Читать книгу: «Икона с сюрпризом, или дополненная реальность», страница 3

Глава 4

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

На кухне подружки Саша, хромая, подходит к столу, делает себе кофе. С трудом присаживается на табурет, принимается за горячий бодрящий напиток. Поглядывает с видом доктора под стол на ногу: травмированный голеностоп обмотан эластичным бинтом.

– Ничего! Прорвёмся! Пятница, всё ж – таки!….Надо доработать недельку-то. – Говорит Саша, словно обращаясь к своей ноге.

До Саши доносится говор с улицы, внизу у подъезда – оживленная беседа. Чтобы увидеть, кто там разговаривает, Саше необходимо встать из-за стола. Она вытягивает шею, ей интересно: «бу-бу-бу» не прекращается ни на минуту. Борется с любопытством – пытается отвлечься. Но речи у подъезда явно волнуют Сашу. Она, морщась от боли, встаёт, подползает к окну. Видит скопление пожилых людей, они судачат о чём-то, вид у них озабоченный. Белка хмурится:

– Это что за демонстрация? Я надеюсь – все ищут мой пропавший телефон?

Саша чешет затылок и замечает на нём большую шишку. Она морщится от боли:

– А это что ещё такое?! – Тщательно прощупывает затылок рукой. – Нога ладно. Прыгать не умею. А это-то откуда!? – Белка задумывается. Перед глазами с бешеной скоростью пролетает кадр из её сна – где она в первый раз заходит в избу Бабы Яги и падает на спину, стукаясь головой. В этот момент в шкафу, в который она поставила икону, слышен звук падения предмета. Белка отвлекается ото сна, подходит, ковыляя к шкафу- икона, приставленная к стенке в нише, упала изображением вниз. Саша, прежде чем поставить её на место, берёт в руки, разглядывает её. Затем ставит на место. Белка мелькает перед иконой туда-сюда. Изображенный святой, как будто, следит за ней. В одну сторону она ковыляет мимо иконы в халате, в обратную – на ней уже джинсы с футболкой. То Саша собирает рыжие кудри в пучок, то пытается справиться с сумкой, толкая в неё кошелёк, косметичку. Всё это время – она, то и дело, поглядывает на икону, то подходит ближе к ней, то отдаляется от неё. В нерешимости положить икону в сумку, Белка в который раз, прихрамывая, проходит мимо. Уже собравшаяся и готовая выйти, она подходит к иконе вновь. Тянет руку к полке с иконой, однако рука неожиданно, словно сама по себе, меняет свой «маршрут» и берёт с полки туалетную воду. Николай Чудотворец остаётся в полном одиночестве. Слышится, как хлопает входная дверь. Но через мгновение дверь хлопает снова, перед иконой снова появляется рука Белки, которая всё ж –таки с небывалой решительностью и жадностью хватает её.

Саша, ковыляя, выходит из подъезда. Проходит мимо собравшихся пенсионеров, поглядывая в траву под балконом. Но в плотных зелёных зарослях найти телефон глазами на расстоянии – задачка со звёздочкой. Шуршать в траве при народе как-то неудобно. Саша слышит одну фразу, брошенную каким-то стариком:

– Жалко, жалко Степаниду-то….

Саша, нахмурив брови и всё время оглядываясь, идёт к своей машине. Садится, заводит.

– Степанида!? Степашка!….Бабка эта что ли!?– спрашивает она сама у себя, вытирая параллельно лобовое стекло изнутри тряпочкой. Перестаёт протирать, задумывается. – Померла, поди!?…– Саша загадочно глядит в толпу. Бросает взгляд на свою сумку. Снова на толпу. Из сумки спешно Саша достаёт икону, выскакивает, насколько это возможно с одной здоровой ногой, из машины. Пряча икону за спиной, девушка подходит к собравшимся у подъезда. Разглядывает какое-то время стариков и старушек, у всех печальные лица. Кто-то начинает повязывать темный платок на голову. Саша замечает пожилого мужчину, который опёршись локтем о трость, стоит в стороне от всех и молчаливо смотрит перед собой.

– Извините, …извините, пожалуйста, – Саша пытается заговорить со стариком, – Случилась…беда? Вы не расскажете мне?

