Красные и белые

Колчак добрался до Сингапура, где британцы посоветовали ему отправиться на Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД) и возглавить охранную стражу, по существу, вооруженные силы КВЖД, которые должны были, по их замыслу, стать ядром антибольшевистских военных формирований. Оттуда в апреле 1918 года и начался его путь борьбы с советской властью.

Начальником, царем и богом КВЖД был генерал Дмитрий Хорват. Специальных «железнодорожных» войск там не было. Колчак попытался создать такие войска, однако сразу столкнулся с серьезным сопротивлением. На протяжении всей своей деятельности в качестве лидера антибольшевистского движения Колчак постоянно сталкивался с противниками… среди союзников. Точнее, среди тех, кто как будто был союзником. С одной стороны – есаул Григорий Семенов, который очень скоро стал именоваться генералом и не желал подчиняться Колчаку, с другой – Хорват, которому не нравилась активность Колчака, явно отодвигавшего его на второй план. Не нравилось и то, что Колчака поддерживали британцы и другие иностранцы, которые ценили его волю, властность и всероссийскую известность. За Семеновым же стояли японцы, видевшие в нем свою марионетку. Кончилось тем, что Колчак отправился в Японию и пробыл там несколько месяцев. В Японии и прошел «медовый месяц» Колчака с его возлюбленной Анной Васильевной Тимиревой: жена и сын Колчака остались в Севастополе и впоследствии выбрались во Францию. Адмирал их никогда больше не увидит.

Осенью 1918 года Колчак вернулся в Россию и отправился на запад, желая присоединиться к Добровольческой армии. Однако по дороге задержался в Омске, где к тому времени была сформирована всероссийская по названию, но чисто сибирская по сути власть. Уфимская директория, в основном эсеровская, и более правое Сибирское правительство объединились, образовав двуглавую гидру, причем между «головами» (Директорией, теперь уже Омской, и ее исполнительным органом – Всероссийским советом министров) не прекращалась борьба за власть. Тут‐то и появился Колчак, которому предложили должность военного министра. Он в нее вступил четвертого ноября, а в ночь на 18‐е произошел военный переворот. Лидеров Директории – эсеров Николая Авсентьева, Владимира Зензинова и Евгения Роговского, одного из членов правительства, заместителя министра внутренних дел, – арестовывают и на заседании правительства неожиданно (по официальной версии) предлагают Колчаку стать Верховным правителем. Колчак согласился, и подавляющим большинством голосов (13 за и 1 против) его избрали Верховным правителем России. Директория была распущена. Колчак, несомненно, знал о подготовке переворота: без предварительного согласования с кандидатом в диктаторы такие вещи не делаются. Жил он на квартире полковника Вячеслава Волкова, одного из тех казачьих деятелей, которые переворот осуществили; впоследствии, согласно условию его участия в перевороте, Волков был произведен в генерал-майоры. Так Колчак стал Верховным правителем и одновременно – полным адмиралом: высший морской чин ему присвоили на том же заседании. Получить в Омске, посреди Сибири, фактически от случайных и сугубо сухопутных людей чин адмирала и его принять – в этом уже чувствуется некоторое отсутствие вкуса.

В исследованиях о Колчаке принято утверждать, что диктатура для того времени и для той ситуации была эффективнее демократии. Да, в тот момент жесткая власть казалась более действенной, но ведь нам известно, чем все закончилось, – крахом режима. Идея третьего пути (революционного, но не большевистского), выдвигавшаяся сторонниками «демократической контрреволюции», не была реализована. В революционное время побеждают зачастую не те, кто лучше сумеет организовать армию, а те, кто сумеет убедить, увлечь, повести за собой массы. Мы знаем, что Колчаку и его сторонникам это как раз не удалось. По большому счету и боеспособную армию этим профессионалам военного дела создать не удалось тоже.

