Легендарные разведчики. Книга 3

– Существуют и несколько иные версии всей этой истории…

– Будто мы кого-то резали, «фаршировали»? Это элементы, которые приписываются большинству спецопераций. Но такого – не было. Определенные силовые акции проводились с нашего, разумеется, согласия со стороны друзей из Прогрессивной социалистической партии.

– Нельзя было решить вопрос более кардинально? К тому времени уже существовал «Вымпел».

– И как вы это себе представляете? В чужой стране высаживается наш спецназ и вступает в схватку с террористами? В принципе, подчеркиваю: в принципе, чисто гипотетически такое возможно. Но все же скорее в кино. В Афганистане у нас были войска. В Ливане – ничего похожего. И как бы отнеслись там, развернись в Бейруте для нас – операция по освобождению, а для них-то – в определенном смысле диверсия в чужой стране на их территории.

– Говорили, будто были арестованы родственники одного из похитителей.

– Не были. Правда, в первый же день после захвата в ходе контроля автотранспорта был – я подчеркиваю – случайно убит брат организатора похищения. Но к тому моменту ни единого имени похитителей мы еще не знали. Однако легенда зародилась. Позже нам действительно удалось выяснить имена…

– Каким образом?

– Через ливанскую агентуру. Глубже вдаваться в подробности не имею права. Нам поступала масса информации, мы ее проверяли и прорабатывали новые и новые версии. С помощью ливанцев получили доступ к шифрам «Хезболла». Какой-то добрый арабский молодец из контрразведки вступил ли в связь или, уж не знаю, очаровал секретаршу или шифровальщицу из «Хезболла». Та передала ему коды, и мы приблизительно понимали, какой оборот принимают события. Все свидетельствовало: исключительно серьезный. Фанатики готовы на крайние меры, пощады нашим ждать нечего.

– А как строились отношения с Арафатом?

– Он, испортив отношения с некоторыми из наиболее экстремистски настроенных направлений Организации освобождения Палестины, уже года два как отсиживался в Тунисе. С ним моментально связались, и Ясир Арафат обещал принять все меры, чтобы в кратчайший срок вытянуть наших ребят. Предложил нам работать с его эмиссаром. Тот должен был помочь вытянуть заложников. Но самое интересное оказалось в том, что имя этого палестинца назвала нам потом и агентура.

– Чья?

– Наша, конечно. Этот эмиссар и организовал похищение. Для Арафата же он был лицом доверенным. А с ним, жившим в ту пору на тунисском отшибе, акцию не обсуждали и советов не просили. Арафат без всякого на то своего желания превратился в своеобразного заложника экстремистов… А те, продержав какое-то время наших парней в Бейруте, поняли, что больше удерживать их не смогут, такая за палестинцами началась охота. И пришлось им идти на поклон к «Хезболла» – экстремистам из экстремистов. Арафат уже был в курсе, но и пальцем не пошевелил, чтобы помочь.

– Но почему? Советский Союз всегда оказывал Арафату дипломатическую поддержку, сколько речей в защиту ООП произносилось в ООН и сколько более существенного – оружия – палестинцам бесплатно поставлено. Теперь ведь мы, верные друзья, могли бы его послать куда подальше, поддержать кого-то другого из палестинских вожаков. Ведь среди них грызня за власть, теперь-то об этом сказать можно, велась постоянно, и порой кровавая.

– Ради удержания власти Арафат был готов на все. Как раз в тот момент такая позиция боевиков совпала с его политическими интересами. Палестинский лидер постоянно звонил мне из Туниса в Бейрут в два-три ночи: «Как там ситуация?» Обращался не иначе как к другу, клялся, что он советских товарищей в беде не бросает. Обещал послать нам на подмогу двух своих верных людей. Когда я услышал их имена, честное слово, вздрогнул: один, не буду называть фамилию, и возглавлял бандитскую группу захвата. Так что в контакте мы находились тесном. Сами понимаете, каком.

Некоторое время заложники содержались в лагере. И к нам попал перехват телефонного разговора палестинского лидера с начальником этого лагеря. Тот спрашивал: как поступать с русскими дальше – освобождать или не освобождать? И получил указание Арафата: никого не освобождать до получения моих гарантий.

– Ничего себе друг советского народа. Ну просто двуликий Янус.

