Москва. Лица улиц. Продолжение легенд

Дрезден на берегу Арагви

Рядом с памятником основателю столицы Юрию Долгорукому находится портал в прошлое. Достаточно зайти в здание справа от памятника, и вы окажетесь сначала в советском времени, потом переместитесь в девятнадцатый век, и так до середины семнадцатого. Сделать это стало возможно благодаря работе реставраторов, итоги которой были показаны в начале марта 2016 года журналистам. Событие было совмещено с не менее важным и торжественным моментом – присвоением звания «Почетный реставратор города» четырем настоящим мастерам своего дела, сохраняющим для нас память и историческое наследие. Да! И до открытия собственно ресторана «Арагви» оставался еще целый месяц…

Московский ресторан «Арагви» был открыт в 1938 году и работал для москвичей и гостей столицы несколько десятков лет, чтобы закрыться на ремонт перед самым началом XXI века. Чем же он так интересен для нас и почему его открытие стало настоящим праздником для москвичей и любителей старины?

Стоит заметить, что место это не пустовало на протяжении всей истории Москвы, и до «Арагви» по адресу улица Тверская, дом 6, строение 2, существовала гостиница «Дрезден» с не менее интересной историей. Но, как выяснилось в ходе последней реставрации, и она не была на этом месте первой…

В декабре 2015 года реконструируемый ресторан навестил мэр города Сергей Собянин. Как он пояснил, причиной того, что он решил перейти Тверскую (а ресторан находится почти напротив мэрии), стала жалоба на то, что при реконструкции гостиницы «Дрезден» – а не ресторана «Арагви»! – уничтожается памятник архитектуры XVII века. И реставрацию было решено приостановить, а затем начать заново.

В ходе новой реставрации специалисты Мосгорнаследия сумели найти материалы, которые помогли восстановить истинный архитектурный облик гостиницы и обнаружить фрагменты кирпичной кладки и росписи XVII века. В помещении подвала с южной стороны, где в последние годы жизни ресторана находилась кухня, сохранился первоначальный фасад палат, а в нескольких комнатах второго этажа уцелела лепная отделка помещений гостиницы «Дрезден», в том числе фигуры атлантов, и потолочная лепнина начала XX века.

Стоит пояснить, что сегодня помещения ресторана и гостиницы вписаны в ансамбль дома, построенного в 30-е годы прошлого века. Дома № 2–6 по Тверской улице были построены в 1937 году и являлись одним из важнейших «парадных» элементов реализации сталинского генплана.

Строили их с большим размахом, взрывая дома и расчищая под строительство ровное поле. Уцелело лишь передвинутое во двор (по соображениям той же парадности, показательной заботы о памятниках и демонстрации инженерной мощи) здание Саввинского подворья, которое двигали, не отселяя жильцов и не отключая коммуникаций. Об этом событии, вошедшем во все учебники и исторические хроники, я рассказывал в книге «Городские легенды».

В левое, обращенное на Тверскую площадь, крыло дома № 6 была включена старая постройка – здание бывшей гостиницы «Дрезден». По имеющимся данным, это была постройка XVIII века, переделанная и надстроенная во второй половине XIX века. На рубеже веков эта гостиница была очень популярна, в ней останавливались многие знаменитости, здесь же в 1916 году умер великий художник Василий Суриков.

В 1937 году здесь обосновался знаменитый грузинский ресторан «Арагви».

Ведущий реконструктивные работы архитектор Вячеслав Осипов, простукивая слабые места старых сводов в подвале и на первом этаже здания, обратил внимание на очевидную древность скрывавшейся под штукатуркой каменной кладки. После полного удаления штукатурки в интерьерах советского дома открылись очевидные приметы богатых палат допетровского времени: упомянутые своды, заложенные арочные проемы дверей и стенных ниш, кованые решетки на окнах.

Местность эта, как матрешка, открывала все новые и новые наслоения дома, которые не разрушались, а вписывались в новые конструкции, чтобы через многие годы предстать во всей красе или показать, что здесь было раньше и как раньше умели строить.

Шубинские палаты

Кто владел этим участком в XVII веке, пока не известно. Но оказывается, все последующие постройки выдерживали стены палат, которые условно называются палаты в Шубине (боярин Шуба жил здесь в XIV веке). Нашли даже два потайных межстенных перехода: один ведет вверх, другой – вниз. По таким переходам в неспокойное время хозяин богатых покоев мог уйти от внезапно нагрянувшего врага.