Так или иначе в конце 1918 – начале 1919 года, вплоть до весны, Колчаку сопутствовал успех. Кончилось же тем, что победили красные. Командовали войсками, которые в конечном счете нанесли поражение колчаковским генералам, Михаил Фрунзе и Михаил Тухачевский (мы поговорим о них позже). А история войск Колчака летом и осенью 1919 года – это история отступления с попытками контрнаступлений, иногда более или менее успешных. К осени обозначилась, по существу, катастрофическая ситуация на фронте. Но самым страшным было то, что почти вся Сибирь была охвачена повстанческим движением. Стихийно возникали партизанские и бандитские формирования. Не следует забывать, что Сибирь была местом ссылки и каторги, ссыльных и каторжных здесь хватало. И часто партизанами называли просто бандитов. Кроме того, в Сибири было немало столыпинских переселенцев, которые на новом месте отнюдь не процветали. Это была крайне ненадежная масса, которая ожидала большевиков и выступала против Колчака. Большевиков эти люди поддерживали просто потому, что в Сибири еще не испытали, что такое большевизм. А вот массовые порки, сожжение деревень, расстрелы и грабежи – все то, что учиняли некоторые колчаковские генералы и атаманы, – было на глазах. К тому же Колчак никогда не был реальным Верховным правителем даже Сибири. Забайкалье фактически контролировал Семенов, Чита была черной дырой, где в любой момент могли остановить поезд и ограбить пассажиров. Однажды Семенову удалось захватить эшелон с золотом на 43 с лишним миллиона рублей, который направлялся во Владивосток, откуда золото должны были доставить в Японию, под заем для поставок вооружения. Атаман остался совершенно безнаказанным, а захваченное золото пошло на содержание его войска.

Были в Сибири и атаманы «помельче» – Иван Калмыков, Борис Анненков, и на тех территориях, которые они контролировали, не действовала никакая иная власть. Наконец, войско Колчака было разношерстным, оно состояло из мобилизованных крестьян разных возрастов, казаков. Чехословацкий корпус, благодаря выступлению которого против большевиков в мае 1918 года советская власть рухнула от Поволжья до Дальнего Востока, со временем активную борьбу против большевиков прекратил, ограничиваясь преимущественно охраной Транссибирской магистрали. Чехи и словаки вели себя в зависимости от политической ситуации и своих собственных интересов. Поддержка ими Колчака стремительно падала: одним не нравилось жесточайшее подавление сопротивления режиму, другим, напротив, неэффективность диктатуры. Командующий американскими войсками в Сибири, охранявшими Транссибирскую магистраль, генерал Уильям Грейвс впоследствии писал в мемуарах, что никак не мог взять в толк, чем Колчак лучше большевиков: колчаковский террор не уступал по жестокости большевистскому.

Ресурсы Сибири не шли ни в какое сравнение с ресурсами европейской части России, в том числе человеческими. Большевикам было гораздо проще собрать массовую армию (ведь населения под их контролем было намного больше), а также обеспечить ее вооружением, одеть и обуть. А потому большевики имели значительное численное превосходство. Поначалу оно компенсировалось лучшим руководством и организацией войск белых, однако со временем Красная армия обучилась, усовершенствовалась, набралась опыта. Сказалась и роль военных специалистов.

В результате Омск был оставлен, а Колчак на своем поезде, с охраной и золотым запасом, медленно продвигался на восток. Между тем на Транссибирской магистрали, да и по всей Сибири, вспыхивали восстания против Колчака, организованные в том числе эсерами, которые не могли простить Колчаку то, что сделали люди, которые привели его к власти. В итоге поезд с Колчаком был заблокирован на станции Нижнеудинск, а сам адмирал оказался во власти чехословаков и французского генерала Мориса Жанена, командовавшего всеми союзными войсками в Сибири, кроме японских.

Кончилось тем, что союзники в обмен на то, чтобы чехословакам и другим иностранцам дали свободно выехать с охваченных восстанием территорий, передали Колчака Политцентру – эсеро-меньшевистской организации, захватившей власть в Иркутске. Однако там очень скоро власть перешла к большевикам. Колчак передал власть генералу Антону Деникину, а на восточной окраине России – атаману Семенову, подрывавшему и подтачивавшему его режим. Колчак вместе с Тимиревой, которая добровольно последовала за ним, оказался в тюрьме. Колчака допрашивали, и опубликованные протоколы его допросов – ценнейший источник для его биографов, поскольку, понимая, что его ждет, Колчак подробно и откровенно рассказывал о своей жизни. Но рассказать до конца не успел. Седьмого февраля 1920 года, из опасения, что адмирал будет освобожден наступавшими на Иркутск остатками каппелевских войск, по решению Иркутского военно-революционного комитета Колчак и последний премьер-министр его правительства Виктор Пепеляев были расстреляны на берегу реки Ушаковки, близ ее впадения в Ангару. Поскольку вырыть могилу большевики заранее не позаботились, тела были спущены в прорубь. Так закончился жизненный путь адмирала Колчака. По другим данным, распоряжение о бессудном расстреле Колчака отдал Ленин.