– Был вынужден вести сложную игру, демонстрировать былое могущество. Арафат сделал заявление, что договорился об освобождении, заплатил за это 100 тысяч долларов, потом сумма выкупа подскочила до 15 миллионов. И многие наши руководители, даже свято в Арафата веровавшие, поняли, что он блефует. Не было у него таких денег. А к тому времени неподвластные Арафату палестинцы уже передали советских пленников в руки «Хезболла». Те разыгрывали собственную карту, с мнением лидера палестинцев им считаться не хотелось. Но Арафату надо было играть в свою игру, отстаивать авторитет. И он часто выступал с заявлением: я в курсе дел, я договорился, я все контролирую, и вот-вот советских освободят под мои гарантии…

– Вы не боялись, что похитители попытаются каким-то образом воздействовать на заложников? Может, перевербовать, обратить в ислам? В Афганистане подобное бывало.

– Это исключалось. Люди, их захватившие, по своему интеллекту были гораздо ниже… Никакой работы по обработке вестись не могло и не велось. Они и захватили-то эту четверку наугад, случайно.

Заложник стал предателем

– Как сложилась судьба этих людей после освобождения?

– Катков погиб, остальные трое были отправлены в Москву. Доктор Свирский и Мыриков из торгпредства после этого вновь выезжали в загранкомандировки. А вот с Олегом Спириным случилась история, для нас неприятная.

– Для кого – для «нас»? Он что, был сотрудником разведки?

– Точно. И он, и Мыриков. Вернувшись из Ливана, Спирин пять лет проработал в Центре. Молодой и, казалось мне, приятный парень немного за тридцать. Отправили его в командировку в Кувейт. Работа шла у него там не слишком ладно и не очень активно. Но каких-то неприятных событий вроде бы ничто не предвещало. И когда Спирин исчез, это стало для сотрудников шоком.

– Обычно, исчезнув, перебежчики всплывают где-нибудь в США или в Англии.

– Так произошло и с майором Спириным. Из Кувейта его семью сразу отправили самолетом в Англию, оттуда – в США. Судьбу его мы отслеживали. Одно время он жил в Штатах.

– Юрий Николаевич, вот это поворот: разведка – плен – освобождение – разведка – предательство. Как в вашем ведомстве объяснили этот побег?

– У меня такое объяснение: дрогнула жена. Она, как я понимаю, не захотела возвращаться в СССР, ушла первой. И Спирин осознал: в Москве ему этого не простят, карьера завершена. Он решился. Часто об этом уходе вспоминаю. Больно, когда предают…

Кого нашли награды

– Давайте попробуем внести в нашу беседу мажорные ноты. В ту пору за такие подвиги было принято награждать отличившихся. Как отметили вас?

– Будем считать, что ирония в вашем вопросе мне только послышалась. Позвольте мне еще раз с гордостью заметить: операция в Бейруте – это едва ли не единственный в международной практике случай столь быстрого освобождения заложников. Граждане Англии, Франции провели в ливанском плену по нескольку лет, американский журналист Терри Андерсон – все восемь. А насчет награждения… Тогда действительно было чему улыбнуться.

В наградном списке по линии МИДа оказалось свыше ста героев. Даже старое Политбюро, которое привыкло награждать всех подряд, вернуло документ, отметив: слишком уж лихо. И председатель КГБ СССР Виктор Михайлович Чебриков, понятно, знавший все детали операции по освобождению, сам представил список восьми своих сотрудников. Наградили орденами Красного Знамени, Красной Звезды; водитель, проявивший мужество, получил медаль…

– Ну а вы?

– Я – орден Красного Знамени.

– А есть у вас еще боевые награды?

– Есть. В разведке я работал долго – до 1995 года. Но это – тема отдельного разговора. Время для него еще не наступило.

О Каткове не забыли

Со Спириным, увы, ясно. А как сложилась жизнь трех других заложников?

Мыриков продолжил работу в ПГУ. Доктор Свирский врачевал, выезжая и за границу.

А о семье Аркадия Каткова позаботилась Родина. Началась перестройка, уже близок был распад Союза, пустели казна и полки магазинов, но семье погибшего до 1991 года регулярно выплачивали такую нужную пенсию. Ведь дочери Каткова Марине в 1985 году было тогда всего восемь лет. А когда СССР не стало, родным выдали разовое пособие – полтысячи долларов. Для той поры всеобщего обнищания, оцепенения, впадения в некое беспамятство и эта сумма выглядела относительно пристойно. Когда Марина поступила в институт, получала до его окончания небольшое пособие от МИДа.