Самые интересные, просто-таки невероятные детали были найдены в угловой, юго-западной палате верхнего этажа. Внимание входящих в зал прежде всего привлекает большая кирпичная розетка, выложенная в центре свода несколькими концентрическими кругами. На левой от входа стене имеется большой арочный проем (скорее всего, ниша), обрамленный кирпичным порталом. Но особенно уникален портал, обрамляющий изнутри вход в палату. Арочную дверь с трех сторон украшает прямоугольное обрамление из квадратных ширинок (разновидность кессона), внутри которых находятся резные вставки – в горизонтальном ряду кресты, а в единственной сохранившейся вставке вертикального ряда – восьмиконечная звезда. Над верхними ширинками проходит ряд арочных ниш, в которых обнаружены живописные ромашки (пока не известно, каков был их первоначальный цвет, но сейчас они выглядят черными). В прямоугольном поле вокруг арки проема также обнаружена живопись: растительный орнамент очень простого рисунка – желтые и зеленые лопухи в черном контуре. Незначительные следы росписи имеются также на стенах и сводах палаты. Подобные фрагменты живописного убранства жилого гражданского интерьера допетровского времени имеются в Потешном дворце, а вне Кремля это первая такая находка. Архитектурное решение декора палаты можно считать и вовсе уникальным.

На фасадах памятника также обнаружены фрагменты древнего оформления: наличники окон, фрагменты пилястр и прочее. Ниже уровня земли прекрасно сохранился фасад нижнего этажа южной стороны – совершенно целый кирпичный цоколь, наличники окон, портал входа, лопатки, следы примыкания крыльца. В комплекс памятника входят и другие усадебные постройки начала XVIII–XIX века, также включенные в объем советского ресторана.

По предварительным предположениям именно боярину Шубе эти палаты изначально и принадлежали. Сегодня трудно представить, что когда-то на месте этой вполне современной городской улицы с электрическим освещением и модными бутиками росли фруктовые сады. Хозяином яблочно-сливового великолепия был человек, в государстве очень известный и уважаемый, – боярин Иакинф Шуба, сподвижник Дмитрия Донского, предводитель войска, успешно сражавшегося с литовским князем Ольгердом Гедиминовичем задолго до Куликовской битвы. В 1368 году литовский князь Ольгерд напал на Московское княжество, и князь Дмитрий Иванович отправил ему навстречу сторожевой полк под командованием бояр Дмитрия Минина и Иакинфа Шубы. «Уже Ольгерд как лев свирепствовал в Российских владениях, не уступая монголам в жестокости, хватал безоружных в плен, жег города», – рассказывает Николай Карамзин. У Тростенского озера Ольгерд ударил со всею силой на московские полки, и они были истреблены совершенно. Тогда же и погиб воевода Иакинф Шуба. Москву, однако, Ольгерд взять не смог – он три дня стоял под городом, ограбив все окрестные селения.

И тут возникает любопытное историческое разночтение. Как гласит Википедия и ряд других, менее распространенных источников, именно Иакинф Шуба был приглашен в 1389 году к умирающему великому князю московскому Дмитрию Ивановичу Донскому для того, чтобы скрепить своей подписью его духовную грамоту. Возникает только вопрос, как он это сделал, если уже более двадцати лет лежал в могиле?..

Гагарин и Калкау

Владение дома № 28 в 1738 году, следуя Переписным книгам города Москвы, принадлежало князю Василию Ивановичу Гагарину, новгородскому губернатору. При нем на участке были возведены каменные палаты, сохранившиеся в составе строения № 2. Впоследствии Гагариным скуплены и соседние дворы, что объединило весь участок в его руках.

Новые постройки на участке были возведены также в 1777 году, когда владение принадлежало аптекарю Якову Калкау. Кстати, сейчас в ресторане воспроизведен зал в подвале, который и принадлежал аптеке. Реставраторы восстановили не только своды, но и атмосферу одной из немногих городских аптек того времени.