Дед медленно переводит взгляд с пустоты на Белку, вздыхает, кивает головой. Саша делает как будто бы понимающий вид, тоже кивает головой, словно её удовлетворил суперразвёрнутый ответ незнакомого старика. Собирается отойти.

– Умерла Степанидушка. Ночью-то…

Саша вновь поворачивается к старику.

– Это…это….эта, которая с такими чёрными, ну, в смысле- карими такими глазами!?– Хочет лояльно сформулировать вопрос Саша.

Старик расплывается в улыбке:

– Ну, здесь баушка-то одна жила. Других не было. – Говорит старик по-доброму. – Остальные дедушки. Вот в первом подъезде дед Кирилл остался, да…..этот, как его, Анатолий.

Белка стоит какое-то время в нерешительности, не зная, что делать.

– Вчера попросила меня банку огурцов солёных принести ей, – говорит старик, глядя вдаль. – Вон. Принёс. С утра, говорит, только приходи. Ранёхонько. Огурцов, говорит, хочу твоих. Последняя банка, мол, открытая у ней осталась. Она любит…, любила огурцы мои. Я их без уксуса всегда делаю…– Старик кивает в сторону скамейки. Действительно- на скамье стоит баночка с солёными огурчиками. – Выходит- последнюю волю её исполнил…– Старик переводит взгляд на Белку, смотрит очень внимательно. Белке становится не по себе, она передёргивает плечами. Тоже внимательно смотрит на старика, как будто хочет оправдаться. Перебирает икону руками за спиной.

– Нельзя ведь не выполнить волю-то последнюю. – Продолжает говорить старик, вкрадчиво, взвешивая каждое своё слово.

– Да, да…– Соглашается вслух Саша. – Ну, ладно, мне на работу нужно. – Саша поворачивается спиной к старику, икона оказывается спереди, она отходит от толпы, потом останавливается, глядит на икону, хочет вернуться, но всё-таки, закатив обречённо глаза, возобновляет движение к машине. Садится в машину и ворчит:

– Конечно, нельзя не исполнить последнюю волю. Ни раньше, ни позже! Ёлки-палки…– Белка, морщась от боли, выжимает педали. Машина начинает ехать вдоль тротуара у дома. Вдруг Саша замечает встречное авто. В машине молодой человек. Он быстро паркуется во дворе, выходит из машины и устремляется куда-то.

– Вот этого можно попросить! Хоть кто-то адекватный, вроде! – Раздаётся громкий звук клаксона Сашиного форда.

Мужчина, явно не ожидая увидеть здесь знакомых, в смятении оборачивается и всё-таки останавливается. Сашина машина подъезжает ближе. Саша опускает стекло:

– Извините меня, пожалуйста, вы не поможете мне?

Мужчина явно торопится, но, судя по всему, не хочет выглядеть не вежливым.

– А что случилось?

– Вы можете мне позвонить?

Мужчина не понимает.

– Я вчера ночью потеряла телефон…, в траве…, когда котёнка…

Саша замечает, что подробности её личных ночных приключений не сильно интересуют постороннего человека. – В общем – во-о-он там…..– Саша показывает на столпившихся .– Вон там, где сейчас много людей, где-то там, на земле, мой несчастный сотовый телефон.

Мужчина явно недоволен поставленной задачей. Они вместе приближаются к подъезду, Саша в это время диктует молодому человек свой номер, он набирает его на своём сотовом. Старики начинают понемногу обращать внимание на приближающихся молодых людей. Идут гудки. Молодой человек выжидательно смотрит на Белку. Саша, обойдя толпу, прислушиваясь, приближается к месту своих недавних приключений.

– Сел, наверное! Конечно! И так-то зарядки мало было. – Саша прыгает как коза по траве, шуршит в мягкой зелени и руками, и ногами. Увлеченная поисками, она не сразу замечает на себе вопросительные взгляды и пожилых товарищей, и молодого человека. Вдруг Саша слышит звук своего звонящего телефона. У парня уже заканчивается терпение. Он плохо это скрывает. Саша понимает, что звук идёт из открытого окна на первом этаже – из квартиры умершей бабки. Она даже не знает, как сформулировать то, что потеряшка в квартире покойницы!

– Нашёлся телефон? – кричит молодой человек. – Извините, я спешу.

– Да, да! – Сама ещё не понимая, то ли радоваться, то ли печалиться, кричит в ответ Саша. – Нашёлся… Спасибо вам!