Годы спустя Марина Каткова вместе с мужем приехала в Бейрут. Там в посольстве России установлена мраморная доска, напоминающая о трагической гибели ее отца – 32-летнего дипломата Аркадия Каткова.

Другая версия

Прошло два десятилетия после встречи с полковником Перфильевым. Тогда он многого недоговорил. Нельзя было. А несколько лет назад, словно отлежавшись в строгой тишине, появились новые версии случившегося в октябре 1985 года.

Еще один очевидец, можно сказать, даже участник тех событий, взяв с меня слово никогда не называть его имени, поведал мне эту историю в своей интерпретации. Человека этого, смелого, решительного, жесткого, уже нет. Версия, которую ни подтвердить, ни опровергнуть, осталась. Никак не претендуя на стопроцентную достоверность, приведу и ее.

После покушения, как и рассказывал полковник Перфильев, ливанскими друзьями, читай: дружественной нам спецслужбой, был захвачен боевик под оперативным псевдонимом «Хадж», который во многом и вывел на похитителей.

А до этого, как подчеркивалось, совершенно случайно был убит один из нападавших, а также брат другого. Все это было как-то неопределенно, туманно.

Действительно ли случайность? Те двое входили в экстремистскую группировку, за которой охотились сирийцы. Были окружены, отстреливались…

И почти сразу же вышли на родственников похитителей. Их с пристрастием, не вдаваясь в рассказанные мне подробности, допросили. Люди из ливанской группировки, нас поддерживавшие, были с ними не жестки, а жестоки. Труп одного из бандитов нашли родственники у входа в его жилище. По словам моего собеседника, тело, особенно некоторые его части и голова, было обезображено. Детали не привожу. Они не только не для печати, но и не для слабонервных. Советские, российские чекисты такими методами никогда не пользовались. Спецслужба ливанской группировки жалости не признавала. Тем более убитый – брат или какой-то близкий родственник их заклятого врага, возглавлявшего захват заложников.

К одежде уничтоженного бандита приколота записка. Если русских не освободят, то вскоре точно так же покончат и с другим пойманным налетчиком, тоже родственником главаря. В записке назвали еще нескольких участвовавших или причастных к покушению, упомянув, что их ждет такое же наказание.

И террористы задумались. Они обещали расстреливать оставшихся троих заложников одного за другим, но испугались, взяли паузу.

А советская сторона обходила вопрос расправы с экстремистом молчанием. И хотя в этом никак не участвовала, как объяснял мне компетентный собеседник, акт возмездия, совершенный дружественной СССР группировкой, не подтверждала. Однако и не отрицала.

Все это вместе с усилиями советской разведки, дипломатии, двумя визитами полковника Перфильева к шейху доказало бандитам: ситуация накалилась невероятно. До такой степени, что вопреки правилам, по которым действовали обычно все, добивавшиеся освобождения заложников, церемониться с «Хезболла» не будут. Не привыкли террористы, что их не просят, не уговаривают, а действуют с позиции силы. Надо идти на уступки.

И пошли…

Арафат похож на лисицу

Дважды приходилось встречаться с Ясиром Арафатом. Однажды отобедать в особняке для приемов. Относился я к нему с неким предубеждением. Цели возглавляемой им ООП в принципе понятны, вызывают определенное уважение: борьба за независимость, национальное освобождение, предоставление прав его несчастному народу. Но способы борьбы, к которым прибегали его сторонники, часто не имели ничего общего с легитимностью. За годы правления Ясир Арафат сумел внушить многим, что нелигитимные методы, им применяемые, являются законными атрибутами политической борьбы. Нападения на мирных жителей, захват заложников, терроризм в глазах многих стали справедливым ответом на лишения гонимого народа. С 1957 года, когда Арафат вступил в борьбу, до самой своей кончины в 2004-м он внушил определенной части мирового сообщества, что борется за свободу и справедливость, пусть и перевернув все привычные понятия.

Кем же был Арафат? Никакая куфия (мужской арабский платок), неизменно покрывавшая голову, не могла скрыть его светскости. Даже для виду не пытался хотя бы пригубить алкоголь. Внимательно, с доброй улыбкой слушал других. Вступая в беседу, удивлял искренней вежливостью, которую и против него предубежденные никак не могли принять за напускную. За столом его английский, казавшийся в другой обстановке несколько примитивным, звучал весьма элегантно, даже изысканно. Когда в конце затянувшегося обеда пришла неизбежная пора анекдотов, трезвехонький Ясир Арафат порадовал парой-тройкой изящных, очень смешных историй, никакого отношения к скабрезности или антисемитизму не имеющих.