В 1770–1790 годах здесь стояли два дома, между которыми был двор, обнесенный оградой. В процессе дальнейших натурных изысканий (к которым в качестве консультантов были привлечены археолог Владимир Пирогов, преподаватель кафедры реставрации МАрхИ Лидия Шитова и архитектор-реставратор Александр Можаев) постепенно прояснились структура и долгая строительная история здания. В основе хитрого лабиринта разновременных пристроек скрывается так называемая «сложная тройня», то есть сени с тремя помещениями по обе их стороны. В результате чего обычные сени здесь превращаются в длинный коридор, разделенный на переднюю и заднюю половины (наиболее известные постройки этого типа – палаты Симона Ушакова и Аверкия Кириллова имеют только по два зала с каждой стороны). Стены помещений нижнего, изначально подклетного яруса выложены из белого камня, своды частично белокаменные, частично – кирпичные. Особый интерес представляет палата со множеством красивых стенных ниш, расположенная в южном торце сеней. Бо́льшую ее часть прежде занимала широкая каменная лестница входа в подклет. Верхний, парадный, этаж сложен из большемерного кирпича, клейменного орлами и единорогами (что позволяет датировать памятник третьей четвертью, а может, и серединой XVII века). Четыре из восьми помещений этого этажа сохранили высокие своды с распалубками, внутристенные ходы, ниши-печуры, остатки богатых кирпичных обрамлений окон и порталов, в том числе и в интерьере палат. В закладках старых проемов встречается много тесаного фигурного кирпича, оставшегося от разобранных частей здания.

Обмеры интерьеров палат проведены архитектором-реставратором Ириной Изосимовой. Одновременно с исследованиями ведутся работы по ремонту и приспособлению помещений, проведены основные противоаварийные мероприятия, укреплены фундаменты.

Фигура аптекаря Калкау и его сына заслуживают упоминания, а в дальнейшем и серьезного исследования.

В Центральном историческом архиве Москвы сохранился следующий документ (ЦИАМ, ф. 46, оп. 52, д. 497):

«О провизоре Калкау

Августа 1-го дня 1801 года

Его сиятельству, генерал-фельдмаршалу,

Московскому военному Губернатору и разных орденов

кавалеру, Графу Ивану Петровичу Салтыкову

От медицинской конторы

По определению оной конторы сего июля 19-го числа, провизору Христофору Калкау, купленную им по условию обще с сестрою его Аптекаря Андрея Штробеля женою Авдотьей Яковлевой дочерью, у матери их, находящейся ныне в замужестве за Профессором 7-го класса Баузт(ъ или ь), Авдотьи Михайловой дочери, со общаго со стороны наследников и опекуна малолетних согласия, привилегированную аптеку, оставшуюся после умершего отца их Аптекаря Якова Калкау, состоящую здесь в Москве тверской части в 1-м квартале под № 19 от каменном отца их доме со всеми имеющимися в той аптеке материалами; медикаментами, посудою, инструментами и с домом: которая по свидетельству оной конторы оказалась во всякой исправности, содержать дозволено и числить оную аптеку за вышезаписанным провизором Калкау, о чем вашему сиятельству, медицинская контора донеся, просит, об оном кому следует дать повеление и о последующем медицинскую контору без уведомления не оставить».

Помог ли губернатор аптеке, теперь уже сказать сложно. Зато известно, что один из его сыновей – Андреас-Готфрид (23.01.1768, Ревель – 12.06.1823, Рига) – тоже был аптекарем и провизором, а жил какое-то время в Москве на Пятницкой улице, где имел собственный дом. Затем он служил аптекарем в военном госпитале в Риге. Известно и имя его жены – Гетруда-Катерина. А вот о другом сыне аптекаря Якова Калкау известно значительно больше.

Авраам Яковлевич Калькау был первым преподавателем повивального искусства в Харьковском университете. Тогда среди шести первых заведующих кафедрами медицинского факультета Харьковского университета четверо были иностранцами. Одним из первых русских преподавателей служил Авраам Калькау, принятый на работу еще в 1803 году. Достоверно известно, что он родился в Москве в 1779 году.

С 1786 по 1795 год Авраам Калькау обучался в Ревельской и Московской гимназиях, после окончания последней поступил на медицинский факультет Московского университета. Через год он отправился в Иенский университет, где продолжил начатое в Москве изучение изящных наук, философии и медицины, затем посещал лекции знаменитых ученых в Лейпцигском и Виттенбергском университетах. В последнем в 1801 году после строгого экзамена он получил степень доктора философии.

А через два года временный попечитель Харьковского учебного округа Н. Н. Новосильцев сделал министру народного просвещения представление, в котором писал, что доктор философии и медицины Авраам Калькау, окончив Геттингенский университет по медицинскому факультету, «желал занять место преподавателя в Харьковском университете».