Мог ли Колчак объединить антибольшевистские силы и реализовать идею, альтернативную большевистской?

Колчак не был сильным политиком. Как и другие лидеры белых, он не решился сделать самое важное для привлечения симпатий большинства населения страны – дать гарантии того, что земля, захваченная крестьянами, останется в их собственности. Не решился Колчак пойти и на признание независимости отделившихся от Российской империи «окраин». И тем самым лишился их поддержки в борьбе с большевиками. При всех привлекательных личных качествах Колчака – честности, принципиальности, смелости – многие современники отмечали его политическую наивность, неумение разбираться в людях, вспыльчивость.

Что стало с близкими Колчаку людьми? Анна Тимирева, которая была виновата лишь в том, что любила Колчака, каким-то образом оказалась на свободе, но ненадолго. Ее арестовывали снова и снова: в 1921‐м, 1922‐м, 1925‐м, 1935‐м, 1938‐м. Восемь лет она отбыла в Карлаге. В 1949‐м снова была арестована. Освобождена без права проживания в пятнадцати крупных городах СССР до 1960 года. Ее сын от первого брака с адмиралом Тимиревым был художником. В марте 1938‐го его арестовали и в мае того же года расстреляли. В свои 23 года он был обвинен в том, что являлся пасынком Колчака, хотя Колчака ни разу в жизни не видел.

Софья Федоровна Колчак, законная вдова, жила в Париже и умерла в 1956 году. Сын Ростислав при поддержке соратников Колчака, бывших российских послов и некоторых французских общественных деятелей получил прекрасное образование; в 1939 году его призвали во французскую армию, хотя гражданство он получил только в 1947‐м. В 1940‐м, как и многие французские военнослужащие, Ростислав попал в плен, где пробыл до конца войны. Умер в 1965 году, когда ему было 55 лет. Внука адмирала – сына Ростислава и Екатерины Развозовой – назвали в честь обоих дедов: дед по матери Александр Развозов тоже был адмиралом. Контр-адмирал Александр Развозов был последним командующим Балтийским флотом, в том числе в его последнем Моонзундском сражении в октябре 1917 года. Развозов пытался сотрудничать с большевиками. Двенадцатого марта 1918 года его назначили на должность начальника морских сил Балтийского моря. Однако уже 20 марта уволили «за нежелание считать для себя обязательными декреты Совета Народных Комиссаров и за отказ подчиниться Коллегии Морского Комиссариата». В 1918–1919 годах контр-адмирал работал в Военно-морской исторической комиссии при Морском архиве в Петрограде. В сентябре 1919 года он был арестован ВЧК по обвинению в участии в военном заговоре и 14 июня 1920‐го умер в больнице тюрьмы «Кресты» от последствий операции по удалению аппендицита и отсутствия должного ухода. Колчак-внук окончил Сорбонну и женился на француженке. Отслужил во французской армии в Алжире, преподавал иностранные языки. Прекрасно рисовал и одно время работал карикатуристом в одной из французских газет. Несколько лет жил в США, где увлекся джазом. Трое его детей – сын и две дочери – живут в США. Александр Ростиславович Колчак скончался в Париже в 2019‐м на 86‐м году жизни. Вряд ли в роду Колчака остался кто-либо, кто говорит по-русски. Во всяком случае, без акцента.

ЛЕВ ТРОЦКИЙ – ВОЖДЬ КРАСНОЙ АРМИИ

Многие помнят, что в третьем издании «Большой советской энциклопедии» слово «троцкизм» было, а самого Троцкого не было. И не только в «Большой советской энциклопедии», даже в специализированной энциклопедии «Гражданская война и военная интервенция в СССР» статья «Троцкисты» была, а статьи «Троцкий» не было, хоть он и был ни много ни мало председателем Реввоенсовета Республики. Так в СССР писали историю. В результате кто-то мог решить, что псевдоним «Троцкий» появился от термина «троцкизм».

