Развод на миллион. Вакансия: помощница

Глава 6

В топку! К черту! Пускай катятся в ад все мои благие и не очень намерения!

И бизнес этот, и стартап, и даже Варины мозги, без которых, мне казалось, ничего здесь не получится организовать!

Какие, нахрен, мозги? Если мои давно уже расплавились и утекли куда-то? Оставили в черепной коробке только пыль и пшик?

Я ведь хотел как положено. Как приличный, заботливый босс и хозяин. Принес женщине поесть и попить. Ну, не кофе в постель, и не круассаны… Так они кому здесь нужны-то? Когда есть молодые овощи, парное молоко и горячая, только из печи, молодая картошка?

И Варя же этому всему обрадовалась. Я видел, как она сглотнула слюну, только успев уловить аромат завтрака…

Нужно было все это оставить и уйти. Бегом бежать. А не разглядывать, как изящное тело просвечивает сквозь тончайшую сорочку. И не глотать слюну, правда, с едой вообще никак не связанную!

И – да, я прекрасно видел, что на веревке висит ее белье. Все то же – словно сотканное из паутинки. И даже догадывался, что другого у Вари нет. Если бы тетя Маня поделилась с ней и этими деталями гардероба… Варвару можно было бы укутать в них, не хуже чем в саван.

– Значит, я не буду ничего есть! – Девушка долго что-то искала в моем лице. Наверное, надежду? Или намек, что это шутка такая была? Но, кажется, поняла – назад дороги нет.

И осознала, что меня от нее теперь оттянет только трактор…

– Небесной праной питаются только дурочки. И то – на видео и для подписчиков. А потом выключают камеру и нормально так лопают стейки и шашлыки!

Удивительно. Поразительно. Очень-очень странно! То, что я еще в состоянии связно говорить…

Ноздри жадно втягивают аромат ее кожи, густо приправленный запахом трав и цветов. Но ее аромат с чем-то спутать просто невозможно: сладкий, пряный, свежий, одуряющий. Голова кружится. Меня тянет куда-то… Вниз. И еще ниже. Прямо к ее губам.

Тыкаюсь ртом, не предупреждая. Не могу говорить просто. Все, что мог, уже давно сказал!

Она уворачивается в последнюю секунду. И вместо губ подставляет мне шею. Что ж… И это меня устраивает. Полностью. Совершенно! Впиваюсь губами туда, где бьется под белоснежной кожей голубая, тончайшая венка. Пульсирует, словно бьет меня током. Дурманит окончательно и бесповоротно.

Разряд электричества по позвоночнику – и наш пульс начинает стучать синхронно. Отдает набатом и гулом в ушах.

Тягучий вдох – не мой, женский. Контрольным выстрелом в голову, от которого окончательно теряю разум.

Рычу, вылизывая кожу, втягиваю ее зубами. Варя выгибается струной. Встает на цыпочки. Не отстраняется… Руки взлетают мне на плечи, заплетаются на затылке в тугой замок…

Под моими пальцами собирается складками хлопковая сорочка, тянется вверх, оголяя Варины бедра, ягодицы, талию… Ее кожа – словно шелк. Тает под ладонями. Опаляет.

Ловлю ее гладкое колено, подхватываю, тяну наверх. Заставляю прижаться к себе, вминаю изящное тело – не в стену. В себя. И снова шалею – от ощущения полной власти над ней. От того, как она послушно льнет и гнется.

Острый сосок – даже сквозь одежду – царапает, колет. Просит внимания. Хочет ласки. Второй не отстает. Варин рот занят моим, иначе, конечно же, она бы сама обо всем сказала… А сейчас только стонет, вздыхает томно и легко похныкивает.

Горячая, влажная, заведенная – так же, как и я, с полуоборота. Моя. Абсолютно моя по темпераменту. По характеру. По невозможной колкости и такой же сладости.

Кого я обманывал, когда сочинял эти сказки про бизнес, хутор и прочую ерунду?

