Корейские сказки (сборник)

31. Еще тысяченожка

Жил себе в И-чжоу некто Ним-куак-сан.

Он был очень беден, имел много детей, и все они требовали от него пищи, денег и нарядов.

Накануне одного Нового года дети так пристали к нему с новыми костюмами, что несчастный отец, как был, выскочил из дому и решил больше домой никогда не возвращаться.

Попросту он решил лишить себя жизни, а так как была особенно холодная зима, то и пошел он в горы, чтобы там замерзнуть.

Но хотя и хотел он умереть, однако выбрал себе место, укрытое горами, и, сев там, ждал смерти.

Немного погодя видит он, что идут две женщины: одна молодая, богато одетая, другая ее раба.

Женщины, проходя, поздоровались с ним, и богато одетая спросила его, что он здесь делает в такой холод?

Ним откровенно признался, зачем он пришел сюда.

– Из-за этого не стоит умирать, – сказала молодая женщина, – пойдем со мной, и я тебе охотно помогу.

Он пошел за ней, и они пришли в И-чжоу в очень богатую фанзу.

Молодая женщина дала ему денег, материи, чумизы и просила навещать ее, но раньше, чем войти, всегда стучаться в дверь.

Счастливый Ним принес детям своим обновы, еду и деньги. И Новый год прошел для всех его детей так же весело, как и для всех тех, у кого были чумиза, одежда и деньги.

Ним стал ходить к молодой женщине, и скоро они полюбили друг друга и решили обвенчаться.

Однажды вечером, когда Ним вышел из своего дома, чтобы идти к своей невесте, вдруг в темноте перед ним вырос громадный, до неба, дух.

– Я твой дед, – сказал дух, – и явился, чтобы предупредить тебя: та, которую ты любишь, не женщина, а тысяченожка. Если хочешь в этом убедиться, пойди, отвори дверь, и ты увидишь не свою возлюбленную, а тысяченожку.

И дух исчез.

Ним не знал, что ему делать, и в конце концов решил послушаться деда. Но, когда он подошел к двери, ему жаль стало тысяченожку, и, прежде чем войти, он постучался.

Когда он вошел, молодая женщина поклонилась ему до земли и сказала:

– Я теперь вижу, что ты меня любишь, и я тоже буду тебе верной женой. Я знаю все. К тебе являлся твой дед. Это не дед твой, а мой враг – змей, курей – мой бывший муж. Кому-нибудь из нас суждено было в этот вечер сделаться человеком. Время назначено было как раз то, когда ты постучал в мою дверь.

Если бы ты заглянул, я осталась бы еще на тысячу лет тысяченожкой, а курей превратился бы в человека.

Вскоре они сыграли веселую свадьбу и зажили, любя друг друга.

Бывшая тысяченожка принесла громадное счастье всему роду своего мужа. И хотя с тех пор прошла не одна тысяча лет, а и до сих пор фамилия Ним-куак-сан самая богатая в И-чжоу.

32. Дядя

Жил-был в провинции Хандиенго один добрый человек по имени Цу-ирени.

У всякого человека есть своя слабость, и у Цу-ирени была: он спал и видел, как бы ему попасть куда-нибудь губернатором.

В то время должности в Сеуле давались уже не за знания, а за деньги.

У Цу был один знакомый мошенник-министр, которому Цу перетаскал все свое состояние.

Министр все обещал ему место, говоря:

– Губернатор – это большая должность, надо еще денег.

Отправился Цу еще раз домой и на этот раз, распродав все, сколотил еще триста лан и пошел в Сеул.

По дороге, в гостинице, он познакомился с двумя путниками: мужем и женой. Жена с часу на час должна была родить и действительно в ту же ночь родила дочь. Но у родителей новорожденной не было даже денег за тот стол с едой, который подается матери.

Тогда Цу отдал им свои деньги и сказал:

– Я уже старик, одинок, – на что мне мое губернаторство. Вы же люди молодые, перед вами вся жизнь впереди. Может быть, мои деньги принесут вам счастье.

Муж и жена поблагодарили Цу, и он ушел к себе домой.

Прошло семнадцать лет, Цу было уже восемьдесят лет, и он давно уже был нищий, но не унывал и перед смертью решил еще раз посмотреть на Сеул.

– Не все ли равно, где просить милостыню, – говорил он, смеясь, своим соседям.

Соседи слушали и качали головой: так человек растратил состояние, которого хватило бы на два века другому, и ничего не сделал.

