Проклятая сабля крымского хана

Глава 6
Наши дни. Стамбул – Москва

В полночь из дома Ройтмана выехал «Мерседес» и помчался в направлении аэропорта. Билеты до Москвы были давно заказаны, паспорта готовы, рюкзаки уложены, Жанна и Андрей, которых опытная рука гримера немного преобразила, облачены в джинсы и футболки. Они без труда прошли контроль, и Ройтман помахал им на прощание пухлой рукой. Когда самолет, разбежавшись по взлетной полосе, взмыл в небо, молодая женщина положила голову на плечо Андрея и задремала. Он не мог заснуть, как ни старался – в голове прокручивалась вся эта авантюрная операция. Да, именно авантюрная. Если дело и выгорит, то только благодаря какой-то роковой случайности. Если Завьялов сумел устроить подпольный музей и до этого не попал под пристальное внимание следственных органов – значит, он далеко не дурак и вряд ли поверит в историю об изучении флоры и фауны. Может быть, за дни пребывания на болотах они придумают что-нибудь получше.

Он думал и думал, от напряжения заболела голова, перед глазами поплыли красные круги, а самолет тем временем благополучно сел во Внуково. Когда объявили выход, Ломакин разбудил Жанну, схватил рюкзаки и поспешил к трапу. В терминале было много народа, их, естественно, никто не встречал, и Андрей с горечью вспомнил, как жена и сынишка раньше ждали его из командировок. Повторится ли это когда-нибудь? Удастся ли им еще увидеться? Выйдя из терминала, они дождались автобуса, потом пересели на метро и, наконец, на нужную электричку, почти пустую. Молодые люди уселись на одну из передних скамеек и молчали, как и в самолете, всю дорогу до остановки, потом вышли на станции, совсем маленькой, где-то в Тульской области, вдыхая свежий лесной воздух. Электричка шла дальше почти пустая, в вагоне оставалась еще парочка пожилых женщин с корзинками, которые, наверное, ехали за ягодами и грибами (хотя какие грибы в июле!). Спустившись с полуразрушенных ступенек платформы, молодые люди увидели тропинку, еле уловимую среди высоких зеленых стеблей сочной травы. Она вела в глубь леса. Сосны с тяжелыми кронами, которые возвышались среди белоствольных худосочных березок, сразу закрыли солнце, погрузив путешественников в лесную сырость, пахнувшую грибной прелью и листьями.

– Есть хочешь? – спросил Андрей, тащивший на плече два рюкзака – свой и спутницы. Жанна глотнула и покачала головой:

– Не хочется. Давай беречь еду. Особенно воду. Где гарантия, что мы нападем на чистый источник?

– Это точно. – Они шагнули в самую глушь и гуськом пошли молча. Какие-то незнакомые птицы, перелетая с ветки на ветку, иногда сбивали сухие шишки и переговаривались на непонятном языке. Через полчаса Ломакин остановился, присев на широкий пень от сосны, видимо, поваленной ветром, и достал из рюкзака карту.

– Мы все время идем на запад, как и нужно, – сказал он. – Скоро начнутся озера и болота. Впору доставать сапоги, которыми предусмотрительно снабдил нас Ройтман.

Жанна поежилась. В своей жизни она смотрела много фильмов, герои которых пытались перейти через болота и часто погибали.

– Нужно найти длинную палку, чтобы не сбиться с пути, – тихо проговорила она. – Чтобы нас не засосала трясина.

– Я знаю, – буркнул он и махнул рукой. – Пойдем дальше. Дойдем до озера – тогда переоденемся и все заготовим. Да и перекусить бы там не мешало. На болоте где пристроишься?

Молодая женщина кивнула, чувствуя силу Андрея. Очень важно, чтобы тебя сопровождал человек, уверенный в себе. По-видимому, насчет болот Ломакин не сомневался. Или они не казались ему сложным препятствием.

