Читать книгу: «Еврей в России», страница 14

VIII

Если считать за доблесть необязательные добровольные пожертвования на общественные дела воспитания и благотворения, то всем известно, что еврейские капиталисты в делах этого рода занимают в России не последнее место. Однако, по нашему мнению, гораздо большее значение имеет еврейская благотворительность в кругу самого же еврейства. В этом деле всего лучше можно сослаться на многочисленных врагов еврейства, которые всегда и неустанно повторяют одну песнь о том, как «жид жиду пропасть не дает» и «жид жида тянет».

Все это более или менее правда.

Почти невозможно указать другую национальность, где бы сочувствие своим было так велико и деятельно, как в еврействе. Враги евреев говорят: «у них это в крови, у них это в жилах». Да, это совершенно справедливо, и мы можем на этот счет не желать и не разыскивать никаких других свидетельств. Но как вражда способна ослеплять людей и часто заставляет их говорить нелепости, то то же самое случилось и тут.

Недоброжелательные люди ставят в укоризну евреям, что их альтруизм ограничивается только средою людей их же племени и не распространяется в равной же мере на других. Один юдофобский орган в Германии недавно поставил казуистический пример: как бы поступил еврей, встретив на чужбине (в Лиссабоне) двух человек, нуждающихся в его помощи, из которых один был бы еврей, а другой не еврей, но только согражданин по государственному подданству. Причем нужды обоих этих евреев была таковы, что путешествующий еврей был в состоянии помочь только одному из них, а не обоим.

«Кого бы из них он выбрал?» – спрашивает юдофобский орган и тут же утвердительно решает, что еврей непременно предпочел бы помочь еврею же. Это с восторгом подхвачено известными русскими органами и повторено на множество ладов, как сильный аргумент против еврейского характера.

Странно слушать и самый этот пример, напоминающий детскую игру о перевозе в одной лодке волка, козы и капусты, но еще страннее внимать тем рацеям, которые разведены по этому поводу.

Во-первых, есть еврей и еврей, и в данном придуманном, частном случае справедливый ум не решился бы утвердительно высказать обобщающее заключение, как непременно поступит каждый еврей. Возможен, конечно, такой оборот, какой придумала фантазия немецкого публициста, – но еще более возможен и иной. Например, еврейский путешественник мог уделить свое пособие просто более достойному участия. Но если бы оба требующие помощи и в этом отношении были выравнены до безразличия, что возможно только в сказках, то еврейский путешественник (олицетворяющий в себе в данном случае все еврейское племя) не поступил бы предосудительно, если бы он отдал предпочтение именно еврею. По крайней мере, так заставляет нас думать христианский авторитет апостола, указывавшего прежде заботиться «о присных по вере».

Так же надо судить с точки зрения русских патриотов, которые чем крайнее в своих воззрениях на народность, тем настойчивее требуют всяких предпочтений для одних русских. Да, они именно требуют не равноправия, а предпочтений. Такие претензии выражались и столь умными людьми, как покойный Ю. О. Самарин, и многими другими, не идущими с Самариным ни в какие сравнения. Все эти русские писатели требуют «предпочтений» русским за одно их русское происхождение, и никто их за это не осуждает. Но еврею предосудительно любить и жалеть еврея. Почему?.. Или христианский апостол не дело говорил, внушая людям заботиться «о своих» прежде, чем о чужеверных?

Говоря об этом, чувствуешь, как будто ведешь речь с людьми, не ведающими ни Писания, ни силы Божией, объединяющей людей единством веры, крови и языка.

Гневаться на это – все равно, что гневаться на Бога, перстом которого начертаны симпатии в. сердцах человеческих.

Но отметим еще нечто иное.

IX

Личному эгоизму одного человека противопоставляется альтруизм. Высшее и совершеннейшее представление альтруизма основательно указывают в учении христианском, повелевающем «любить ближнего, как самого себя». Высота, едва достигаемая, но иногда даже превосходящая меру положенной грани: «умереть за людей», как умер Христос, по-видимому, значит перейти эту грань, – значит любить тех, за кого умираешь, больше, чем самого себя. Однако ученые изъяснители христианства ставили точное обозначение, при котором любовь к ближнему не должна совсем забывать о себе: так, например, никто из любви к ближнему не должен принести в жертву своего человеческого достоинства. Никто не в праве унизить себя усвоением чужих пороков. Евреи это давно знали и кое-что делали, чтобы остерегать своих от многого, что по их понятиям нехорошо у иноплеменников. Евреи, например, трудолюбивы, бережливы, чужды мотовства, празднолюбия, лености и пьянства, между тем всеми признано, что эти пороки очень сильно распространены среди многих народов иного племени. Евреи почти повсеместно стараются устранять свои семейства от этого рода соблазнов. Пьянице приятнее, чтобы с ним пили, игроку – чтобы с ним играли, блуднику – чтобы с ним шли к блуднице; но тешить таких людей податливостью не следует. Однако, к удивлению, такая-та именно осторожность вменяется евреям не в похвалу, а в порицание. Это самое и выставляют, как стимул обособленности и замкнутости еврейства. Из любви к народам, среди которых евреи живут, они должны усвоить все намеченные слабости их культурных привычек; но такое соревнование не оправдали бы ни христианская мораль, ни экономические выгоды самых народов, требующих такой к себе любви.