Когда Цу пришел в Сеул и просил милостыню, его увидел предсказатель тестя короля (поунгуни) и сказал:

– Вот человек, который получит сегодня все двенадцать должностей, вплоть до последней, и больше того.

Придя к Поунгуни, предсказатель на вопрос, что ждет его сегодня, посмотрел в лицо и сказал:

– Большая радость.

Но Поунгуни был не в духе и сказал:

– Все должности я имею, я тесть короля, каких радостей я могу еще ждать? Не королем же меня сделают. Что нового?

– Сегодня, – сказал предсказатель, – я встретил нищего старика, по лицу которого я прочел, что он получит сегодня все двенадцать должностей и больше того.

– Ты смеешься надо мной?

– Смею ли я?

– Хорошо, но если этот нищий и завтра останется таким же нищим, то у тебя будет отрублена голова. Пойди и приведи мне этого нищего.

«Вот на свою голову сказал», – подумал предсказатель и пошел за нищим.

Когда привели старика нищего, все вышли на него посмотреть, в том числе и жена тестя короля.

– Говорил тебе мой предсказатель, что ты получишь сегодня все двенадцать должностей и больше того? Как это может случиться?

– Не знаю, что будет, а знаю, что было, – ответил нищий, – а было то, что я сегодня еще ничего не ел.

– Накормите его, – сказал тесть короля и ушел.

– Я когда-то где-то слыхала этот голос, веселый, насмешливый, – сказала жена.

– Вот что, старик, мы тебя накормим, но с тем, чтобы ты рассказал нам обо всех своих добрых делах.

– Мои добрые дела не займут много времени, и все они не стоят одной чашки чумизы. Да и было-то всего одно, когда однажды я помог двум бедным людям.

– У этих бедных людей, – спросила жена тестя короля, – родилась дочь, и у них не было даже заплатить за стол с едой для матери новорожденной?

– Да, это так было.

– Эти люди были мы, – сказала тогда жена тестя короля, – а дочь наша теперь жена короля. С тех пор я не переставала молить небо о встрече с тобой, чтобы при жизни еще поблагодарить того, кто помог нам в трудную минуту.

И жена тестя короля упала перед стариком на пол. Затем позвали тестя короля и, узнав, кто перед ним, и тесть поклонился старику в ноги. Мать пошла к дочери и сказала:

– Хочешь видеть твоего второго отца, о котором я тебе не раз говорила: он у нас.

Дочь рассказала своему мужу королю, и король пошел смотреть на старика.

– Так как один отец у нас есть, то назовем этого старика дядей, – звание, как известно, превышающее все двенадцать государственных должностей.

А предсказатель тестя короля вошел в такую славу, что скоро составил себе состояние, равное королевскому.

33. Нян и Тори-си

Нян и Тори-си умерли, когда им обоим только что минуло по шестнадцати лет.

Телесные души обоих после смерти явились к начальнику ада, Тибуану.

В ожидании очереди юноша и девушка познакомились и разговорились между собой.

Когда же пришла их очередь, по справке оказалось, что душу молодого человека, Нян, вызвали по ошибке: нужно было вызвать Няна из И-чжоу, а вызвали Няна из Уи-вена.

– Ну, иди назад, – сказал молодому человеку Ти-буан.

– Мне скучно идти одному, – стал просить молодой человек, – нельзя ли мне возвратиться на землю с этой девушкой?

– Нет, нельзя, потому что она очередная.

Но молодой человек очень просил и наконец заявил, что без нее и он не хочет возвращаться на землю.

Он говорил:

– Я человек бедный, мне надо жениться, а на какие деньги я женюсь и кто за меня, бедняка, пойдет на земле? Там богатый ищет богатого, и только здесь все равны и не надо денег.

Просьба юноши была так горяча, что тронула Ти-буана.

– Я не могу менять, что занесено раз навсегда в книгу судеб, и мне неоткуда для этой девушки достать новой жизни. Но вот что я могу тебе предложить: по книгам судеб тебе назначено жить до шестидесяти восьми лет, – отдели сколько хочешь этой девушке и бери ее.

Нян остальную свою жизнь разделил ровно пополам, – одну половину себе взял, другую отдал девушке.

– Идите за этой собачкой, – сказал им тогда Ти-буан.

– Сперва мы сделаем метку, – сказал Нян.

И оба они друг у друга на спине написали свои имена.

Затем они пошли за собачкой, и когда та, дойдя до реки, бросилась в нее, и они бросились, и сразу души их очутились в их телах.

Тогда оба рассказали, что с ними случилось в аду.