Новосильцев далее высказал мнение о том, что «принятие Калькау в университет (на первых порах адъюнктом медицины) и предоставление штатного жалованья есть прекрасный способ приобрести навсегда, с малыми издержками, достойного человека». Он считал также, что «временное его пребывание там не бесполезно будет и со стороны поручений по ученой части, которые учебное начальство будет иметь полное право дать ему, как своему сочлену». Таким образом, Калькау был принят в штат университета.

Мы не знаем, давал ли университетский совет ему какие-либо поручения, но, побывав в Геттингене уже в командировке, он использовал это время для посещения лекций известнейших немецких профессоров: Рихтера, Врисберга, Блуменбаха, Гимли и Осеандра. В 1804 году с такой же целью он побывал во Франции, в Париже. В 1805 году в Геттинберге после испытания и публичной защиты диссертации «De periodicis mutationibus corporis organici» получил степень доктора медицины и хирургии. Затем в течение года он жил в Берлине, где познакомился со многими выдающимися представителями медицинских и естественно-исторических наук, посещал главный госпиталь и приобрел немало полезных знаний. За это время он получил звание члена Геттингенского общества повивального искусства и Московского общества испытателей природы.

Вернувшись из заграничной командировки, Авраам Калькау начал работать в 1807 году в университете. По поручению совета он занимался обработкой энциклопедии и методологии медицины. До 1811 года Авраам Яковлевич был адъюнктом медицины. Столь длительное пребывание в этой должности объясняется тем, что, несмотря на имеющиеся у него две ученые степени – доктора медицины и доктора философии, полученные им за границей, по Уставу российских университетов он не мог получить экстраординатуру (стать профессором) без представления в факультет нового сочинения. Калькау представил такую работу под заглавием «Introductio in stadium medicum» («Введение в медицинскую науку») вместе с синопсической таблицей всех наук, «принадлежащих к медицине» и расположенных в систематическом порядке. Декан медицинского факультета профессор П. М. Шумлянский рассмотрел эту работу вместе с профессором В. Дрейсигом и «нашел ее преисполненной эрудиции, полезной не только для студентов, но и вообще для всех лиц, посвящающих себя изучению медицины, и потому заслуживающей быть напечатанной».

При этом учтено было и то, что Калькау прославился в Харькове как «выдающийся врач и ученый, начитанный и в других науках и делающий этим честь своему университету».

Калькау читал студентам лекции по акушерству и диэтетике, методологию, медицинскую словесность и энциклопедию медицины. Он выделялся широкими и разносторонними познаниями.

Его современник, профессор Роммель, говорил, что он единственный среди русских профессоров был хорошо знаком с немецкой литературой, выделялся тонким пониманием лучших ее писателей. К сожалению, Калькау очень недолго трудился на педагогическом поприще: в январе 1812 года его не стало. Он умер совсем молодым, на 33-м году жизни.

От «Севера» до «Дрездена»

– У нас в «Дрездене» тишь, благолепие, и окошки прямо на Тверскую, на дом князя-губернатора.

Пассажир заинтересовался:

– В самом деле? Это очень удобно. Я, видите ли, как раз должен служить у его сиятельства. Пожалуй…

Борис Акунин «Смерть Ахиллеса»

Именно на этом месте, где раньше находились палаты и аптека Калькау, и была построена гостиница. Только размером она стала несколько больше и захватила уже несколько зданий, которые уходили в глубь переулка, а шириной соответствовали зданию, выходившему на Тверскую улицу. Во многом эти ограничения были определены Саввинским подворьем, еще стоявшим по линии улицы, а не во дворе.

Гостиница «Дрезден» располагалась на Тверской, Скобелевской, Советской площади и выходила окошками прямо на Тверскую, на дом генерал-губернатора и на памятники посреди площади, которые сменяли один другой с завидной регулярностью до середины XX века.

Площадь перед домом генерал-губернатора образовалась по причине того, что, согласно военному артикулу того времени, генерал-губернаторам полагалось ежедневно воздавать воинские почести так называемыми «разводами» караула. Для этих целей казной был куплен двор князей Долгоруковых, который был как раз напротив генерал-губернаторского. Планировал площадь Матвей Казаков, двор снесли, место разровняли и оставили.

К началу XIX века владение по южной стороне площади принадлежало генерал-майору Д. В. Черткову.