– Отлично!…Всего доброго…..– молодой человек прекращает вызов в телефоне и исчезает.

Белка ковыляет к тому старику, с кем общалась про старуху Степаниду.

– Послушайте…извините…Там …вот в этой квартире….– Начинает она, показывая рукой на первый этаж. Старик внимательно и молчаливо смотрит на неё.

– Там Степанида. Её не увезли ещё, – заключает старик.

Саша удивлена:

– А, да!? Она там? Я думала, её уже…

– Конечно, там! Где ж ей ещё быть? – степенно произносит старик.

– Да… Но у меня там сотовый телефон… Но! Я не убивала эту женщину! А то подумаете сейчас…

– Заберёшь потом. Вечером сходи. Там уже никого не будет. Дверь открыта будет. – Спокойно говорит старик, как будто у него у самого там лежит пара телефонов.

– Да…да…– соглашается, хоть это, по всей видимости, нелегко, Саша. И постояв ещё какое-то время в замешательстве, всё-таки решает, что пора на работу. Белка направляется к машине.

Плотное утреннее городское движение. Белка стоит в пробке. Забывает про шишку на затылке и поправляя волосы, случайно её задевает. Стискивает зубы от боли.

– Да, где же я стукнулась-то так?…– потирает легонько затылок, спрашивает Саша саму себя. –Под глазом фингал, на затылке шишак, нога не работает…И … – Поглядывая на соседнее сидение, добавляет. – И Николай Чудотворец. И всё это – за сутки!

Машина, которая движется попутно впереди, привлекает внимание Саши. На заднем сидении в ней лежит кукла – игрушка, похожая на Емелю. На деревенском парнишке с золотыми волосами яркий красный кафтанчик и такой же яркий красный колпачок, голубые шароварчики и жёлтые лапти. Самая задорная улыбка застыла на лице игрушки, которое обращено прямо на Белку. Саша невольно в мельчайших подробностях разглядывает эту озорную яркую куклу. Машины приходят в движение на несколько секунд и снова обреченно встают на месте. Саша включает радио. Диджей на пойманной волне говорит с выраженной позитивной интонацией:

– Особенно приятно, дорогие слушатели, сказать вам доброе утро в это преееккрасное, нет- просто наипрекраснейшее, дорогие друзья, субботнее утро. Ведь будни – есть будни…

Саша резко меняется в лице, вопросительно глядит на радио:

– Как!?....Как субботнее-то!? Суббота, что ли!?

– А что же такое будни!? Буууудни- это, когда тебя буууудят, друзья мои! – продолжает радиоведущий. – А в субботу грех, как говорится, будить и себя, и других. Поэтому я надеюсь, вы ещё нежитесь в пуховых перинах и, не торопитесь…

Саша отвлекается от дороги. Впереди идущая машина резко тормозит. Емеля на заднем её сидении неожиданно становится совсем близко. Происходит лёгкое столкновение. Саша не успевает вовремя выжать тормоз больной ногой. Она корчится от боли. Потом сидит пол минуты с большими глазами, глядит на эту потешную улыбающуюся куклу. Она уже слышит приглушённо возмущения водителя, вышедшего из машины, которую она чуток подтолкнула. Это достаточно возрастной человек, невысокого роста. Саша открывает дверь своей машины, от чего голос незнакомого мужчины звучит уже намного чётче и громче:

– Ну, как же так, барышня!? Зазевались? Машинка совсем новая у меня, сын подарил! – Он, досадуя, внимательно осматривает свою машину, достаёт сотовый телефон.

– Послушайте, ну, я совсем не понимаю, как так получилось, – с чувством глубокого разочарования произносит Саша, тоже рассматривая место столкновения.

– «Аварийку» хоть включите! – говорит мужчина, глядя на Белку. – Алё, Аня…Алё….Ну, я – кто?....Что скажу?…Да, не доехал ещё пока я никуда! Не работает твой талисман. Та –ли- сман, говорю, не работает твой. Он в обратную сторону сработал! Как – как!? А вот так. Сроду не врезался в меня никто и на тебе!…Да, не кричи ты!

Белка спохватывается и возвращается на пару секунд в своё авто, чтобы включить аварийный сигнал. После, хромая, она подходит к мужчине. Тот замечает забинтованную в кроссовке ногу.