Судя по карте, вскоре должно было показаться озеро, огромная черная гладь. Жанна ускорила шаг, но мужчина остановил ее, прошел вперед и объявил:

– Торопитесь к озеру? Учтите: проход к нему сильно заболочен. Метров через тридцать ноги будут вязнуть. Давайте перекусим и переоденемся здесь.

Жанна не возражала. Опустившись на влажную траву, кое-где сохранившую бриллианты росинок, она достала из рюкзака камуфляжный комбинезон и резиновые сапоги.

– Отвернитесь, – приказала женщина Андрею.

Тот, послушно отвернувшись, фыркнул:

– В борделе никто не видел вас голой?

– Никто! – сказала Жанна твердо, но покраснела, вспомнив, как смотрел на ее обнаженное тело первый «клиент».

– Я на это не претендую, потому что люблю жену, – заметил он веско. – Это я сказал так, на всякий случай. Если вдруг для разнообразия вам придет в голову соблазнить меня.

– Вы не в моем вкусе. – Жанна отметила про себя, что Ройтман хорошо подобрал одежду. Комбинезон пришелся ей впору.

– Оделись, принцесса? – насмешливо поинтересовался Ломакин.

– А вы? – в тон спросила она.

– Я, как солдат, всегда готов, – отозвался он.

– Ну и я готова.

– Тогда достаем еду и разжигаем костер.

Он вынул из рюкзака спички, быстро насобирал веточек, сложил их в кучу и поджег, присыпав лежалыми сухими листьями. Огонь разгорелся быстро. Мужчина с гордостью показал ей котелок с закопченным дном.

– Видите, выпросил у Ройтмана, – похвастался он. – Ненавижу пить чай в консервных банках, из которых только что ели свинину.

– Это верно, – кивнула Жанна. – Давайте помогу.

– Почистите картошку, – попросил Андрей. – А я тем временем постараюсь добыть что-нибудь из лесных даров. Кажется, неподалеку я видел дикий малинник.

Жанна взяла в руку сморщенную картофелину – скряга Ройтман, видимо, сэкономил на продуктах – и нож и принялась осторожно счищать шкурку, вспоминая, как ее учила бабушка. Бабуля помнила годы войны, когда варили суп из картофельной шелухи. К сожалению, ни Жанна, ни ее старшая сестра Вика не научились срезать кожицу так тоненько, чтобы она казалась почти прозрачной. А жаль, что не научились. Сейчас бы ей это пригодилось. Они рассчитывали пробыть в пути до дома Завьялова два дня, но их могла застать непогода, и тогда болота стали бы для них непроходимой преградой. А посему продукты надо беречь. Она уже заканчивала с картошкой, когда появился Ломакин, гордо неся малину в целлофановом пакете.

– На наше счастье, нетронутая, – похвастался он. – Просто чай пить скучно, во всяком случае, мне. Жена всегда делала варенье. Она знала, что я люблю сладкое. – Мужчина достал большую консервную банку тушенки, ловко вскрыл ее, нагрел на огне, потом покрошил туда картошку.

– Будет не очень вкусно, но вполне съедобно, – заверил он. – Хлеб пока свежий. Сегодня нас ждет царский обед.

Жанна обхватила руками колени и грустно сказала:

– Я очень боюсь болот, Андрей.

– Я тоже, – признался он. – Знаете, в школе я занимался в туристической секции. Наш руководитель говорил: «Первое правило перехода через болота – лучше не переходите через болота вообще». Но тем не менее он многому нас научил. До сих пор помню его наставления. Дальше он продолжал: «Если уж вы попали в болото, оцените опасность по траве. Если на болоте видны молодые поросли сосны, оно покрыто густым слоем травы, скорее всего там можно пройти, а вот если на болоте много пушицы, таких белых цветочков, густой кустарник, березы и ивы, такое болото будет преодолеть сложно. Есть и вовсе непроходимые болота, и на это указывает камыш, вода под травой или отсутствие травы. Заходить туда – это самоубийство».

