнее вжалась в раздробленный камень площади. Её выгнутая спина вновь затряслась, как от множества ударов, а пальчики побелели на висках. Мне даже стало неспокойно: показалось, что в таком состоянии девочка без труда могла бы вырвать себе прядь-другую и даже не заметить этого – или, что было ещё хуже – содрать в кровь кожу над ушами.

– Ну же, – мягко произнёс я, чувствуя себя полным идиотом. – Не нужно бояться… Всё самое плохое уже позади… Тут… Многое произошло… Но тебе больше никто не причинит вреда…

Маленькая копия Её Высочества принялась тихонько и часто всхлипывать. Мои слова как будто бы притягивали её к поверхности глубокого тёмного омута забытья, и чем ближе она оказывалась к его мёртвой глади – тем сильнее становились все отрицательные чувства: горечь утраты, желание провалиться сквозь землю и сводящее с ума неверие в реальность происходящего. Отчего-то я прекрасно понимал эти её чувства, как будто бы в череде операций зачистки вдруг получил возможность взглянуть на происходящее с обратной стороны баррикад – и испил эту чашу до самого дна.

Мальчик, что находился рядом, уже не подавал признаков осознанной жизни. Он просто сидел в небольшой пахучей лужице и смотрел в землю. Без движения, без нервной дрожи – будто бы сознание уже оставило его, ввергнув тело в состояние безучастного ко всему овоща.

Поспешив отвести взгляд, я приказал мобильной броне нагнуться ещё ниже, и, с трудом подломив одно колено, с максимально возможной осторожностью взял выжившую девочку на руки. Она была лёгкой и как будто бы игрушечной – белая кожа и маленькое тельце напоминали о дорогих фарфоровых куклах, так популярных у девочек Империи, а черты заплаканного личика были будто бы срисованы с образов шарнирных игрушечных красавиц, коими славились далёкие островные государства на востоке.

И, на какой-то миг, я почувствовал в своих руках тепло самого большого сокровища на свете – одной крохотной, беззащитной жизни, с которой нас свела сама судьба.

Вновь заняв вертикальное положение в эргономичном креплении для спины пилота, я дождался, когда иглы нейроадаптеров с автоматической точностью подключатся к разъёмам вдоль моего позвоночника – и поспешил мысленно приказать броне двигаться к точке первоначального базирования. Закрыть кабину не было возможности – внутри просто не нашлось бы места для девочки – и я даже против собственного желания, зажмурив глаза и заставив себя мысленно напевать случайную песенку, смог расслышать в громогласном дыхании пожарища единственный долгий сполох огнемёта Кирилла.

Всё было кончено. Выживших в разорённой деревне не осталось.

Наверное, я действительно размяк без реальных боевых столкновений. Уступил гражданскому человеколюбию, потому что забыл – каково это, опасаться за собственную жизнь. Технологии приучили меня к безопасности, и, видит Император, я бы не хотел ничего менять… И вспоминать то время, когда нам приходилось проливать настоящие озёра своей и чужой крови ради каждого клочка земли, принадлежащей Империи по праву…

2. Майя

Мы двигались навстречу восходу, отмеряя широкими шагами расстояние, которое обычный человек прошёл бы, только сбив ноги в кровь, и вскоре окунулись в подступающее тепло нежного утреннего света. Его мягкие касания не имели ничего общего с настойчивым жаром пожарищ, и, отчего-то вспомнив слова Кирилла, сравнившего нас с домохозяйками, я поймал себя на безотчётном восторге перед этим скромным великолепием природы. Вот только самого источника света – восходящего солнца – почти не было видно на небосклоне. Там, простирая крылья массивных двигательных блоков, располагалась титаническая передвижная крепость императорской гвардии – «Аврора», мобильный штаб операций, авианесущий транспорт и орудие непревзойдённой огневой мощи, спаянные в одном огромном Н-образном корпусе. Выстроенная по последнему слову техники с применением редчайших материалов и сложнейших механизмов, эта громадная крепость висела над бренной землёй воплощённым манифестом воли Императора и, конечно же, Её Высочества. Одного взгляда на зависший в пространстве недвижимый колосс было достаточно, чтобы впасть в благоговейный шок и почувствовать себя крохотным насекомым на пути величия и мощи.