В пожар 1812 года площадь не пострадала, а в 1820-х годах над одноэтажным зданием Черткова был надстроен еще один этаж. Гостиница была здесь уже во времена Пушкина. Называлась она «Север», и Пушкин в ней останавливался. Тверская постепенно становилась купеческой улицей, оживленной и многолюдной. На первых этажах домов устраивались магазины и лавочки. В 1840-х годах впервые указываются подвалы под двумя строениями на этом владении.

12 октября 1861 года, если верить Сытину, в Москве произошла так называемая «Битва под Дрезденом».

«…к дому генерал-губернатора подошла демонстрация студентов, требовавшая освобождения арестованных товарищей. Ее окружили жандармы, к ним присоединились дворники и лавочники-охотнорядцы. Началась ужасная травля по всем улицам города… – писал один из пострадавших. – Конные жандармы на полном скаку нагоняли студентов, хватали их за шиворот или за волосы и, продолжая скакать, волочили за собою».

Петр Сытин «Из истории московских улиц»

В 1879 году дом Черткова был надстроен третьим этажом, в то время там находилась известная гостиница «Дрезден». Владел гостиницей Алексей Васильевич Андреев. Сам он жил неподалеку, в Брюсовом переулке, владение 19. Поначалу Алексей Васильевич владел небольшой лавкой колониальных товаров, она впоследствии разрослась до известного по всей России «Магазина А. В. Андреева». Магазин этот располагался в самой гостинице «Дрезден» и до появления Елисеевского считался лучшим гастрономическим магазином в Москве.

Большая часть двора по Брюсову, 19, была накрыта железным навесом, под ним складывались товары для магазина. Около ворот располагалось двухэтажное каменное помещение, называемое фабрикой, где хранились и фасовались более деликатные товары – китайский чай, сахар. Там же находился и его магазин колониальных товаров. На одной из дочерей Андреева, Екатерине Алексеевне, был женат поэт Константин Бальмонт.

В середине XIX века, внизу, на первом этаже гостиницы «Дрезден», располагался «Чайный магазин» семьи Боткиных, а в 1890-х годах – «Магазин фарфора и фаянса И. Е. Кузнецова». В 1904–1909 годах здание надстроено четвертым и частично пятым этажами. Подвал был занят винными складами князя Голицына, на первом этаже размещались помещения гостиницы вперемежку с магазинами и лавками.

А в 1912 году Тверская площадь была переименована в Скобелевскую: на ней на народные деньги установили памятник участнику Русско-турецкой войны 1877–1878 годов генералу Михаилу Скобелеву.

В «Дрездене» любили останавливаться хирург Пирогов, писатели Тургенев, Некрасов, Александр Николаевич Островский, композитор Шуман. В конце октября 1900 года Чехов приехал в Москву и пробыл до 11 декабря. Остановился он в гостинице «Дрезден». В одном из писем он пишет: «…в “Дрездене” я только ночую, живу же на Малой Дмитровке, в доме Шешкова». В «Дрездене» писатель останавливался и в мае 1901 года. Там он встречался с Горьким и Станиславским, поскольку театр был в соседнем Камергерском переулке.

Именно «Дрезден» выбрал Суриков, когда переезжал из квартиры Кончаловских на Большой Садовой улице. Художник перенес приступ плеврита, и «Дрезден», теплый, сухой, с лифтом, помогавшим одолеть неподатливые ступени верхнего этажа, наиболее подходил ему для жилья. Художник прожил там последний год своей жизни до 19 марта 1916 года. Последние слова мастера были: «Я исчезаю».

В октябре 1917 года в гостинице «Дрезден» помещались Московский Комитет РСДРП(б) и редакции большевистских газет «Социал-Демократ» и «Деревенская правда».

После Октябрьской революции, в 1918 году, первым покинул площадь памятник Скобелеву. Он как «не имевший художественной ценности» был снят, и на его месте воздвигли 26-метровый обелиск революции со статуей свободы по проекту Н. А. Андреева, которому позировала племянница Станиславского Вера Алексеева…

Статуя Свободы, как Ника Самофракийская, летела над площадью, но тоже недолго… Сначала начались шуточки – «Почему у нас Свобода против Моссовета?» (анекдот знаменитого лингвиста Александра Реформатского), а в 1941 году Свободу взорвали. Она имела «художественную ценность» и даже не мешала движению, а взорвали ее по причине «несоответствия духу времени». На самом деле материал, из которого делались первые революционные памятники, был не очень стойким и не перенес погодных условий. Все осыпалось и трескалось. С той поры только скрюченный Вацлав Воровский и остался как напоминание о нестандартных решениях революционного искусства…

Справка

Для тех, кто не помнит, кто такой Воровский и где находится этот памятник.