К такому альтруизму еврейство не стремится, как не стремилось ни к чему подобному христианство первых трех веков.

Но еврейство поставляет немало личностей, склонных к высокому альтруизму, для осуществления идей которого известные лица еврейского происхождения жертвовали собою так же, как и христиане. Люди эти стремились и стремятся к своим целям различными путями, иногда законными, а иногда незаконными, что в последнее время стало очень часто и повсеместно. В первом роде нам известны евреи философы и гуманисты, прославившиеся как благородством своих идей, так и благочестием своей жизни, полной труда и лишений. Во втором, составляющем путь трагических, иногда даже бешеных порывов, ряды альтруистов еще не перечислены. Путь их чаще всего – путь ошибок, но ошибок, вытекающих не из эгоистических, побуждений, а из стремлений горячего ума «доставить возможно большее счастье возможно большему числу людей». Мы говорим теперь о евреях-социалистах. Деятельность их не оправдима с точки зрения разума, умудренного опытом, и преступна перед законами, но она истекает все-таки из побуждений альтруистических, а не эгоистических и мы ее только в этом смысле и ставим на вид. Кто так поступает, – тот не большой эгоист.

При этом еще надо добавить, что евреи cero последнего закала обрекают себя на верную погибель не ради своего еврейского племени, к которому они принадлежат по крови, а, как им думается, ради всего человечества, то-есть в числе прочих и за людей тех стран, где не признавали и не хотят признать за евреями равных человеческих прав…

Больше этой жертвы трудно выдумать.

Х

Что натура еврея совсем не лишена благородства, как о ней говорят, а, напротив, способна к самоотвержению, – мы видим тому и еще одно доказательство. Мы до сих пор всегда говорили о евреях, верующих в «библейского Бога» и хранящих связи с талмудическим учением. Их, конечно, и следует главным образом принимать в соображение, ибо таково все большинство евреев. Но не следует забывать, что между образованными евреями не мало и таких, для которых Сефир-Тора и Талмуд имеют только значение историческое. Между таковыми встречаются деисты, пантеисты (читатели философии Спинозы) и, наконец, даже просто атеисты. При совершенном равнодушии к вопросам веры таким людям, казалось бы, нет ничего рассудительнее и выгоднее, как отречься от религии своего племени, которой они и без того фактически не содержат, и присоединиться к господствующей церкви, в ведомстве которой, по словам Хомякова, можно «состоять» чрезвычайно удобно и спокойно, пребывая в глубине своей души в «круглом неверии». Чего удобней? И между тем тогда сразу же для таких евреев пали бы все ограничения, стесняющие свободу их деятельности, и открылись бы пути ко всем христианским почестям. Однако, к удивлению всех расчетливых людей из христиан, ни во что не верующие евреи этого все-таки не делают. Проститутка и какой-нибудь проходимец скорее крестятся, чем еврей врач, артист или негоциант. Вообще число выкрестов из евреев весьма незначительно, и надо признаться, что приобретения, делаемые на этот счет христианством, отторгают от еврейства далеко не лучших людей, о которых бы скорбело еврейство.

Чему же следует приписать такую приверженность еврейской вере со стороны евреев, для которых религиозный культ Еговы утратил свое божественное значение?

Конечно, не чему иному, как благородному альтруистическому стремлению не оставлять свое униженное и часто жестоко страдающее племя, доколе оно страдает.

Других объяснений нет и быть не может. Так же ведут себя русские раскольники, окончившие курс в высших училищах. Конечно, они не верят в преимущество двуперстия, но… своих не бросают.

Это чувство напрасно бы стали считать упрямством, – оно скорее – просто известная нравственная опрятность, или, как иначе говорят, – порядочность. Смешно и жалко слушать тех людей, которые утверждают, будто это делается из страха утратить благорасположение еврейской среды. Говорящие таким образом, очевидно, совсем лишены и начитанности, и живой наблюдательности, иначе они знали бы, как неблагосклонно относится еврейское общество к своим религиозным индифферентам и как часто оно само их жестоко преследует. Это мы можем видеть из участи «не омывающих рук», о которых есть упоминание в книгах Нового Завета, из печальной участи Спинозы и даже из IV тома свода русских законов, который выступал на защиту исключаемых из обществ и отдаваемых в рекруты за несоблюдение правил и обрядов.

Этим и закончим наши картины еврейской нравственности в настоящее время.