Хочу ее. Тогда хотел. Сейчас хочу. И вряд ли что-то изменится: чем Варя ближе ко мне, тем хочу ее больше!

Мои пальцы – грубые и жесткие от физической работы. Совсем не для ласк. И не для того, чтобы водить ими по шелковистой, тончайшей коже… Но мне плевать. И Варе – тоже. Она не жалуется. Не пытается увернуться от грубоватых ласк. Тянет жадно воздух, когда провожу костяшками по ее ребрам, когда перебираю позвонки – легко, без нажима, но все равно – весомо.

Ее грудь ложится в мою ладонь – упругая, тяжелая, налитая… Жмурюсь довольно от этой сладкой тяжести. Сдавливаю. Еще. И еще раз… Ловлю большим пальцем тугую вершинку, играю с ней, не в силах оторваться… Краем сознания ловлю, как Варя снова ахает и виснет на мне – без сил. Теряется в пространстве.

Ее глаза прикрыты ресницами, дрожащими, как два темных опахала. Рот – горячий, потрескавшийся, распахнутый от бесконечных попыток набрать воздуха. Щеки румянятся. Никогда не видел ее красивее. Даже в офисе на праздники, даже при полном параде.

Вот сейчас – она настоящая, восхитительная, живая…

Подхватываю под вторую коленку, заставляю обхватить меня обеими ногами… Варя слушается. Цепляется руками еще крепче. Позволяет прижать себя к стене, запрокинув голову и подставив шею под мои жадные губы и язык.

Усилием воли сдерживаюсь, чтобы не искусать ее. От жадности. От желания проглотить и присвоить.

Слизываю мельчайшие капельки испарины. Солено-сладкие. Кажется, теряю крышу окончательно от этого вкуса… И готовлюсь терять его вместе с Варей. Она, сто процентов, тоже готова. Ни слова против! Ни жеста, ни вздоха, ни взгляда… Идеальная женщина для меня. Кем-то специально созданная!

– Охренеть! Я так и знал. Больше моя жена ни на что не способна…

Идеальная, точеная, словно греческая статуя, знойная и трепещущая… Варя сдувается, как шарик. Всего-то пара слов, произнесенная отвратительным голосом… И моя мечта исчезает.

Варя превратилась в настоящую статую теперь: в холодную, неподвижную… Даже дышать перестала. Уткнулась носом в мое плечо и ни разу не дернулась.

– И надо было разводить весь этот сыр-бор, чтобы почпокаться? Попроще не могли ничего придумать?! – Никитос все больше распалялся.

– А ты можешь взять что-то тяжелое и ударить Степана по затылку?

Что?!

Пришла моя очередь застывать и замирать.

И оглядываться.

Может, это мне послышалось?!

Посмотрел ей в глаза. Спокойные, широко открытые, сосредоточенные…

– Ты пошутила сейчас, да?

Никита, похоже, не меньше меня охренел…

– У меня проблемы с чувством юмора. Ты знаешь.

Эта женщина, висевшая на мне, обхватив ногами за талию… и недавно целовавшая взахлеб…

Она абсолютно спокойно предложила своему мужу долбануть меня чем-то тяжелым по голове…

– Тогда – зачем?

Пришлось оглянуться. Так, от греха… Вдруг, он уже подыскал себе поленце потолще, да подкрадывается ко мне сзади?

Незваный гость все так же стоял на месте.

И рожа у него, надо сказать, по дебильности выражения мало чем отличалась от моей…

– Мы стартап разрабатываем.

Твою мать. Эта женщина – словно граната без чеки, скачущая по пространству. Никогда нельзя угадать, в какой момент она долбанет, откуда и чем: то ли сладостью невыносимой обдаст, то ли дерьмом закидает…

– Не заливай мне тут! Я вижу, чем вы занимаетесь!

Семейная разборка разгоралась и набирала силу. А я, как дурак, стоял между супругами и держал на руках не очень верную жену. Она, между прочим, ни капли не противилась: поерзала чуть-чуть, крепче обхватив меня ногами, и продолжила на мне висеть…

– Как ты можешь видеть, если меня Степан загораживает?

