Соратники

– Вот как? – Ваня не стал скрывать удивление. – Такая девушка, как ты, – и до сих пор ни с кем не встречалась?

– «Такая» – это какая? – тут же чисто по-женски потребовала уточнить Алёна.

– Ну… – он явно не без труда подбирал слова. – Симпатичная. Красивая. Такая вся… особенная, непохожая на других. Я был уверен, что парни тебе проходу не дают. Вот даже Сенька на тебя запал с первого взгляда. Хотя он уже третий год безнадёжно влюблён в Бэллку Геворкян со своего юрфака и на других девчонок даже не смотрит.

– Правда? – удивилась Алёнка. – Я знаю Бэллу, она моя соседка по комнате.

– Ну вот видишь, как тесен мир, особенно в пределах одного универа. Так почему ты до сих пор ни с кем не встречалась? – Ваня не дал ей уйти от темы. – Никто не нравился?

Алёна с трудом сдержала улыбку. Она чувствовала – внезапно, точно волна, накатившая на берег, к ней пришло осознание, – почему Ваня с таким волнением, хоть и очень старался его скрыть, спрашивал её про парней. Дело не совсем в её предпочтениях, хотя в них, безусловно, тоже. Но больше всего на свете он сейчас боялся понять, что может оказаться недостаточно хорош для неё. Что у неё слишком высокие требования – к личности, к внешности, к перспективам, к материальным возможностям избранника. А Ваня ужасно самолюбив, и такое открытие стало бы для него сильным и весьма болезненным ударом. Хотя он не подаст виду – Алёна теперь знала даже и это…

– Видишь ли, – не без смущения проговорила она вслух, – у меня строгие родители. Особенно папа. Хотя мама тоже говорит, что сначала учёба, а потом уже свидания и прочие развлечения.

– А, тогда ясно, – с заметным облегчением вздохнул он. – Это многое объясняет.

Гуляя, они сами не заметили, как углубились в парк и оказались в самой дальней и заросшей его части. Здесь выложенная плиткой дорожка закруглялась и поворачивала назад, но старожилы знали, что если сойти на петлявшую между деревьев узкую незамощённую тропинку, можно выйти к поляне, которую все называли дубовой. Там действительно росли на почтительном расстоянии друг от друга несколько старых дубов, и среди них особенно выделялся один. Самый крупный, он выглядел могучим и сильным, даже несмотря на трещину посередине ствола. Судя по тому, что древесная рана успела зарасти с обеих сторон свежей, молодой и живой корой, появилась трещина довольно давно. И с тех пор в середине ствола, от корней и почти до самых первых ветвей, красовалось дупло такой ширины, что в нём без особого труда мог поместиться человек. Разумеется, студенты этим пользовались, нередко залезали в дупло, чтобы сфотографироваться, а сам дуб периодически пытались измерить количеством человеко-обхватов – и каждый раз у всех выходило разное число.

Словом, дубовая поляна была популярным местом, особенно у парочек и особенно после заката, так как свет от фонарей с дорожек туда почти не доходил. Но в этот вечер Алёнке и Ване на удивление повезло – они оказались на поляне вдвоём. Сошли с тропинки и, не сговариваясь, одновременно остановились в нескольких десятках шагов от дуба-патриарха.

Оба замолчали – да и разве нужны в такие моменты слова? Стоя близко-близко к Ване, Алёнка подняла голову, взглянула ему в лицо и боковым зрением невольно заметила, что таинственная звезда в небе тревожно мигнула, будто предупреждая о чём-то. Да пусть хоть и предупреждает, плевать! Алёне сейчас не было никакого дела ни до звезды, ни до чего-то ещё в этом мире… Кроме Вани. Она смотрела Ване в глаза и чувствовала, как его рука осторожно, точно боясь сломать или разбить что-то необычайно хрупкое, обнимает её за талию. Но за мгновение до того, как их губы готовы были уже встретиться, Ваня вздрогнул и удивлённо поглядел поверх Алёнкиного плеча куда-то ей за спину, во мрак под сенью дубов.

– Ты что? Что с тобой? – встревожилась девушка.

Ваня ещё несколько мгновений молчал, вглядываясь в темноту у дуба, но потом снова посмотрел на Алёнку и прошептал:

– Ничего… Не беспокойся. Это так… Померещилось.

Алёна вновь потянулась к нему, но в это время со стороны тропинки послышались приближающийся смех и громкие весёлые голоса. На поляну явно направлялась большая и шумная компания, бесцеремонно нарушая их с Ваней уединение.