– Я не видела, что там, – испуганно проговорила Жанна, сжимая в пальцах травинку.

– Я сам посмотрю, – пообещал Ломакин. – Правило второе, которым вам придется руководствоваться: не надо паниковать – страх ни к чему хорошему не приведет.

– А если ноги начнет засасывать? – спросила молодая женщина. – Такое ведь может случиться?

– Вполне, – кивнул спутник. – Начнет засасывать – не делайте резких движений. Сядьте или лягте, чтобы увеличить площадь соприкосновения с почвой. Порой приходится скидывать сапоги, бросать рюкзак с одеждой и едой. Главный помощник – палка. Вы не зря про нее вспомнили. На нее не надо опираться изо всей силы, переносите вес плавно. Понятно?

Он взглянул на Жанну и понял, что, захваченная мыслями о предстоящем ужасе, она почти его не слушала.

– Ладно, – примирительно заметил Андрей. – Все познается на практике. Я мог бы даже проэкзаменовать вас, но это ни к чему бы не привело. Когда пойдем по болотам, слушайте каждое мое слово и все выполняйте. Тогда – обещаю – мы выберемся живыми и невредимыми. К тому же, если добираться до Завьялова этим путем, нам придется преодолеть немного болотистой местности. Основной массив болот лежит на севере.

– Разве нет пути без этих проклятых болот? – буркнула Жанна, кутаясь в куртку. На землю начинал опускаться туман.

– Есть, но это общеизвестный путь, – сказал Ломакин. – По нему ходят все. Он идет через деревни. Вы спросите, почему мы не пошли по нему? Да потому что там не заблудишься. А ведь мы хотим, чтобы нам поверили, что мы заблудились. – Он потянул носом и посмотрел на кушанье. – Ого, чуть не прошляпил. Все готово, мадам. – Андрей распаковал пластмассовую посуду – тарелки, вилки, ложки, стаканы – и положил ей из банки немного варева. – Пробуйте и не критикуйте. Знаю, что до Николаса мне далеко.

Жанна осторожно взяла тарелочку и попробовала:

– М-м-м, вкусно! Мне кажется, ничуть не хуже, чем отбивная Николаса.

– Это кажется, – усмехнулся Андрей. – Свежий воздух – сильная приправа к еде.

– Да, это правда, – согласилась молодая женщина. Спутник отставил свою порцию, взял котелок, налил из пластмассовой бутыли воды и приспособил на огонь, кинув туда немного черного чая и малины.

– Попробуйте этот вкусный напиток, – сказал он, раздвинув в улыбке губы. Жанна заметила: когда Андрей улыбался, его лицо становилось детским и беззащитным, на подбородке и на щеках появлялись забавные ямочки.

– Держите. – Он протянул ей несколько пластиковых стаканчиков, вставленных один в другой. Еще не пригубив, женщина почувствовала аромат малины и еще каких-то трав.

– Пахнет хорошо. Ой, вкус – потрясающий.

Ломакин довольно улыбнулся:

– Спасибо моим родителям, которые настояли, чтобы я занимался туризмом. Видите, когда пригодилось. А теперь отдохните. Я поставлю палатку. – Мужчина замялся, и его щеки тронула краска. – Я уже говорил вам, что никогда не изменю жене. Это я к тому, чтобы вы не волновались, когда нам придется спать в одной палатке. Даю слово, я к вам не притронусь. Но если мое присутствие вам неприятно – ночь наверняка будет теплой, я устроюсь на улице.

Жанна шлепнула рукой по щеке:

– Чертов комар! Слышала я, что болота – это комариное царство, но видеть не приходилось. Пусть ночь выдастся теплой, но вас съедят комары. Нет, поверьте, не будет ничего страшного, если мы оба займем палатку. У меня к вам только одно условие – не храпеть.

