Новый Свет

– Нужно готовиться к ночевке, – протянул друг, провожая последних особей стада взглядом.

– Прямо здесь?

– А есть еще предложения? Ты даже спуститься нормально не сможешь, тебе бы денек отлежаться, не говорю уже о том, чтобы зачищать подъезд или даже квартиру. От тебя сейчас пользы никакой.

– Обидно, – я насупился.

– Как есть, – сказал друг, не отводя взгляда от дороги.

Я перевернулся и посмотрел туда же, куда и он. На дороге лежали туши погибших животных, чуть поодаль размазанный по асфальту пораженный. Где-то лежали покалеченные или мертвые псы.

– Сюда скоро столько зверья набежит, что нам лучше не отсвечивать, – покачал головой друг. – Нужно перейти к центру крыши, нас там видно не будет с земли.

Я, подволакивая ногу переполз туда, куда Макс уже поставил наши рюкзаки. Расстелил куртку и завалился на нее. На улице было тепло, но ночью еще подмораживало. Как мы проведем ночь под открытым небом – не совсем ясно, но деваться было просто некуда. Сумерки уже полностью вступили в свои права, солнце скрылось за девятиэтажками, даже не напоминая о себе шальными лучиками. Город, взбудораженный дневным гоном, начал ворчливо просыпаться раньше времени. Слышались нездоровые звуки из соседних дворов, домов, даже в помещениях под нами.

Я свернулся калачиком, прижавшись спиной, к спине Макса. После того, как село солнце, нас начал пробирать холодок, от поднявшегося ветра. Мы плюнули на все и связав куртки рукавами, свернулись чуть ли не в обнимку. Только нам показалось, что мы начали отогреваться, как по курткам и открытым участкам кожи стала накрапывать мерзкая морось.

– Да чтоб его! – не выдержал друг и сел.

Я последовал его примеру и покопавшись в сумке достал походный паек. На самом дне лежал заветный термос с горячим кофе, который я держал до последнего. Пока я раскладывался, накинув куртку на голову, в качестве палатки, Макс подполз к самому краю крыши, откуда слышались нездоровые чавкающие звуки, рыки, шум борьбы. Вернувшись назад, он бросил:

– Пируют, гады.

– Ну и мы последуем заразительному примеру, – кивнул я и всучил другу термос. Он хмыкнул, накинул куртку так же, как и я, и принялся уплетать заготовленные бутерброды и запивать их кофе. Мы переползли чуть в сторону, где на крыше был этакая возвышенность, на которой не образовывались лужи, и просидели так всю ночь, вспоминая былое, и тихо смеясь под какофонию звуков больного города. Рассвет мы встречали сопливые, вымокшие, но не отметить его красоту не смогли. Теперь даже солнце было иным. Словно бы через призму оно пропускало свои лучи, которые стали отливать радужным светом, а само светило стало словно бы ярче, как под увеличительным стеклом, выпуклым. Но этот эффект сохранялся исключительно на рассвете, стоило ему подняться повыше, как все вставало на свои места. Город окончательно затих и пора было решить: двигаться дальше или вернуться к своим.

Глава 22

Я с задумчивым видом осматривал свою ногу, на которой красовался огромных размеров синяк. Ушиб, да и только. Но все равно ощущения весьма неприятные. Я встал, подставляя обмороженную нижнюю часть тела лучикам теплого солнышка. С крайней осторожностью наступил на ногу, но почувствовал лишь легкую боль и дискомфорт. Сделал шаг. Терпимо!

– Ну что? – Максим все это время с интересом наблюдал за моими манипуляциями.

– Ну, на марафон не подпишусь, но совершить променад, держа тебя за локоток, до наших – осилю!

– Отлично, осталось тебя только на лестнице испытать, – хмыкнул он и подошел к краю крыши.

– Как там? – я последовал за ним.

По всему полотну дороги лежали растерзанные туши животных. Прямо перед нашим убежищем лежал труп рогатого, чьи внутренности были растащены на приличный радиус. Пространство вокруг было залито черной кровью. Я подавил рвотный позыв и отвел взгляд.

– А нам еще через это идти, – вздохнул Макс и отошел от края.

Я подобрал и уложил свой рюкзак, накинул куртку и проверил крепление оружия. Подпрыгнул на одной ноге, проверяя, не гремит ли что в укладке. Порядок.

– Пошли уже, как на свидание собираешься, – покачал головой друг.

Он начал спуск первый. В самом низу, когда он спрыгнул на землю, скользкая почва ушла у него из-под ног и он всей тушей полетел в грязь. Я зажмурился и вжал голову в плечи, ожидая громкой ругани. Когда же ее не последовало, я посмотрел вниз, где абсолютно грязный товарищ уже поднялся на ноги и критически осматривал свою одежду. Поднял на меня глаза, развел руки в стороны, пожал плечами и улыбнулся. Мол, бывает! Я вернул улыбку и начал спускаться вниз, перекладывая бо́льшую часть нагрузки на руки. Очень аккуратно, стараясь лишний раз не потревожить больную ногу. На удивление, заживает она очень быстро, как и говорил Виктор. Спускаясь уже к нижним ступеням, я понял, что нужно будет прыгать.