Между тем воины Красной армии десятилетиями приносили присягу, не подозревая, что ее текст написан в 1918 году «врагом народа» Львом Троцким. Точно так же и орденоносцы, кавалеры ордена Красного Знамени, понятия не имели, что этот орден придумал Троцкий, чтобы награждать людей, героически проявивших себя в боях с белыми, и дизайном ордена он занимался лично.

Мы будем говорить сегодня о Троцком как об организаторе Красной армии, не выходя за эти рамки, иначе просто утонем в событиях и подробностях жизни этого человека. Я надеюсь, что в основных чертах биография Троцкого известна читателям, и они представляют себе, кем был этот человек.

Став в марте 1918 года наркомом по военным и морским делам (наркомвоенмором), а затем и председателем Реввоенсовета Республики, Троцкий очень быстро отказался от идеи Карла Маркса о замене постоянной армии всеобщим вооружением народа. И стал строить армию по тому единственно возможному образцу, по которому она строилась во всем мире, то есть на регулярной основе. Что входило в понятие регулярной армии?

Прежде всего – принцип принудительности, то есть мобилизация, призыв, а не добровольчество. Во-вторых, дисциплина. И в-третьих – использование военной науки и ее носителей, то есть бывших офицеров и генералов. Вот на этой основе Троцкий и начал строить регулярную армию.

На самом деле Красная армия родилась не в феврале 1918 года (по советской традиции 23 февраля мы отмечаем День защитника Отечества, хотя ничего славного для Красной армии в этот день не случилось), а в августе 1918-го, в боях под Свияжском, под Казанью. Это сражение стало, по словам американского историка Уильяма Чемберлена, «Вальми русской революции». Напомню, что возле деревушки под названием Вальми 20 сентября 1792 года армия революционной Франции разбила войска интервентов.

Когда в начале августа под Казань прибыл Троцкий, он застал разрозненные отряды, в панике отступавшие под ударами меньших по численности, но намного лучше организованных войск Народной армии Комитета членов Учредительного собрания (Комуча), которыми командовал подполковник Владимир Каппель. И из этого, по сути, сброда – в данном случае слово «сброд» если и преувеличение, то небольшое – нужно было создать боеспособную армию.

Какими методами строилась Красная армия, как она создавалась? Каковы были стимулы? Как всегда – кнут и пряник. Едва прибыв на место, Троцкий издал приказ о создании концлагерей для паникеров, дезертиров и изменников делу революции. Особо провинившихся предполагалось расстреливать.

То, что Троцкий не шутил, выяснилось очень скоро. Этот случай ему припоминали потом всю оставшуюся жизнь. Один из полков в панике погрузился под Казанью на корабль, направляясь в Нижний. Под пушками миноносцев полк вынудили вернуться на берег, командир и комиссар были расстреляны, а вместе с ними, как писал Троцкий в мемуарах, «известное число» красноармейцев. Позднее утверждали, что был расстрелян каждый десятый, что напоминало децимации в Древнем Риме, но так ли это было на самом деле, неизвестно. Таким образом была восстановлена смертная казнь, против которой столь активно в 1917 году боролись большевики. Троцкий писал:

Нельзя строить армию без репрессий. Нельзя вести массу людей на смерть, не имея в арсенале командования смертной казни. До тех пор, пока гордые своей техникой, злые и бесхвостые обезьяны, именуемые людьми, будут строить армии и воевать, командование будет ставить солдат между возможной смертью впереди и неизбежной смертью позади.

Так он и действовал. Отсюда идея заградотрядов, которые появились уже в конце 1918 года. Это не было изобретением Троцкого, такова практика всех армий мира. Армии не состоят сплошь из героев, беззаветно готовых идти на пулеметы. Основная масса – обычные люди. Чтобы человек шел на смерть, на пулеметы, орудия противника и минные поля, он должен быть уверен, что если повернет назад, то его там ждет верная смерть. А впереди, может быть, победа и слава. Такой примитивной и жестокой логикой руководствовались военные во все времена. В разных странах заградотряды назывались по-разному и не всегда имели право на месте расстреливать дезертиров, но такие части существовали везде.