Отец девушки думал при жизни ее выдать ее замуж за своего приятеля и теперь, когда дочь возвратилась, сделал вид, что не верит сказанному ею, что надпись на ее спине сделала ее подруга, и торопил с задуманной раньше свадьбой.

Но в день свадьбы пришел Нян, и девушка сказала:

– Вот мой муж.

Нян снял тогда свою кофту, и все прочли на его спине имя Тори-си, но отец Тори-си продолжал упрямиться.

– Ни небо, ни ад не смеют нарушить родительскую волю, – говорил он.

Тогда Нян посоветовался с Тори-си и сказал:

– Так как Тори-си не желает моей жизни, если выйдет за другого, то я беру назад свою жизнь.

Тогда нечего было больше делать отцу, и, рассерженный, он сказал:

– Иди от меня: ты не моя.

Он сказал правду: Тори-си действительно не была больше его, она принадлежала Няну, и так как они знали, что им оставалось немного жить, то они нежно любили друг друга и, главное, никогда не ссорились.

У них родилось трое детей, для которых они при жизни успели заработать довольно денег.

Они умерли вместе в один и тот же день, час, минуту и мгновение.

Когда путник проходит мимо их могилы, окрестные жители рассказывают ему, как жили и любили друг друга Нян и Тори-си.

Когда хотят сказать, что двое любят друг друга, то говорят:

– Они любят друг друга, как Нян и Тори-си.

34. Кошки

Это было очень давно, когда кошки еще не существовали на земле.

Жил тогда один стрелок из лука. Он спал и видел, как попасть ему в Сеул на праздник стрелков и получить от самого императора похвальный лист и звание «дишандари». Хотя он стрелял и очень хорошо, но приходил всегда в такое волнение, что делал непростительные промахи. Тогда умные люди посоветовали ему пойти к предсказателю, прежде чем отправиться в Сеул.

Стрелок так и сделал. Предсказатель, получив с него тысячу лан, сказал ему:

– Пусть не переходит тебе дорогу женщина. Если же перейдет, поцелуй ее.

Хотел еще спросить у него охотник, но на другой вопрос у него не хватило денег, и он, ограничившись одним ответом, пошел в Сеул.

Не доходя девяти ли (три версты) до Сеула, встретилась ему женщина поразительной и оригинальной красоты. Она была сильна, стройна, имела зеленые глаза, взгляда которых охотник не мог выдержать.

Она перешла ему дорогу, и согласно приказанию предсказателя охотник пошел за ней, чтобы поцеловать ее.

Казалось, она шла так же тихо, как и он, однако до самого вечера он не мог догнать ее, пока она не вошла в маленькую избушку.

Тогда и охотник вошел за ней.

Там, в избушке, сидели отец и мать девушки.

Стрелок поздоровался с ними и объяснил, зачем он пришел сюда.

– Если предсказатель сказал, то так должно быть.

Тогда вошла девушка, и стрелок поцеловал ее.

– Сегодня поздно уже, и мы предлагаем тебе ночлег, – сказал старик.

– Я не прочь бы и на всю жизнь здесь остаться, так как полюбил вашу дочь и хочу на ней жениться.

– Пожалуй, женись, – сказал старик.

Пришла ночь, и все легли спать.

Проснулся стрелок и видит, что рядом с ним спит молодая тигрица, а подальше два старых, больших тигра.

Охотник от страха закрыл глаза, а когда снова открыл их, то с ним рядом опять спала его жена, а подальше отец и мать ее. Стрелок подумал, что ему показалось все, и заснул опять.

Утром, когда стрелок пошел в Сеул стрелять в цель, жена сказала ему:

– Сегодня тебя, мой муж, ждет большое отличие. Ты попадешь во все цели, но этого мало, и сегодня ты прославишься из рода в род, пока живы люди. Помни: когда ты попадешь в последнюю цель, на дороге, на трех мулах, покажутся трое: двое на белых мулах, в белом и с белыми опахалами, а третий на пестром, с зеленым опахалом. Как увидишь, немедленно стреляй в них.

– Как? В людей?

Жена покачала головой:

– Это не люди, это дикие люди, – если ты не убьешь их, они съедят всех. Когда убьешь их, разрежь грудь того, который ехал на пестром муле. В груди ты найдешь двух зверьков: никогда с ними не разлучайся, – пусть они будут тебе, как дети.

– Если мне, то и тебе.

– Да, конечно; прощай, мой муж возлюбленный.