Кстати, сам он был очень похож на пожилого еврея. Интересно, что в одной из своих книг об этом упоминал и прекрасно с лидером ООП знакомый академик Евгений Максимович Примаков.

В общении Арафат оказался приятнейшим собеседником. В жизни… Не знаю. Абсолютно не согласен с теми, кто считает, что в борьбе за справедливость хороши все средства.

«Гиена» был рядом

Остается прояснить еще один важный вопрос: кто же непосредственно руководил операцией по захвату заложников? Его оперативный псевдоним мелькнул в беседе с полковником Перфильевым – «Гиена». Спустя несколько лет о нем подробнее рассказал соратник полковника по службе.

«Гиена» – это Имад Мугния. Сколько же преступлений совершил этот экстремист из экстремистов, самозваный палач!

– Именно он командовал группой бандитов из «Хезболла», захвативших наших заложников.

– «Гиена» ранил дипломата Аркадия Каткова, а потом убил, изрешетив автоматной очередью.

– Это родственников Имада Мугнии «случайно» захватили помогавшие нам сотрудники одной из ливанских спецслужб.

– Его имя засекли сотрудники сирийской контрразведки, расшифровавшие переговоры террористов.

– После уничтожения одной из спецслужб Сирии его родного брата Мугния под напором шейха Фадлалла отпустил трех оставшихся в живых советских заложников.

Факт, меня поразивший: в сентябре 1985 года «Гиене» не исполнилось и двадцати трех лет. Никакой не боец за права шиитов, а фанатик, изверг, садист. В 13 лет сын ливанского торговца овощами из города Тира вступил в ООП. Был замечен Ясиром Арафатом, одно время находился в группе его телохранителей.

Стал снайпером, расстрелял немало христиан, живших рядом с его родными местами в Южном Ливане. Вскоре политика Арафата стала лишь раздражать «Гиену». Примкнув к «Хезболла», он в апреле 1983 года взорвал консульство США в Бейруте, тогда погибло 63 человека.

Мугния неплохо говорил по-английски. Некоторые источники полагают, что это помогло ему каким-то образом выйти на людей полковника Уильяма Бакли, знавшего резидента ЦРУ в Ливане. 15 марта 1985 года Мугния похитил резидента и назначил цену за его освобождение. Американцы передали требуемые «Гиеной» 200 тысяч долларов, а Уильям Бакли словно исчез, растворился. Только через некоторое время Имад Мугния поместил в одном из изданий экстремистов фотографию Бакли – вернее, его трупа. Перед тем как застрелить полковника-американца, «Гиена» зверски пытал его.

А еще он уничтожал мирных жителей Израиля. Взрывал казармы французских и американских миротворцев в Ливане – число жертв исчислялось сотнями. Его люди, вернее нелюди, захватили самолет с пассажирами.

Вот с кем схватились и кого одолели наши разведчики вместе с друзьями в сентябре 1985 года в Бейруте.

Американцы объявили огромное вознаграждение за поимку террориста «Гиены» – два миллиона долларов. Всё напрасно. Возможно, они заплатили бы еще больше любому, кто сумел бы вывести на след бандита номер один, если бы знали, что будет дальше. Теперь, проведя скрупулезные расследования, спецслужбы США считают именно Имада Файеза Мугнию одним из главных организаторов террористических актов 11 сентября 2001 года, потрясших Америку. Якобы согласие на их проведение «Гиене» дал глава «Аль-Каиды» (запрещена в РФ) Усама бен Ладен.

Да и получив хорошенько по зубам от нас в сентябре 1985-го, «Гиена» вновь решился провести теракт, на этот раз против России. В 2000 году атаке террористов подверглось российское посольство в том же Бейруте.

Возможно, повторяю: возможно, оставил убийца след и на российской земле. «Гиена» одним из первых в «Аль-Каиде» взялся за подготовку террористов-смертников. Несколько таких шахидов объявилось в тревожные годы в Чечне.

Долго на след международного террориста-убйцы не могла выйти ни одна из спецслужб мира. Творил черные дела, оставался неуловимым, все больше матерел и наглел.