Я связался с ведьмой. Однозначно. В ее глазах заплясали бесовские огоньки, а влажные губы, которые она взялась облизывать, лишали последних остатков рассудка.

– Мне надоело на это смотреть! Степан, отпусти ее на пол! Нам нужно поговорить!

– Тебе же сказали: мы с Варей проводим тренировку. Ты мешаешь… – По уму, конечно, ее бы стоило поставить на ноги, одернуть задранную рубашку и вообще – привести в божеский вид.

Но какого хрена, спрашивается, я должен был слушать Никиту? Он сам вчера отдал свою жену, причем – задорого. Ну, и в целом, мне просто нравилось ощущать, как эта женщина за меня держится…

– Да вы издеваетесь!

Никитос психанул. Долбанул кулаком по стенке. Топнул ногой.

Вел себя, короче, как избалованный дурачок.

– Издеваемся, конечно…

Варя, наконец, смилостивилась над нашими мужскими нежными организмами. Стекла вниз по моему телу… Просочилась между мною и стеной. Пальчиком ткнула в грудь, заставляя отодвинуться…

– Почему ты в таком виде, Варвара?! – Нормальные мужики рычат, когда сердятся. А этот, почему-то, перешел на ультразвук…

Глаза выпучил, рванул в нашу сторону… Я инстинктивно шагнул вперед, пряча женщину за спину. Еще не хватало, чтобы этот придурок поднял на нее руку…

– Тебя это больше не касается, драгоценный. – Не обращая внимания на мою попытку защитить, Варя снова меня отодвинула и вышла в центр. – Ты меня вчера продал, кажется. Все. Теперь никаких прав на вопросы не осталось!

И пошла куда-то, грациозно покачивая своими бедрами. На которых не было ничего лишнего. Уж я-то теперь знал! А Никита, само собой, прекрасно догадался!

– Что значит «не касается»?! Ты – моя жена. И не имеешь никакого права так себя вести!

– Ага. – Варя слегка покачнулась, приседая за своими недавно потерянными трусиками. – Отвернитесь-ка. Оба.

– Зачем?

– Затем, блин! Заклинание сейчас прочту, чтобы вы оба испарились!

Сердитая, она смотрелась еще круче.

– Ты же не стеснялась меня, когда переодевалась? Что теперь случилось?!

У Никитоса пазлы разъезжались по сторонам, я это прямо своими глазами видел. Парня рвало на части от ревности, злости, возмущения и удивления.

Красный, всклокоченный, мокрый от пота… Смешной и жалкий мужик. Но вел себя, словно Ален Делон, сошедший с подмостков…

– А кто ты такой, собственно, чтобы я перед тобой своими причиндалами сверкала? Стесняюсь, конечно.

Она не играла партию обиженной и оскорбленной. Она не притворялась, кажется… Варино равнодушие обдавало холодом даже меня.

Царапнуло и ее мужа. Да не, не так: накрыло. Целиком и полностью!

– Собирайся и поехали отсюда! Ты здесь больше ни на секунду не останешься! Ты слышала, Варя?!

О. Включил теперь настоящего мужика. Такого мощного, брутального, главного решалу на районе…

Я задержал дыхание: если Варя поведется и послушается, я в ней разочаруюсь навсегда! Неужели она этого только и добивается? Чтобы муж покричал, постучал кулаком и позвал ее обратно?

– Степан, извини, пожалуйста… – Девушка плюнула на все приличия. Снова выпрямилась, гордо подняв голову. Богиня, однозначно! – А почему в твоем доме какие-то посторонние люди ходят без спроса и командуют? Мне не нравится такое…

– Ты хочешь, чтобы я его выставил? – Пас упал на мою сторону. Варе надоело, кажется, играть в одиночку. Или у нее силы закончились, но девушка не готова была в этом признаться…

– Хочу. – Она кивнула. И даже рукой показала, куда конкретно нужно выкинуть Никитоса.