А прямо под «Авророй», почти неприметные на фоне боевого флагмана Империи, располагался фронт имперской армии: от горизонта до горизонта тянулась чёрная лента из боевых машин, пехотных подразделений и выставленных в ряд крупнокалиберных орудий. Сейчас вся эта сдерживаемая мощь казалась недвижимым проявлением природного каприза – могучей скалой, способной выдержать любой натиск – но я лучше многих понимал, насколько обманчивым было это сравнение… Императорское войско двигалось с поразительной скоростью и неотвратимостью, преодолевая огромные расстояния, и совершало подобные остановки лишь для того, чтобы принять очередной груз из столицы или дождаться разведданных от передовых отрядов. Благодаря мобильной орудийной крепости у армии не было проблем с логистикой – обеспечивая максимальное сенсорное покрытие, та могла принять любое количество воздушных транспортов с провизией, боеприпасами и необходимыми деталями и в считанные часы сгрузить полученные контейнеры на землю. Транспортники курсировали в небе над фронтом регулярно, и даже сейчас, как мне показалось, рядом с «Авророй» можно было разглядеть несколько подвижных чёрных точек.

Затаив дыхание от гордости за свой народ, я взглянул сверху вниз на свою маленькую спутницу, которую до сих пор нёс на руках. Но та, к некоторому моему разочарованию, не могла оценить всего великолепия, что раскинулось перед нами – её вообще как будто бы не существовало в тот момент, и бледная пустая оболочка, сверлящая пустоту взглядам двух голубых зеркал-глаз, оставалась лишь плодом моего воображения.

Продолжив движение, пусть и чуть медленнее, я вскоре добрался до передовой линии наступления – нескольких пехотных шеренг, состоящих из механизированных доспехов вроде моего, но куда менее технологичных и защищённых. Неподвижные, словно бы выточенные из обсидиана воины даже не шелохнулись при моём приближении – их уже проинформировали аналитики «Авроры», подтвердив мою принадлежность к числу имперских военных сил – и лишь расступились, давая дорогу, когда я подошёл чуть ближе. Сразу за этой латной стеной располагались внушительные заслоны имперских танков – металлических чудовищ о двух дулах и четырёх гусеничных блоках – из-за туш которых уже нельзя было различить небес.

На первый взгляд движущаяся по направлению к центру вражеской территории линия фронта не казалась такой уж надёжной – но лишь тот, кто видел эффективность имперской гвардии собственными глазами, мог судить о глубине подобного заблуждения. Подобно линии лесного пожара, армия Её Высочества двигалась по чужой земле, оставляя после себя только выжженные пустоши и пустоту абсолютной смерти. Это была эффективная военная кампания – самая эффективная и простая из всех, в которых нам когда-либо приходилось участвовать.

Вскоре, миновав линию основного наступления, мы вышли к зоне тылового расположения армейских частей. Здесь располагалось всё то, без чего сложно было представить затяжные военные кампании, направленные на решительное завоевание – вместительные походные казармы, кухни, лазареты и центры обеспечения, умело запакованные имперскими умельцами в корпуса исполинских гусеничных транспортников. Эти многотонные черепахи, похожие на ряд громоздких коробок, занимали куда больше пространства, чем само войско, и производили совершенно неизгладимое впечатление: казалось, что под тяжёлой бронёй каждого из этих необъятных тихоходов скрывается по целому арсеналу сверхтяжёлых орудий, и в самой сложной ситуации их можно просто выпускать вперёд – сносить целые города плоскими, будто бы рублеными корпусами, и обращать их в пыль одной только массой чудовищных гусениц. На тупых носах многих транспортников красовались эмблемы взводов и армейских формирований, но в большинстве своём они казались точной копией друг друга – с одинаковым красно-золотым гербом под высоким стеклом капитанской рубки и размашистой белой надписью «Во имя Авроры» на тяжёлых тёмных бортах.

Как и было положено на привале, исполинские грузовики стояли плотным безмолвным рядом – устремляясь к небесам огромной бронированной стеной – и давили почву перед собой языками длинных металлических трапов, на каждом из которых можно было прочесть обращения Императора к своим верным солдатам. Мне – как и многим – поначалу казалось кощунственным попирать ногами слова Его, но, как оказалось, к этому тоже можно было привыкнуть. Пусть и не сразу.