Вацлав Вацлавович Воровский (1871–1923) – один из первых послереволюционных дипломатов. Убит 10 мая 1923 года в Лозанне бывшим белогвардейцем Морисом Конради в ресторане «Сесиль», причем судебная система оказалась столь изысканна, что убийца был оправдан. Автор памятника: Михаил (или Янкель) Кац.

Памятник установлен 11 мая 1924 года – в годовщину убийства Воровского на площади его имени перед домом № 21 по Кузнецкому мосту (именно там в то время размещался Наркоминдел (Наркомат иностранных дел), где работал Воровский); ныне в проеме двора-колодца, где стоит памятник, – тыльная часть здания КГБ на Лубянке (а еще раньше на этом месте стоял один из домов, которым владел один из богатейших российских купцов Василий Васильевич Варгин).

Памятник поражает несколько ошеломляющей позой того, кому посвящен, больше напоминающей карикатуру, и считается одним из курьезов Москвы. Есть мнение остряков, что поза отображает Воровского в пылу спора. Другие шутники обозвали этот монумент памятником радикулиту, что недалеко от истины.

Автор памятника Кац не был профессиональным скульптором, но был одним из близких друзей Вацлава Воровского.

Времена «Арагви»

В 1918 году в здание на Тверской переехала редакция газеты «Правда», а в 1920-х – 3-й Дом Советов. В начале советского периода здесь находился книжный магазин Госиздата.

Во время реконструкции Тверской улицы в 1930-е годы стены дома В. И. Гагарина и гостиницы «Дрезден» были обстроены новым домом № 6 по проекту архитектора А. Г. Мордвинова. Исторические строения были включены в планировочные решения новых жилых домов, фланкирующих угол Тверской площади и улицы. Для зданий, расположенных вдоль площади, были выполнены только «накладные» фасады, а вдоль ул. Горького (Тверской) были поставлены новые жилые корпуса. Историческая входная арка стала располагаться со стороны Тверской улицы, а не со стороны площади, как это было ранее. Главный фасад гостиницы получил новое оформление в духе сталинского классицизма. К этому же времени относится слияние четырех домовладений в одно. Здания, стоящие вдоль красной линии Тверской площади, были перепланированы, кроме дворовой постройки. После реконструкции гостиница «Дрезден» была переименована в гостиницу Моссовета.

Жилой дом № 6 при реконструкции улицы в 1935–1940-х годах занял территорию четырех исторических владений. До постройки дома здесь располагались дома под № 22, 24, 26 и 28. Позже в восточном крыле здания открылся ресторан «Арагви». В 1939 году разработан проект устройства в первом и подвальном этажах грузинского ресторана. Он был самым популярным заведением вплоть до начала 1990-х годов. Его сразу оккупировали артисты МХАТа, он стал местом встреч артистической богемы. Повара работали там по 30–40 лет, их знали, к ним ходили. Цыплята табака, шашлык по-карски. На улице выстраивались очереди.

Стены в зале были расписаны картинами счастливого быта кавказских земледельцев при советской власти: девушки с огромными корзинами винограда, мужчины-пастухи, голубое небо и всеобщее счастье…

Здесь любили проводить время именитые политики и актеры, поэты и дипломаты. Сохранились воспоминания Сергея Михалкова, в которых он пишет, что в 1943 году узнал о конкурсе на лучший текст гимна СССР именно в стенах «Арагви». Поэт случайно забежал в ресторан «подкрепиться», а там поэты-песенники обсуждали условия конкурса. Сергей Михалков тут же решил включиться в поэтическую гонку. Так после мимолетной встречи в «Арагви» появился гимн нашей страны.

Сохранился кабинет, в котором, по легенде, любил бывать Лаврентий Берия. В нем настолько удалось восстановить интерьеры начала 1950-х годов, что посетители смогут не только представить, но и увидеть, в каком помещении отдыхал сталинский нарком.

«Арагви» подчинялся непосредственно Грузторгу. Сюда прямо из Грузии доставляли все самое лучшее и вкусное. Здесь священнодействовали грузинские повара. И кухню «Арагви» ценил не только Берия (которому домой привозили судки с супом харчо и шашлыком по-карски).