Почему-то в окно, а не в дверь.

– Что, прямо туда? Уверена?

– Да. Я хочу, чтобы он выпал, а не вышел!

Глава 7

Чья охреневшая рожа казалась более охреневшей – вопрос.

И по какой из них мне хотелось заехать больше – тоже не сразу могла бы сказать.

Одно было ясно: мне хочется убить обоих. И Никиту, и Степана. По разным поводам, но прикончить!

– Ну, че, Кит? Будешь вываливаться сам? Или тебе помочь? – Степан, тем временем, все еще играл в настоящего мужика и хозяина положения.

– Только посмей меня тронуть! – Муж мой, бессовестный гад, изображал смелость. Но при этом попятился.

– А что тогда будет? – Степан ухмыльнулся в бороду.

Все же, в конкурсе по брутальности он бы выиграл у Никиты с отрывом на сто тысяч баллов.

Лениво поиграл плечами, покрутил шеей, словно разминаясь… И это смотрелось так, словно он реально примеряется к Никите. Ищет, за какое место лучше прихватить…

– Я! Я тебя засужу! Посажу, понял?! – Ник занервничал. Засуетился. Пару раз оглянулся назад, на дверь… Но Степан всего парой шагов перерезал ему путь в эту сторону.

Совсем не вовремя где-то заорал петух…

– А кто тебе поверит, друг? – Степа засучил один рукав. За второй взялся…

– Все поверят!

– А тебе не стыдно, позориться-то? Рассказать людям, что тебя выкинул в окно любовник, которого ты застукал со своей женой? Вроде как, не по канону выходит?

Это была самая длинная речь из всего, что я от него слышала. Удивил. Надо же, Степан умеет не только целовать, но и нормально складывать слова в предложения…

Пока они меж собой разбирались, я все же натянула трусики. Как-то странно было наблюдать за мужскими разборками, да с голыми ягодицами.

– Любовник, значит? Я не ошибся?! А вы мне тут заливать пытались про стартап?!

– Никит… Прикрыл бы свой грязный рот… Из него слишком дует. Сквозняк, знаешь ли, получается…

Бросила эту фразу, сама себе удивляясь: не думала, что так легко получится изображать равнодушие.

Ни больно, ни радостно, ни обидно от его присутствия… Просто никак.

Или это еще последствия вчерашнего шока?

– Вы тут совсем охренели, да?! Спелись уже? Всего за сутки?! – Любимый когда-то баритон моего мужа отчего-то начал переходить на фальцет.

Он психовал. Сердился. Злился. А еще, мне кажется, немного боялся…

– Да. Охренели. И спелись. – Устала стоять босиком на деревянных досках. Пусть и теплых, и хорошо полированных… Захотелось присесть. На табуреточку. И закинуть ногу на ногу…

– И что теперь?

– Ну, сейчас Степан свернет тебе шею. Потом засунет в мешок… И мы закинем тебя в речку. Через год пойдем ловить очень жирных и вкусных раков…

Услышала вздох. Не Никитин. Поймала взгляд Степана – ошарашенный, обалдевший и… немного восхищенный…

– Вот это ты даешь, женщина!

– Ну, ты же сказал, что был поражен моим мозгом. И деньги платишь именно за него! Вот я и отрабатываю…

Заглянула под полотенце в корзиночку, из которой все еще пахло едой. Сглотнула слюну.

– Вы завтракать будете? Или пока еще немного подеретесь?

Ну, серьезно. Война – войной. А еда должна быть по расписанию!

– А выкидывать мужа в окно? Сворачивать голову, кормить раков и это вот все? – Степан озадачился. Никита выдохнул немного.

И повел носом в сторону корзинки. Сто процентов, тоже не завтракал! У него ведь исчезла жена, которая умела вставать пораньше и готовить кашку, блинчики, яишенку…

– Так что ж ему, помирать голодным? И тебе нужно сил прибавить, чтобы проще было бить…

– Варь. Вот ты мне скажи, в какой момент ты была серьезной, а когда – начала дурить?!