Троцкий, известный своей жестокостью, в этом отношении отнюдь не превосходил других вождей большевиков. Однажды Ленин телеграфировал Троцкому: не следует ли расстрелять в случае неудачного ведения боевых действий всех командиров, включая главнокомандующего Вацетиса? Троцкий счел, что Ленин погорячился. Сталин, прибыв в Царицын, при возникшем в отношении инженера Алексеева подозрении, что он заговорщик, приказал расстрелять и его, и его сыновей, а также людей, с ним знакомых. По подозрению в нелояльности и из опасений по поводу их возможной измены Сталин приказал погрузить на баржу находившихся в то время в Царицыне бывших офицеров, служивших в Красной армии, и – надо же было такому случиться! – баржа затонула вместе со всеми офицерами. Прибывший из Москвы бывший генерал царской армии Андрей Снесарев по распоряжению Троцкого был освобожден и таким образом случайно уцелел. В недалеком будущем он станет выдающимся военачальником Красной армии.

И хотя «формально-юридических» доказательств того, что баржу затопили по приказу товарища Сталина, не существует, современники были в этом абсолютно уверены. Как видим, методы, которыми действовали большевистские лидеры, были примерно одинаковы – это были методы устрашения. Ленин в этом плане был едва ли не хлеще Троцкого. В его письмах и телеграммах эпохи Гражданской войны «расстрелять» – одно из самых часто употребляемых слов. В начале августа 1918 года в телеграмме Пензенскому губисполкому и Евгении Бош Ленин инструктировал: «Необходимо… провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города». И это до покушений на большевистских вождей и «официального» объявления красного террора!

Троцкий теоретически обосновал необходимость насилия. Разъезжая в своем знаменитом поезде по России, он постоянно писал, диктовал, выступал с речами. И надиктовал книгу «Терроризм и коммунизм» – в ответ на одноименную книгу Карла Каутского, который резко критиковал российских большевиков. Вот что писал Троцкий:

Устрашение есть могущественное средство политики, и международной, и внутренней. Война, как и революция, основана на устрашении. Победоносная война истребляет, по общему правилу, лишь незначительную часть побежденной армии, устрашая остальных, сламывая их волю. Так же действует революция: она, убивая единицы, устрашает тысячи. В этом смысле красный террор принципиально не отличается от вооруженного восстания, прямым продолжением которого он является. «Морально» осуждать государственный террор революционного класса может лишь тот, кто принципиально отвергает на словах всякое вообще насилие, стало быть, всякую войну и всякое восстание. Для этого нужно быть просто-напросто лицемерным квакером.

И далее:

Но чем же ваша тактика отличается в таком случае от тактики царизма? – вопрошают нас попы либерализма и каутскианства. Вы этого не понимаете, святоши, но объясним. Террор царизма был направлен против пролетариата, царская жандармерия душила рабочих, боровшихся за социалистический строй. Наши чрезвычайки расстреливают помещиков, капиталистов, генералов, стремящихся восстановить капиталистический строй. Вы улавливаете этот оттенок, да? Для нас, коммунистов, его вполне достаточно.

***

Для того чтобы создать многомиллионную армию – к концу 1919 года в ней насчитывалось более трех миллионов человек, а к концу 1920-го – пять с половиной миллионов, – ее следовало строить как регулярную. Этим и занимался Троцкий, встречая весьма упорное сопротивление соратников-большевиков. Я говорю прежде всего о так называемой военной оппозиции, в которой особо выделялась царицынская группа. Напомню, что Царицын был одним из важных (хотя и не столь важным, как это впоследствии изображали в сталинские времена) пунктов, за которые шли сражения красных и белых. Царицын защищала 10-я армия, которой командовал Клим Ворошилов. Здесь, в Царицыне, Ворошилов и сблизился со Сталиным, который приехал туда как политический руководитель. Они и некоторые другие царицынские деятели отказывались признать назначенного командующим Южным фронтом бывшего генерала Павла Сытина, которого даже посадили под домашний арест. Дошло до того, что командование армии не посылало никаких данных в штаб фронта. И тогда – дело было в октябре 1918 года – Троцкий направил телеграмму в ЦК и Ленину. Цитирую:

Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На Царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил. Ворошилов может командовать полком, но не армией в 50 тысяч человек. Я обязал их дважды в день представлять оперативные разведывательные сводки. Если завтра не будет это выполнено, я отдам Ворошилова под суд и объявлю об этом в приказе по армии.