– Не кричи, говорю. Нормально всё. Там ничегошеньки не сделалось. Так чуть –чуть, говорю, задели друг друга…Ладно, перезвоню. – Мужчина кладёт трубку и ожидающе смотрит на Сашу.

– Я …, слушайте,…я…у меня, видите, чего с ногой? Я и не затормозила, как следует!

– Чего сделала-то? С ногой!?

– Да, с дерева упала! – выдаёт скороговоркой Саша и тут же, по косому взгляду водителя, осознав, насколько глупый ответ получился, делает виноватое лицо.

– Понятно, – протягивает мужчина и медленно отводит взгляд от девушки. Глядит, качая головой, на обе машины. Они оба молча смотрят в одну точку – в место столкновения.

– Суббота сегодня, оказывается! – вдруг выдаёт Саша. И снова в ответ получает недоуменный взгляд старика. «Вот это я сколоколила!» – думает она про себя. – А я на работу собралась…

– Ндаа…., – говорит мужчина, в очередной раз посмотрев с подозрением на странноватую даму. – Боюсь спросить, кто вам под глазом-то синяк поставил?

– С мальчишками подралась…Ну, нет! Не в том смысле, что я дралась с детьми. Я защищалась, – как не пытается Саша подобрать слова, они всё равно, почему-то, складываются не в первый раз в идиотское предложение!

Пострадавший водитель уже не показывает никакой реакции на ответы своей новой знакомой.

– Ну, что ж… Вмятин там нет никаких…Будем прощаться? Ещё эта чёртова кукла! Емеля этот, блин, дурацкий! – ворчит старик, показывая на весёлую петрушку на заднем сидении. – Аня, жена, сшила, говорит, мол, фамильный талисман – пусть катается, машина новая, пусть охраняет её. Вот ей Богу, лучше б не брал!

– Вы меня ради Бога простите…– ломая руки, искренне сожалея, говорит Саша.

Мужчина, садясь в своё авто, напоследок ещё раз осматривает Белку сверху вниз, задерживает взгляд на травмированной ноге :

– Ладно, давайте, барышня, аккуратнее как-то езжайте дальше…к доктору желательно, конечно.

– Спасибо вам…– извинительным тоном отвечает Саша и ковыляет к своей машине.

Усевшись за руль своей машины, бубнит:

– Это ж надо, а! Я люблю свою работу, да, Белкина!? Я приду сюда в субботу. И машину покалечу. И чужую, и свою. Почти стихи! – делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться после ДТП. – К доктору, говоришь!?– произносит глубокомысленно Саша. – К доктору да, надо бы! – глядит в зеркало на вчерашний «фингал» после драки. Выключает «аварийку», трогается.

Спустя час, на икону, лежащую на переднем пассажирском сиденье, падает рентгеновский снимок голеностопа. Саша приземляется на водительское место, перекладывает икону поверх снимка.

– И сказал Айболит: «Не беда!». – Белка цитирует известного сказочника, машина трогается с места и сливается с общим потоком. – «Подавай-ка его сюда! Я пришью ему новые ножки. Он опять побежит по дорожке». Ох, Белкина! Ты – чудо! – Среди вяло движущихся авто она замечает калеку, он мечется на костылях между машинами, на одной ноге, тоже с какой-то иконой в руках. Висящая пустая штанина без ноги не добавляет настроения и без того безрадостной Саше. – А кому-то уже не пришьют, и кто-то уже никогда не по-бе-жит!– Саша посматривает на икону старухи. Калека приближается всё ближе. У него тоже Николай Чудотворец! Саша замечает это. Мужчина стучит в окно. Саша не открывает.

–Помогите, пжалусто….Очэнь добрая дэвушка….Помоги, пожалусто….Николай тварит чудэса…Он- чудатворец…Ты веришь в чудэса?....

Сашу начинает напрягать столь однообразный и грустный монолог, нервничает. Замечает, как гражданин беспардонно рассматривает через стекло салон и задерживает взгляд на её иконе.

– Ты тоже веришь в Него?

Саша, не ответив, опускает стекло и отдаёт мужчине немного налички.