Степа почесал подбородок. Вздохнул, но тоже придвинул стул к столу.

И уставился на меня с укоризной. Так, словно я была виновата в происходящем цирке! И это я ему, наверное, лезла руками под одежду во всякие неправильные места!

Стоило только вспомнить об этом, как тут же краска прилила к щекам. И к шее. И к груди, и к ногам… Вообще, всю меня краской смущения и возбуждения залило!

– Давай, лучше спросим у Никиты, что он здесь забыл, а потом отправим к черту? Меня этот фарс уже порядком утомил…

– Знаешь, а я уже приготовился… Прикидывал, как удобнее будет швырять – вперед головой или ногами…

Как настоящий джентльмен, Степан достал тарелки, вилки и ножи. И первым делом наложил мне картошечку, щедро сдобренную сливочным маслом, с россыпью душистого укропа…

Я даже глаза закатила, представив, как мне сейчас будет вкусно и сытно…

– Вы про меня еще не забыли, эй, вы? – Никита, как бродячий кот, голодный и очень злой, подкрадывался сзади.

– А ты еще здесь? Я думала, свалил…

Каждое слово пренебрежения, которое из меня вылетало, наливало удовольствием душу. Я мстила ему. Возвращала сторицей все то унижение, которое вчера пережила. И нисколько этого не стыдилась и не стеснялась!

– Я приехал за тобой! Собирай свои вещи, и мы уезжаем!

– Вот как? А что случилось? Опять носки под подушкой потерял? Или не знаешь, где висят галстуки? А может, у тебя документы важные где-то не там лежат?

Угадала. Еще не поняла, в чем именно, но в чем-то я точно угадала: это было видно по забегавшим растерянно глазам.

– Ты – моя жена. И должна быть дома, рядом с мужем!

– Так ты же меня продал, милый? Или подарил, или обменял? Не в курсе, как это правильно называется?

– Я передумал. Наш спор больше не имеет силы!

– Нет уж, дорогой. У нас с тобой развод. Обязательно будет!

– Не будет никакого развода. Я ошибся. Но все люди имеют на это право!

– Слушай, Степ. Я думаю, не надо его кормить. Не заслуживает…

Глава 8

Ведьма!

Это не женщина, это – беда!

Всего за несколько несчастных минут успела довести меня до ручки!

Сначала завела, да так, что я готов был ее уложить – прямо здесь, на этот не покрытый скатертью стол, и наставить заноз на ее упругую задницу! Я бы их потом с удовольствием вытащил, а потом намазал раны зеленкой…

Потом – убедила, что нужно выкинуть ее мужа. В окно.

Меня, человека, который и мух-то убивает лишь в случае крайней необходимости… Отрубленные куриные головы – не в счет.

Но в какой-то момент Никитос показался мне чем-то, недалеко ушедшим от петуха, которому гребень сильно мешает, и его пора очень срочно оторвать!

И все это – лишь по легкому взмаху ресниц Варвары!

Теперь она смачно откусывала огурец. И разминала в тарелке картофель.

– Он же человек. Может, пускай, хоть что-нибудь съест, на дорожку-то?

Мужская и человеческая солидарность преодолели во мне желание унизить и обидеть соперника…

– Решай сам. Продукты твои…

Царский взмах рукой – позволение. Солнце золотило волосы этой королевы, окрашивало румянцем нежную кожу щек и шеи…

Варя уплетала еду изящно, аккуратно, и все же – с завидным аппетитом. С таким кайфом уминала мой картофан, что просто теплело на душе.

– Никит. Присаживайся. Можешь быстро перекусить, а потом вали отсюда. По-быстрому.

Мой типа партнер помялся немного… Подумал… Но, кажется, Варин аппетит и его не оставил равнодушным. Парень сглотнул, отвернулся, типа гордый весь такой из себя…

И шагнул к столу.