– Жена никогда не жаловалась. – Андрей подбросил в огонь хворостинку и встал, разминая ноги. – Сейчас займусь палаткой, а вы отдыхайте. Как только все будет готово, идите спать, а я немного подежурю. Вряд ли нас кто-то побеспокоит, но все-таки…

Молодая женщина не возражала. Она чувствовала, как слипаются глаза. Когда Ломакин позвал ее, она юркнула в палатку, скинула куртку и с удовольствием растянулась на одеялах. Болели ноги, болела спина, но эта боль, как ни странно, была приятной. Женщина погрузилась в сон моментально, что бывало с ней очень редко, и не слышала ни криков водяных птиц, ни шорохов, ни шелеста листьев. Ломакин еще немного посидел у затухающего костра, посмотрел на яркие звезды – почему-то они казались ему ярче, чем в городе, – и, вздохнув, полез в палатку.

Глава 7
1540 год. Крым

Сахиб Гирей, развалившись на подушках в беседке, находился в веселом расположении духа. Вчера он заточил в темницу племянника, который мог занять престол как любимец Сулеймана Великолепного, а сегодня, с помощью своего дипломатического таланта – по крайней мере он так считал – уговорил Ислям Гирея не претендовать на трон. Теперь нужно было ехать в Стамбул и убедить султана, что лучше его, Сахиба, Крымского хана не найти. Разумеется, он скроет, что заточил в темницу Девлета, скажет, что мальчик еще не готов управлять большой страной, что сам отказался от трона. Чтобы все выглядело правдоподобнее, Сахиб решил заставить Девлета написать письмо двоюродному брату, в котором юноша подробно расскажет, почему не хочет быть ханом. Он не сомневался, что заставит племянника это сделать: пообещает ему самое дорогое, что можно пообещать, – жизнь. Девлет сейчас наверняка мечется по подземелью, ожидая смерти. Вряд ли ему хочется умирать, покидать белый свет в восемнадцать лет. Сахиб Гирей улыбнулся своим мыслям и погладил узор, вышитый золотом на темно-синем халате, потрогал окладистую, черную, с рыжинкой бороду. Здорово все-таки он придумал! Тихое журчание воды в фонтане убаюкивало. Раскосые глаза Сахиба начали слипаться.

– Извини, владыка, что я нарушил твой покой, – раздался знакомый голос визиря Саадет Гирея Мехмет-Али, – но мне необходимо поговорить с тобой именно сейчас.

Сахиб отметил про себя, что визирь величает его «владыкой», хотя он еще им не стал. Это приятно пощекотало самолюбие. Умнейшие люди в государстве не сомневаются, что он будет ханом.

– Я слушаю тебя внимательно, – проговорил он расслабленно. – Надеюсь, ты не зря явился ко мне.

– Выслушай, а потом сам решишь. – Мехмет-Али опустился на подушки напротив Сахиба. – Но я должен сказать тебе это как можно скорее. Что ты слышал о сабле Чингисхана?

– Слышал, что у нашего родственника была такая сабля, – отозвался Сахиб, – однако после его смерти она пропала. Говорят, благодаря ей наш предок одержал столько побед. Хотел бы я иметь это оружие!

Мехмет-Али улыбнулся и поправил шапку, отороченную мехом.

– А что ты скажешь, когда узнаешь, что можно завладеть саблей, потому что она находится где-то поблизости?

Тонкие, темные, будто нарисованные углем брови Сахиба взлетели вверх, расслабленность сняло как рукой, и он подался вперед всем грузным телом.

– Сабля здесь? Но откуда? Что ты знаешь об этом?

Мехмет-Али улыбнулся, показав здоровые белые зубы:

– Видишь ли, побывав в Стамбуле, я обзавелся хорошими друзьями, которые за вознаграждение снабжали меня информацией. Разумеется, я передавал ее своему господину Саадет Гирею. Но он отрекся от престола, и я остался не у дел. Однако мои люди по-прежнему передают мне кое-какие сведения. Сегодня с торговым кораблем пришло письмо для меня, из которого я узнал, что Менгли Гирей завещал саблю Девлету. Не спрашивайте, как она попала к вашему отцу, это никому не ведомо. Мой человек подслушал разговор Сулеймана и Девлета. Великий султан передал саблю вашему племяннику и рассказал ее историю.