Уверен, лет через десять, не раньше, выплывет истинная, а не вымышленная (каких сегодня немало) история уничтожения «Гиены». Пока лишь точные факты. В 11 часов 12 февраля 2008 года автомобиль «Гиены» с охранниками был взорван в пригороде Дамаска.

Кто совершил не убийство, а акт справедливейшего возмездия над палачом? Неизвестно. Ни одна организация, группа, спецслужба не заявила о своем участии или хотя бы сопричастности. Главное – с фанатичным убийцей было покончено.

Приказ спасти французов: полковник «Иван Иванович Иванов»

Наши спецслужбы спасали не только своих соотечественников, захваченных в заложники. В 1995 году они вытащили из лап террористов двух французских пилотов, сбитых над бывшей Югославией.

В истории мировой политики такое бывало. В интересах дела отдельные вопросы отношений России с другими странами решались на уровне спецслужб. Факты эти не афишировались и вряд ли когда-либо станут известными. Теперь гриф секретности с одной из таких операций снят.

Этому прошедшему почти незамеченным эпизоду в истории российско-французских отношений уже четверть века. Тогда, пожалуй, впервые спецслужбы двух стран работали в таком тесном контакте.

Шел 1995 год. В Боснии и Герцеговине, одной из воюющих республик некогда процветающей и единой Югославии, бушевала война. Сербы, хорваты и бошняки-мусульмане пытались разрешить противоречия силой оружия. А западные державы и их союзники пришли на помощь именно тем, кто и разваливал страну: бомбили сербские города и села.

30 августа 1995 года при бомбардировке позиций армии Республики Сербской в небе над воюющей Боснией был сбит французский самолет «Мираж-2000». Его пилоты Фредерик Шиффо и Жозе Совеньи, как посчитала французская разведка, скорее всего погибли.

Однако в сербской прессе никаких сообщений о судьбе натовских летчиков не появилось. Они словно исчезли, а официальные лица Сербии и Республики Сербской на запросы Парижа сказать ничего не могли.

А что если летчики всё же живы? И президент Франции Жак Ширак 26 сентября попросил президента Сербии Слободана Милошевича выяснить судьбу пилотов. Но Милошевич ответил, что у него большие сложности в отношении с боснийскими сербами и помочь он не сможет.

Французы попытались использовать свою агентуру и спецслужбы западных союзников. Американских разведчиков на территории Боснии было особенно много. Однако никакой достоверной информации о сбитых пилотах французы и американцы получить не смогли. Мелькнула версия, будто пилоты расстреляны захватившими их сербами.

И тогда 1 октября 1995 года настойчивый Жак Ширак обратился к российскому президенту Борису Ельцину, находившемуся с визитом во Франции, с просьбой привлечь российскую разведку. Нельзя ли выяснить судьбу пилотов и, возможно, найти пути к их освобождению?

Ельцин согласился, дал указание руководителям российских спецслужб. В резидентуры Службы внешней разведки России в странах этого региона ушла из Центра телеграмма с требованием подключиться и помочь.

А в Москву из Парижа прибыл специальный посланник президента Франции Жак Шарль Маркиани, представленный как заместитель директора французской разведки. Он и договорился с директором ФСБ генералом Михаилом Ивановичем Барсуковым о том, как будет происходить взаимодействие спецслужб.

В Белград для координации совместных усилий с французами был командирован представитель ФСБ полковник Кулиш. Представившись сербам как официальный представитель непосредственно президента России, он добился того, чтобы официальные чиновники на всех уровнях вели с российскими офицерами серьезные переговоры.

Не стоит скрывать: российская разведка располагала хорошими оперативными возможностями в воевавших республиках. Всю работу организовывал опытный разведчик – резидент СВР в Белграде генерал-лейтенант Владимир Павлович Зайцев. Личность легендарная. Он работал в Бейруте и получил там тяжелое ранение. Затем в самые сложные годы долго трудился в Кабуле. В Югославию попал в период ее распада. Ответственным за операцию по поиску французов Зайцев назначил своего зама – представителя подразделения внешней контрразведки полковника Ивана Ивановича Иванова. Именно он взаимодействовал с Кулишом и Маркиани.

Честно признаться, задание Центра было воспринято нашими разведчиками без особого энтузиазма. Свободного времени в тот сложнейший военный период у них практически не было. Кроме того, предстояло преодолеть и психологическое нежелание тратить силы на розыск пилотов НАТО, бомбивших ни в чем не повинных людей.