–Чудеса…– говоришь?! – Саша размышляет, вслух, оставшись снова наедине с собой. Поглядывает в зеркало заднего вида на машины позади. Резко нажимает на поворотник «направо», просится в соседний ряд. Машины недовольно пищат, вынужденно уступая.– Ну, поехали за чудесами! Чего пищишь? Я дело, может, поехала светлое творить.

Старый невзрачный форд Белкиной тормозит около такой же старой церкви. Но если возраст не придаёт машине колорита, то монументальную постройку он однозначно делает более загадочной. Она выползает со своей раненой ногой из машины, ставит руки в бока – рассматривает жёлтые, сверкающие на солнце, главы на фоне синего безоблачного неба. Глубоко выдыхает. Вспоминает старушечий наказ: «В воскресенье…на утреню….Только отцу Митрофану. Обязательно. Ему только. Икону эту отдашь…Поняла?…До обеда, не проспи только.».

– То, что я не проспала- это факт! Как и то, что сегодня суббота, а не воскресенье. Думаю, некритично. Зато быстрее выполню это её пожелание и расстанусь с чужой вещью. Так ведь!? – рассуждает Белка и с нерешительным видом приближается к церкви.

Белка надевает на входе платок, проходит мимо больших настенных икон. Рядом оказывается мама с ребёнком. Ребёнок, мальчик, лет пяти-шести, не слушается маму и убегает прямо по коридору. Мама шёпотом зовёт сына: «Саша….Сашка!»….

Белка оборачивается на них и вспоминает момент из своего детства. Давно-давно она также приходила со своей матерью в эту церковь. Перед глазами у Саши такая картинка: она – маленькая озорная девчушка, тоже удирает от мамы, та тоже кричит: «Саша!…Саша!…», мать догоняет её, подхватывает на руки.

– Тише!…Тише! – говорит мама маленькой Саше. – Здесь нельзя кричать…пойдём покажу тебе Матронушку…

– Не хочу Матронушку! – упрямится малышка.

– Как не хочу?! Она желания исполняет….

Сашка на ручках у матери, они вдвоём стоят у иконы Матроны, рассматривают её.

Белкина, вернувшись из сладкого воспоминания о далеком детстве, с иконой Николая Чудотворца в руках устремляется в поисках иконы Матроны. Находит её, подходит ближе. Снова воспоминания уносят её далеко. На этот раз – безрадостные. Она будто слышит сейчас голос матери, её пьяную громкую неразборчивую речь: «Да не пойду я, не пойду, отвяжись, уйди! Не хочу никуда…Никуда не хочу! Где он Бог-то твой!?…Забрал у нас папу…Куда Матронушка смотрела?… Куда?…Смотрела куда?».

Воспоминания Саши нарушаются прикосновением незнакомого человека. Это священник. Он внимательно сквозь очки оглядывает Сашу. Саша, ещё не до конца освободившись из плена собственной памяти, начинает фокусировать внимание на добродушно улыбающемся пожилом мужчине, облаченном в рясу. Замечает, как тот смотрит на икону в её руках. Белка наконец вспоминает истинную причину своего появления в церкви, тоже глядит на икону.

– Здравствуйте….Я….Вот эта икона….Вы не подскажите мне? Отец Митрофан мне нужен, – Белка оглядывается по сторонам. Замечает подозрительный жест стоящего перед ней священника. Он рукой как бы подтирает слёзку у глаза и показывает на лицо Белки. Видимо, от воспоминаний навернулись слезы незаметно для самой Саши. Она поняла, что надо утереть скудные капельки под глазами. Улыбаясь, она спешно вытирает их.

– Я – отец Митрофан, – заявляет священник. И всё-таки вытирает оставшуюся слёзку у Белки на лице.

Белка немного опешила от прикосновения чужого человека.

– А! Вы ? Отец Митрофан! Вот, держите! – Белка с облегчением протягивает икону священнику. – Там…женщина…в смысле Степанида….

Священник сразу начинает кивать головой, давая понять, что в курсе. Берёт икону в руки. С теплотой смотрит на Николая Чудотворца.

– Значит, и Степанидушка ушла от нас….Как сговорились сестрицы-то.

– Я вот вам её отдаю, она попросила передать…– Белка немного хмурится, не понимая о каких сестрицах идёт речь.