– Не смей! – зашипел на меня снизу друг.

Я посмотрел на него и кивнул, видимо, у него есть план. Спускаясь ниже, я повис на одних руках на самой нижней перекладине, как снизу Макс обхватил меня за ноги и позволил осторожно спуститься.

– Расскажешь кому – убью, – он грозно сверкнул глазами.

Мы вышли на дорогу. Я присел у одного из автомобилей, которому посчастливилось остаться на своих четырех колесах, после забега табуна рогатых. Выдохнул и принялся разминать гудящую ногу. Она ужасно чесалась, а еще, было чувство, что она горячее, чем остальные части тела. Макс вопросительно кивнул в сторону ноги. Я жестом показал, что все нормально и мы двинулись дальше.

Я с любопытством уставился на относительно целую тушу, отдаленно похожую на оленя. Мощные ноги, которые заканчивались острыми широкими копытами. На крупе был толстый чешуйчатый пласт, как накидка прикрывающий заднюю часть туловища. Вдоль хребта шли уже привычные наросты, оканчивающиеся острым гребнем. Большая голова венчалась огромными рогами, отливающими сталью и чем-то фиолетовым, словно жилы пронизывающие кость до самых концов.

– А эти – зрячие, – шепнул я другу.

Глаза имели такой же фиолетовый цвет. Приоткрыв пасть, позавидовал ровным, белоснежным зубам нормального травоядного. Из нормы выбивались только клыки, как у болотной кабарги. Всю тушу покрывал густой бурый мех, со все теми же фиолетовыми жилами, как экзоскелет, расходящимися от позвоночника к остальным частям тела.

– Олень? Лось? – озадаченно почесал затылок Макс.

– Да кто их сейчас разберет, – пожал я плечами и двинулся дальше, обойдя тушу по дуге.

Шли очень осторожно, медленно, я прихрамывал все сильнее. Несмотря на то, что до нашего укрытия было недалеко, я успел запыхаться и изрядно вспотеть. Постоянно приходилось обходить туши мертвого зверья, мы поскальзывались на лужах крови, удерживая равновесие в самый последний момент. Путь назад нас вымотал изрядно.

Подходя к дому, мы присели за углом ларька и осмотрелись. Табун прошел здесь, но только по дороге, не цепляя дворы и второстепенные улицы. На вид все было спокойно, и мы двинулись к подъезду. Макс уже буквально тащил меня поддерживая под локоть. Он открыл дверь в подъезд, и я на автомате вытащил Тесак, выставив его перед собой. Дневной свет озарил перед нами лестницу, залитую кровью. Мы молча переглянулись и друг, осторожно переставляя ноги, зашел внутрь. Я последовал за ним, переступая через кровавые потеки на ступеньках. Вся лестничная клетка была залита алой субстанцией.

– Господи… – выдохнул я, поднимаясь следом за другом.

На втором этаже, прямо у дверей квартиры, которую мы выбрали как временное пристанище, лежало тело. Макс присел на корточках рядом с ним и стащил черную куртку, прикрывающую лицо погибшего человека.

– Я его не знаю, – удивленно выдохнул он, вскидывая брови.

Я обошел друга и уставился на мужчину, который лежал на спине и его невидящий взгляд был направлен в сторону облупившегося потолка. Лет тридцати пяти – сорока, обветренное лицо, грубые черты лица. Я видел его впервые. Макс перевернул тело и на затылке мы увидели часть татуировки. Ни то языки пламени, ни то щупальца.

– Я где-то уже такое видел, – задумчиво протянул друг.

– Я тоже… Не тот ли жмурик, которого мы нашли в квартире семейной пары с детьми?

– Точно!

Вдруг сверху послышался тихий шорох, и мы вскочили ощерившись оружием. Макс достал огнестрел. Я прижался стенке, рядом с дверью лифта, чтобы с верхней площадки меня нельзя было увидеть. Мне послышались тихие шаги, даже, скорее шаркающие. Я перевел взгляд на Макса, который присел на ступеньках, опершись спиной о стену подъезда. Он растерянно пожал плечами и сосредоточенно уставился в сторону перил, за которыми шла лестница наверх. Вдруг, я услышал всхлипы. Кто-то плакал, очень тихо. Я снова вопросительно посмотрел на друга и мы не сговариваясь, рванули наверх по лестнице. Я влетел на промежуточную лестничную клетку, не обращая внимания на боль в ноге и только успел подняться на несколько ступенек, как на следующем этаже показалось лицо Владика. Мальчик стоял залитый слезами. На половину лица, по щеке, протянулся глубокий порез, лицо ребенка было залито кровью. Он стоял в футболке и штанах, но босиком. В одной руке он держал свой рюкзачок, который волок за собой. Увидев меня, ребенок сперва подвис, кажется, даже дышать перестал, а потом разрыдался, падая на колени. Я подхватил мальчугана на руки и поднял с бетонного пола. Его била крупная дрожь, а сквозь тонкие штанишки и футболку я почувствовал холод. Переохлаждение.