– Эй. Погоди. Рядом с Варей буду я сидеть. Вот твое место. – В последнюю секунду отодвинул соперника, заставил пересесть.

Как бы там Варя ни выделывалась, а возвращать ее Никитосу – самое последнее, невероятное дело!

– Да пускай, что хочет, делает. Я все равно к тебе на колени сяду.

Скрип зубов и скрежет. И, кажется, даже звук сжимающихся кулаков – Никиту корежило. Он злился так, что даже ради этого стоило отдать миллион: просто посмотреть, как его колбасит.

Но он сдержался. Только чуть стулом скрипнул, двигаясь в сторону.

– Ты ешь, давай. Кто тебя еще накормит-то? – А его жена, успевшая пристроиться у меня на коленях, продолжила над человеком измываться.

– Я позавтракал по дороге. – Он прикинулся, что плевать на все хотел. Но глазами Варю просто пожирал и прожигал.

– А, ну, как хочешь тогда… – Обняла меня за шею, прижимаясь горячей грудью к моей. Шандарахнула таким прикосновением, да так, что в глазах потемнело…

Звездец! Все мысли – только об одном: как увести Варю в укромное место и сделать все, чего так сильно хочется, еще со вчерашнего дня!

– А я зато Степана покормлю. Тебе же нравится такое, да? – Перед моим ртом материализовалась ложка со сметаной.

Рот открыть не успел – и все содержимое размазалось по усам и бороде.

– Ой! Ну, что же ты, такой неосторожный, Степочка? Надо за тобой ухаживать, как за маленьким… – Мягкие пальчики аккуратно собирали сметану с моего лица.

А ведьмовские глаза – откровенно смеялись.

Чертовка!

Она издеваться решила не только над мужем. Меня тоже выбрала в качестве мишени!

– Варь, я знаю, ты хорошая актриса. У тебя отлично получается водить меня за нос…

На удивление, Никита вдруг резко перестал нервничать. Он даже расслабился – ощутимо. Вальяжно развалился на стуле, потянулся за приборами и салфетками..

А Варя – молчала. Отрезала кусочек огурца и активно пихала его в мой рот. Внимательно наблюдала, как я его прожевываю…

Что-то происходило странное между этими двумя. И я в этот процесс не вписывался – скорее, был декорацией.

– Я проникся. Усвоил. Понял. Признаю: был неправ.

Он явно готовился. Каждое слово вылетало из Никитиного рта без труда. Но говорить ему было тяжко и хреново.

– Поздравляю.

Варя только бровью легонько повела, но даже не повернулась к мужу.

– Ты все правильно вчера говорила.

После этой фразы что-то в девушке резко изменилось.

Она все так же растягивала губы, блистая белоснежными зубами, демонстрировала ямочки на щеках – такие глубокие и задорные, что хотелось потрогать их пальцем. Или лизнуть. Или поцеловать… Сделать что-нибудь такое, чтобы их на вкус распробовать и понять…

Но все тело Вари было каменным. Бедра сжались, колени напряглись. Она, кажется, даже дышать перестала… Или делала это через раз.

Вся ее притворная легкость словно улетела, как ветром сдуло. Девушка сглотнула, отставила в сторону тарелку.

– Варь! Ну, что ты молчишь?!

Не зря она тянула: Никитос опять занервничал. Наверное, он ждал другой реакции. Например, что жена рванет моих коленей подальше, упадет к нему в объятия, и вообще – сразу забудет о моем существовании. А Варя не дернулась даже. Как сидела, так и осталась сидеть.

– Ну, ты вчера мне очень душевно донес, что я – бесполезная вещь в твоей жизни. И тебе совсем не нужна.

– Сгоряча ляпнул!

– Теперь остыл? – Ее голос не дрогнул ни чуточку. А вот пальчики на моем плече сжались.

Великолепная актерская игра, конечно. Никита был прав…

А меня ломало и корежило. От ревности. От бешенства на эту реакцию.