– Но зачем же ты так печально прощаешься со мной, – я скоро вернусь.

– Я печальна потому, что одна минута разлуки с тобой все равно, что вечность.

Как говорила жена, так все и вышло.

Стрелок попадал во все цели, а когда спустил стрелу в последнюю, на дороге показались трое на мулах. Двое на белых, третий на пестром. Стрелок натянул свой лук трижды и трижды выпустил стрелу. Каждая попала в сердце каждого из путников.

– Что он делает? Он стреляет в людей?

– Идите и посмотрите, что это за люди, – сказал стрелок и пошел со всеми туда, где упали путники.

Но велик был ужас всех, когда вместо путников увидали трех тигров: двух старых громадных, – самку и самца, и одну молодую тигрицу.

– Какое счастье, что он убил их, иначе бы всем нам грозила смерть.

Пока так говорили, стрелок быстро разрезал грудь молодой тигрицы и, вынув двух маленьких хорошеньких зверьков, спрятал их у себя на груди.

В тот день стрелок получил и «дишандари» и место губернатора.

Но напрасно он искал свою жену, – он никогда не нашел ни ее, ни родителей ее, ни избушки, и даже того места, где стояла избушка.

Прошел год, зверьки подросли немного, когда случилась вдруг война, несчастная для Кореи.

Тогда император назначил стрелка-губернатора главнокомандующим.

– Но я ничего не знаю в военном деле.

– Но ты счастлив, – иди и победи, иначе голову долой.

– Не печалься, отец, – сказали зверьки, – ты победишь.

На Амноке, на двух берегах ее, сошлись войска, – неприятельское и корейское.

В ночь перед сражением зверьки вышли в поля и леса и кликнули всех крыс и мышей:

– Идите на ту сторону в неприятельское войско, перегрызите у них все тетивы и все луки, съешьте их провиант и обувь.

Но войско без оружия, провианта и обуви – не войско, а толпа нищих, и стрелок-губернатор всех их на другой день забрал в плен.

Тем и кончилась война, а губернатор сделался министром.

Что до зверьков, то от них пошло потомство. Теперь зверьков этих везде можно встретить, – их называют кошками.

Хотя теперешние кошки и не говорят, но, помня их происхождение, и до сих пор считают их священными животными и в память их происхождения и спасения от врагов уважают и чтут их.

35. Воловий труд

Жил-был на свете один писатель Ким. У него было два сына: старший и младший.

В то время как младший знал уже очень много, старший, Ким-Хакки, которому уже было шестнадцать лет, не знал и первых двух знаков азбуки: ха-ныр, тен, таа, ди, что значит небо и земля. При этом небо по-корейски ха-ныр, а по-китайски тен, земля по-корейски таа, а по-китайски ди.

Отец поэтому постоянно бил его и говорил, что он лучше убьет его, чем потерпит позор, что сын писателя останется неграмотным.

– Но чем я виноват, – оправдывался старший сын, – я день и ночь сижу за азбукой – ничего не выходит, мой младший брат целые дни играет, а у него все идет хорошо: это от неба так дано.

– Не от неба, а от твоей глупости, – отвечал отец и сильно бил его.

Наконец однажды отец сказал ему:

– Устали мои руки бить тебя, да и не хватит палок, хотя бы я вырубил весь свой лес. Убить тебя тоже не могу. Но прогнать тебя с глаз моих могу и прогоняю. Иди, куда хочешь. Научишься грамоте – приму тебя, не научишься – не приму.

– Позволь мне остаться у тебя работником, – я трудолюбив и могу работать.

– Не хочу.

– Куда же я пойду?

– Куда хочешь.

Насилу старший сын выпросил, чтоб хоть жену его оставил отец у себя, пока он будет пытать счастья.

– Хорошо, – сказал отец, – пусть живет себе в задней комнате, но пусть тоже не показывается мне на глаза.

Жене же Ким-Хакки сказал:

– Жди меня десять лет. Если через десять лет я не приду, считай меня умершим.

Затем он зашел к своему другу и просил его в случае, если отец прогонит его жену, принять ее и кормить до его возвращения.

Друг обещал, и Ким-Хакки пошел куда глаза глядят.

Шел Хакки, шел и пришел в один город, где под одним окном услышал шум учившихся школьников.

Хакки зашел в школу и рассказал учителю все о себе.

– Это очень жалко будет, если сын такого знаменитого писателя останется неграмотным, – сказал учитель. – Я согласен взять тебя на десять лет и сделать все, что могу. Но не будь в претензии, если я о твою спину изломаю не один сноп палок.