– Значит, сабля у моего племянника. – На смуглом лбу Сахиба собрались морщины, изрезав его, будто кинжалом. – Что ж, очень хорошо. Думаю, мальчик без колебаний отдаст ее мне. В противном случае… – Последние слова он произнес с угрозой, и Мехмет-Али, многое повидавший на своем веку, почувствовал дрожь. – Я собирался немного отдохнуть после сытного обеда, – продолжал Сахиб, – но передумал. Я немедленно отправлюсь к племяннику и заставлю его написать письмо и отдать саблю. Он умный юноша и поймет, что ни одна сабля, даже сабля великого Чингисхана, не стоит человеческой жизни.

– А когда Девлет отдаст саблю, – прошептал Мехмет-Али, – он…

– Да, ты прав, – кивнул Сахиб Гирей, – я убью его.

Он поднялся, смахивая капли пота с широкого лица, и направился к узкому проходу, который, извиваясь под землей, как змея, вел к тюремным подземельям. Мехмет-Али какое-то время семенил рядом, отчаянно потея, но потом, будто передумав, повернул назад. Зайдя в подземелье, Сахиб Гирей снял со стены светильник и решительно пошел к комнате, где томился Девлет. Юноша, сидевший на корточках в углу, вздрогнул, когда на его лицо упал яркий свет, и поднялся, моргая.

– Салам алейкум, племянничек, – ласково проговорил дядя, но от этих дружелюбных слов Девлета бросило в дрожь. – Как тебе новый дом?

– Не могу сказать, что он мне понравился, – буркнул Девлет. – Скажи по крайней мере, за что я удостоился такой чести. Только потому, что ты боишься претендента на ханский трон?

– И поэтому тоже. – Сахиб подошел к решетке, и его жирное лицо заблестело в свете факела. – А еще потому, что у тебя есть кое-что. И это кое-что должно стать моим.

Юноша покрылся холодным потом. Его дядя узнал о сабле. Но откуда? Кроме него и Сулеймана, об этом никто не ведал. Впрочем… Нечему удивляться, дворец султана всегда был наполнен соглядатаями. Против них принимали меры, но разве можно предусмотреть абсолютно все? Видимо, у Сахиба там тоже имелись глаза и уши. Немного подумав, Девлет не стал ничего отрицать.

– Я действительно получил эту саблю в подарок от Сулеймана, – сказал он. – Твой отец и мой дед Менгли Гирей завещал ее мне. Не спрашивай почему, этого я не знаю. Если ты слышал историю сабли, то знаешь, что она служит только своему хозяину. Если ее кто-то украдет или отнимет силой, у него начнутся неприятности. Ты хочешь неприятностей, Сахиб? Вряд ли, если планируешь занять ханский трон.

Дядя побагровел. Его узкие черные глаза превратились в щелочки.

– Значит, ты не отдашь мне саблю? – спросил он угрожающе. – Что ж, попробую поговорить с тобой по-другому. Во-первых, я не боюсь неприятностей, потому что я не трусливый шакал. Во-вторых, я передумал пугать тебя смертью, потому что ты тоже не трусливый шакал. Мы, Чингисиды, рождены храбрыми воинами, – он тяжело вздохнул, изображая сочувствие, но Девлет ему не верил. – Мне бы очень хотелось стать твоим другом, но, к сожалению, в нашем роду родственники, вступившие на трон, всегда уничтожают претендентов, и я не исключение. Мне придется убить тебя, а также твою мать и твоих братьев. Они еще подростки, Девлет. Ты хотел бы увидеть их смерть? Я постараюсь, чтобы она была как можно более мучительной. Ты умный, Девлет. Подумай хорошенько, что для тебя важнее. Собственная жизнь и жизнь твоих близких или какая-то сабля.