Священник не отходит, а продолжает пристально смотреть на Белку, словно ещё что-то хочет сказать. Белка желает уже проковылять к выходу. Неловкое молчание собеседника настораживает её. Она замечает, как он оглядывается на старую женщину- прихожанку в красивом расписном платке, которая с любопытным видом стоит рядом. Женщина ставит свечку и открыто наблюдает за священником и Белкой.

– Ну, я в общем-то пойду уже, – говорит Саша, пытаясь всё же подвести их встречу к концу.

– Я вам должен тоже кое-что отдать, – говорит, наконец, отец Митрофан. – Вы меня подождите, я скоро вернусь.

– Мне!? Зачем мне?… Я…

– Это не моя воля. Воля усопших. Ждите. После службы я к вам подойду.

Глава 5

ГЛАВА ПЯТАЯ.

Отец Митрофан уходит с иконой, оставляя в полном недоумении Белку. Саша не решается покинуть церковь. Она ждёт, стоя то у одной иконы, то у другой. Начинается служба. Саша выходит на улицу, сидит там на лавочке около роскошной высокой берёзы, снова заходит в здание, снова ждёт. Совсем замучившись от ожидания, сменив всевозможные позы, Белка возвращается на скамейку. Ещё немного посидев, снимает платок с головы и, забывшись, оставляет его на скамье, направляется к машине. Проходя мимо берёзы, засматривается на неё. Тут же мелькают кадры из сна. Саша вспоминает, как дерево разговаривало с ней во сне. Саша поднимает наверх голову, глядит на солнце сквозь листву берёзы. Ей будто слышатся фразы берёзки из сна. : «А ты всё такая же Злата. Всё та же. Тот же ребёнок.» Тут также, как и во сне, с берёзы падает листок, его подхватывает ветер, уносит к лавке. Саша, как завороженная, следит за ним. Листочек падает на оставленный платок. Саша берёт платок одной рукой, разглядывает маленький зелёный листочек – в другой. Потом переключает внимание на церковь. Обреченно вздыхает и возвращается в церковь, чтобы вернуть платок. Подходит к вешалке с платками, вешает тот, что брала, и разворачивается, чтобы уже уйти. Платочек соскальзывает, падает на пол. Белка, уже отойдя, замечает это. Саша присаживается к упавшему платку. Её руки касается рука той пожилой женщины, которая наблюдала за ней и за отцом Митрофаном. Она тоже присела.

– Тебе нельзя уходить сейчас….

Белка скорчивает недовольную гримасу. Они одновременно поднимаются, платок в руках у прихожанки. Она накидывает его на голову Саше.

–Значит, тебя выбрала Степанида….

– В смысле? Как так выбрала? Для чего?

Обе стоят посреди длинного коридора позади толпы, которая присутствует на службе. Бабушка начинает шептать.

– Видишь ,как совпало-то!

– Что совпало? Что с чем совпало!? И главное – у кого совпало? – раздражаясь, шепчет Белка.

– Обе враз. Сёстры – то! Степанида..и Софья! – бабка внимательно смотрит на Сашу и, не найдя в её застывшем взгляде никакой реакции, которая хоть как-то походила бы на понимание, продолжает объяснять. – Там у вас Степанида померла. А ещё София была. Сестра её родная. Тут вот за рекой жила. Похожи – ну, ужас просто. Как две капли воды! Степанида-то хоть своей смертью померла. А Софушка-то! Говорят, медведица загрызла. По грибы пошли с бабкой Зоей вот, на днях. И случилось. Зойка –то еле ноги унесла. Сама всё своими глазами, говорит, видела! Утащила Софью-то в лес зверюга эта.

От услышанного Саша даже почувствовала лёгкую слабость в ногах и головокружение.

– В страшной ссоре       сёстры-то были,– шепчет бабка . – То есть вообще знать друг друга не хотели! Понимаешь, какая ссора!?– прихожанка держит за руку Сашу, та непонимающе время от времени поглядывает то на свою руку, которая незаслуженно в плену, то на прихожанку. – Умерли, говорю, в один день почти. Уговор такой у них был. Раз мир не брал их.

– Какой уговор? Уговор помереть в один день?

– Да, тьфу ты!…Они ж из –за чего поругались? Из-за ложки той проклятущей!!! От матери-то им досталась ложечка. Маленькая такая. В камушках вся! А как уж она матери их досталась – это одному Богу и известно. Иисусу нашему Христу. Говорят –серебро..столовое..юлевир немецкий делал.