Значит, не все равно ей, раз так ее пальцы впиваются в мою шею. Прикрыл глаза, чтобы спрятать, как меня колбасит.

Поймала. Почувствовала. Так, словно сама переживала это: тут же мягкая ладошка закопалась в моих волосах, погладила затылок… Успокаивала. Не сказать, что прямо сразу отпустило, но стало немного легче… Значит, и на меня ей не совсем плевать!

– Я прочитал договор, из-за которого мы поссорились, Варь. – Никитос давил из себя эти слова через силу.

– Поздравляю. Хорошо, что читать не разучился! – Поерзала голыми своими коленками по моим штанам. Мне тоже сразу поерзать захотелось… От совсем других желаний!

– Варь, ты права. Он меня кинул. Условия – кабальные, мы можем разориться.

Она только хмыкнула. Недобро так. Скорее – горько, чем довольно.

– Договор подписан, как ты помнишь. А меня ты выкинул, практически на улицу…

– Я тебя не выкидывал никуда! Не сочиняй!

– Отправил куда-то с чужим мужиком. Это не считается, да?

Она теперь не только деревянная была, еле подвижная, но еще и холодная. Ледяные руки спрятала на моей шее, в попытке согреться…

– Ну, извини. – Никита пожал плечами. И, ничуть не стесняясь, закинул в рот кусок огурца.

– Не извиню. Говори, что хотел! А потом проваливай! Мое терпение закончилось, Никита!

– В общем, давайте, отменим все эти дела.

– Какие дела? – Теперь и мне уже стало интересно…

– Расторгнем договор, а Варя – пускай ко мне возвращается!

Пауза.

МХАТовская такая. Театральная. Это когда все актеры молчат не потому, что забыли слова, а потому, что все как бы в офигении.

Во всяком случае, для меня такая заявка была неожиданной. Хотя, и явления Никитоса в доме я тоже не ожидал. А вот – поди ж ты, нарисовался. Да так, что ни одной половой тряпкой не вытрешь…

– Я, если ты не заметил, дорогой, сижу почти раздетая на коленях у другого мужчины. А до этого мы с ним творили всякие непотребности…

Ледяным голосом Вари можно было бы уничтожать.

А этот – ничего так, сидит себе, зубы скалит…

– Я заметил. Спасибо, дорогая, но у меня все нормально еще с глазами.

– И тебя ничего не смущает, да? Все хорошо? Готов забрать меня обратно после таких выходок?

– Ты меня теперь еще больше возбуждаешь, поверь, любимая! – И с таким причмокиваньем сладострастным облизал губы, что руки снова зачесались: от желания подправить эту отвратительную рожу.

– Никита, вали отсюда. Все документы подписаны, обратной дороги не будет.

Вспомнил, что я – человек цивилизованный. А еще о том, что Варю мордобитием пугать не стоит. Будет еще время, когда я попляшу на Никитиных костях. А пока – рано. Пока еще стоит подождать…

– Послушай, прикол затянулся, Степ. Все это очень весело, и ты круто меня развел… Но если ты думаешь, что я буду выполнять твой дебильный договор – ты полный дурак.

– Как знаешь, Ник. Можешь не выполнять. Помнишь сумму неустойки? Ты ее видел и все подписал. Никаких шуток, все на полном серьезе.

– Да ты – деревенщина! Лох! Увалень бородатый! Ты даже в нормальный барбершоп ни разу не ходил! И собираешься кинуть меня на такие бабки?

О. Завелся. Взвился, подскочил со стула. Даже забыл, что в руках держал помидорку… Замахал своими граблями, сжал ее, брызнул соком на свою белоснежную крахмальную рубашку…

Дебил. Что в бизнесе, что в жизни.

Хорошо, что Варя не успела отговорить его от этого дебильного контракта. Вовремя я увез ее.