Юноша закрыл лицо руками. Внутри все клокотало, как горный водопад, но он понимал, что отдаст саблю Сахибу в обмен на жизнь братьев и матери. О Аллах, почему он тогда не послушался дервиша? Нужно было скакать к кораблю и возвращаться в Стамбул. Там по крайней мере его бы никто не тронул. А что касается ханского престола… В настоящее время ханом ему не быть… Сахиб сильнее и могущественнее его. А он тут новичок, никого не знает, кроме матери и дяди. Кто пойдет за ним? Кто? Сахиб внимательно наблюдал за менявшимся выражением лица племянника.

– Ну, что ты решил? – поинтересовался он через пять минут. Девлет шумно выдохнул:

– Твоя взяла, Сахиб. Я отдам тебе саблю, обменяю ее на клятву не трогать мать и братьев. И горе тебе, если ты ее нарушишь.

Дядя улыбнулся одними уголками тонких красных губ.

– Я всегда держал слово, мальчик, – проговорил он, – и это тебе тоже известно. Клянусь Аллахом, они останутся в живых. Но тебе придется сделать кое-что еще. Завтра я отправляюсь в Стамбул. Ты должен написать письмо своему двоюродному брату.

Девлет криво усмехнулся:

– Отказаться от ханского трона? – Он будто выплюнул эти слова в жирное, лоснящееся от пота лицо дяди. – Ты этого от меня хочешь? Хорошо, я сделаю и это. Неси сюда бумагу и чернила.

Сахиб крикнул в темноту коридора, чтобы слуги принесли все для письма, и Девлет, скрючившись, принялся писать. Дядя с неудовольствием заметил, что изящная, с длинными тонкими пальцами рука племянника не дрожит. «Я убью его, – подумал он, – убью, как только этот мальчишка выполнит мою просьбу». Его глаза сверкнули в темноте, как клинки кинжалов. Девлет, поставив подпись, поднялся и протянул бумагу Сахибу.

– Это то, что ты хотел, – сказал он. – Теперь слушай, как найти саблю. Это в большой пещере в горах. Помнишь время, когда мой отец был жив? Он с рождения пытался сделать из меня прекрасного воина и наездника и поэтому возил в горы.

При упоминании имени старшего брата лицо Сахиба скривилось. Их семью никогда нельзя было назвать дружной. Желание сесть на ханский трон с малолетства пропитывало их ненавистью друг к другу.

– Кажется, я помню эту пещеру, – кивнул он, и на жирном лице появилось довольное выражение. – Вход в нее находится на верху скалы.

– Верно, – согласился Девлет. – Сабля в стене, прикрытая острым камнем. Ты отыщешь ее без труда. – Он отошел к стене и провел пальцем по ее склизкой поверхности. – Что ж, желаю тебе удачи. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Сахиб снова сверкнул темными глазами и вышел на свежий воздух. Мехмет-Али появился перед ним неожиданно, заставив вздрогнуть.

– Хочу тебе сообщить, господин, что сегодня вечером один из кораблей уходит в Стамбул, – вкрадчиво заметил он. – Если ты получил от племянника все, что хотел, зачем же ждать? Нужно отправляться в Стамбул немедленно. Крым нуждается в новом хане. И чем скорее он появится, тем лучше.

Сахиб Гирей немного подумал и ответил:

– Ты прав. Вели слугам собирать мои вещи. Я скоро приеду.

Кликнув конюха, он велел оседлать Булата. «Пусть Девлет еще немного поживет, – решил Сахиб, – я расправлюсь с ним по возвращении из Турции. Сулейману может не понравиться, если я убью его сейчас».

Сабля, волшебная сабля, о которой он столько слышал, маячила перед его глазами. Рубины, бриллианты и изумруды сверкали, переливаясь всеми цветами радуги.

– Через час я стану всемогущим, – сказал он коню и, пришпорив его, помчался в горы.