Троцкий приехал в Царицын, у него состоялся крутой разговор с Ворошиловым. Ворошилов ему заявил, что будет исполнять лишь те приказы, которые сочтет правильными. Именно это отличает партизанщину от регулярной армии: военачальник не может выполнять лишь те приказы, которые сочтет правильными. Ведь если это распространить на всю армию, она прекратит свое существование. Троцкий пригрозил Ворошилову отправить его под конвоем в Москву, и тот наконец пообещал соблюдать дисциплину. Однако слова своего не сдержал. Под суд Ворошилов не пошел, но в декабре 1918 года его перевели на Украину, а вместо Ворошилова прислали Александра Егорова, бывшего подполковника царской армии и будущего Маршала Советского Союза. Тогда соратник Ворошилова и Сталина Ефим Щаденко собрал актив 10‐й армии и показал всем погоны, заявив, что к ним едет генштабист Егоров, а с ним 70 офицеров Генштаба, которые готовят сдачу армии белым. Такими были методы политической борьбы. Этот Щаденко впоследствии стал членом Реввоенсовета Первой конной армии, а в 1937 году – начальником управления кадров Красной армии. Он принимал самое активное участие в репрессиях против военных специалистов, в частности того же Егорова, которого люто ненавидел со всей силой «пролетарской ненависти». Хотя пролетарием он был относительным: по профессии Щаденко был портным. А что касается Ворошилова, то Троцкий, кажется, не ошибся, сказав, что Ворошилов может командовать максимум полком. Сталин отправил своего друга в отставку с поста наркома обороны после позора Финской войны.

На VIII съезде партии большевиков в марте 1919 года шли бурные дебаты о том, как строить армию. Военная оппозиция, которая по численности не уступала тем, кто поддерживал линию ЦК, готова была сорвать деятельность Троцкого. Собственно, твердой линии у ЦК не было. Ленин тоже не очень-то жаловал военспецов и готов был от них избавиться. Остановили Ленина сугубо прагматические соображения – военспецов оказалось много, стало ясно, что они незаменимы. Характерна, однако, его реакция на сообщение о численности военных специалистов в Красной армии:

Когда мне недавно т. Троцкий сообщил, что у нас в военном ведомстве число офицеров составляет несколько десятков тысяч, тогда я получил конкретное представление, в чем заключается секрет использования нашего врага…

Главное объяснение, почему большевики не хотели использовать в армии военспецов, – они боялись измены. Действительно, такие случаи были: в 3‐й армии, по утверждениям ее политического руководства, десять процентов офицеров перешли к противнику. Некоторые военачальники, занимавшие крупные посты, перебежали к белым: полковник Носович, начальник штаба Северо-Кавказского округа, генерал Архангельский, начальник Управления по командному составу Всероссийского главного штаба (Всероглавштаба), посылал офицеров к Деникину, а потом и сам к нему перешел. Вся Академия Генштаба в Казани во главе с генералом Андогским перешла к белым, Андогский потом служил у Колчака. Однако изменников было гораздо меньше, чем тех, кто служил добросовестно. С другой стороны, как справедливо писал Троцкий, «у нас ссылаются нередко на измены и перебеги лиц командного состава в неприятельский лагерь. Таких перебегов было немало, главным образом, со стороны офицеров, занимавших более видные посты. Но у нас редко говорят о том, сколько загублено целых полков из‐за боевой неподготовленности командного состава, из‐за того, что командир полка не сумел наладить связь, не выставил заставы или полевого караула, не понял приказа или не разобрался по карте». А ведь красных командиров из «низов» было очень много.

В итоге линия Троцкого на профессионализацию армии возобладала, благодаря чему и состоялась Красная армия. Именно поэтому красные победили белых.

Приведу цифры: на стороне красных воевали 70–75 тысяч бывших офицеров старой армии. На стороне белых – около 100 тысяч.