Тут и там – двигаясь перебежками от линии фронта до самых глубоких тылов – сновали рабочие в одинаковых серых робах. Почти незаметные на фоне механических исполинов, они, тем не менее, умудрялись выполнять почти все необходимые работы по снабжению в тылу и на передовой: перевозили пирамиды каких-то коробок, сопровождали небольшие грузовые автомобильчики и принимали все поставки с зависшей меж небом и землёй «Авроры». Самоотверженные и расторопные, эти работники тыла были ещё одной причиной наших побед – именно их безмолвное участие позволяло пехоте и технике не заботиться о насущных проблемах и полностью отдавать себя войне.

Мысленно отсалютовав беззвучным и как будто бы безликим тыловикам, я нашёл взглядом трап своего бегемота-транспортника – того, к которому были приписаны все отряды чистильщиков – и поспешил взойти по его ребристой поверхности к входу в небольшой распределительный ангар, заполненный лязгом, свистом и грохотом. Тут, в ярком свете множества электрических ламп, располагалось приёмное отделение для компьютеризированных доспехов и их ремонтный док; облачённые в жёлтые комбинезоны мастера-механики прямо на месте разбирали и доводили до ума требующие внимания детали брони и механические её компоненты, не стесняясь пускать в ход самые неожиданные инструменты. Наверное, я до сих пор опасался вверять этим людям «Возмездие», и, если бы не полное доверие к выбору Императора, давно приказал бы им держаться от моей брони подальше…

Очередной громкий звук – кажется, визг механически выкручиваемых болтов – заставил девочку на моих руках резко вздрогнуть. И это было первое проявление эмоций с её стороны за последние часы… Первое, но, отчего-то вовсе не обнадёживающее…

Осторожно прижав голову девочки к своей груди – и пытаясь тем самым спасти её уши от инженерного грохота – я прошёл вглубь ангара, минуя развешенные тут и там гидравлические клешни и обходя стороной вместительные подъёмники.

Держатели для брони моего отряда – семь высоких конструкций с бесчисленным множеством фиксаторов и механических манипуляторов – были уже почти полностью заняты: свободной оставалась только моя ячейка и выкрашенный в особый красный цвет модуль для доспехов Кирилла. Мой взгляд надолго задержался в этой пугающей пустоте, где уже должен был располагаться командирский экзоскелет «Возмездие», и, погрузившись в тяжёлые раздумья о собственном опоздании и задержке командира, я пропустил приближение одного из механиков.

– Марк! – раздался мелодичный, но строгий отклик, заставивший меня покачнуться от удивления. – Я, кажется, тысячу раз уже просила относиться к нам с минимальным уважением!

– Натали, – отозвался я, не решаясь развернуться к рассерженной ремонтнице. – Давно не виделись…

– И я бы тебя не видела ещё столько же! – фыркнула девушка, похоже, намереваясь обойти меня справа. Следуя по ходу её движения, я будто бы невзначай шагнул чуть в сторону и развернулся к выходу из ангара. Притопнув ножкой, Натали уцепилась за край латной перчатки моего доспеха и продолжила свою тираду: – А теперь ты прячешь взгляд, да? Ну когда, когда уже, во имя Императора, вы перестанете вести себя, как какая-то уличная банда?! Выходите без предупреждений, делаете, что хотите, и возвращаетесь, когда вам вздумается! А ваши механики должны всё это время сидеть как на иголках и ждать, когда их подопечные изволят привезти домой бесценные творения имперских гениев, которые вы, как мне кажется, считаете какими-то дешёвыми игрушками!

Я не смог сдержать улыбку, хотя, видит Император, у меня было более чем достаточно поводов для беспокойства – начиная с отсутствия Кирилла и заканчивая множеством странных взглядов в мою сторону и сторону девочки на моих руках. Не говоря уж о Натали, которая, единожды взявшись за выяснение отношений, не намерена была отступать.

– Почему отряд «Коготь» возвращается всегда полным составом?! – ладошка Натали хлопнула по предплечью моего «Возмездия». – Почему «Гидры» сегодня были по расписанию? Потому, Марк, что они солдаты! А не шайка самовлюблённых детишек, вроде вас!