В 1954 году в здании вместо гостиницы был размещен Главмосстрой, но ресторан продолжил работу. Завсегдатаями ресторана были Евгений Евтушенко, Фаина Раневская. Здесь бывали хирург Александр Вишневский, сын Сталина Василий, Алла Пугачева, Фрэнсис Форд Коппола, космонавты, зарубежные дипломаты и журналисты.

«Арагви» можно увидеть в ряде художественных фильмов, в том числе иностранных. Например, здесь снимался один из эпизодов картины «Полицейская академия. Миссия в Москве». Ресторан упоминается в фильмах «Утомленные солнцем» и «9 дней одного года».

Стены «Арагви» украшают панно известного художника Ираклия Тоидзе, создателя плаката «Родина-мать зовет!»

В 2006 году здесь проводились работы по перепланировке площадей, сохранившихся от «раздела» исторического ресторана «Арагви». Были сняты все «декорации» 1939 и 1959 годов и обнажены несущие стены. Именно в это время стало ясно, что гостиница «Дрезден» и ранее находившиеся здесь строения включали капитальные кирпичные стены XVII–XVIII веков. Были раскрыты элементы древнерусской жилой архитектуры, которые сохранились под поздними наслоениями. Специалисты предполагают, что эти белокаменные палаты принадлежали подворью Саввино-Сторожевского мужского монастыря. По мнению специалистов, не исключено, что их заложил сам царь Алексей Михайлович.

Как показали исследования, каменные палаты были построены не позднее 1670 года. В 1730-е годы здание принадлежало князю Гагарину, при котором были возведены новые каменные палаты. Впоследствии князь скупил и соседние дворы.

В течение десяти лет несколько раз менялись собственники здания. Перспектива спасения памятника, дорогого сердцам москвичей, была неочевидной. Объект постепенно приходил в упадок, пока в 2013 году в соответствии с предписанием Мосгорнаследия не началась реставрация здания.

Главный архитектор проекта реставрации ресторана «Арагви» Надежда Даниленко говорит, что при планировании работ учитывались исторические особенности здания, по архивным материалам «по кирпичику» восстанавливался его облик и интерьеры с учетом всех строительных периодов.

Еще в июле 2013 года стало известно, что ГК «Ташир», которому и принадлежит ресторан сегодня, инвестирует в реставрацию «Арагви» порядка 260 миллионов рублей.

Реставрацию завершили за два года. Результаты приняли 17 февраля 2016 года.

В книге известного журналиста Николая Ямского «Легенды московского застолья» ресторану «Арагви» уделено значительное место. И нельзя не привести хотя бы фрагмент из этого сочного и вкусного описания, где чувствуется атмосфера заведения и времени. А аппетит и нагуливать не надо, он приходит только от перечисления блюд…

«…Даже в монохромные советские времена на тогда Советской, а ныне Тверской площади у людей, не теряющих аппетит и вкус к жизни в любых ситуациях, был выбор. Во всяком случае, для многих моих друзей-кинематографистов. Судьбу их фильмов решали совсем неподалеку – в особняке Госкино СССР в Гнездниковском переулке. И, согласно традиции, после оглашения очередного приговора очередной кинокартине ее творцов прямо-таки вышибало в сторону Советской площади.

…Там, за богатырски расправленным левым плечом бронзового основателя Москвы, в доме № 6 располагался один из самых популярных в этом городе ресторанов – “Арагви”.

Вот как раз с этим – если иметь в виду ароматы вкусной и здоровой грузинской кухни – здесь обстояло “божественно”. Что признавало даже беспощадно верящее только в марксизм-ленинизм советское руководство. Исключение составлял лишь кое-как питавшийся на дому главный вождь мирового пролетариата. Поэтому висящая до сих пор на общей стене табличка с характерным профилем и надписью “Здесь В. И. Ленин участвовал в заседании Московского комитета РКП(б) 16 августа 1918 г.” не должна создавать у вас иллюзии, что “здесь” – это в “Арагви”. Потому что, во-первых, и дата не та. А во-вторых, гостиницы “Дрезден”, где как раз и происходило отмеченное на памятной доске событие, давно нет. Во время сталинской реконструкции улицы Горького в 1930-х годах здание бывшей гостиницы (тут почти полная аналогия с нынешними временами) взорвали ради возведения престижного здания на престижном месте для особо уважаемых людей.