– Ювелир…– поправляет Саша, оглядываясь по сторонам, пытаясь сделать максимально равнодушную физиономию.

– Чего!?– переспрашивает старушка.

– Да, так, – отмахивается Саша.

– Юлевир, говорю, из Германии! Она старинная такая. Им за неё хорошо денег предложили. Какой-то коллекционир. Набор-то есть у него ложечек этих, а этой ложки как раз и не хватает…Одиннадцать, что ль, ложек есть у него, а этой двенадцатой – и не хватает. Он сёстрам хорошую сумму предложил….

– Слушайте! Я –то во всей этой истории при чём? Мне не надо никаких ложек. Слушайте, ну вот честно. Меня икону просили отдать – я отдала.

– Нет! Что ты! -прихожанка ещё сильнее вцепляется в руку Саши. – Эта ложка столько лет у Митрофана хранилась. Ты хочешь, чтоб пропала она!? Сейчас тебе и отдадут…Обожди ещё немного…А кому ещё-то? Старухи как завещали: кто первая помрёт- от той икону и отнесут отцу –то нашему Митрофану. Две одинаковые иконы у них были-то, у каждой…В знак смерти то бишь принесут! И ложку отдадут той, которая ещё поживёт. Слышишь ты меня!? А вчера вот и принесли икону от Софьи – померла знать. Митрофан-то и ждал, что Степанида придёт. Чтобы ей ложечку отдать. А ему уж донесли, что и та померла у вас-то! – старуха тыкает Сашу в грудь.

– Не у нас, а у вас! – поправляет Саша и отводит руку прихожанки от себя.– У нас, слава Богу, тьфу-тьфу….ко мне лично никакого отношения….

– Вон, идёт он, -перебивает беспардонно прихожанка Сашу, показывая на приближающегося священника. – Кому ещё как ни тебе ложечка должна достаться? Детей нет у старух, родни никакой сроду не бывало. Одинокие как два пенька. Вот и решил Митрофан, что отдаст тому, кто принесёт второго Николая.

– Какого Николая? – уже ничего не соображая, спрашивает Саша.

– Ну, ты чудная! Ей Богу! Икону Николая Чудотворца ты принесла или я? – смеётся бабка.

Саше не до смеха:

– 

Это же бред! Вы предлагаете мне распорядиться чужой вещью?

– 

Судьба так распорядилась. Не я.

– 

В таком случае я передам эту вещь в церковь. Её продадут, на нужды церкви средства и пойдут.

Саша с кислым выражением лица посматривает на свою хромую ногу и пытается сосредоточить уставший взгляд на приближающемся священнике. В его руке действительно зажата ложка. Священник подходит к женщинам, сразу даёт понять, что общаться намерен только с Сашей, берёт её под руку, чуть отводит в сторону. На заднем плане мелькает пожилая прихожанка, к ней примыкают такие же любопытные женщины, выспрашивают у неё всё, открыто разглядывают священника и Белку.

Саша ждёт, когда священник начнёт говорить. Он молчит. Она не сразу замечает его жест: священник рукой проводит по своим волосам, как бы подбирая их под платок. Он намекает Саше, что у той торчит рыжая прядь из-под головного убора. Саша наконец понимает намёк священника, подбирает волосы, слегка улыбаясь и недоумевая.

– Как тебя зовут, скажи мне, – начал священник.

– Меня Саша. Александра, в смысле…

– Получается всё, Александра, вот каким образом сложилось. Тебе уже всё поведали, так ведь, скорее всего?– говорит священник, оборачиваясь на старушек, пришедших в церковь.

– Ну, так – в сжатом виде.

– Значит, жили две сестры, не общались, не знались, не виделись. Из-за чего поругались -спросишь ты? Из-за этого поругались. – Перед Сашиным лицом появляется небольшая ложечка, почерневшая местами, украшенная маленькими красными и зелёными камешками. Священник, повертев ею в воздухе, прячет в ладонях показывает перед лицом Саши маленькую ложечку. – Вот эта ложка стоит баснословных денег. В каком смысле баснословных? Цену ведь имеют деньги, пока ты живой. Так ведь? А сейчас её баснословная цена что для одной, что для другой, ничего не значит. Согласна ты со мной?