Хакки с радостью согласился, и учение началось.

Между тем жена Хакки жила у тестя в задней комнате, варила себе чумизу и дни и ночи молила небо помочь ее мужу.

Через десять лет без тринадцати дней явился к ней во сне белый старик и сказал:

– Просьба твоя услышана небом, за свое трудолюбие муж твой получит то, о чем просишь ты, добродетельная жена.

В ту же ночь вот что произошло с Хакки:

– Прошло девять лет, одиннадцать месяцев и шестнадцать дней (в Корее лунный месяц двадцать девять дней), – говорил учитель Хакки, – а ты и до сих пор не выучил и первых двух слов. Вот теленок стоит рядом с тобой в стойле, – ему два года, но я уверен, что, слыша постоянно твое «ха-ныр, тен и таа, ди», и он запомнил эти слова.

И учитель, позвав теленка, крикнул ему:

– Ха-ныр, тен!

И вдруг теленок поднял голову к нему.

– Таа, ди!

И теленок опустил голову к земле.

– Видишь? Если теленок умнее тебя, то что я могу с тобой сделать?!

И, избив Хакки в последний раз, учитель приказал ему оставить наутро его дом. И в эту ночь учитель пошел спать к своей семье, в первый раз после десяти лет, так как все это время он спал со своим учеником, заставляя его и по ночам заниматься.

Избитый Хакки долго и горько плакал, пока не заснул.

Когда он заснул, явился к нему во сне белый старик и сказал:

– Ты Ким-Хакки?

– Я, – отвечал Хакки.

– Ты получишь то, чего ты так упорно добивался. Открой рот.

Хакки открыл рот, и старик бросил туда три шарика.

– Проглоти!

Хакки проглотил и проснулся.

По старой привычке он сейчас же схватился за книгу и – о, чудо! Он не только стал читать ее без запинки, но он знал все, что было в этой книге и во всех тех, которые находились в училище.

Он взял в руки кисть – и еще большее чудо. Он стал писать знаки, которых не мог бы написать никто другой в Корее. Он стал составлять фразы, и смысл их стал выходить такой глубокий, как океан, и остроумный, как блеск драгоценных камней.

Тогда закричал он:

– Шенсан-ним, шенсан-ним (учитель, учитель)!

Когда прибежал учитель, счастливый Хакки сказал:

– Теперь экзаменуй меня.

Стал учитель экзаменовать, но Хакки знал много больше учителя.

Тогда учитель бросился на шею к ученику и поздравил его с таким успехом.

А скромный Хакки не скрыл и рассказал, откуда явилось к нему его знание.

После этого Хакки пошел домой и пришел ровно в тот день, когда кончилось десять лет с того времени, как ушел он из дому.

Прежде всего он пошел к жене и после радостной встречи спросил:

– Как обращался с тобой отец?

– Я только раз его видела, но он, увидев меня, закричал, чтобы я ушла с его глаз. Я ушла и больше не видела его.

– В таком случае я не пойду к нему.

– Нет, ты должен идти, потому что отец и мать заменяют нам небо на земле. И идет ли с неба дождь, снег, светит ли солнце, все должны мы принимать без ропота, под страхом вечной гибели. Поэтому иди и поклонись отцу.

Так и сделал Хакки, но отец закричал ему:

– Прежде поклона твоего, прежде, чем ты смел явиться передо мной, ты должен представить доказательство твоей учености.

Тогда Хакки пошел в комнату своей жены и попросил купить ему шелковой материи.

На этой материи он написал рукой дракона несколько прекрасных и глубоких изречений, которые одни обессмертили бы его отца, если бы он мог так писать.

Тогда только отец разрешил старшему сыну прийти и обнять его.

Но после этого Хакки с женою оставили дом отца.

– Отец любил не меня, – сказал он жене своей, – меня такого, какого создало небо, а мои знания. И если бы я не приобрел их чудом, я был бы навсегда чужой для него.

Хакки, выдержав экзамен в Сеуле, поступил на службу, и так как при дарованных ему небом способностях соединял большое трудолюбие и воловье терпение, то мог переносить все несправедливости капризного начальства и в конце концов дослужился до министра.

Тогда он дал хорошее место своему учителю, своему другу, но отцу никакого места не дал, хотя и был всегда почтителен с ним, как и подобает сыну.

Что до младшего брата, то так ничего из него и не вышло. Привыкнув легко, без труда получать все, он в жизни, где, кроме способностей, требуется воловий труд, ничего не успел.