Она могла бы и оспорить, и разорвать, и придумать способы, чтобы не выполнять условия без всяких наказаний…

Но вместо того, чтобы спасать от разорения своего придурковатого муженька, она ссорилась, скандалила, а потом обнималась со мной.

К-комбо!

Осталось довести их до развода. И окончательно растоптать Никитоса. Чтобы думал потом, о чем и зачем спорит…

Он сыпал оскорблениями, брызгал слюной, пытался оттереть от себя томатные брызги… Я с удовольствием наблюдал за этой агонией.

– Дурак ты, Никита. Твоя щетина по вечерам царапается и колется. А у Степы, знаешь, какая борода шелковистая? – Варе надоел концерт одного актера, она решила тоже выступить.

Словно кошечка, потянулась, потерлась шеей об мою щеку. Даже глаза прикрыла, чтобы доказать, как ей нравится это все…

– Что?! Что ты говоришь? Ты хочешь остаться с этим неухоженным увальнем?

Ее муж запнулся на середине слова, захлопал глазами, покраснел, раздулся…

– Я хочу заработать свой миллион. Ты помнишь, какие были условия? Как только я докажу, что способна заработать что-то сама, своей головой, так сразу же получу деньги.

Варя поднялась. Гордо вскинула голову. Сделала шаг к Никите…

Я замер, ожидая, что последует дальше. Могла и по роже съездить, и поцеловать: эта ведьмочка на все, что угодно, способная…

Девушка взялась размазывать красное пятно по мужниной рубашке. Брезгливо так, одним только пальчиком….

– И ради миллиона ты готова терпеть вот ЭТО убожество? Серьезно?

– Ну, жила же с тобой, а суммы были гораздо меньше.

– А ты была со мной ради денег, выходит? – Никита отшатнулся.

– Теперь выходит, что так… – У нее дернулся уголок губы. И глаза прищурились.

Варя, как могла, изображала равнодушие и вселенский пофигизм, но только слепой не заметил бы, как ей обидно и больно…

– А как же любовь? Ты же мне столько о ней говорила? Все, забыла, да? Как только денежки замаячили, вся любовь прошла?!

Как искренне он возмущался. Каким праведным гневом пылал… Даже мне, наверное, стало бы совестно от таких тирад!

– Ты меня вчера вещью назвал, драгоценный супруг. И орал, что я без тебя – бесполезная какая-то штука. Прости, но любовь прошла.

– Варя. Я нервничал. Степан на меня давил, торопил с контрактом. Неужели нельзя понять, что я это просто так ляпнул, не по-настоящему?!

– А теперь я тебе по-настоящему сообщаю: вали ко всем чертям, дорогой! Заявление на развод я электронно подам. Будет здорово, если ты не станешь его оспаривать, а тоже подпишешь, без всяких разговоров!

– Не дождешься! Я тебя просто так этому козлу не отдам!

– Ну… Иди тогда, думай над своим поведением. Может, заодно сочинишь, как заставить себя простить…

И пошла к порогу. Испугала меня: ненароком, подумалось, что вот так, босиком, сейчас и учешет куда-нибудь. Подальше от нас обоих. Я бы свалил, если честно. А Варю отпускать не хотел.

Ее требовалось держать поближе к себе: и к дому, и к сердцу, и к телу. И от Никиты подальше…

– Все. Аудиенция окончена. Проваливай!

А она, тем временем, просто открыла дверь, чтобы Никитосу было проще выйти.

– Я уйду! Хорошо, уйду! Но вы еще об этом пожалеете, поняли?!

– Уже. Я уже жалею. Только уйди прямо сейчас!

Он выскочил из дома, не прощаясь. И хлопнул дверью о косяк, с такой силой, что даже стены затряслись.

– А теперь расскажи мне, откуда ты знаешь Никиту? – Она казалась усталой. Как будто повзрослела на пару десятков лет.

Присела. Подальше от меня. На жаркие искры, что бегали и потрескивали всего несколько минут назад, уже ничего похожего не было.

Варя словно заледенела.

– Мы с ним учились вместе. В одном универе.