Глава 5
Правь
Засада у портала

Много времени сборы в дорогу у Соратников не отняли. Уже поздним вечером того же дня выдвинулись они в дорогу. Путь их лежал в одну из территорий, не принадлежавших ни к какому царству. Таких мест в Прави имелось несколько. Самая большая из территорий была отдана под Зал Общего Совета, в остальных же с незапамятных времён располагались порталы – ворота в Явь. Но с тех пор как контакты между мирами свелись к минимуму, эти никем не посещаемые местности пришли в запустение. Даже в той бывшей когда-то цветущим живописным лугом долине, где находился единственный действующий портал, почти не осталось не то что дорог, но даже тропинок – всё заросло густой высокой травой, чертополохом и частым кустарником, продраться через который порой стоило немалого труда. Но Соратников не смущало ни это, ни то, что в Прави уже настала ночь. Все они, кроме разве что Горынычей, были сильными магами, и каждый из них прекрасно видел и в кромешной темноте, а не только сейчас, при свете полной луны и столь же ярко сияющей Вещей звезды.

К своей цели Соратники отправились вроде бы и вместе, а вроде и каждый сам по себе. Не желавший утруждать себя ходьбой Кощей, едва ступив на нейтральную землю, мгновенно перекинулся от самой границы прямиком к порталу. Водяной отделился от остальных ещё раньше, отбыл в Явь кратчайшим путём: просто нырнул в воду в одном мире, чтобы вынырнуть в другом. Такая задача для него выглядела сущим пустяком: недаром он был владыкой вод и повелевал всеми водоёмами, от великих океанов до малых ручейков, везде – и в Яви, и в Прави.

Мог такое и Леший, поскольку все леса и рощи в обоих мирах также подчинялись ему одному – в былые времена Повелитель Перун наградил двух своих Соратников такой властью, к неудовольствию и зависти властителей лесов и вод из других мифологий. Однако не воспользовался нынче своим даром Леший, хотя спросили бы его, почему, наверное, не ответил бы, ибо сам не понял до конца. Просто нутром чувствовал – как бы ни был он по натуре нелюдим, но сейчас жизненно важно быть в гуще событий, находиться рядом с остальными Соратниками. Чувствовал Леший, что что-то идёт не так, нехорошо, неладно, но в чём именно дело и что его настолько тревожит, понять пока не мог. Потому и отправился в путь пешком, как простой человек, и теперь едва поспевал за Ягой, которая шла, опираясь на посох, быстро и энергично, как молодая, явно сильно торопилась. Попытался было Леший задержать её, заговорить на ходу – отмахнулась только да ещё шибче пошагала. Понял Леший, что не до него сейчас подруге, и замолчал, только машинально вверх поглядел, где парил над ними Змей Горыныч, головы его тревожно поглядывали по сторонам.

– Как бы Монстры раньше нас в Явь не проскочили, – послышался сверху голос одного из братьев, кажется, Твердыни.

– Да уж. Им отряд снарядить ничего не стоит, – согласился Леший. – Вскочат на какой-нибудь из островов своих летучих – и тут как тут…

Горыныч взмыл вверх и уже различил вдали цель их пути. На вершине холма, что высился посреди долины, полнеба закрывал огромный дуб, пронизывал корнями время и пространство, прорастая кроной к небу сразу в двух мирах – и в мире людей, и в мире фантазий. В могучем стволе зияло большое, начинавшееся от самой земли дупло – путь из одного мира в другой. В обычные времена то было дупло как дупло, ничем не отличное от любых других. Но теперь по решению Общего Совета ворота в мир людей были открыты, и в середине дерева темнел проход.

– Гляньте, братцы, что это там?! – встревоженно крикнула вдруг средняя голова Горыныча – старший брат Твердыня.

* * *

– Сколько их ещё ждать… – бормотал Кощей нетерпеливо, вступая под густую, казавшуюся в ночи совершенно чёрной крону старого дуба и оглядывая ствол с вырезанными на нём магическими рунами, отворяющими дверь в Явь. В обычные времена знаки были едва различимы, терялись в седой от времени и мха коре исполина. Но теперь, когда портал открыли, они горели, светились в темноте холодным красноватым огнём. Не удержался Кощей, провёл по рунам высохшими крючковатыми пальцами, прикоснулся к великой древности, к удивительному волшебству, не подвластному даже ему, считавшему себя величайшим чародеем Тридевятого царства, а возможно, что и всей Прави. Задумался об этом Кощей да потерял на миг бдительность, хотя обычно всегда, и днём и ночью, бывал начеку.