Не понимали этого задания и помощники нашей резидентуры из числа сербов. Каковы мотивы русских? Надо ли спасать тех, кто разорял их землю?

Определенную необычность ситуации придавало и то, что подразделение внешней контрразведки СВР России имеет вполне определенные задачи: противодействовать западным спецслужбам и защищать наши загранпредставительства и граждан за рубежом. А тут помогай спецслужбам Франции в спасении их пилотов!

Работа с французами началась с совещания у Маркиани в номере гостиницы в Белграде. В нем вместе с французом приняли участие Кулиш, Иванов и переводчик посланника Маркиани. Иванов свободно владел французским, и потому Маркиани в тот же день отправил переводчика обратно в Париж и к дальнейшей работе не привлекал.

На совещании у Маркиани был разработан совместный план. Достигнутые договоренности добросовестно выполнялись обеими сторонами. Маркиани регулярно сообщал сведения о прослушке эфира французскими спецслужбами, а российская сторона информировала его о своих действиях по решению проблемы.

Получилось так, что информация французов всегда носила неутешительный характер. В конце октября 1995 года Париж получил сведения: боснийские сербы сразу после задержания пилотов их расстреляли. Но другая информация свидетельствовала: оба пилота живы и находятся в тюрьме.

Ситуация сложилась запутанная. Часто сведения носили дезинформационный характер, но обе стороны четко контактировали и постепенно приближались к решению задачи. Российской внешней разведке удалось узнать: пилоты, и это точно, живы. Они благополучно катапультировались из подбитого самолета, но приземлились в горной местности на голые камни. Обоих с переломами ног сразу же захватили местные жители. Затем уже военные срочно отвезли их в военный госпиталь в город Кесоколац. А вот что было дальше…

Кулиш и Иванов добились встречи с президентом Республики Сербской Радованом Караджичем. Тот охотно принял представителей российской спецслужбы и подтвердил: пилоты живы, относительно здоровы. Но встревожило иное. По словам Караджича, в госпиталь в Кесоколаце несколько дней назад ворвались вооруженные люди и увезли летчиков в неизвестном направлении. Кто это был? Вооруженные авантюристы, стремившиеся получить от французов большой выкуп за пилотов? Или, быть может, летчиков похитили неизвестные, чтобы отомстить за бомбардировки сербских позиций?

И тут же последовала подсказка от Караджича. Он мягко намекнул нашим офицерам, что представителям российской разведки надо бы попробовать вступить в непосредственный контакт с командующим боснийскими военными силами сербов генералом Младичем.

И такое непростое решение было принято. Основной фигурой, через которую попытались выйти на Младича, был начальник военной разведки Республики Сербской генерал Здравко Толимир. У полковника Иванова с ним, как и со многими другими людьми его профессии, контакты установились хорошие. Поначалу Толимир решительно воспротивился: к чему такой гуманный подход к пилотам, бомбившим ни в чем не повинных людей. И лишь при личной встрече один на один полковнику Иванову удалось убедить Толимира организовать встречу с Младичем.

Холодным осенним вечером Иванов и Кулиш прибыли в штаб генерала. И хотя Младич не признал причастности к похищению французских пилотов из госпиталя, от разговора он не уклонился. Понял, почему российская сторона заинтересована в решении судьбы французов. Признал, что два молодых офицера лишь выполняли приказ и не могут нести ответственность за дурные решения НАТО.

Младич много и подробно говорил о добром отношении сербского народа к русским. И в результате заявил, что готов способствовать освобождению французских пилотов, но на определенных условиях, которые были и сложны, и разнообразны. Работа по их согласованию потребовала огромных усилий и постоянных перемещений наших разведчиков из Белграда в столицу Республики Сербской город Пале и обратно. Чего стоили одни лишь поездки в декабре по заснеженным и обледеневшим горным дорогам воюющей Боснии.

А тут еще разведка боснийских сербов подала сигнал о том, что против наших готовится теракт со стороны спецслужбы одной из западных стран, якобы США, раздраженной успешным участием российской разведки в освобождении французов. Русских должны были уничтожить подкупленные местные уголовники, организовав в горах дорожное происшествие: по-простому – столкнув в пропасть машину оперработников. Пришлось Кулишу и Иванову вместе с французом Маркиани ездить по Боснии на своей машине, но под надежной охраной.

После довольно сложных согласований в Белграде, Пале, Москве и Париже ряд выдвинутых Младичем условий был принят. Затем согласовали и окончательную процедуру передачи пленных. Она должна была состояться в 10 утра в отеле «Видиковац» близ Зворника.