– Послушай, – начал я, теряя терпение. – Дело в обстоятельствах…

– Нет, Марк, дело в тебе! Знаешь, как это скверно – сидеть целый час после обслуживания чьего-то костюма с руками, испачканными по локоть в саже, и не иметь возможности даже умыться как следует – потому что в любую минуту может подойти следующий чудо-чистильщик с очередным «Возмездием», требующим тщательного обслуживания!

– Да, кстати, – вдруг вспомнил я. – Мои фильтры!.. То есть, фильтры на броне. Снова засорились…

– Знаешь, Марк, – в голосе девушки послышалась гнетущая усталость. – Если собрать в кучу всё, что я выскребаю из твоих фильтров – то, наверное, можно будет слепить полноценный труп в полный рост! Совершенно бесплатно! Как в какой-то рекламной акции, будь они неладны…

– Виноват…

– Да. Виноват. Ты ведь у нас романтик… Включаешь музыку. Проецируешь на глаза всякие красивые картинки. Просто чтобы не видеть грязи, в которой все мы утонули уже по самые уши…

– Натали… – в горле моём запершило от странной тревоги. Девушка-инженер затронула тему, которая могла бы стоить ей не только места работы, но и всех дальнейших перспектив.

– Конечно же, за сладкой иллюзией не разглядеть показаний приборов. И не узнать о необходимости очистки фильтров!.. Пока не стало слишком… поздно…

Задумавшись о словах Натали, я пропустил тот момент, когда она вновь двинулась вокруг меня – и с удивлением встретил взгляд её огромных зелёных глаз, распахнутых шире, чем бывало хоть когда-либо прежде.

Удивление придавало смуглому, отмеченному тёмными пятнами масла личику Натали забавное очарование, которого склочная и боевитая девушка была обычно начисто лишена. В своей бесформенной жёлтой форме и перчатках до локтя, она могла показаться обычным дворовым мальчишкой с коротко остриженными волосами и неизменной сигаретой, зажатой в часто выставляемых напоказ ровных зубах… И хватка у неё тоже была мужская: только-только влившись в коллектив инженеров по обслуживанию экзоскелетов, Натали быстро расставила всех рабочих по своим местам и выбилась в самозваные лидеры целого ремонтного ангара. Крутой нрав, милый голос и уничижающий взгляд колдовских зелёных глаз – в этом была вся Натали, сколько я её помнил. Но в этот день, в ту секунду, как она увидела выжившую после зачистки девочку – что-то в её жизни изменилось… Как и в моей. Навсегда.

– Что это?.. – дрожащим голосом поинтересовалась Натали, отступая от меня так, будто в руках я держал не маленькое безвольное тельце, а настоящую бомбу с таймером, счёт которого шёл уже на секунды.

– Это… ребёнок. Девочка, – отозвался я, потупив взор.

– Да? Серьёзно?! – глаза Натали превратились в пару узких щёлочек. – А я-то всё не могла понять – откуда у тебя!.. Нет, я даже шутить на эту тему не могу! Слишком тупо!

Хлопнув себя ладонью по лбу – и оставив на лице ещё один чёрный след – девушка резко развернулась на месте и принялась ходить кругами по секции, где располагались доспехи моего отряда.

– Это немыслимо! – вспыхнула она через несколько секунд и потянулась за сигаретами отточенным до автоматизма движением, но, вовремя вспомнив о рабочей робе и перчатках, только хлопнула себя ладошками по узким бёдрам. – Марк, ты просто превзошёл себя!..

– У вас снова семейные разборки? – громко спросил кто-то из-за высокой металлической перегородки, и Натали, поперхнувшись от удивления, быстро бросила в ту сторону первый попавшийся под руку болт.

– Нет! – прикрикнула она вслед маленькому металлическому снаряду, не дожидаясь даже, пока тот с лязгом врежется в преграду. – Я не собираюсь связывать свою жизнь с человеком, которого когда-нибудь убью! Этого ждал? Уморительно, правда?! Подавись!

Не выдержав, девушка всё-таки сдёрнула с рук перчатки и, швырнув их под ноги, демонстративно полезла под робу в поисках сигарет и зажигалки.