Всего лишь на мгновение отвлёкся Кощей, но и того оказалось достаточно. Страшной силы удар сзади сбил его с ног, заставив упасть на колени. «Какого…» – только и успел пробормотать он, но спрашивать и размышлять было некогда. Услышав свист воздуха, вновь рассекаемого тяжёлым топором, колдун молниеносно перекатился вбок, вскочил на ноги и тут же оказался за спиной огромного Монстра с медвежьей головой.

Могучий получеловек-полузверь, опустив топор, недоумённо оглядывал землю под ногами – то место, где по его расчётам должен был остаться лежать бездыханным этот тощий и хлипкий старик. То, что удар подобной силы тот не пережил бы, Монстр не сомневался, однако ж был чересчур самонадеян: старик мало того что не валялся на земле с раздробленной головой, его вообще нигде не было видно.

Воспользовавшись растерянностью противника, Кощей незаметно отступил и прижался спиной к стволу дуба, надёжно скрывшись в его тени. Осмотрелся, оценивая обстановку, и то, что он увидел, его совсем не порадовало. Огромные молчаливые тени выступили полукругом из окружающих поляну с дубом зарослей густого кустарника. Увенчанные медвежьими головами и заросшие бурой шерстью человеческие торсы были покрыты боевыми шрамами и расписаны знаковыми татуировками, отсчитывающими количество жертв каждого воина.

«Не менее дюжины, и все из клана Медведей, – отметил про себя колдун с убийственным спокойствием. – Не худшие, но далеко и не лучшие воины из Монстров. Весьма сильны и выносливы, но медлительны, неповоротливы и глупы, как пробки».

Тем временем остальные Монстры тоже обнаружили цель. Чёрные провалы глаз впились в сухую фигуру колдуна, здоровенные медвежьи головы одновременно, как по команде, оскалились, демонстрируя ярость хищника в охоте. Воздух зазвенел от напряжения в ожидании предстоящего боя.

Не делая ни лишних, ни суетливых движений, Кощей изящно вытянул правую руку, и вокруг неё тотчас обвилась, словно появилась из ниоткуда, золотая змея, доселе прятавшаяся у него на груди. Медленно, завораживая во мраке слепящим глаза блеском, змея стекла на землю, вытянулась, затвердела. Миг – и вот уже в руке колдуна длинный и узкий золотой меч. До стоящего спиной Монстра, напавшего первым, наконец, дошло, что старику как-то удалось выжить, он обернулся, увидел Кощея и с рёвом кинулся на него. Остальные не заставили себя ждать, напали одновременно с разных сторон. Оскаленные пасти сверкали огромными клыками и целили прямо в горло.

Дожидаться, пока его разорвут в клочки, Кощей не стал, первым сделал шаг в сторону противников. Заблестело волшебное оружие, отражая атаки грубых топоров, зазвенело музыкой, полетели искры, сверкая в ночи. Хоть и тонок меч дивный, но крепок и остёр, а рука, его держащая, и того крепче. Только и свистит воздух да мелькает меч быстрее мельничных крыльев в самый ветреный день. Не прошло и нескольких мгновений, как половина стаи полулюдей-полумедведей уже лежала порубленная на земле и спала вечным сном, а колдун не останавливался, продолжал размахивать волшебным мечом направо и налево.

Оставшиеся в живых Монстры замерли, попятились, переглянулись и вдруг, подчинившись команде вожака, с неожиданной для них скоростью бросились к густым зарослям кустарника и мгновенно исчезли в темноте.

Затихло всё в ночи – ни ветка не шелохнётся, ни травинка не дрогнет. Меч в руке Кощея изогнулся, обмяк, снова превратился в золотую змею, обернулся вокруг руки. Безобразное лицо колдуна исказила гримаса – некое подобие улыбки. Ласково погладил он золотую свою любимицу по голове точёной: спасла и на этот раз чародейка-змейка, не подвела.

* * *

Хоть и настороже были Соратники, а не догадались, что в тёмных зарослях, что вокруг поляны заветной, притаилась засада. Вот и атаковали их всех почти одновременно.