Но Иванов, Кулиш и Маркиани еще вечером 11 декабря уехали в другой далекий отель, где раньше и планировалось провести это мероприятие. И когда президент Республики Сербской Радован Караджич позвонил Иванову и сообщил, что передача летчиков перенесена в другой отель и в другой город, стало ясно, что они не успеют приехать в Зворник к назначенному времени.

Маркиани поначалу испугался пускаться в путь по только что выпавшему снегу, но Иванов объяснил ему, что без присутствия француза процедура передачи просто не начнется. Уже в машине Маркиани мрачно заметил: если бы еще два месяца назад кто-то сказал ему, что он «окажется в воюющей Боснии в заснеженных горах в машине с двумя полковниками КГБ, да еще при этом один из них будет за рулем, он бы счел этого человека сумасшедшим».

В ответ развеселившиеся русские полковники предложили Маркиани посмотреть на положение дел с другой стороны. Заверили его, что он попал в ситуацию уникальную. Ведь никто из руководителей французских спецслужб никогда не был и вряд ли когда-нибудь окажется под защитой двух полковников сразу двух российских спецслужб – разведки и контрразведки.

Да, машина опоздала на три часа, но только с прибытием троицы началась передача генералом Младичем двух французских пилотов начальнику Генерального штаба вооруженных сил Франции Жану Филиппу Дуену. Зато в тот же вечер оба французских пилота в сопровождении Маркиани вылетели в Париж, где были встречены президентом Шираком.

Позже Маркиани направил телеграмму директору СВР Трубникову с выражением личной благодарности за освобождение французских пилотов. Он подчеркнул решающую роль российской разведки. А президент Франции Жак Ширак поблагодарил президента Ельцина и его разведку за спасение своих соотечественников.

Все же отметим, что СВР так и не раскрыла французам, как стало возможно освобождение пилотов. Также не предано огласке, какие методы и средства были для этого использованы.

Что ж, российская внешняя разведка никогда не претендовала на гласность. Не зря ее девиз: «Без права на славу, во славу державы!»

P. S.Конечно, читатель догадался, что «Иван Иванович Иванов» – это псевдоним, и не оперативный, российского разведчика. Имя его до сих пор не раскрыто.

Недавно он ушел из жизни. И я попросил сослуживца «Ивана Ивановича» хоть немного рассказать о своем командире. Но и рассказ, по понятным причинам, обошелся без оперативных подробностей. Приведу всего лишь несколько искренних строк, имеющих право быть опубликованными. Из них станет понятно, почему «Иванов» был уважаем, любим, а удача чаще всего оставалась на его стороне:

– Он был профессионалом. И не только требовал такого же профессионализма от подчиненных, но и терпеливо, очень неназойливо обучал в подразделение пришедших. Иногда это приходилось делать буквально на ходу. Потому исправлять, подчищать чужие ошибки ему приходилось нередко.

И ребята у него, когда все мы работали в одной прекрасной стране, подобрались хорошие. Но какие разные. Один переполнен эмоциями, на все реагирует мгновенно, азартно, могло и занести. Другой молчит, когда раскрывает рот – все удивляются. Третий – настоящий интеллигент, но до чего доверчив… А он сумел нас, необъединимых, таких разнокалиберных, объединить, сдружить, в каждом разглядеть лучшее и направить наши если не таланты, то способности на пользу всей резидентуре. Никогда не говорил «нет», когда кто-то выдвигал свою идею, пусть необычную. Не обрывал на полуслове, пользуясь правом руководителя нашей линии. Говорил: посмотрим, обсудим, попробуем, и, конечно, не всегда, но удавалось принести пользу.

Я прочитал этот ваш эпизод о спасении французов – просто показательная картина с его активным участием. Совсем не случайно он их тогда вытащил. Все сошлось. Хорошо знал языки и потому сошелся с одним из руководителей французской разведки. С искренним уважением относился не только к нашим друзьям, но даже и к оппонентам. Умел вступать в контакт, и как это помогло, например, с чересчур упертым генералом Младичем. Не просто улыбался, хлопал по плечу, поднимал рюмку за чье-то здоровье, играя своего парня, а искренне старался, отстаивая наше, российское, быть дружелюбным и ровным с оппонентом. Никогда не хаял, как это часто бывает, страну пребывания.