– Зачем ты привёз её сюда, Марк? – спросила она, не сводя с девочки взгляда. – Это ведь одна из… Это ведь выжившая, да? И ты притащил её сюда… В свою берлогу…

– Думаешь, лучше было бы прикончить её на месте? – с вызовом произнёс я, на секунду позабыв, что дитя в моих руках не просто бездвижный набор костей и плоти, а мыслящее и живое существо. – Оставить горсткой пепла на земле?..

– Представь себе! – Натали шумно закурила, но, не сделав даже нескольких затяжек, вырвала сигарету изо рта и забегала по моему телу взглядом, кажется, пытаясь найти место, в которое тлеющий бумажный цилиндр можно было бы швырнуть без вреда для внутренностей доспеха или моего бесценного груза. Не обнаружив подходящих целей, девушка просто бросила недокуренную сигарету на металл пола – рядом с перчатками – и, громко топая, принялась зло вытаптывать всё под собой.

– Что тебя так злит? – я нахмурился, ощущая чрезмерное напряжение, повисшее в ангаре.

– А ты не понимаешь?! – на миг оставив пол без внимания, Натали яростно хлопнула себя ладонями по лицу. – Да я на её месте лучше бы умерла тысячу раз, чем… оказаться… в подобном месте! Смотреть, как шайка бандитов обращает в пыль мой дом, и… И выслушивать от ненавистных больных фанатиков их учения о якобы единственно верных картинах мира!..

– Нат…

– Я бы сама себя прикончила!

– Натали, хватит! – я повысил голос так резко и вложил в два простых слова такую силу, что заставил замолчать не только свою сорвавшуюся к истерике собеседницу, но и весь чёртов ангар вокруг неё.

Десяток инженеров-механиков разом остановил всю работу, и со всех сторон на нас – будто на светоч в центре беспроглядной пучины – начали коситься удивлённые пары глаз. Даже девочка на моих руках затрепетала от этого возгласа, заставив меня испытать мгновенный стыд.

– Кто-то иной – Кирилл, например – твои слова счёл бы проявлением экстремизма и даже больше того – ереси! – процедил я сквозь зубы, стараясь не повышать тон сильнее, чем того требовала необходимость. – И если подобное произойдёт, то ни я, ни твои вассалы в этом ангаре уже ничего не смогут поделать. Ты понимаешь?..

Натали закусила тонкую губу и сдержанно шмыгнула. Её красивые глаза начали постепенно краснеть от слёз, но причиной тому был, судя по всему, не страх перед опасностью попасться на сквернословии, а сам факт того, что её отчитал, как ребёнка, какой-то никчёмный парень… Наверное, подобного с ней раньше просто не случалось.

– Я давно тебя знаю, – мой голос дрогнул от волнения. – И давно к этому привык. Но прошу тебя – будь осторожнее…

Натали подняла на меня взгляд, и в её изумрудных сверкающих от слёз глазах я прочитал единственный ответ, который боялся там найти: «Ты не понимаешь!..», – беззвучно кричала девушка, не желая принимать мой совет, отмахиваясь от него изо всех доступных сил.

Облизнув ссохшиеся губы, я мысленно приказал «Возмездию» занять пустующий диагностический модуль и отвернулся от Натали. Мы с ней не могли понять друг друга – и не собирались понимать. На этом в разговоре можно было поставить точку.

– Да, и всё-таки, – бросил я, стараясь не смотреть в сторону девушки-механика. – Займись, пожалуйста, фильтрами.

Меня здорово разозлила Натали и её несдержанные слова, но больше всего – то, что в одном она была всё-таки права: под командованием Кирилла наш отряд напоминал скорее банду вольных наёмников, нежели организованную силу, наконечник копья Императора, несущий ярость и силу Его. И эта правота уже не позволяла просто перечеркнуть все остальные пылкие заявления девушки, а саму её признать далёкой от вменяемости…

Я покинул ангар в тяжёлом молчании, представляя, как Кирилл мог бы забить Натали насмерть на том же самом месте, где та посмела бы поставить под сомнение верность Пути Императора – и он ведь, несомненно, прикончил бы её без сожалений и малейшего сомнения, лишил жизни талантливого механика за один только грех инакомыслия… И осознание это тревожным звоночком билось у меня в голове.

Конечно, Кирилл был бы прав! Но… Мне не хотелось терять Натали. Не таким образом! И потому я очень надеялся, что в следующий раз, желая излить свои дурные мысли, она сумеет удержать язык за зубами!..