Увидев, что на дожидавшегося у дуба Кощея напали Монстры, Горыныч тут же подал с высоты знак Соратникам, и те поспешили на подмогу. Но не успела Яга сделать и двух шагов, как преградили ей путь невесть откуда появившиеся пёсьеглавцы – да не кто-нибудь, а самые сильные и опасные Монстры из клана самого Левса. Хоть и звали их всех без разбору Львами, однако ж объединял клан Львов, и Тигров, и Леопардов, и Пантер, и Рысей. Ловкие, быстрые, безжалостные, вооружённые короткими клинками из драконьих зубов, которые перерубали любую сталь, они слыли непобедимыми – защититься от них было крайне нелегко, а порой и вовсе невозможно. Неудивительно, что Яга опешила в первый момент, замерла, точно оробела.

– Что с тобой? – встревоженно крикнул подруге подоспевший Леший, и зычный голос его, разнёсшийся над всей тёмной долиной, вывел Ягу из оцепенения. Прошептала Яга слова заветные, обратила свой узловатый посох в меч и бесстрашно приняла бой. Тяжело ей пришлось, верно, даже тяжелее всех Соратников – чай, старуха, а не богатырь, нелегко мечом махать без устали. Кое-кого из врагов и она уложила, но уж больно силы были неравны. Окружила её целая толпа чудовищ и теснила всё сильнее и сильнее.

Но тут как раз и Горыныч подоспел.

Будь Змей один, взлетел бы сейчас повыше в небо, обрушился бы сверху огненным ливнем да и сжёг бы дотла врага, а заодно и всю поляну, устроил бы в ночи знатный костёр. Но понимали братья, что сейчас их излюбленный метод не годится – пострадает от огня и дуб-портал и, что ещё хуже, их Соратники. Кощея-то Горынычам нисколько не жаль было – давно уж они враждовали. Но вот Яга, а тем более Леший, которого братья, особенно Горыня, своим другом считали, – совсем другое дело. И потому осторожничал Змей. То поднимался лишь на несколько метров над землёй, чтоб не могли его достать вражеские клинки, и, пыхая тонкими языками пламени, бил огнём в одну точку, выцеливая противника, то вновь опускался пониже и хватал Монстров когтями мощными. Кому просто отрывал с хрустом руку или ногу, кого отбрасывал подальше, кого хвостом костяным с ног сбивал да раскидывал веером.

Лешего Монстры тоже от Соратников оттеснили. Не успел оглянуться лесной владыка, как словно из-под земли выросла между ним и Ягой целая стая хищно оскалившихся Монстров-полуволков. Было их так много, что Леший и считать не стал, сломил прутик с куста ближайшего, превратил в одно мгновение в мощную дубину и ринулся в бой. Сильны пёсьеглавцы поганые, но Леший тоже не лыком шит! Махнёт влево – двое падают, махнёт вправо – трое кубарем катятся. Да только меньше ворогов всё равно не становится – одни полягут, так новые подойдут. И откуда они только берутся? Смекнул Леший, что привычные приёмы боя, знакомые ему с тех давних времён, когда он ещё обычным человеком был и звался воеводой Лесилко, тут не помогут.

Зажмурился он тогда, вызвал в памяти слова заветные, пробормотал вслух. И тотчас заклубилась ворожба, словно дым серый, растеклась по перелеску, где шёл бой не на жизнь, а на смерть, – и вмиг ожили кусты да травы, откликнулись на колдовской призыв царя лесного, на подмогу ему пришли. Потянулись в ночном мраке к монстрам ветви да травы, вцепились мёртвой хваткой, спутали, заволокли, задёргали. Напрасно полузвери дубинами колотили да мечами размахивали – погнутые кусты мигом распрямлялись, на месте срубленной ветки две вырастало, а уж травы им точно крепкими верёвками ноги заплели, затянули, словно трясиной. Не спасло Монстров грозное оружие от гибели страшной, не прошло и минуты, как все лежали на земле задушенные да раздавленные тугими сучьями, разодранные в клочья стремительно проросшими сквозь тела кустами.

Оглянулся Леший вокруг, убедился, что никого из ворогов больше в живых не осталось. Кинулся он к поляне с холмом, где рос дуб-портал, Соратникам на выручку и увидал издалека ещё, как Кощей и Горыныч с Монстрами бьются, а измученная боем, окружённая плотным кольцом врагов Яга бросила меч, обернулась птицей – горлицей лесной – и из последних сил взлетела над звериными головами. Вот только Монстры словно к этому готовы были. В один миг выхватил откуда-то огромный полулеопард сеть тонкую и накинул на птицу. Забилась Яга отчаянно, но вырваться уже не могла.