Теперь о прянике. Троцкий, кроме того что был, видимо, лучшим оратором революции и умел зажигать людей, неутомимо ездил по фронтам и «материально стимулировал» бойцов Красной армии. Сохранились записи одного из его адъютантов о том, как несколько дней они плыли на пароходе по Волге, постоянно встречаясь с воинскими частями. Троцкий произносил речи и раздавал награды. К примеру, по 250 рублей всем, кто стоял в строю. В одной из частей он спросил, кто наиболее отличился. Командование выделило двадцать человек, восемнадцать получили от Троцкого портсигары, а двоим не хватило. Тогда он снял с руки часы и подарил одному бойцу, а другому – свой личный браунинг. Слухи летели впереди него: глава Красной армии строг, но справедлив. С одной стороны, беспощадно карал тех, кого заподозрил с готовности к измене, а с другой – вовремя выданной наградой, вовремя сказанным словом умел привлечь и поддержать. Борису Думенко, который впоследствии был расстрелян по недоказанному обвинению в убийстве комиссара, он вручил орден Красного Знамени, назвав его «первой шашкой Республики». Такое не забывалось.

Перед Троцким стояла задача, с одной стороны, организовать людей в боеспособную армию, с другой – организовать тех, кто работал бы на армию, вооружал, снабжал, одевал, лечил и т. д. Нужно было создать систему. И он ее создал. Троцкий был блестящим организатором, но прежде всего – политиком. Ему требовалось вдохновить и Красную армию, и сторонников большевиков, которые в тяжелейших условиях поддерживали советскую власть.

На своем знаменитом поезде он совершил 36 поездок. Общая протяженность его поездок – 105 тысяч километров. По другим данным, в два раза больше. 105 тысяч – это все равно что два с половиной раза обогнуть земной шар по экватору (длина экватора – 40,75 тысячи километров).

В поезде был специальный вагон, в котором размещался гараж на несколько автомобилей. Троцкий объезжал и те места, где не было железных дорог. Это еще сотни, а то и тысячи километров. Он вдохновлял, наказывал, поощрял. И писал. В поезде выходила газета, которая называлась «В пути». Ее передовицы нередко перепечатывали армейские, фронтовые и общероссийские газеты. Приказы и речи Троцкого за годы войны составили впоследствии пять томов. В поезде была написана и книга «Терроризм и коммунизм». Троцкий был мотором Красной армии, ее организатором и вдохновителем. Одна из причин, почему красные победили белых, заключается в том, что красных возглавляли политики, в то время как белых – военные. Троцкий в наибольшей степени воплощал собой эту разницу.

Троцкий – одна из самых ярких фигур революции и Гражданской войны, он был признанным вождем Красной армии, вторым человеком в партии и в стране. Точнее, в Совдепии, как называли территории, контролировавшиеся большевиками. Он пользовался абсолютным доверием Ленина. Ленин даже выдал ему документ, в котором говорилось: «…зная строгий характер распоряжений товарища Троцкого, всецело к ним присоединяюсь. Ленин». Однако Троцкий им ни разу не воспользовался, ему хватало его собственных полномочий. Когда в сентябре 1918 года страна была объявлена единым военным лагерем и был создан Революционный военный совет Республики, Троцкий стал его председателем. В его руках была сосредоточена колоссальная, гигантская власть. Тем страшнее были его ошибки. Его приказ о немедленном разоружении чехословацкого корпуса – одна из грубейших ошибок, которая, по сути дела, спровоцировала мятеж так называемых белочехов. Это безусловно так. Троцкий настаивал на том, чтобы держать больше войск на Восточном фронте, а после весны 1919 года следовало перебросить больше войск на юг, – впоследствии он признал это сам.

Что создало Троцкому такой гигантский авторитет во время Гражданской войны? Чем еще он обладал, кроме решительности, жестокости, умения зажечь, уговорить, вдохновить, убедить? Ведь после его выступлений тысячи дезертиров с криками «ура!» записывались в Красную армию. Троцкий был безусловно храбрым человеком, он появлялся в самых горячих точках. В Свияжске безопасность Троцкого была настолько не гарантирована, что военные потребовали от него перейти на миноносец, чтобы в случае чего можно было на нем уйти. И что же? Троцкий принял участие в налете флотилии на Казань. Флотилией командовал Федор Раскольников, знаменитый уже тогда.. Под артиллерийским огнем белых миноносец, на котором был Троцкий, прорвался к Казани. Открыв огонь по стоявшим здесь пароходам и баржам, миноносец попал в баржу с нефтью. Стало светло как днем, а миноносец к тому же потерял управление. Красные ожидали, что их немедленно расстреляют береговые батареи. Но от внезапности налета на берегу возникла такая паника, что никто по ним не стрелял. И они с грехом пополам вернулись обратно.