– Ну, да, конечно.

– Они доверили эту ложку этой церкви….много лет назад…..чтобы не хранить у себя. Одна из них хотела продать её, другая не хотела. Однако общения прежнего и прежней дружбы меж ними не случилось и после того, как они передали ложечку мне. Сестрицы договорились ходить в эту церковь по очереди. Одни выходные на службе я видел Степаниду, другие – видел Софию. – Продолжает священник. Саша пытается заострить внимание на ложечке, которая зажата в ладони священника. Разглядеть толком не получается. – А о смерти друг друга должны были сказать принесенные в церковь иконы. И тогда бы бабушка, которая находится во здравии, узнала бы о смерти сестрицы, когда увидела бы её икону здесь у меня в церкви. И та, что ещё осталась в сем бренном мире, получила бы от меня эту ложку, это яблоко раздора. А у нас вон оно как вышло. Обе враз. Я очень рад, что сегодня избавляюсь от этой вещи, которая навсегда разлучила двоих близких людей.

– Получается, – Сашей овладевает размышление, – Степанида вчера предчувствовала свою смерть? Раз заранее пришла ко мне? Но почему именно ко мне?…У неё столько друзей! …Было. – недоумевает Саша.

– Так велел Господь наш, значит. Такова судьба твоя. Тебе, значит, велено дальше нести этот крест, – священник крутит ложку в руках, рассматривает её. Потом демонстративно взмахивает рукой вверх перед носами любопытной публики и театрально передаёт ложку в руки Белке.

– Я? Крест? Не хочу никакой крест. Вы меня извините, но она мне не нужна! Можно же оставить её церкви, в качестве пожертвования? – Саша пытается донести до священника мысль о том, что она не желает в этой истории принимать дальнейшее участие.

– Нет! Мне никакой выгоды не нужно от подобных злосчастных вещиц. И моей церкви тоже, – резко и достаточно громко заявляет священник.

– Так и мне не нужно!– Саша пытается отстоять свою позицию.

Но священник, не обращая внимания на пререкания Саши, берёт её руки в свои, кивает головой в знак прощания. Заметив на дальнем плане работника церкви – полного, достаточно неопрятного, молодого человека, Митрофан спрашивает у него: – Степан, добрейший, закончил на улице уже? Ежели да, то прошу ко мне. Я отойду, Александра, оставляю тебя, дела ежедневные и ежечасные не ждут, увы.

Священник спешно отходит, давая понять, что дело своё он сделал, ложку отдал и далее также не желает принимать никакого участия в чужих событиях. Саша понимает, что выбора у неё нет, поглядывает как малолетний ребенок на незнакомый предмет в руках, потом на ту прихожанку, с которой общалась. Та, отчего-то, изо всех сил улыбается. Направляется, хромая, к выходу. Навстречу движется тот самый непричесанный Степан, которого к себе подозвал священник. Перед собой он несёт какую-то большую пыльную коробку и, поравнявшись с Белкой, не заметив её, наступает ей на раненую ногу. Белка вскрикивает от боли. Приседает. Толстяк Степан скорее ставит коробку рядом.

– Ой, ну как же ж так –то я! Простите, ради Бога! Ради всех святых простите дурака такого, простофилю такого, иду – впереди себя не гляжу.

– Ох, окаянный Степан, чего натворил! Саша, как ты? Можешь идти? – громко спрашивает священник.

Белка, корчась от боли, постепенно выпрямляется, говорит сквозь зубы:

– Госсподи! Вот чёрт!

– Сразу скажи «Спаси Христос!»…..– тут же поправляет подошедший священнослужитель Сашу.

Та, недоумевая, даже на секунду забыв о боли, вопросительно глядит на Митрофана.

– Сказала «черт» – скажи сразу «Спаси Христос». Не произноси такого- грех это, – поясняет Митрофан.

Саша молча опускает голову, морщась от боли. Замечает на себе ожидающий, полный порицания, взгляд Митрофана.

– Спаси Христос! – с глубоким уважением произносит Саша.– Пытается вступить на больную ногу и невольно почти выкрикивает ругательство, тут же хлопком закрывает своей ладонью рот и извинительно смотрит на батюшку. Он разводит руками в стороны и недовольно мотает головой – мол опять!?