Не стерпел Леший, забурлила кровь, застила ярость глаза, когда Ягу пленили, кинулся в самую гущу схватки. Но прежде снова произнёс заклинание – и вдруг сделался прозрачным, словно истаял. Недаром Лешему было подвластно ветром оборачиваться. Закружил он в ночной тьме, заметался февральской вьюгой студёной, яростным ледяным ураганом набросился на врагов, расшвырял в разные стороны… Да только всё равно не сумел вырвать сеть у врага. Не выпустил Монстр с головой леопарда добычу из когтей, не достало ветру силы его руки могучие разжать. Вновь принял тогда Леший свой привычный облик, хотел сеть вырвать да за тот краткий миг, пока превращался, сбились монстры в кучу и вдруг пропали все с глаз долой, словно и не было их вовсе на поляне. А с ними исчезла и сеть с оборотившейся в птицу Ягой.

И стихло всё как по мановению волшебства. Поле битвы опустело, исчезли противники живые, только павшие остались. И можно было б, наверное, такой исход схватки победой считать – если б только Яга в плену у ворогов не оказалась. Стали тогда Кощей, Змей Горыныч да Леший совет держать, что делать дальше.

– Не о чем тут думать, надобно в Явь идти! – произнёс решительно Кощей, поглядывая вверх, на сияющую в небе Вещую звезду. – Поручение Бояново исполнить да нового Повелителя отыскать, что в Яви народился.

– Так-то оно так… Да негоже Ягу без подмоги бросить, в плену у поганых пёсьеглавцев оставить, – покачал головами Змей Горыныч.

Вздохнул Леший, принял решение за себя одного.

– Вы идите в Явь, – сказал он, нахмурившись. – Там с Водяным встретитесь да расскажете, что случилось.

– А ты что же? – спросила одна из голов Змея Горыныча, та, что прежде средним братом Храбрыней была.

– Пойдёт к пёсьеглавцам Ягу выручать, – ответила за Лешего другая голова, младший брат Горыня. Старому другу ни о чём и спрашивать товарища не нужно – он и так знает, что тот думает.

– Ох, не нравится мне это всё… – пробурчала третья голова – бывший брат Твердыня.

Понимал и Леший Змея Горыныча. Знал, что не хочется братьям-князьям, превращённым в огромного Змея о трёх головах, отправляться в Явь в компании одного только злейшего их врага Кощея. Леший и сам лютой ненавистью ненавидел колдуна, погубившего его любимую сестру, и мечтал отомстить ему, но сейчас не время было – ни для дружбы, ни для вражды. Нужно было скорее Ягу спасать и вместе с ней догонять Соратников, чтобы пособить им выполнить поручение Бояна.

– То, что чудища Ягу не убили, а с собой утащили, это добрый знак, – продолжал Твердыня, недаром считавшийся в былые времена самым умным из братьев-князей. – Стало быть, нужна она пёсьеглавцам зачем-то. А коли так, значит жива…

– Жива, покуда нужна, – мрачно уточнил Храбрыня.

– Авось успею я её выручить, – заявил Леший.

– Но как же ты один-одинёшенек к Монстрам пойдёшь? – беспокоилась голова-Горыня. – Им же числа нет, чудищам поганым! В одиночку их ни за что не одолеть. Да и всем миром не одолеть, как говорят.

– Силой не одолеть, – согласился Леший. – А хитростью авось справлюсь. Прокрадусь незаметно, отыщу Ягу да пособлю ей сбежать…

– Ну а коли не сумеешь её спасти? Что тогда? – волновался за друга Горыня.

– Ну, коли не сумею, то вернусь и догоню вас, – пожал плечами Леший. – Сами знаете, я в любой момент откуда угодно могу в Явь попасть, мне портал без надобности.

– Ну, что ж… Ступай, раз решил, – согласился наконец Твердыня. Вторя старшему брату, закивала и голова-Храбрыня. Горыня, может, и хотел сказать ещё что-то, да сдержался, промолчал.

Кощей в их споре участия не принимал. Давно уж отошёл в сторону и стоял поодаль, глядя на дуб и скрестив на груди руки, словно отгородившись и от Лешего, и от Горыныча. Знал он прекрасно, что Соратники думают о нём, и как к нему относятся, только не было ему до этого никакого дела. Уж много лет не болела у него ни о чём душа, променял он её в своё время на силу чародейскую несметную, по которой не было ему равных во всей Прави. А как надоело Кощею дожидаться окончания разговора, он, ни слова не сказав, приблизился к дубу и шагнул в портал первым. А следом за ним поспешил и Горыныч, наскоро, без лишних сантиментов простившись с Лешим. То, что был Змей огромен, как гора, не помешало ему пройти в дупло – когда надо было, умел он какого угодно размера становиться, даже совсем маленьким делаться.