– Господи… – прошептал Макс и бросился вниз, к квартире с оружием на изготовку. Я последовал за ним.

Друг осторожно зашел в помещение и быстро осмотрел комнату за комнатой. Вещи нашей группы были разбросаны, рюкзаки буквально выпотрошили. Вокруг присутствовали явные следы борьбы.

– Никого, – Макс зашел в комнату и убрал оружие. – Я закрою подъездную дверь и дверь в квартиру.

Я ему кивнул и положил ребенка на расстеленный спальный мешок, закутывая его в куртку.

– Сиди смирно, сейчас мы тебя подлечим, – прошептал я мальчугану и сбросил с плеч рюкзак. Почти на самом верху должна лежать уже выпотрошенная Максом аптечка, но открытых ран никто из нас не получал, а значит все необходимое было в наличии.

Пока я искал, вернулся Макс и закрыв дверь в комнату подперев ее стулом, последовал моему примеру – снял рюкзак и достал аптечку. Я же уже принялся обрабатывать рану на лице Владика. Он тихо плакал, хныкал, но мужественно держался, хотя и вздрагивал от каждого прикосновения антисептиком. Промыв, рану нужно было зашить, вместо швейного набора Виктор выделил нам набор клейких пластырей, которыми рану, даже глубокую, можно было легко стянуть, а он ее надежно фиксировал. Наложив несколько наклеек на щеку Владика, я прикрыл все стерильной повязкой. Мальчуган тихо всхлипывал, лежа в спальнике, завернутый в несколько курток и одеяло.

– Покормить бы его… – задумчиво протянул Макс.

– А сможет ли поесть?

– Посмотрим, – он достал походный паек из рюкзака, лежащего на полу, и принялся заваривать какой-то чай из зеленой упаковки, валяющейся прямо у окна.

– Ну и что за срань тут произошла, – задал я вопрос стене, расположившейся напротив меня.

– Замечательный вопрос. Лучший, я бы сказал. Так как ответа у меня на него нет.

– Наши целы? Сбежали? Забрали?

– Забрали… – едва слышный шепот из-под одеяла.

– Владик, если можешь рассказать, то расскажи, пожалуйста, – я осторожно повернулся к мальчугану, дабы не спугнуть удачу. Он ведь в шоке, мог не заговорить и через неделю.

– Их много было. В дядю Витю стреляли. Он убил того, другого. Я побежал, как учили, но меня чуть не поймали. Я побежал наверх, а потом дом задрожал. Я спрятался… Больше ничего не видел.

– Ты там почти сутки просидел? Почему мы не слышали выстрелов?! – вскочил Макс, перепугав мальчишку.

– Тише ты! – зашипел я на друга. Из-под одеяла послышались всхлипы.

– Извини, пацан, это я на ситуацию зол, не на тебя. Ты молодец. Все правильно сделал.

Макс налил горячий чай в кружку и принялся дуть на него. Я же вскрыл паек и поставил его греться на спиртовую таблетку.

– Чай какой-то от нервов. Виктор его пил, – прокомментировал он мой вопросительный взгляд на упаковку.

– Вы же поможете им? Они маму ударили сильно, она упала и больше не встала… – Владик снова подал голос из-под одеяла.

– Конечно поможем. Сперва тебя в чувства приведем, а потом будем думать, как дальше быть. Куда они ушли, видел?

– Ничего не видел, я в шкафу прятался…

– А сколько их было?

– Непомню…

С каждым вопросом голос мальчишки становился тише.

– Ну, это не страшно, разберемся, – ободряюще кивнул ему Макс и протянул кружку, – уже можно пить.

– Дым помнишь? – посмотрел я на друга.

– Если они оттуда… Да-а-а… Задача, – он тяжело вздохнул.

– Мы ответственны за них, – сказал я и поднял записную книжку Алисы, в которой она кропотливо записывала все свои наблюдения…

– Если потребуется, вырежем остатки этого, теперь, гнилого города, – с каким-то хищным рыком отозвался Макс, поднимая плюшевого медвежонка по имени «Миф» с пола. Мордочка игрушки была испачкана кровью. Из-за этого, бусинки глаз, казалось, имели какой-то стальной отлив. Такой же стальной, как взгляд серых ледяных глаз Макса.

Конец первой части.