Один Леший на тёмной поляне остался, присел на камень неподалёку от дуба могучего, огляделся вокруг.

«Пойдёт Ягу выручать…» – повторил он про себя слова Горыни да задумался крепко. Уж давно мучило его какое-то сомнение смутное, до конца так и не ясное. Засело в голове, как заноза мелкая в пальце, – вроде и вреда большого не наносит, но въедлива да неприятна уж очень. Думал-думал Леший, перебирал в памяти всё случившееся нонче, и дошло до него вдруг, что именно ему покоя не даёт. Вспомнил он, как Яга, отчаявшись отбиться от пёсьеглавцев, оборотилась лесной горлицей и попыталась улететь. Так вот эта самая горлица и смутила Лешего. Уж кому, как не ему, столько лет преданному Яге, было не знать, что оборачиваться птицей она хоть и умеет, но только одной-единственной – совой. В Прави летала Яга совой серой, в Нави, куда отправлялась иногда покойного жениха навестить, – белой. Но вот ни горлицей, никакой другой пичугой оборачиваться не могла, не владела она таким умением…

Забилось сердце тревожно у Лешего от этакой догадки. Это что ж получается, не Яга с ними в путь-дорогу отправилась, а кто-то иной в её облике? Кто-то, кто подобным чародейством владеет, кто оборачиваться горлицей способен? Но кто ж это такой? Кому и зачем Ягой прикидываться нужно было? Неужто планы Соратников выведать да в свою пользу обратить? Случайно ли этот «кто-то» к пёсьеглавцам в плен попал, или это специально подстроено было? И, коли так, где ж тогда сама Яга, настоящая? Жива ли, здорова? В какую-такую беду попала, что не смогла волшебством себя оберечь? Чай не девица обычная, а ворожея сильная… Много вопросов появилось в тот миг у Лешего в голове – вот только ответов ни на один из них не имелось.

Поднялся он тогда на ноги да понял, что надо обратно в Тридевятое царство возвращаться, поиски Яги начинать, чтобы разобраться во всём. И для начала решил отправиться на поляну, что находилась в самой чаще тёмного дремучего леса. Уж давно поселилась там Яга: с тех самых пор, как заключила с царём Нави уговор, что станет стражем тернового моста – пути из мира живых в мир мёртвых. Догадывался Леший, что вряд ли застанет там свою подругу, – тот, кто надумал место её занять, уж точно хорошенько позаботился о том, чтобы сама Яга ему не мешала. Но надо было откуда-то поиски её начинать, и Леший собирался со слугой Яги переговорить – котом Баюном, что жил с ней вместе в избушке на курьих ножках. Избу Яге Леший сам колдовством справил, сам и силой волшебной и разумом наделил.

Сказано – сделано. Поднял Леший обронённый в битве меч Яги, назад в посох его оборотил, проговорил заклинание волшебное, побледнел, прозрачным стал да развеялся ветром сильным. И полетел царь лесной обратно в царство Тридевятое, решив колдовством воспользоваться, чтобы на путь-дорогу время не тратить.

А когда умчался Леший, и стихло всё на тёмной поляне около дуба-портала, в звёздном небе вдруг появилась тёмная точка малая. Стала расти на глазах, увеличиваться всё больше и больше – и вот уж сделался различим летающий остров.

Управлял полётом острова Ахас – получеловек-полутигр в серебристом доспехе на мощной груди, правая рука и доверенное лицо самого предводителя Монстров Левса. Его сопровождало с десяток воинов из того же клана Львов.

Остров ещё не успел опуститься на изрядно потоптанную в битве, политую кровью и кое-где опалённую огнём Змея траву, а Ахас уже сделал своей свите знак, и те ловко попрыгали на землю. Быстро и организованно, как хорошо обученные солдаты, начали они собирать тела павших в битве с Соратниками товарищей и относить на свой летающий остров. Работали, несмотря на ночную тьму, без лишних движений и слов, в тишине. Только слышался на поляне треск сучьев, что проросли, волей чародейства Лешего, сквозь тела павших. Не прошло и нескольких минут, как всё было кончено. Все трупы Монстров погрузили на остров, живые воины запрыгнули следом. Кусок летающей земли снова взмыл в звёздное небо, уменьшился, превратился в чёрную точку и исчез где-то вдали.